Тобой хранима, ангел мой

               

- Здравствуйте! С Новым Годом!-
Приятный мужской голос поздоровался, и прозвучало ответное поздравление.
- Скажите, пожалуйста, когда будет дежурить Владимир Яковлевич?
- Простите, а вы кто?
- Междугородка.
- Да, видите ли, схоронили мы Владимира Яковлевича.
Не осознав услышанного, она спросила:
- Что? Второй инфаркт?
- Нет, рак сердца.
- Но рака сердца не бывает!
- Я не медик, но у него было сердце весом в полтора килограмма.
- Да, у него действительно было большое сердце!
Она не помнила, как положила трубку. Померкло всё: сердце, ее больное сердце закричало от боли, она ходила по комнате и говорила вслух:
- Ты попросил моей помощи. Тебе плохо? Я с тобой. Иди ко мне. Твоя душа не будет мне в тягость, пока я дышу. Иди вот сюда, справа от моей души. Тебе удобно? Я слышу твоё тепло!
Она держала руку под грудью, ходила, качаясь, словно баюкая грудного ребёнка.
- Ну зачем ты меня щадил? Зачем раньше не сказал, что тебя нет? Ты берёг меня, я знаю! Это ты помог мне оправиться от навалившихся бед, перенести смерть мамы и мой инсульт. Твои добрые глаза улыбались мне и говорили, что всё будет хорошо!
Если бы она знала, что судьба подарит им всего одиннадцать лет…
А одиннадцать лет назад, нет, вчера, ей было тридцать девять.  Месяц назад потерявшая мужа, она ходила на работу, но не плакала, не спала, но не плакала, поседела, но не плакала. Забывались слова песен, которые любила петь, забывались имена и отчества. Единственно отчетливо было одно: то, что было Там…
Путёвку в санаторий принёс  и положил на стол начальник. Так она оказалась здесь. Диагноз: неврастения ситуационного характера. Пожилой доктор тихо говорил на приёме:
- Ходите на Волгу, по парку, ищите взглядом деревья и кустарники округлой формы.
И она ходила по парку санатория, ещё не тронутого осенью, гуляла по берегу Волги, упивалась первозданной красотой, быстрым течением реки, в котором купалось солнце. Привыкшие к людям белки прыгали с деревьев на протянутую им руку. Но восторженное и чувствительное  сердце, словно замерло.
Ходила в столовую, потому что надо было жить. Каждое утро, как молитву, твердила себе:  - Я должна дорастить и выучить девочек, поберечь родителей, я должна!
Заставляла себя смотреть на окружающий мир, который блистал яркой зеленью и цветочными клумбами. Август сиял великолепием!
Прошло две недели. После завтрака она гуляла по парку, а навстречу неторопливо шёл мужчина. Поравнявшись, она  увидела его глаза, увидела в них боль! И вдруг она осознала, что не одной ей плохо. Небольшого росточка, курносенькая, с привлекательным лицом и ладненькой фигуркой, она вела себя ровно, и, наверное, у неё получалось, потому что в этот же день за обедом соседка по столу бросила ей комплемент:
-Как хорошо вы держитесь. И в сей же миг какая-то пружина внутри сломалась, слёзы хлынули из глаз, и она рассказала совсем незнакомой женщине, чем она живёт.
Они не заметили, как опустела столовая, а когда встали, её глаза встретились с его глазами. Он сидел за соседним столом и смотрел на неё с нежностью и тревогой. Ей стало стыдно, что он увидел её такой беспомощной, такой несвойственной для неё самой. Кочевая военная жизнь, бытовые неудобства, работа за двадцать - сорок километров, отсутствие детских садов, борьба за доброго, любимого, но безвольного мужа научили быть сильной, научили принимать неординарные решения. Девятнадцатилетняя односторонняя борьба потерпела крушение. Ее корабль, не однажды  латанный, потерял капитана. В тот день она больше не вышла из номера.
Утро заглянуло в окно лучиком солнца. Он бежал по стене к двери, приглашая на улицу, в новую жизнь, умытую её слезами и обласканную его взглядом…
Высокий берег Волги. Чистый воздух. Глубоко вдохнув, она ступила на террасу и села на скамейку. Почувствовала, что не одна. На боковой скамейке сидел он. Увидев её, встал и пошёл к ней. С замиранием сердца она смотрела на него, и шальная мысль ударила в голову: «Его тоже, как мужа, зовут Володей». К ней подходил коренастый, с тёплыми голубыми глазами, с густыми волнистыми волосами человек из её сегодняшней жизни.
- Давайте знакомиться, меня зовут Володей. Удивления у нее не было. Спокойствие и тихая радость забирались  в сердце, и оно заболело…
Говорили долго, как старые друзья.  Ей стало известно, что он военный лётчик,  штурман, что небо для него было всем, но обширный инфаркт сбросил его на землю. И проба на нитроглицерин, которую сделали в тот самый день, когда она его увидела, оказалась отрицательной. А младшему сыну Саше всего семь лет…
Судьба подарила им семь светлых и тёплых дней и вечеров. Их захлестнуло чувство единения, желание видеть, слышать, смотреть друг на друга… Что такое семь дней в мирозданье? Капля слепого дождя в солнечный день. Но и последний день угас, и глазастые звёзды заглядывали в беседку, где они молча прощались. Кленовые листья, тихо кружась в воздухе, падали на перила, на пол. Они не заметили, что стоят на кленовом ковре. Во тьме блестели его глаза, она без звука плакала. Крупные слёзы падали с лица на листья, которые впитывали последнюю солёную влагу. Её руки были в его руках, и она чувствовала их дрожь. Неожиданно он притянул её к себе, крепко прижал, поцеловал и стремительно вышел из беседки. Что это? Тепло жаром ударило в голову, разлилось по всему телу. Понимала, что нужно идти в номер.
Она шагнула в темноту, грустно взглянув на свет фонаря, в котором, как светлячки, кружили опавшие листья… Она знала, что теперь будет всё последним: последняя ночь, последнее утро, последний взгляд…
После завтрака Володя  попросил проводить его до автобуса, который увезёт его в аэропорт. Для них время остановилось. Глаза, ах, эти бездонные глаза! Они выплёскивали друг другу ту правду, которую каждый из них боялся произнести вслух! Подошел автобус - разлучник, Володя уже на его ступеньке. Влажное тепло из его глаз лилось и лилось  в её сердце.
- Всё будет хорошо, моя любимая.
Автобус тронулся с места, а она бежала за ним, ни о чём не думая, ни на что не надеясь. Его глаза звали, манили, страдали! Автобус скрылся за поворотом.
Обратный путь в санаторий  в памяти не остался. А что осталось? Да всё осталось: небо, Волга, склонённые от тяжести гроздьев рябины… Только без него. Но обновлённое её нутро горело от желания жить! И она ждала, что через тысячу километров, которые теперь их разделяли, прорвется телефонный звонок, и его голос скажет:
- Здравствуй, любимая!
И он прозвучал! И доехали в поезде, в ведре с водой цветы, их было сорок, как ей.
Были письма, полные тепла и понимания, были встречи, которые длились час-полтора, когда он прилетал по службе, а она ехала в чужой город, чтобы увидеть его. Всё понимая, они чувствовали и то, что без этих минутных встреч невозможно жить.
  Душа моя, я,  как и прежде,
  Твой светлый образ берегу.
  Живу в предчувствии надежды,
  Иначе жить я не могу.
 Володю не уволили из армии, но в небо уже не пустили. Он служил начальником отдела  уже на земле. Коварная болезнь сжимала кольцо. И ему всё чаще хотелось звонить, чтобы услышать её голос, «видеть» её улыбку, с которой она обязательно скажет: «Неважно, если любишь, быть вместе или не видеться годами, наша духовная связь будет с нами до смерти». И его смерть ударила по самому больному!
Она ходила и ходила по квартире,  баюкая две родные души, которые теперь в ней. Тело стало ватным, голова тяжёлой, а горячие слёзы, наконец, брызнувшие из глаз, всё лились и лились, омывая скорбь и потерю, глубину которых она ещё не осознала.
Уставшая, рухнула на кровать. В тёмное январское небо уходило всё, чем она жила одиннадцать лет, уходило вслед за ним… Но вдруг ей послышалось: «Любимая, всё будет хорошо». И она ответила: «Я буду, обязательно буду. Только теперь за двоих».
Надо было встречать новый отрезок жизни, но уже без него…
Тобой хранима, ангел мой,
Хранима я твоей любовью!
И крест тяжёлый за спиной
Несу с непрошенною болью.
Эти строки написаны ею через одиннадцать лет, в день его рождения …
                16.02.2008 г.