Испытание-2

Да, женщины бывают разные: одни пленяют красотой, другие — умом, а некоторые обладают таким неповторимым внутренним светом, что их сложно описать словами. Этот ряд можно продолжать бесконечно, но существует совершенно особый, обособленный тип женщин, которым не подходят привычные определения. Они — женщины в самом высоком понимании этого слова!

Пройти мимо такой особы и не обратить на неё внимания практически невозможно. Ты оборачиваешься ей вслед, долго провожаешь взглядом и недоумеваешь при этом: а в чём, в сущности, дело? Почему ты не можешь оторвать от неё глаз?

Она — обычная женщина, таких много. Но есть в ней что-то неуловимое, что притягивает, как магнит. Ты становишься гонимым «амоком», как в произведениях Цвейга, если дело касается любви. А если просто общаешься с ней — тоже сложно остаться равнодушным.

Вот к таким типажам относилась Соня. Её присутствие наполняло пространство особым светом, который невозможно было ни с чем спутать. Она была не просто женщиной — она была воплощением женственности, тайны и глубины. И это делало её по-настоящему уникальной.

Помню, в тот период, предшествующий мировому кризису 2008 года, учебный год был в самом разгаре, и аудитории были переполнены до отказа. Я работал по 12 часов в день, не щадя себя, стремясь передать свои знания как можно большему числу страждущих. Мне казалось, что я выкладываюсь на полную, но тогда я ещё не знал, что каждый воспринимает информацию по-своему.

В потоке студентов, что заполнял аудитории, лишь немногие были по-настоящему нацелены на то, чтобы стать профессионалами в своём деле. Их было, может быть, треть от общего числа. Остальные же приходили сюда не столько за знаниями, сколько ради самого процесса — фланировать по коридорам с большими папками и сумками, демонстрировать себя, строить из себя знатоков, поглядывая на окружающих и ловя каждое изменение во взглядах себе подобных.

Я видел, как они пытаются вникать в то, что я говорю, и понимал, что не всегда это им удаётся. Но продолжал работать, надеясь, что даже среди этой массы найдутся те, кто сможет по-настоящему раскрыть свой потенциал. Ведь в каждом студенте, даже самом легкомысленном, теплилась искра любопытства и стремления к новому. И я верил, что, возможно, однажды она разгорится ярким пламенем.

А после уроков было так чудесно завалиться куда-нибудь в уютное кафе, где всё пропитано атмосферой творчества и искусства, и эпатировать публику своим неповторимым «творческим видом». Соня представляла, как сидит за стойкой, а молодой человек, который находится рядом, задаёт ей вопрос: «Девушка, вы не художник, случайно?» А та с лёгкой улыбкой отвечает: «Нет, ошибаетесь, неужели не видно, я — ди-зай-нер!» При этом она нарочито растягивает это слово, а затем небрежно стряхивает пепел от сигареты в рюмку собеседника.

Вокруг царит атмосфера напряжённого изумления. Соня наслаждается моментом, зная, что её выходка не останется незамеченной. Вызывает охранников, которые уже порядком затосковали у входа, и это придаёт ситуации дополнительный драматизм.

Под завистливыми и восхищёнными взглядами окружающих Соня гордо выходит из кафе и запрыгивает в припаркованный у входа «Порше». Нехотя командует: «Домой...» И вот она уже мчится по улицам, оставляя за собой шлейф таинственности и свободы.

Именно такой была Соня в своём стремлении выделиться и показать, что она не такая, как все. Она жила в мире творчества, где каждый жест и слово имели свой смысл.

Соня всегда опаздывала на занятия, будто специально выбирая время, чтобы появиться в самый неожиданный и неподходящий момент. Да и какая в этом разница, ведь Соня приходила сюда не за знаниями, а за чем-то более для неё интересным и волнующим. Она прекрасно понимала, что жизнь — это театр, а она — актриса, которая должна показать себя во всей красе.

Девушка наслаждалась каждым мгновением, проведённым здесь. Она ловила на себе любопытные и вполне завистливые взгляды, и ей нравилось быть в центре внимания. Исподтишка она наблюдала за другими девушками, за их жестами, мимикой, одеждой, впитывая в себя все нюансы, которые помогут ей в будущем стать ещё более неотразимой.

Женщина и создана для того, чтобы очаровывать и удивлять, чтобы постоянно преподносить себя в самом выгодном свете. И Соня чувствовала себя живой и настоящей только тогда, когда была окружена вниманием и восхищением. Она знала, что её путь — это путь изысканности, и она готова была идти по нему, не боясь осуждения или непонимания.

Эта девушка не просто входила в аудиторию — она вплывала, словно лебедь, пролетая мимо меня и моих коллег. Она направлялась в самый дальний угол, как будто именно там её истинное место, где она могла позволить себе ничего не делать.

Я хорошо понимал, что образование для неё было столь же чуждо и ненужно, как Луна для улитки. Зачем улитке спутник Земли, когда она спокойно и неторопливо ползёт по своим делам? Лишь бы садовник, проходя мимо, не придавил её невзначай... Так и она двигалась по своим делам среди нас, словно не замечая происходящего вокруг.

Её присутствие наполняло пространство какой-то особенной атмосферой, а в мастерской повисала тишина и настороженность. Все застывали в ожидании чего-то, и каждый раз предугадать его не было никакой возможности.

— Софья Владимировна, вы в очередной раз опоздали на урок. Скажите, какие звёзды выстроили свой причудливый путь, чтобы сегодня именно так распорядиться вашим временем? — начал я, стараясь придать своему голосу официальность. Я стоял перед классом, чувствуя, как важно обозначить своё присутствие не просто словами, но и тоном, который говорил бы студентам: я здесь, не забывайте об этом. Я не какая-нибудь эфемерная субстанция, а учитель во плоти, в конце концов!

Аудитория сразу замирала, превращаясь в слух, — начинался спектакль... А Соня в это время старалась каким-то образом разместиться за столом. В её руках была огромная папка с рисунками, которая казалась живой и непокорной, и постоянно выскальзывала из её рук, приспособленных, казалось, совершенно для другого.

Сумка с красками также не добавляла удобства в этой суете. Но Соня, несмотря на все трудности, с непоколебимым упорством пыталась найти удобное положение на стуле. Её движения были полны нежности, но и борьбы одновременно. Она долго с потерянным видом старалась устроиться, но громоздкие вещи мешали ей это сделать, а может, она просто не хотела этого. Спектакль продолжался, и все взоры смыкались на её персоне, как на центре мироздания.

Моего терпения хватало ненадолго. Сперва я с неподдельным, почти детским интересом смиренно наблюдал за этими суетливыми и, на первый взгляд, бессмысленными телодвижениями. Казалось, что она никак не может найти удобное место и правильное положение для работы. Но вот моё терпение истончалось, и я вставал, чтобы помочь. Если не делать этого, то её попытки разместиться за столом продолжались бы до конца занятий.

- Соня, давайте я вам помогу, - снисходительно начинал я.

Девушка смотрела на меня так, как смотрит маленький котёнок, который доверчиво моргает, понимая, что его сейчас бросят в пруд. В её глазах читалась такая смесь надежды и беззащитности, что я не мог долго выдержать, легко поддаваясь на её уловки.

В такие моменты настоящему мужчине сложно устоять перед желанием помочь слабой, беззащитной женщине. Её взгляд, словно мягкий свет лампы в уютной комнате, манит к себе. В этот миг он готов сделать для неё всё, что угодно, даже если она ещё ни о чём не просила. Ведь её красноречивый взгляд сказал уже всё.

Соня медленно встаёт из-за стола, давая мне возможность проявить инициативу. В этот момент она слегка оступается, будто бы случайно, и мне приходится поддержать её, чтобы не допустить падения. Девушка тут же извиняется, её щёки чуть розовеют от неловкости.

Я аккуратно устанавливаю папку с бумагами у стены, придавая ей устойчивое положение. Затем нахожу для сумки с красками уютное место на широком подоконнике. Инцидент исчерпан, и в комнате снова наступает спокойствие.

- Александр Сергеевич, вы просто волшебник! – она говорит эти слова спокойным тоном, но с таким особым придыханием, что моя голова идёт кругом.

Я расшаркиваюсь, говоря ей, что это не составляет для меня особого труда и я всегда готов прийти на помощь. Я делаю это с добротой в сердце, ведь такая возможность выпадает нечасто. И такое происходило с завидным постоянством.

И что главное, Соня никогда не просила о помощи. Я сам шёл и предлагал свою поддержку, потому что всё её существо, словно сотканное из тончайших нитей, излучало такую слабость и беспомощность, что любой мужчина, будь на моём месте, не смог бы остаться равнодушным. Её присутствие наполняло пространство особой магией, которая притягивала меня, побуждая заботиться и помогать ей.

Не успевал я сесть за свой учительский стол, как Соня начинала делать попытки подготовиться к живописи. Она ловко стелила клеёнку, доставала краски и выкладывала их на палитру с такой уверенностью, словно каждое её движение было отточено годами практики. Однако, когда дело доходило до мольберта, она впадала в ступор. В её понимании было совсем несовместимо определиться, какие барашки и в какую сторону нужно крутить, чтобы правильно установить мольберт на стол и укрепить на нём холст.

Если бы вы только видели, как она это делала — целое театральное действо! Она вертела в руках детали мольберта, словно фокусник в поисках нужного предмета, и при этом её лицо выражало такое напряжение и сосредоточенность, что было видно — процесс нелёгкий. Даже открывая тюбик с очередной краской, она морщилась, словно нюхала нашатырь, а не смешивала краски.

Я не мог долго выдерживать этого зрелища и уже через пять минут возвращался к ней. Девушка уступала мне стул, сама оставаясь стоять над моей головой. Она часто наклонялась, чтобы лучше рассмотреть краску, выдавленную на палитру, и в эти моменты её грудь как бы невзначай касалась моего плеча. В такие моменты казалось, что вся комната наполнена атмосферой творчества и лёгкой неловкости, которая вскоре растворялась в общем желании наконец что-то делать...

Я млел. И был готов на всё. А когда уже все краски лежали на палитре в полном «боевом» порядке, а рядом ждали своего часа кисти. Оставалось одно – работать… слышались слова:

- Вы не могли бы мне помочь? Хотя бы только начать…

Эти слова произносились так тихо и вкрадчиво, что у меня кружилась голова… И я, как во сне, начинал работать и совсем не замечал, как пролетало время. Такое впечатление, что я находился в некой сомнамбуле. Я писал легко и непринуждённо – сначала всех очень увлекало наше общение с Соней. Конечно, «зрители» мечтали увидеть развязку этого спектакля и от этого с неподдельным интересом смотрели на нас, но потом так привыкли, а многим это просто надоело, что они и вовсе перестали обращать на нас какое-либо внимание. А я помогал и помогал, и это происходило из урока в урок. Как правило, ей оставалось закончить всего-то не более трети работы, а остальное делал я. И потом же сам собственноручно выставлял отличные отметки?!

Скажите, что это? Гипноз?.. Сложное воздействие на психику мужчины? Нет! Тут всё просто – Соня была истиной женщиной с большой буквы! Прежде всего – это врождённо с кровью матери, ну и, конечно, впоследствии умелое использование всех этих женских «примочек», когда мужчина, находясь рядом с такой особью, полностью теряет себя и может пойти на любые глупые поступки. Но Бог меня миловал!.. Конечно, помогало то, что рядом с ней находились девушки, ничем не хуже её, и они, как некие громоотводы, отводили на себя моё внимание, которое вначале полностью было направлено только в сторону Сони, и это часто спасало положение… Где она сейчас? Что с ней? Один Бог знает... (продолжение следует)

                2019г к*)*