Шарф

Автозак подпрыгивал на ухабах степной дороги, и эти толчки воспринимал Колесов, как отдельные удары. Он держал руку прижатой к пораненному глазу - на нём была белая повязка из бинта. То что его везут из колонии на вольную больничку немного радовало, несмотря на всю трагичность ситуации. Всё же новые впечатления! Зона больше всего давит на человека своим однообразием, и всякая смена обстановки потому воспринимается зэком с радостью. Наконец движение закончилось - его вывели из автозака, прапорщик одел наручники на одну его руку, а также на свою руку  тоже - теперь они были в одной цепи. Так и прошли в холл хирургического отделения областной больницы. Вышел врач, медсёстры - дежурные с любопытством смотрели на молодого парня в телогрейке с биркой, в шапке ушанке. С перевязанным глазом. Он тоже смотрел на девушек к интересом, давненько не был так рядом с ними.
- В операционной вы тоже с наручником будете? - спросил у прапорщика вежливо врач.
Тот что-то пробурчал. Второй охранник, видимо начальник конвоя, сказал:
- Сними с себя наручник Сергеев, - и добавил, обращаясь к хирургу:
- Мы должны быть с ним рядом.
- Найдите им хотя бы халаты! - приказал медсёстрам врач.
В хирургии было чисто. Колесов лежал на операционном столе, сняли повязку, сделали укол. Большой отражатель светил на пораненный глаз. И было по-настоящему тоскливо. Порой нервы от всей этой процедуры были на пределе и парень стискивал зубы, чтобы не закричать. Медсестра стоявшая у его изголовья, видимо, чувствуя его состояние, бережно держала его лицо крепкими и нежными ладонями, и он чувствовал эту женскую заботу, и ему стыдно было показать свою слабость. Операция длилась казалось бесконечно.
- Вы что сразу увезёте его?! - услышал Колесов вопрос хирурга к охране.
- Да.
После операции повязка была на двух глазах - так было положено - и Колесов поддерживаемый прапорщиком, в полусонном состоянии от уколов, еле передвигал ноги, идя по длинному коридору больницу. Снова автозак. Урчание мотора.
В палате его уложили на кровать. И он понял, что теперь он в больнице для зэков. И снова укол. И всё - сновидений не было. Он уснул. Он был в том состоянии, когда кажется, что жизнь покинула его. И может быть это было не самое худшее его состояние, по сравнению с переживаемыми состояниями одиночества на зоне.
Он просыпался, его кормили. Снова кололи укол. И он засыпал. Так было несколько дней - потом повязку со здорового глаза сняли, и он увидел свет, людей. Принесли передачку - приезжали родственники. Он попросил заварить чай. И взял чёрный шарф - его связала мать. Он молча смотрел на него. И, хотелось уткнуться головой в эту тёплую шерсть, но это было непозволительно зэку - показать свою слабость - даже в таком тяжёлом положении. Потом Колесов улыбнулся, показывая пожелтевшие от чифира редкие зубы, точно вспоминая что-то очень хорошее, из своей прошлой, вольной жизни.
Потом улыбка уходила с его лица, точно её и не было никогда.