Остров, часть 1, глава 8

                ГЛАВА  8


Дэйв, как безумный, ринулся по магазинам. Ну что он мог подарить едва знакомой девушке в день рождения в чужом, едва знакомом городе? Все эти глупые сувениры для туристов – голокарты гарпий и храмов, куклы-альбонцы или куклы-чёрные, ручные вышивки, экранчики с рисунками торпом, яйца гарпии и перья, законсервированные в кубах, и ещё масса всякой дребедени. Они и ему-то  не были нужны.

Дэйв отшагал два часа по Нижнему и Среднему городу – безрезультатно. Удача улыбнулась, когда он совсем выбился из сил и остановился выпить кофе в баре где-то совсем далеко от гостиницы, в тёмных узких переулках между высокими монолитными домами, выкрашенными в блеклые краски розовато-оранжевой гаммы.

- Что-то ищете? – поинтересовался без предисловий пожилой островитянин, подсаживаясь к нему за столик с кружкой илобы. Дэйв пожал плечами – видимо, искать было уже бесполезно, а заявляться с пустыми руками просто стыдно – верх наглости и бестактности.

- Подарок, - коротко ответил он так же без излишних пояснений.

- Девушке? Богатой?

Дэйв кивнул.

- Загляните в мою лавку древностей, через два дома отсюда. Ко мне стекаются любопытные вещицы.

Лавка и впрямь была любопытной. Дэйв видел настоящие, живые книги и журналы, рисунки на картоне карандашом и пастелью, масляные миниатюры на дереве, старинные настольные лампы конца ХХ века, бутыли с земными спиртовыми настойками. Просто музей, а не лавка!

«Контрабандные вещи», - внезапно подумалось Дэйву. – «Неужели они берут в уплату эти игрушки?»

Родившееся у Дэйва подозрение охотно подтвердил хозяин: - Да, я с Земли. Имя? Зачем вам моё имя? Там я владел соляными копями на Весте, здесь – владею лавкой раритетов и уникальным покоем. Я счастлив, что мне позволили тут жить! У меня контакты с контрабандистами, и почти каждую неделю попадается что-то новехонькое. Знаете, у тех, кто прибывает на материк и проживает последнее в ожидании Острова, имеются порой прелюбопытные вещицы! Просто диву даёшься, что люди это за собой возят!

Дэйв с изумлением разглядывал древнюю пластиковую земную куклу с почти стёршимся лицом, в поблекшем капроновом платье, расшитом бисером, пышном и вычурном. При включении допотопного механизма кукла начинала мелко вибрировать, изображая танец, трясла ручками и ножками, внутри неё звенел колокольчик, в глазах мигали зелёные лампочки.
 
- Рекомендую особенно, - сказал хозяин с нежностью, любуясь маленькой танцовщицей. – Только-только поступила, единственный экземпляр.

Цена куклы была совершенно несуразной, но Дэйв, не колеблясь, выложил сто кредитов и, с некоторым сомнением в глубине души, но с надеждой на успех, поехал в отель.

Он едва успел принять душ, выслушать очередное послание Мадлены, состоящее из одних ругательств и междометий, и переодеться в парадный светлый костюм, модный на Земле: короткие светлые брюки, салатовый жилет с орнаментом - на голое тело, белый просторный пиджак на ремне. Критически осмотрел себя в круговом зеркале – возможно, за это время мода на Земле сменилась уже не один раз.

Анны у ворот не было. Дэйв нервно прохаживался в тяжком раздумье, удобно ли применить ключ в данном конкретном случае, встречая и провожая взглядом флаеры, приземлявшиеся прямо на лужайке, или далеко за домом.

Он и не услышал, как рядом остановился лёгкий одноместный кар. Из него бодро выскочил Лесс собственной персоной, свежий и оживлённый. Великий старец, в лёгком летнем комбинезоне, выглядел куда моложе взвинченного Дэйва.

- Юноша, о чём раздумья тяжкие? Вас не пригласили? Или не знаете дороги?

- Да нет, вроде бы пригласили, - пробормотал Дэйв.

- Вроде бы или пригласили? Ладно, не отвечайте. Поберегите нервы. Знаете, юноша, дорога на самом деле всегда имеется, и не одна. Сложно выбрать ту единственную, по которой будешь шагать к цели. Не тушуйтесь!

Лесс распахнул незапертую дверцу, протолкнул Дэйва вперёд, и они зашагали к дому, сверкающему, шумному, гордому самим своим существованием.

- Я люблю общаться с молодёжью! – говорил Лесс Дэйву, постыдно робеющему в своём нелепом костюме. – Вы думаете, я иду развлекаться? Я иду работать! У меня в сумке мобильный торп собственной конструкции, буду делать наброски – в такие дни можно сделать оч-чень интересные и даже уникальные зарисовки: например, выражение лица, не совпадающее с истинными чувствами, или бьющую наотмашь искренность, или… или глаза гостя, впервые попробовавшего филе тюфины под водорослями. Наша островная жизнь такова, что приходится её принимать, какая она есть. Но в любой жизни – запомните это – есть место борьбе. Именно она двигает мирами.

Анна встретила Дэйва в холле, и у него перехватило дух от изумления. Пышные чёрные волосы были гладко забраны вверх, оставляя открытой чудесную стройную шею, обёрнутую тремя рядами голубоватых жемчугов необычайно крупного размера.
Длинное и широкое светло-синее платье-комбинезон из вестийского шёлка трепетало и шелестело, обрисовывая очертания тела и каждый шаг. Она была так похожа – и так не похожа на сестру. Не осталось и следа нарочитой грубоватости и деловитости, они сменились подчёркнутой женственностью и аристократизмом. Только неистребимая ирония по-прежнему играла в глазах. Анна усмехнулась светящимися коралловыми губами, протянула царственную руку и повела его вверх, где представила гостям.

Гостиная переливалась, точно море в преддверии шторма, а появление Дэйва вызвало бурю аплодисментов и восторгов. Его тут же обступили со всех сторон и засыпали вопросами о Земле – от самых простеньких и глупых, в том числе касательно моды и собственного костюма, на которые он отвечал с уверенностью, до заковыристых, от которых его спасали только последующие глупые вопросы.

В конце концов, он поднял вверх пачку демо-карт с новейшими фильмами о Земле, и объявил, что вручит их самому надёжному человеку для размножения. Таким – надёжным и уважаемым – оказался, без сомнений, мастер Лесс.

- Очень любопытно. Мы уже много лет не получали последних известий, - сказал Лесс. – Сильные мира сего не очень-то балуют нас новостями, предпочитая копаться в них сами, а нас потом просто ставят перед свершившимся фактом. На побережье, правда, существует новостной журнал, издаваемый моряками, но это, по большей части, сплетни. Такое искусство, как журналистика у нас явно не в чести.

Алис вошла в гостиную, сияющая, свежая, излучающая жаркий свет, и всё внимание переключилось на неё. О Дэйве мгновенно забыли. Да  он и сам забыл о себе. Он подался вперёд, пожирая Алис глазами, боясь упустить малейшее колебание складок длинного узкого платья, белого, с нежно-золотистыми разводами, перехваченного внизу огненной, искрящейся лентой; малейший шорох летящей волны волос цвета тёмной меди; малейшего вздрога ресниц, таких густых, что они давали тень на бледные щёки. Вестийские ленты обвивали её стан и руки, беспрерывно истекая серебристым дождём, отчего казалось, что вся Алис соткана из искр и огня, и тяжёлый матовый тверкс с трудом сдерживает их натиск.

Она улыбнулась, ослепительно и радостно, и девушки и юноши трёх державных домов города Гарпа ринулись к ней, наперебой поздравляя, обнимая и тиская. Она принимала поздравления и подарки с величавым и одновременно счастливым видом. Дэйв казался себе заброшенным и ненужным. Собственно, он казался себе таким с первого дня прибытия.

Но вот Алис заметила его, что-то произнесла друзьям, и толпа расступилась. Дэйв сделал неуверенный шаг вперёд, и Алис, улыбаясь ему и только ему, пошла навстречу, протянув руки. Приободрённый Дэйв благоговейно поцеловал шелковистые запястья.

- Поздравляю, тори Алис! – сказал он, не смея взглянуть в чудные глаза. – Мне бы хотелось подарить тебе неизмеримо больше. Увы, в вашем городе я смог найти только это, достойное внимания. Эта вещица будет напоминать вам о прародине.

  Он выпрямился и протянул руку к магнитной защёлке. Он отстегнул с пояса сверток с подарком. Он сдёрнул хрусткую, музыкальную обёртку, одну, другую, третью. Он поставил куклу на край стола, довольный и гордый.

Народ ахнул, заговорил, кто-то захихикал, кто-то засвистел,  кто-то захлопал в ладоши.

Алис смотрела на куклу с растерянным любопытством и изумлением. Она робко протянула руку и  с опаской погладила смоляные волосики из мягкой щетины. Дэйв включил моторчик, просунув палец под шаровары, и маленькая, вечно улыбающаяся танцовщица мелко затрясла крутыми бёдрами, поводя миниатюрными ручками, лукаво стреляя раскосыми глазами и позвякивая браслетами.

В глазах Алис промелькнуло недоумение, потом тоска, потом – ужас. Она вдруг побледнела и зажала рот руками, покачнулась, словно теряя точку опоры. И в это время в залу, поднимая руки в приветственном жесте, стремительно вошёл Мелт. И все испуганно отшатнулись, умолкнув.

Алис и Мелт стояли напротив друг друга, а между ними заводная наложница из восточного гарема продолжала свой незамысловатый танец на потеху публике, посверкивая зелёными фонариками-глазами.

Дэйв рванулся к Алис, чтобы поддержать за плечи, не дать упасть, но он опоздал, реакция у Мелта оказалась быстрее. Кукла упала и покатилась по полу, продолжая сотрясаться в конвульсиях. Двое мужчин стояли, истекая ненавистью, и Дэйв снова почувствовал тяжесть его гнетущего взгляда.

- Кажется, я опять немного опоздал, - криво усмехнулся Мелт. – Это уже входит в привычку – нехорошо. Но грустить вредно. Алис, позволь поздравить тебя с прекрасным возрастом, полноценным и насыщенным, пиком силы и триумфом красоты. Оставайся прекрасной, и прими мой скромный подарок.

И Мелт обернул вокруг её шеи странное ожерелье.

Алис уже овладела собой. Она выпрямилась и провела рукой по шее, перебирая жуткие бусины. Усмехнулась, зло и обречённо.

Каждая бусина представляла собой миниатюрный прозрачный флакончик в форме черепа гарпии, внутри которого мерцал и искрился – ошибиться было невозможно – таинственный и непостижимый Сплит, дарующий и отнимающий жизнь.

- И это ещё не всё. На взлётном поле тебя ждёт новый флаер, ещё молодой – пользуйся им, вспоминай меня, и Гарпик войдёт в силу.

Мелт склонился и поцеловал Алис безжизненную, истекающую ртутными каплями руку.
Алис заставила себя улыбнуться в ответ.

- Спасибо, Мелт. Я надеюсь, этот флаер будет взлетать и садиться не по твоему приказу?

Мелт рассмеялся, искренне и весело, ещё раз поцеловал её руку и наконец-то отошёл. Толпа облегчённо перевела дух, зашевелилась, зашуршала приглушёнными, но беззаботными голосами. Все начали рассаживаться за столом, засновали слуги, разнося еду и вино.

По странному стечению обстоятельств, или по чему-то иному, но Мелт был тоже в белом – в плетёной серебристой рубашке под цвет Сплита, расшитой жемчугами, и без своей обычной чёрной цепи. Широкие, металлического блеска, брюки, сапоги на высоком каблуке, в ухе – тяжёлая подвеска с неправдоподобно огромной жемчужиной. Чёрные волосы вороновым крылом лежали на серебре ткани, жемчужина подрагивала, обвитая прядками.

«Белое в чёрном – это высшая гармония», - внезапно вспомнилось Дэйву. И еще одна странная фраза: «испытывают удовольствие». Что бы это значило?

Алис и Мелт в паре выглядели словно новобрачные. Но хотелось приготовиться к панихиде.

Пожалуй, в этом наряде Мелт походил на прошлогоднего вестийского ведущего виртуального трансвестит-шоу, но Дэйву не было смешно. Ему было страшно.
Горка подарков, сложенная на низком столике у окна, росла. Эггль бережно поднял злополучную куклу и унёс её в дальний угол. Он смотрел и смотрел на неё, всеми забытый, грустный, разом постаревший.

Кем она представлялась ему сейчас? Копией Алис – или самого себя? Он любит Алис с безнадёжной печалью и нежностью… он любил её больше десяти лет, и больше десяти лет подряд терял её по крупице, деля то с Мелтом, то с заезжими любовниками, не стоящими её ногтя. Теперь вот – этот журналист с Земли. Полное ничтожество – но он не может соперничать даже с ним, не то, что с Меором Мелтом, к величайшему для всех несчастью выбравшим Алис своей Меори, своей наложницей. Проигравший теряет всё. Кроме достоинства.

- За прекрасных женщин дома Сэмур, в глазах которых искрится тяжкий хмель,– провозгласил Мелт. – Пьют все – крепчайший кроаль подходит для такого случая как нельзя лучше!

Чёрные бокалы с густым пряным вином дружно взметнулись вверх, славя именинницу. Благодаря усилиям Анны, Дэйву удалось наконец-то оказаться рядом с Алис. По другую её руку сидел Эггль. Но Мелт и здесь не остался в проигрыше – он сел напротив, чтобы кусок застревал у Дэйва в горле. А жаль! Сидящая рядом Анна то и дело советовала ему попробовать то одно, то другое. Слуги-чёрные бесшумно сновали в своих униформах, почти сливающихся с телом.

Дэйв никогда в жизни не пробовал миддлей по-гарпиански, они были уложены пирамидкой, напоминающей формой Остров. Потрясающий кроаль был готов взорваться в голове – и Дэйву пришлось спешно закусывать всем подряд, почти не успевая почувствовать вкус. Желе из Куардийских фруктов, жаркое из тюраля, суфле из редчайшего на Острове придонного теска, маринованные голубые ягоды илобы в соусе из водорослей Агустии,  вяленые петушки, фаршированные цыплята, оливки и хлеб с материка, сырая икра суттера…

Краем глаза Дэйв наблюдал за Мелтом – тот ел с аппетитом, смеялся, ухаживал за сидящими рядом девушками, которые, как ни странно, не чувствовали себя скованно, не излучали страха. Была ли такова магия обаяния Мелта – жёсткий, оценивающий  взгляд и мягкий голос; или они считают себя в безопасности, зная об Алис, и прикрываются ею, как щитом?

Иногда - равнодушный, иногда - любопытный, взгляд Мелта скользил и по нему, будто по диковинному насекомому, и Дэйв скрипел зубами. Разговор оживлялся. Со всех сторон к Дэйву вновь полетели вопросы о Земле, и он постепенно расслаблялся, увлёкшись ответами.

- Вы говорите, что Земля перестала быть похожа сама на себя?

- Увы, она похожа на себя больше, чем когда-либо.

- Тогда что же…

- Мы воссоздали её заново, после того, как глобальная экологическая катастрофа в 2300 году сделала биосферу непригодной для существования. Воссоздали абсолютно всё – растительность, некоторых животных, птиц. Более того, новые виды биоценозов устойчивы к загрязнению, климатическим изменениям, воздействию человека. Они сохраняют первозданный вид в любое время года – зимой леса зелены, а в парках цветут лилии. Но люди остались те же, и по-прежнему боятся природы, а Всегалактическая Сеть достигла таких высот, что стала предпочтительней. Рождаемость катстрофически упала. Наверное, мы не скоро заново научимся жить в ладу с внешним миром.

- Неужели вы вообще не выходите из дома, атори Дэйв?

- А вы так ли уж часто выходите из дома, тори? Не такие уж мы чудовища и мизантропы. Просто общение у нас протекает иначе. Поверьте, в виртуальности легче ощутить себя раскованным, свободным и защищённым. А предлагает она такие
развлечения, какие не сможет предложить ни одна галактика.

- А что для вас важнее – новизна развлечения, или что-то привычное?

- Важнее всего – возможность не быть одиноким, тори.

- Но если вы так счастливы на Земле, то зачем рвётесь сюда, в этот замкнутый мир? Здесь не так уж много чудес. Зачем вам Гарпик, если в Сети можно найти всё, что угодно?

- Этот вопрос задают себе многие. Вот уже много лет идёт бескровная революция натуристов, которые пытаются выгнать землян из глухих компьютеризированных домов и вернуть к земле. Рано или поздно – возврат произойдёт. Земля по-прежнему прекрасна. А на Острове мы ищем подтверждения того, что натуристы не лгут.

- А любовь? Как это возможно – заниматься любовью не вживую, с изображением?

- Поверьте, вы не отличите изображения от живого человека, атори.

- Вот как? Ещё как отличим. Мне немного жаль вас, но только немного.

- А некоторые земляне жалеют… - Дэйв запнулся и вовремя захлопнул рот, чтобы не ляпнуть бестактность, которая так и вертелась на языке. К счастью, зазвучала прерывистая, ритмичная музыка – она началась с переругивания живых барабанов к которым постепенно прибавлялись всё новые и новые инструменты, постоянно меняя тональность и мелодию, словно настраиваясь. И вот – грянуло весёлое тремоло струнных, призывая к действию.

- Алис танцует со всеми! – закричали молодые люди, и марафон начался. Кавалер сменял кавалера, Алис порозовела и повеселела, чаще слышался её грудной смех; юноши, разгорячённые вином, стремились сорвать поцелуй – хотя бы в щёку, и никто не уходил обиженным. Обиженным оставался только лорд Эггль. Но Алис сама подошла к нему, вывела на середину залы.

- Спасибо тебе за всё, Олвис, - шепнула она, но Эггль покачал головой: - Ах, как я не вписываюсь в вашу компанию, Алис. Но я так люблю тебя.

- И я люблю тебя, Олвис. - Алис нежно обняла Эггля – и закружилась с ним в плавном танце – вестийские ленты развевались, точно стяги, рисуя в воздухе замысловатый узор из стрел, сотканных мерцанием раскалённых капель.

Дэйв стоял рядом с Лессом и отчаянно мучился. Он устал отвечать на вопросы, но Алис словно и не замечала его – да и как заметишь, если вокруг тебя такая карусель?

Девушки, посмеиваясь, бросали на него пылкие, призывные взгляды, но пока не атаковали, выжидая, не выберет ли он сам кого-нибудь из них.

- Вы загрустили, юноша, - констатировал Лесс. – Вы должны простить Алис – у неё сложное положение, она не просто атори из Правящего дома.  Увы, её путь выбран за неё.

- Вы все постоянно говорите загадками, - пробормотал Дэйв. – Но лучше от этого не становится. Не понимаю только одного – как можно терпеть деспотизм одного человека? Ведь он терроризирует вас всех. А вы ещё считаете возможным жалеть землян, погрязших в Сети и якобы забывших естество. Да и в пристрастии к Сплиту мы, получается, едины.

- Кое в чём вы правы, - печально подтвердил Лесс. – Но большего не скажу. Не время. Что касается Сплита, то закон строго регламентирует его употребление в повседневной жизни. Это – праздники, ритуалы, весёлые кварталы, ублажение туристов.

- А насильственное приучение к потреблению частными лицами – тоже ритуал? – огрызнулся Дэйв, в сердцах забыв о приличиях.

- В какой-то степени, так. Но это наши принципы, а у вас есть свои. Продолжайте держаться их. И не забывайте о дороге, сумейте правильно наметить направление. Рано или поздно всё встанет на свои места.

Анна, наконец-то, вырвалась из круга девушек и юношей, дёрнула его за руку: - Дэйв, ты же у нас единственный землянин, хватит стоять истуканом, иначе девушки города разочаруются в тебе. А заодно - во всех землянах. Ты же не старый комп, а ну, встряхнись! Пошли, я научу тебя этому островному танцу!

Танец был прост, как сама молодость, и Дэйв включился в соревнование, сбросив уныние. Суть танца заключалась в том, что девушка и кавалер, тесно обнявшись, создавали в движениях замысловатый и произвольный рисунок,  а окружающие пары  в точности повторяли их движения - плечами, ногами, бёдрами, головой, всем телом, а также – и мимику. Но всё это происходило строго под музыку, странную, неровную, то убыстряющую, то замедляющую темп и ритм, словно для того, чтобы усложнить задание. Надо показать, на что он способен с его подвижностью и реакцией!

 Дэйв наконец-то почувствовал себя в своей тарелке, он был великолепен, и две пары выбились из сил, пытаясь повторить за ним его движения. То и дело раздавались взрывы хохота, когда пары, меняясь партнёрами, сталкивались, мешались в кучу-малу, строили друг другу смешные гримасы, застывали в нелепых и невообразимых позах, которые мало кто мог повторить за Дэйвом. Дэйв перетанцевал – если это можно было так назвать - почти со всеми девушками, и не мог дождаться, когда круг сведёт его с Алис.

 И когда долгожданный миг был близок, и Алис готовилась оказаться в его объятиях, в соревнование включился Мелт. Сердце у Дэйва упало. Он обязан его победить, но захочет ли тот быть побеждённым?

 Пары мгновенно перетасовались так, что Мелт оказался напротив напряжённого Дэйва, и взгляды их встретились. Мелт перехватил Алис у Арвика, племянника Эггля, и уверенно, энергично и властно начал танец, диктуя свой ритм, свои движения, полные динамики, – и одновременно вкрадчивые и мягкие. Мелт не уступал Дэйву ни в изяществе, ни в артистизме, ни в скорости, более того, иногда казалось, что он предугадывает движения Дэйва и повторяет их в унисон, одновременно с ним.

Мелт диктовал свой темп музыкальному фону. И этот темп нарастал. Дэйв давно избавился от пиджака, и все равно пот катился по спине и лбу, но ткань жилета не успевала с ним справляться. Взмокли ладони. Его девушка-партнёрша, Гесси Тирт, выскальзывала из мокрых рук. Она тоже несколько сникла, но не останавливалась и пыталась подбодрить землянина, пока её не сменила Анна. Мелт, несмотря на то, что выпил больше всех, чувствовал себя великолепно, был свеж, улыбался, точно кот, преследующий мышь и уверенный в том, что скоро её поймает.

А Дэйв понял, что Алис ему не видать. Мелт завладел Алис окончательно и бесповоротно. Вот он перевернулся, взмахнул рукой, снова перетасовал пары.  Пришла его очередь диктовать движения. Дэйв напряжённо наблюдал, как Мелт перебрасывает Алис с руки на руку, слегка подкидывает в воздух, кружит волчком, подпрыгивает с ней – легко и свободно, будто бы даже зависая в воздухе, и повторял, старательно и страстно, не желая отставать, словно от этого зависела его судьба, его жизнь. Временами Мелт пытался сбить его с ритма, делал неоконченные па, застывал в нелепых позах, в которых было трудно сохранить равновесие, метался из стороны в сторону, запутывая  и плетя замысловатую, сложнейшую вязь движений. Он умышленно делал рисунок своего танца гротесковым и издевательским.

 Остальные пары понемногу выбывали из игры.

Они остались одни посреди залы, Мелт с Алис и Дэйв с Анной. Алис была безропотна и послушна в руках партнёра, словно податливый, горячий пластик, или гибкая, тонкая лоза. Они выглядели рядом, точно охотник и дичь, коллекционер – и редкая бабочка, Гарпия – и золотая рыбка. Никто не замечал, что Алис выше ростом – рядом с Мелтом она будто съёживалась, уменьшалась, готовая исчезнуть.

Дэйв тяжело дышал, не спуская глаз с ужасной пары. Внезапно Мелт  сделал знак – и музыка тут же смягчилась, стала нежнее и мелодичней, пары снова начали заполнять пространство, обнявшись в медленном и плавном танце.

- Дэйв, ты молодец! – шепнула Анна и ласково  подула ему в разгорячённое лицо. – Не тушуйся, ты оказался на высоте, ты не поддался его чарам, не снизил темпа, хотя он всячески пытался тебя запутать. И танцуешь, как бог! Никто не мог с тобой сравняться!

- Я совсем так не считаю, - вздохнул Дэйв. – Всё равно она с ним, а не со мной. Что мне толку с моего умения.

Анна погладила Дэйва по волнистым, светлым волосам, в блёстках серебристого лака. Она была не хуже сестры, юна, соблазнительна и абсолютно трезва, её красивая, крепкая грудь касалась его сквозь тонкую и пластичную ткань, но Дэйв страдал оттого, что рядом с ним не Алис, и он не решался прижать её к себе крепче, чтобы ощутить всем телом сквозь вибрирующую ткань.
 
Вместо этого он всё время пытался оказаться лицом к Алис, подать ей знак, увидеть её лицо, чтобы, в свою очередь, понять, что чувствует она, прижимаясь плотно к невозмутимому внешне Мелту, не проигравшему, но и не выигравшему танцевальный марафон.  Но что такое танец? Всего лишь крохотная крупица, осколочек чужого дня.
 
Анна поняла его чувства и укоризненно покачала головой: - Все вы, мужчины, думаете об одном, на Земле ли, на Марсе, на Гарпии. Женщинам приходится брать на себя, как всегда, львиную долю нагрузки: вы развлекаетесь, они работают, да ещё и постоянно убеждают в том, что вы единственны и неповторимы. Вы живёте за наш счёт.  Присоединяйся ко мне, Дэйв, лучше активная, свободная жизнь, наполненная настоящей работой!

 В её голосе и словах не было ни сочувствия, ни осуждения. Она тоже предпочитала победителей. Две соперничающие пары покачивались на волнах музыки совсем близко друг от друга. Дэйв слышал голос Мелта, слышал дыхание Алис.

- Знаешь, в чём секрет эксклюзивного ожерелья? – шепнул Мелт, дотрагиваясь до шеи Алис длинными, сильными пальцами, гладя ямочку и ключицы, ложбинку между грудей, куда попала, зубастой пастью вниз, гарпичья головка. – Это мембранные сосуды – слегка надавливаешь на крышку-клапан, и Сплит особой чистоты начинает просачиваться, медленно и постоянно, слышный только тебе.

Он прерывисто вздохнул, и во вздохе прорвалась едва сдерживаемая страсть: – Я никогда не дождусь той минуты, когда мы останемся вдвоём, Алис. Я по тебе скучал.

- Мы расстались совсем недавно, Мелт.

- И всё же каждый день – это вечность без тебя.

- Тебе ли говорить о вечности, Мелт! – резко бросила Алис, так, что даже Анна вздрогнула.

Мелт расхохотался: - Ты великолепна, хозяйка дома Сэмур! Я помню о вечности. Жаль только, что о ней забывают все остальные, в том числе, и ты сама!  Надеюсь, ты наконец-то вспомнишь о ней, когда… - он склонился к самому её уху, - … когда останешься с ним наедине.

Музыка закончилась. «Анна, Анна, зачем ты меня сюда пригласила! Ладно, веселиться - так веселиться!»

 Ещё один бокал кроаля, и Дэйв начнёт ухаживать вот за этой статной девушкой, с которой танцевал совсем недавно – с Гесси Тирт, высокой, с каштановыми короткими волосами, в оранжевом комбинезоне,  в замысловатых украшениях из мелкого жемчуга.

 Гесси чем-то напоминала Дэйву Эмилию, и он решил, что напоминание о забытой невесте не будет излишним. Кроаль наконец-то начал ударять в голову. Это хорошо. Дэйв хотел забыться. Сегодня ему не быть с Алис. Возможно, его даже вообще спишут в багаж.

Дэйв выпил с Гесси на брудершафт, отважно пустился в плавание по океану корпоративных анекдотов и даже показал ей несколько па танц-айкидо. Потом ему внезапно стало не по себе. Последний бокал кроаля явно не пошёл на пользу, надо было бы ограничиться лёгким вином. Гесси, гордая вниманием землянина, весело щебетала, стараясь увлечь, а Дэйв, бормоча извинения, свалился в кресло, пытаясь унять сердцебиение и головокружение. Девушка побежала искать отрезвин.  Тем временем двое слуг внесли в залу пластиковый мешок, а третий начал поспешно открывать окна. В гостиную ворвался холодный, свежий ветер, вздымая пышные волосы девушек и их не менее пышные платья.

- Прошу внимания, - крикнул Элер Тирт, брат-близнец Гесси.  – Кто желает превратиться в птичку? Айда за мной!

Молодёжь с визгом и смехом бросилась к ящику. Гесси поспешно сунула Дэйву бутылочку с противоалкогольным питьём и потащила в толпу. Он с удивлением обнаружил, что гости надевают сверху на свои плоские сандалии прозрачные гравитопы. Юноши устроили перепалку и шутливую драку, соревнуясь за честь надеть гравитопы на ножки подружек. Дэйв надеялся поговорить наконец-то с Алис, но ему пришлось обувать Гесси. А ему самому надеть оказалось нечего: гравитопов в мешке больше не осталось.

Гесси попыталась сделать благородный жест, и остаться с ним, но совсем упавший духом Дэйв оказался ещё благородней, отказавшись от этой жертвы. Гесси чмокнула его в щёку, потом, прочувствованно, – в губы, и присоединилась к своим.
 
Дэйв с завистью смотрел, как молодёжь гигантскими прыжками выскакивает прямо из окон, как они длинными перепрыгами «летают» над поляной, подскакивают, сталкиваются в воздухе, хохочут, и юноши перебрасывают девушек друг другу, точно мячи, и возвращают с пылкими поцелуями. Потом взвилась музыка вместе с фейерверками, и начались забавные, неуклюжие, но полные энтузиазма, танцы в воздухе.

Волосы Алис метались рыжими молниями. Вестийские ленты исполняли свой бешеный танец, источая искры и соперничая со звёздами.

Брошенный Дэйв и не заметил, как Мелт подошёл сзади и положил ему на плечо тяжёлую руку.

- Детские забавы, - сказал он, усмехаясь. – Но я люблю наблюдать за молодыми. Вам уже лучше? Кроаль может быть коварен, если не приручить его заранее. Вы не против, если я побуду рядом? Предлагаю выйти в сад, побеседовать и освежить голову. Туда сейчас вынесут ковры, кофе и вина – ночь  светла и ясна, луны в самом разгаре,  воздух пронизан особой энергетикой юности, запахами любви и желания. Или посидим тут, где спокойнее?

Дэйв не успел ответить.

- Дэйв, - закричала Анна, впрыгивая в окно и приземляясь точно посреди залы. – Что же ты?

- Мне просто не досталось гравитопов. Похоже, на меня здесь не рассчитывали.

- Миленький! – Анна, подбежав, тоже чмокнула Дэйва в губы – от неё сильно пахло ликёром, она тоже неплохо набралась. – Я выясню, чьи это происки! А пока - отдать свои?

«Уж лучше бы я напился вдрызг и отключился!» – с досадой подумал Дэйв.

- Неплохая идея, - поддакнул Мелт. – Обувь… как там было? Туфелька Золушки, которую пытаются примерить на Мачеху. У вас какой размер?

- Анна, спасибо, мы… собирались поговорить. Атори Меор Мелт предложил мне воспользоваться случаем, и взять персональное интервью.

Анна подозрительно оглядела Дэйва с ног до головы, поджала губы и вновь с разбегу вылетела в окно.

А Мелт  раскупорил новую бутыль кроаля и разлил по бокалам.

- За здоровье Алис,  пейте до конца, - приказал он задумчиво. – Красота должна жить вечно. 26 лет – прекрасная дата, всё ещё впереди…

- Вы обратили внимание, какие у неё жаркие глаза? – продолжал Мелт, смакуя вино. – Точно два факела. А губы – они приоткрыты, они зовут, они всегда в ожидании. А как она одевается, как умеет подчеркнуть красоту. Видите, - он вытянул руку по направлению к ночи, взорванной музыкой и светом. – Её живые волосы развеваются на ветру – и снова ложатся на белый тверкс, и текут расплавленной медью. А её тело – это вокализ земли и неба. Я встречал подобных женщин только у единственного земного художника, кажется, испанца, Луиса Ройо.
 
Мелт говорил, и слова его царапали Дэйва, доставляя невыносимую боль.

- Её грудь тяжела и совершенна, вы держали её в руках, не правда ли? Значит, знаете, о чём я говорю. А кожа? Она источает нежное сияние самого чистого гарпианского жемчуга. И так же чиста и нежна её душа.

Мелт шевельнул рукой в воздухе, словно проводя ладонью по коже любимой женщины. Или – по душе?

- И заметьте, это всё абсолютно живое, натуральное, безо всякой синтетики, которую вы так любите на Земле.

Они долго молчали, любуясь играми над лужайкой, и Дэйв отчаянно ревновал, только не знал, к кому следует ревновать в первую очередь – к тем юношам, которые касались и обнимали Алис в воздухе, или к тому страшному человеку, который рассказывал Дэйву про её нежность.

- Кажется, дети постепенно расходятся по домам, - Мелт подошёл к ночным окнам. – Всего лишь три ночи. Или нет, четвёртый час. Ещё немного – и начнёт рассветать. Обычно мы гуляем до того момента, когда солнце наполовину выползет из сиреневого тумана, в дрожащем тройном ореоле, искажённом Стеной, а морской воздух начинает пронизывать насквозь, но ты не ощущаешь холода, потому что рядом с тобой прекрасная девушка, готовая отдать своё тепло. А у вас, Дэйв, у вас гуляют в парке – по ночам?

- У нас гуляют сутками – в виртуальных пространствах.

- И что же, любовь, секс – они тоже происходят… в виртуальных пространствах?

- Кроме секса, там есть ещё много чего – голо-фильмы со всеми видами естественных ощущений, литература, искусство, информация обо всём и всех, живые игры, в которых ты можешь участвовать в любой роли. Если бы вы не отказались от научных изысканий…

- … то занимались бы любовью по Всегалактической инфосети. Смешно.

- Совсем не смешно. Вы многого лишили себя. Ваша политика изоляции… ущербна и губительна для народа, для экономики, наконец.

- Даже Верховный Меор не всесилен – он один не может противостоять Объединенным Правительствам. Во что превратился бы маленький Остров, да и планета заодно – нас бы просто затоптали, смели сотни торговцев, авантюристов и всяческих агентов, а также орды ваших военных. Наши расы перемешались бы со всеми прочими. А так – мы сохранили самобытность культуры и своё достоинство.

- Которое  стоит на Сплите и человеческих жертвах?

- Которое стоит на Гарпике! Не забывайте, именно он изолирует нас от Союза.

- Затопчут, сметут… Это отговорки деспота. В Галактике десятки миров прекрасно сотрудничают, обмениваются опытом, культурой, техникой. И продвинутые, и отсталые. Это – динамика развития. А вы балансируете на лезвии бритвы.

- И вы сами в это верите? Вот ваша динамика: соперничеством прикрывают вражду и зависть, и они рождают шпионаж; помощью – желание придержать развитие конкурента, а чуждой культурой можно погубить самобытность и непохожесть; инспекции то и дело мошенничают, вымогают, крадут всё подряд и у всех подряд; не утихают религиозные войны – под видом просвещения и поиска истины, да и ваши боги тоже далеки от совершенства и никогда не знают покоя. Их пантеон – что-то вроде вашего Объединённого Правительства. А как насчёт новой религии «Гарпик» на Земле? Сколько членов уже насчитывает эта секта? Кстати, на Тобиасе и многих астероидах – жёсткая иерархическая структура власти, много жёстче, чем у нас; и боюсь, первоначальная идея была почёрпнута из вашей же собственной истории. И ведь вы ничего не можете с ними поделать, независимых наблюдателей просто перевербовывают, и они дают ложную информацию. Внутри Объединения нет единства – там грызутся безостановочно за власть, богатство, информацию, за собственную надуманную идею. Мы балансируем на лезвии бритвы, поддерживая разлад, и только благодаря этому пока что живы. Прими мы раз и навсегда чью-то сторону – и разразится война, в которой нас раздавят, даже не заметив. Впрочем, у меня может быть устаревшая информация, - Мелт подвинул к себе блюдо с миддлями в остром соусе. – Вы не желаете? – осведомился он, подцепляя кусочек и отправляя в рот. – Морская диета имеет одну особенность – она способствует очищению и оздоровлению. Полный комплекс – как вы говорите – витаминов, минералов и полноценных белков. – Он отправил в рот ещё одного миддля. – И никакой синтетики.

- В Галактике ещё много полезного. Во-первых, в обмен на Гарпик можно было бы закупать медикаменты и адаптанты, и для ваших жителей открылись бы другие миры, увеличилась бы рождаемость – насколько я знаю, у вас с этим проблема? Но вы отказались от новейших медтехнологий ради собственных амбиций. Во-вторых, вы могли  бы закупать продовольствие. Ведь рыбная ловля вам тоже даётся нелегко. А разве у вас нет разногласий между двумя ветвями власти – экономической и духовной? Разве вы постоянно не боретесь за власть? Вам нужны продукты, новейшая медицина, прорыв наружу и новая структура власти. А Гарпик очень нужен Галактике.

- Я внимательно вас выслушал. – Мелт сдвинул тарелки в сторону, и его сильные, красивые пальцы легли на стол, нервно подрагивая и царапая ногтями скатерть, словно он собирался рывком сорвать её со стола и бросить в лицо Дэйву. – Теперь отвечу, и послушайте меня. Вы всего лишь ведёте банальную политическую пропаганду, атори. Да, именно так. Всё это я уже слышал не раз, от ваших Инспекторов и Переговорщиков. Гарпик нужен Галактике для того, чтобы укрепить военный потенциал и создать новое вооружение, которое понадобится в будущей войне, и ей, благодаря Гарпику, не будет конца. Неужели вы этого не понимаете? А вместе с продовольствием и новейшей медициной – что за культуру вы экспортируете нам? Ваш народ целиком ушёл в себя, замкнулся в сети, завис на сексуальных революциях и гролюпоне. Это – стагнация.

- Гролюпон – ваше изобретение, - напомнил Дэйв. – И разве не он двигал сексуальной революцией?

- Что секс для вас? – ответил Мелт вопросом на вопрос.

Дэйв подумал.

- Физиологическая потребность. Любовь. Способ продления рода.

- Один из способов, - усмехнулся Мелт. – Вы уже научились обходиться без него. Зачатие в пробирке. Для нас секс – это, безусловно, любовь. А также – подключение к жизненной энергии Вселенной через донора, способ выжить.

- Вернее, способ её воровства! Вот ваша доктрина!

- Для кого как, - спокойно ответил Мелт. – Кто-то берёт, кто-то отдаёт. И это тоже закон жизни. Высшая гармония. Что же касается гролюпона, то позвольте вам напомнить урок истории. Пятьсот лет назад, когда Остров кишел авантюристами, кто-то украл первые порции Сплита. На Остров хлынула волна сторонников сексуальной революции. И чтобы нас не затоптали, мы начали торговлю.  Закон экономики: заработать на том, что имеет спрос. Но вы извратили идею Сплита, и создали искусственное чудовище – гролюпон.

- А как же быть с вашими весёлыми кварталами? – Дэйв пытался хоть чем-то уязвить Мелта, но не попадал в цель.

- Весёлые кварталы – в том виде, в каком они существуют сейчас, - это обязательное условие Туристической Конвенции – вы разве не знали? – искренне удивился Мелт. – Ваша сексуальная революция зашла в тупик, и вы повернули назад, к натуре, к естественному энергообмену. Только разучились это делать. И тогда ринулись на Остров – именно за этим. И что, хочу я вас спросить, вы получили то, что хотели?

Мелт резко встал, опрокинув стул, его глаза блеснули едва сдерживаемым гневом. Дэйв медленно поднялся следом за ним.

- Вы берете, ничего не давая взамен. Ну, а Меоры выше примитивных развлечений, и любая отдача чревата взятком – вот мы и научились брать.

- Меор Мелт – большой мастер плести словесную паутину, - поспешно вступил в разговор незаметно подошедший Мастер Лесс, до того с увлечением работавший в углу залы; он слышал весь разговор и теперь понял, что пришло время вмешаться. Лесс встал напротив двух врагов, переводя взгляд с одного на другого: - Дэйв, землянин, не стоит доверять жрецу.

- К сожалению, он прав, - мрачно сказал Дэйв. – Всё, что атори говорил здесь, абсолютная правда.

«Я снова потерпел фиаско», - добавил он про себя, грустно улыбнувшись. – «Теперь им остаётся позволить мне выйти вон».

В гостиную, тихо ступая, вошёл печальный Эггль – значит, вечеринка и впрямь закончилась, хотя в парке по-прежнему вспарывали ночь фейерверки, загорались в небе объёмные картины, гремела музыка, звенел смех. Молодёжь прощалась с Алис и Анной долго и страстно. Они бурно что-то обсуждали, о чём-то договаривались, упрашивая Алис. Наконец запыхавшиеся сёстры впорхнули в гостиную, уже не из окна, а из дверей, босые.

- Ну вот, - Мелт усмехнулся, но его голос был жёстким и не допускающим возражений. – Дэйв Сорридж, спасибо за компанию, давайте ещё по бокалу – ваш хмель давно прошёл – и вам пора прощаться с нами, как и всем остальным.
Дэйв, как побитая собака, машинально протянул руку, чтобы взять протянутый бокал с коварным кроалем.

- Нет, нет, Дэйв никуда не пойдёт, он даже не успел полетать с нами, - вмешалась подоспевшая Анна. – Мы его не отпускаем.

- Алис? – нарочито удивился Мелт. – Ты… ты действительно хочешь, чтобы он остался?

Алис молча встала рядом с Дэйвом. Мелт с трудом взял себя в руки и спрятал сверкающий взгляд под нахмуренными бровями.

- Да, Меор Мелт, я хочу, чтобы он остался, - твёрдо сказала Алис. – Это мой двадцать шестой день рождения, подари его мне!

- Хорошо… - Мелт прерывисто вздохнул и засмеялся. – Тебе трудно отказать. Что ж, покидаю вас, тори, веселитесь. И не забывайте о вечности. Атори Дэйв, не обижайте больше Алис.

Меор выше ревности. Но Мелт ничего не мог с собою поделать. И чем сильнее он ревновал, тем опаснее становился. И Алис чувствовала это. Она понимала, что он потакает ей только потому, что надеется на благоразумие Меори, надеется, что она опомнится, и, наконец, воспользуется знанием. Однажды она ступила на зыбкий путь и не захотела использовать знание. Не употребит и теперь. Отступать она не собиралась.

Мелт вышел – волосы взметнулись над головой. Все подавленно молчали, пока флаер Мелта не взвился в воздух.

- Ладно, и я вас оставляю. Ребята собираются на пляж. У них обширные планы. Присоединюсь к ним – без меня им всё не выпить и не перетанцевать! – Анна подхватила потерянного, ссутулившегося Эггля, подмигнула и выпорхнула из гостиной.

- У нас слишком мало времени осталось, - шепнула Алис. – Мне бы хотелось побывать с тобой на скалах, и на озёрах, и у моря, показать тебе Стену на рассвете, но придётся отложить. До утра – всего два часа. Бежим в сад! Там разбросаны гравитопы по всей поляне – я хочу летать с тобой!

- Алис, прости меня за эту глупую куклу… - тихо произнес Дэйв.

- Ничего, Дэйв, всё в порядке. Просто она ещё раз напомнила мне, что я – марионетка в руках Мелта. За правду не просят прощения.

- Я всё равно виноват. Проклятье! Он как пиявка! Но зачем он тебя терзает? За что?

- У жреца об этом не спрашивают. Знаешь, мне было 12 – я ещё не достигла возраста самостоятельности…

Они шли босиком по влажной траве, и чистый воздух, напоённый ароматами сада, становился горьким от горьких слов исповеди.

- … Всё начиналось, как игра – немножко Сплита, немножко баловства, немножко ласки. Да, поначалу он был нежен, он приручал меня понемногу и даже не пользовался гипнозом, и всё время твердил о том, что могу стать такой же. О, за свою долгую жизнь он очень хорошо научился уговаривать, он знал, как меня подготавливать. Потом он стал Верховным Жрецом, и всё изменилось: он стал брать. Брать, не спрашивая. То, что ему положено по рангу. Взамен давая знание о том, как забирать. Но я слишком пугалась процесса. И отказывалась учиться. И его игры стали страшными. Я убегала от него – садилась на флаер, улетала в горы – но он находил меня, а я больше трёх дней не могла выдержать без Сплита, - и всегда возвращалась назад. Иногда он давал мне его прямо у скал, или во флаере – и брал то, что рождалось Сплитом. Так что жизнь моя – на верёвочке. Но ты не печалься – ведь это моя жизнь, верно? Обними меня… я устала тебя ждать! - шептала она жарко.

И они парили вместе, сбрасывая на лету одежду – в свете двух лун, зелёной Коффу и жёлтой Пенти, словно древний бог, в коем соединились два неистовых существа, словно сиамские близнецы, сросшиеся воедино. Они кувыркались в воздухе, резко отталкивались ногами от земли, парили и медленно опускались, и Дэйв не знал, отчего у него кружится голова – от полёта над морем деревьев, или от  близости желанной женщины.

Гарпианские холодные луны, нежные и неподступные кокетки, красили их вразнобой, каждая на свой лад, и воздух казался водной толщей, трава и кусты внизу – колеблемыми течением водорослями, насквозь просвеченными ласковым солнцем. Хохотушки-луны уже бледнели, готовились скользнуть за восточные кварталы, а далеко-далеко внизу, там, где тяжко дышал невидимый океан, слабое перламутровое сияние намекало на то, что существует светило более могущественное, подверженное и ярости, и страсти, и беспощадное в своих проявлениях.

- Я тебе помогу, Дэйв, - шептала Алис. – Я знаю, что тебе надо.

Они вернулись с небес на поляну – Алис стояла перед ним нагая, белым изваянием, грудь тяжело вздымалась. Русалка, наследная принцесса, богиня Ройо – только потерянная, преданная, брошенная в пасть монстру и бессильная перед ним.

- Я не хочу тебя отпускать… Ты не такой, как другие – ты не воруешь и не берёшь силой, и не ищешь, что плохо лежит… Ты честный – и чистый…

- Алис, ты плохо знаешь меня. Я… совсем другой. У меня задание от корпорации – найти Гарпик. Если я не привезу его – моя собственная невеста, не моргнув глазом, отправит меня в тюрьму. Да, я мог не браться за это задание. Я чувствую, что взялся не за свое дело, что всё это – безнадёжная затея. Но если бы я не прилетел – мы никогда бы не увиделись.

- Молчи, Дэйв Сорридж, ты глуп – и глупы твои речи. Я хочу, чтобы ты смыл с меня всю накопившуюся усталость. Смотри – что ты видишь?
 
Она приподняла ладонями тяжёлую, округлую грудь: – Она ждёт тебя…
Она обняла себя за плечи, провела пальцами по пересохшим от жажды губам: - И они ждут тебя…

Изогнулась и смяла раздвинутые бёдра: - И они по тебе скучают… Позволь им любить тебя. Позволь мне быть самой собой…

Внезапно её тело свело судорогой. Она упала на колени, нащупала в своей одежде подарок Мелта, дрожащими руками продела гордую шею в чудовищное ожерелье, поспешно надавливая на колпачки флаконов.

- Теперь я готова… - она протянула руки, и Дэйв, переполненный любви и печали, пошёл к ней, как лунатик по карнизу, не замечая более ничего. И снова мир вокруг взорвался разноцветными фейерверками. Холодная росистая трава, не сумев охладить разгорячённые тела, исходила паром и чуждым запахом Сплита.

А лунный день медленно и неотвратимо превращался в солнечную ночь.

- Дэйв, люби меня, просто люби, и ничего не требуй, я так устала, устала только отдавать, но я не трону тебя… Я всё сделаю для тебя, ты добудешь Гарпик… Я знаю, что надо сделать. Снять копию с ключа. Добыть карту. Ты ведь этого хочешь? Да? Подожди немного, они будут у тебя.

Алис плакала.

Но Дэйв не мог ничем ей помочь. Мало того, он ещё собирался её предать – а как же ещё назвать неотвратимость похода и притягательную силу Гарпика?

- Алис, хочешь, я останусь? Насовсем? Не уйду на поиски. Не полечу на Землю. Всё и всех забуду – и останусь с тобой. Или увезу на Землю, или…  – он не знал, чем её утешить.

- На Землю? Это смешно… Я просто не долечу до Земли. Мы все здесь – заложники своей судьбы и пленники Гарпика.

- Может быть, уедем, улетим куда-нибудь? На весь день. Знаешь, у нас это называется «пикник», я расскажу тебе о Земле всё, что знаю…

- Нет, нет, нельзя, в другой раз, уже поздно, он скоро придёт...

- Алис, я хочу защитить тебя – почему ты меня гонишь? Почему этот постоянный страх – неужели ты не имеешь права прогнать его, сказать «нет»? Раз и навсегда!

- Нет, Дэйв, нет, о боги! Ничего, я справлюсь, я сильная. Только с Мелтом справиться не могу… И ты не справишься. Уходи, Дэйв, мы потом… потом договорим. Мне надо подумать, как забраться в хранилище…

- Алис, такого не может быть, у каждого человека есть слабое место. Его можно приструнить, а может, пригрозить. Только не молчать и не подчиняться!

- Мелт? Человек? – Алис истерически рассмеялась – и тут же, без перехода, зашептала отчаянно, обхватив его за шею: - Дэйв, Дэйв, уходи, Мелт убьёт тебя. Он может. Ему для этого не нужно оружие. Достаточно взгляда. Ты даже ничего не успеешь понять.

- А как же ты?

- Ничего, я выдержу.  Я привыкла.

И она резко оттолкнула его.

- Ты его боишься?

- Нет, нет, нет! – замотала головой Алис. – Да, да, да! Да, Дэйв, я боюсь его. А иначе… иначе, наверное, это была бы любовь, да?

- Не знаю. Но мне кажется, что ты не совсем права. Любовь – это совсем, совсем другое…

А что – он и сам не мог бы объяснить. Любовь – это полёт с любимой над рассветной землей, цветущей подводной поляной. Это – желание защитить от опасности, которой не представляешь даже отдалённо. Это… это добровольно, по зову сердца, отдавать тепло и жизнь - по капельке, или сразу, не раздумывая. Это…

- Какая-то ерунда… - бормотал Дэйв, пятясь от Алис. – Это невозможно. Он ведь не дроид, чтобы из глаз – плазмой. Взглядом нельзя убить. Человек… не человек…
 
Почему Алис смеялась? Мелт - обыкновенный человек, наделённый самими гарпианцами необычайной властью и полномочиями. В космосе нет монстров и чудовищ, это давно известно, - они остались в голофильмах и ВИС. По Галактике расселились люди – и только люди. Мелт не может быть никем другим, но только человеком. А любого человека можно уничтожить. Что Алис имела в виду? Паранормальные способности, рождённые Гарпиком?

На Земле, и на Марсе, и даже на Весте тоже есть телепаты, ясновидцы, гипнотизёры, мутанты. Но они не убивают взглядом, будто паралайзером, для этого есть оружие. Оружие… А на Острове нет оружия… Но они уничтожили агентов…
Дэйв, шатаясь, точно пьяный, поспешно оделся, ничего не видя вокруг, пытаясь сохранить, каждой клеточкой тела, тепло Алис, и вышел за ворота. У него было чувство, что он покидает пепелище.

В номере Дэйв отделил динамическую голо-пластину от медальона на универс-часах, вшитых в запястье, и без колебаний стёр иглой изображение Эмилии, превратив его в хаос первоначальных частиц. Затем перенёс на пластину из нагрудного фона образ Алис: тот самый,  где она -  в струящихся перламутровых лентах, с запрокинутым и счастливым лицом, готовая взлететь – и снова впаял пластину в медальон. Сердце его бешено стучало, и только личный сервис-фон, вживлённый в основание шеи, работал как проклятый, посылая импульсы-антидепрессанты в мозг, спасая от полного отчаяния и головной боли…


… С трудом дождавшись, пока Дэйв, беспрерывно оглядываясь, словно вор, выйдет за ворота, где его дожидался арендованный кар, вызванный слугами, Мелт посадил свой флаер прямо на поле за домом и, бесшумно перепрыгивая с камня на камень, достиг поляны. Алис стояла босая, купая ноги в обильной росе, и смотрела на глухие ворота. Мелт подошёл неслышно, положил горящую руку на её застывшее плечо. Почувствовал внутреннюю дрожь. Она что-то хотела скрыть?

Алис зябко вздрогнула, пытаясь закутаться в невесомые ленты.

- Алис, ты ждала меня?

- Да, Мелт.

- Уже обнадёживает. Он ушёл… сам? Ты не входила в конус?

- Нет.
 
- Ты его пощадила? Ты неосторожна. Ты плохо училась. Ты себя не ценишь.

- Мне теперь грош цена. Мои акции упали слишком низко.

- Напротив, ты бесценна! О чём вы говорили?

Молчание.

- Алис, ты заставляешь меня ревновать. Так о чём вы говорили?

- О любви…

- Лжёшь – не только. Он хочет тебя использовать ради Гарпика? Посмотри мне в глаза!

- О нет, только не это…

Он железными пальцами повернул её лицо к себе.  Алис застонала от боли, когда его взгляд прожёг её насквозь, и Мелт получил нужную информацию.

Мелт заскрипел зубами от ярости и досады. Она ненавидит его, да, это случается с Меори. Но она никогда не предавала!

«Так», - наконец сказал он сам себе, и заставил себя успокоиться. – «Что ж, пусть он получит вожделенную карту… и нужную запись, которая исчезнет с неё через трое суток. А потом я схвачу его за городом – и уничтожу. Он станет первым чужаком, принесённым в жертву».

- Алис, я разрешаю тебе снять копию с ключа. Проснись – и забудь о нашем разговоре.

Алис провела ладонью по лицу, просыпаясь.

- А теперь, Алис, мы будем любить друг друга. Да? Скажи мне «да».

- Да, - прошептала Алис, покорно ожидая, когда на неё и на траву просыплется серебряный дождь. Ляжет сединой на волосы.

- Алис, ты помнишь, как я пришёл к тебе в первый раз?

- Ты отнял у меня детство.

- Но разве нам не было хорошо? Разве нам сейчас не будет хорошо, а?

- Ты отнял у меня юность.

- Быть подругой жреца нелегко, - согласился Мелт. – Но почётно.

- И ты сумел объяснить это Эгглю? Ты отнял у меня молодость!

- Но ты была единственная, кто мог утолить мою жажду. Ты и сейчас... такая. Люби меня.

- Давай уйдём от этих окон.

- Но ты занималась любовью с ним, не сходя с этого места.

- Лорта боится тебя.

- Лорте пора привыкать. Пусть почувствует нас. Мы устроим для неё представление. Новый фейерверк.

Он гладил её обжигающе-горячими ладонями, стягивая податливую ткань, расплетая искрящие ленты, он целовал медленно обнажающееся тело, и ей казалось, что его губы оставляют ожоги. Медленно испаряющийся Сплит уже вновь учащал дыхание и пульсировал в висках.

- Было время, когда ты делала это без принуждения, Алис. И даже пробовала брать.

- Прошло то время, Мелт.

- Хочешь, полетим завтра на озёра? После Храмового праздника? Я брошу все дела. Хочешь – будем любить друг друга на высоте полёта гарпии? Хочешь – ванну из Сплита?

- Всё это уже было, Мелт. Ты повторяешься.

- А помнишь наши игры  в Гарпик, словно ты лежишь на плите… - и он водил рукой по её белой спине, на которой так ярко могли отпечататься ожоги от Гарпика.

- Хороши твои игры, Мелт! – Алис истерически рассмеялась. – Твои игры – это судорога смерти.

- Их можно превратить в реальность, как только пожелаешь.

- Как только ты пожелаешь, Мелт, – мне ты не оставил места для желаний.

- Вот как? Я пожелал бы этого, Алис, но не решаюсь, мне бы тебя так не хватало… - Мелт впервые вздохнул с горечью. – А сейчас я желаю, чтобы ты представила, что я – это он. Как ты его ласкала, Алис?

Он взял её руки и провёл холодными ладонями по своему телу. – А теперь поцелуй меня сама… как его целовала…

И проклятый Сплит взорвался в груди новой разрушительной силой.


- Ну и удружил ты мне, приятель! Пока ты там развлекался, я зубами скрипел. Ничего отвратительней, чем этот заповедник, я не видел. – Этими словами Грет встретил Дэйва на пороге собственного номера. – Тьма мерзких тварей, все вопят – словно ножом по стеклопластику, или совками по дорожному тефлону. Вонючее дерьмо  сыплется прямо с неба – вообрази, его упаковывают в герметики и тут же продают в сувенирах, и эти дебилоиды их покупают. Представь себе, я даже есть там не мог, ну, забрал с собою сэндвичи и булочки с илобой, схрумкал всё во флаере – так эти кретинусы на меня пялились, словно я это самое дерьмо жую!

- И ты ходил со всеми кучей? – отрешённо спросил Дэйв.

- Я не дурак. Я – в обратную сторону. Только там сунуться некуда. И все стороны равны. Это всего лишь крошечное плато. Стоянка для флаеров, ресторан – птичье гнездо – на краю обрыва, танцпол висит в бездне на гравитопах. Дом для служащих. Крытый павильон с отдельными кабинками, тоже висящими и  прозрачными - на случай непогоды, и чтобы время даром не терять – тут же весёлые услуги. Девочки там, кстати, стоят очень дорого. Хочешь потрахаться над пропастью – плати 50 кредитов. Впрочем, космолётчика этим удивить сложно, так что я положил на их увеселения. И ещё знаешь, что я тебе скажу – эти самые скалы вокруг не игрушечные, как на карте. Надо изучать скалолазание, или хотя бы иметь гравитопы-подъёмники на автономе.

- Дэйв, кажется, ты меня не слушаешь? - Вдруг опомнился Грет. – Что случилось? У тебя сумрачный вид. Ты выглядишь как с похмелья – но вроде не пьяный. Сплита нанюхался, не иначе… - Он озабоченно тряханул друга за плечи так, что у того клацнули зубы.

- Да нет, всё в порядке. Знаешь, я просто зверски голоден.

- С утра пораньше? – удивился Грет.

 – Ну да… Нет, Сплит тут не при чём. Я, правда, много пил, но мало ел. В принципе, опьянение мне не грозит, у меня блокатор в фоне сам устанавливает границу, да меня ещё отрезвином напоили.

- И где же ты пил,  счастливчик, прожигатель жизни?

- В доме Сэмур.

- Ого-го! – присвистнул Грет. – Ну и привычки у тебя, ну и замашки! Ни за что бы не поверил, что тебя там напоили! И что девочки в тебе находят? Почему им не по вкусу старый космический волк? Кстати, тебе тут два сообщения. Они всегда за тобой вдогонку мчатся, как военные крейсеры? Одно – от твоей боевой подружки – чтоб не слишком зарывался. Хочешь услышать? Хандру как рукой снимет: очень… э… поэтично!

- А второе? – устало перебил Дэйв.

- Второе – предварительное приглашение на День Открытых дверей в Большом Храме, на двоих, пришло ещё вчера, но тебя ведь сутками не бывает на месте! Сегодня должны доставить допуск.

- Что значит «предварительное»? Они приглашают дважды?

- Да хоть бы и четырежды! Не знаю, как ты, а я не горю желанием.

- Ну, а мне так просто необходимо там быть!

- Что, тебя тоже разбирает любопытство? – Грет посуровел.

- Грет, дружище, поговорим завтра! А пока я хочу поспать – хотя бы часа два. А то у меня голова кругом.

- Ты вроде бы хотел жрать? – спросил Грет подозрительно.

- Ну да, и жрать тоже. Но спать – больше!

- Да, с подружками жреца связываться опасно, - протянул Грет, но Дэйв уже не слышал: отключив фон, он рухнул, как был, в белом костюме, на диван, набитый морским пружинящим войлоком, и провалился в сон.