Прощание

Пустая комната была наполнена звенящей тишиной. Серые стены в полумраке казались глыбами тающего снега, а в их углах застыла непроглядная тьма, в которой серая и плотная паутина едва вздымалась от еле заметного дыхания сквозняка. За окнами уныло и безжизненно качались обломанные ветви одинокого и старого клена. Нахохлившийся воробей то и дело встряхивался от капель ледяного дождя, будто ждал весны. Он всматривался в окна дома, где у двери стояли фигуры, плотно прижавшиеся друг к другу.
Их щеки соприкасались, а глаза, закрытые, с едва вздрагивающими ресницами, хранили облик друг друга. С волос стекала вода, неспешными каплями падая на плечи, мокрыми дорожками продолжая свой путь по одежде людей. Их руки – от плеч до кончиков пальцев – прижимались друг к другу с отчаянной дрожью, а ладони с силой вжимались, повторяя изгибы кистей. Будто ничего важнее этих объятий не могло быть. Будто не нужно было дышать или говорить. Это молчание было самым громким шепотом в этой комнате.
Наконец, она прижалась руками к его груди, чувствуя, как сердце учащенно бьется и трепещет от ее прикосновений. Он взял ее за плечи, в ласковое кольцо своих объятий, и вдохнул аромат волос, губами прикоснувшись бледного лба. Она приоткрыла рот, но не произнесла ни звука, понимая, что еще не настал нужный момент. Эти объятия, молчаливые и крепкие, уже порядком опротивели ей, но жалость к нему была сильнее, и она не делала попыток прервать их.
Его ладонь медленно и уверенно проскользила в ее волосы, отяжелевшие от дождя, и пальцы нежно сжали тонкую и беззащитную шею. Он начал покачиваться, будто хотел убаюкать ее, и вдруг резко выдохнул воздух. В его груди вдруг что-то сжалось и больно застыло – предчувствие неизбежного обрушилось внезапно, полоснув по сердцу рваным порезом. Взяв ее за запястья, он в отчаянном жесте вкинул голову и, открыв глаза, посмотрел на нее. В ее зрачках не было счастья – они тускло и сосредоточенно следили за его лицом.
Он склонился перед ней, смежив веки. Стоял и ждал слов. Ее поцелуй в висок был похож на холодное прикосновение снега к разгоряченной коже.
- Прощай, - еле слышно произнесла она, высвободив руки из безжизненных оков.
Шаги, выученные наизусть, гулом отзывались от стен коридора, звуча, как колокол набата. Он еще чувствовал, как в его пальцах тонко билась венка ее хрупких запястий.