Signum х - открытие тайны числа 666. Новелла I

Рабы-ремесленники ценились гораздо выше рабов,
не имевших специальности, потому что они
приносили господам большую прибыль.
Белявский В. А. «Тайны Вавилона»


Глава 1 «Остров»

Он не был похож на полуслепого восьмидесятилетнего старика, которого сотни раз избивали и десятки раз пытали до полусмерти в римских казематах. А теперь его отослали подальше от общества на остров доживать остатки своих дней в изоляции от всего мира. Но, по сути, узником был не он, узником был весь остальной мир, опасавшийся неведомой силы разума, которым он обладал. Государственные власти боялись его, как огня. И уже давно помышляли подстроить его смерть, но не решались это сделать по двум причинам. Во-первых, опасались бунта черни, которые искренне любили этого старца. Во-вторых, это принесло бы ему посмертную славу, что подтвердило правоту его слов.

Последний из двенадцати оставшихся в живых, как казалось, благодаря некоему проведению; остальных просто зверски убили, запытав до смерти. Не смотря на его невысокий рост и щуплую, но жилистую фигуру, в нем чувствовалась некая мощь и невероятная сила духа в каждом движении, в походке, осанке. Полуослепшие глаза были глубокого морского цвета, в них читалась мудрость и некое величие человека, который как будто бы попал из далекого будущего в дремучее дикое и жестокое прошлое.
- Учитель! - выражая неподдельное уважение, обратился к нему его преданный и единственный близкий друг Прохор, который последние пять лет помогал ему во всем, и самое главное - вести переписку с их побратимами в разных концах побережья Средиземного моря. – Я бы хотел продолжить наш вчерашний разговор о государственной власти, если ты не против. Ты говоришь, что все началось с вавилонского царя Хаммурапи? Что закон, по которому живет весь мир, основан им?
- Нет, Прохор. Хаммурапи не создавал никаких законов. Как и все предыдущие или последующие правители-цари он жаждал славы. Он хотел увековечить свое имя, что по сути ему удалось. Законы Хаммурапи появились на несколько сотен лет раньше. Еще тогда, когда Междуречье населяли «черноголовые» шумеры, о них я тебе расскажу обязательно, но позднее. Хаммурапи издал указ своим жрецам собрать воедино все законы. А потом он издал указ начертать эти законы на сотне каменных скрижалей и расставить их по всем центрам крупных городов, чтобы каждый грамотный житель знал, как себя вести и самое главное, какое наказание он получит в случаи неповиновения властям. Закон – это не справедливость! Закон - это рычаг управления рабами.
- А, законы Моисея? Почему Иегошуа говорил, что они не совершенны?
- Законы Моисея - всего лишь гуманизированные законы Хаммурапи для дикарей, которых он хотел научить быть людьми, а не жестокими зверями. Законы Хаммурапи очень жестоки. Ты должен понимать- любая государственная власть, которая когда-то была, есть или будет завтра, или через 2000 лет, будет ненавидеть своих граждан. Она будет им врать, делать вид, что их мнение как-то важно для государства,- но это ложь. И по-другому быть не может, потому что государство - это сатанинская форма уничижения и насилия богатых людей над бедными. Государство – это господство. Богатые в государстве становятся богаче, а бедные становятся беднее. Никакая власть не заботится о своих гражданах, а если и заботится, то только с выгодой для себя и с целью недопущения беспорядков и бунтов. Не потому, что они боятся бунта, бунт можно подавить кровью, а потому, что бунт мешает преумножать их богатства. Бунт рабов им выгоден только тогда, когда одна часть знати чувствует свое ущемление от другой знатной семьи, которая узурпирует власть и чтобы этого не допустить, вот тогда можно подстрекать волнения рабов.
Поэтому Иегошуа говорил, что Закон, если он действительно от Бога, а не от сатаны, должен строиться на любви к ближнему.

Где ты видел такой закон, краеугольным камнем которого была любовь к ближнему? Такого не было, нет, и, к сожалению, уже не будет!
Они зверски убили того, кто мог бы сделать законы справедливыми для всех. Мог сделать так, чтобы жестокая лживая сатанинская государственная власть была упразднена вместе с законами Хаммурапи, и законы Моисея тоже стали ненужными. Он мог построить жизнь в обществе таким образом, чтобы законом были бы премудрость и разум, и все руководствовались духом совета и крепости, духом ведения и благочестия. Там бы не было несправедливых судов, которые отнимают последнюю рубашку у должника в пользу его зажравшегося кредитора. Тогда бы бедных судили по правде, и дела страдальцев решали по истине. Тогда перестали бы люди делать зло и вред, и может быть, поменялась бы вся Земля, наполнившись правдой и справедливостью. Но его убили. И поверь моим словам, не пройдет и сотни лет, как из этого подлого и зверского убийства сделают ритуальный культ жертвоприношения по образу Адониса. Все его учение будет искажено и оболгано. А законам Хаммурапи люди будут поклонятся тысячи лет, до тех пор, пока на земле господствует Князь мира сего. А это значит, человечество обречено быть рабами.

Глава 2 «Менеджер среднего звена»

По традиции каждого пятничного вечера, после нелегкой трудовой недели, в киевские пабы и кафешки косяками сплывался «офисный планктон». По началу такое саркастическое определение клерков различных фирм несколько обижало их, но смирившись с реальностью (а реальность говорила сама за себя), они действительно были похожи если не на планктон, то на рыбок в аквариуме, которых в любой момент могло сожрать зубастое начальство, понизив в должности или, не дай бог, вообще выгнать с работы.

Самый большой страх «офисного планктона», взявшего ипотечный кредит, -лишиться своего рабочего места. Оказавшись на улице с такой финансовой обязанностью за плечами, времени на поиск новой работы практически нет, а конкурс на хорошее вакантное место в солидную фирму может быть 100 человек на 1 место. Поэтому, не смотря на добытые ранее регалии, красные дипломы и рекомендательные письма иногда приходится соглашаться на унизительные должности. И бывший директор департамента продаж мог занять позорное для него место обычного коммерческого директора.

Макс и Илья были завсегдатаями небольшого, но, как считалось, приличного барчика на Подоле под названием «Пивной Пан». Пан - древнегреческое божество скотоводства и увеселений, внешне похожее на мерзкого козла, только ходит на задних копытах. Но это не смущало посетителей, на столиках у которых стояли буклеты-меню закусок к пиву, где на титульной странице было написано «Пивной Пан»: коли ми разом - ми панство», что по смыслу можно было бы истолковать как «Пивной Козлобог»: когда мы вместе - мы козлобожье братство». Но пиво здесь варили действительно отменное.

Макс жадно сделал глоток темного тягучего Чешского, посмотрев на Илью с прищуром, сказал:
– Илья, ты мне скажи, нах*я ты стебешься с Бердихина? Я понимаю, он как генеральный - никакой... Он полудурок, который с утра может выпить ведро крепко заваренного кофе, а потом начать строить всех начальников отдела истерическими криками, после чего те, роняя кал, с трясущимися ручками бегут строить своих овечек. По дороге они со страха конечно забывают половину того, что нужно было сделать, а потом дают не корректные задачи своим подчиненным, отчего те «порют бока» и, как обычно, у нас на фирме получается все через жопу… Но тебе светит создать целый отдел маркетинга, и я знаю, учредители готовы и хотят, чтобы ты создал им такой отдел.
Кстати, об учредителях, а почему ты не заходишь к ним с утра в кабинет на рукопожатие? Ты же знаешь, что у нас такая традиция в компании, все топ-менеджеры офиса начинают утро с рукопожатия учредителей. Да, я тоже знаю, что они редкостные долбо*бы. Но Илья, их всего двое, что тебе стоит пожать с утра две пухлые ручки? Ну, подумаешь одна из них может быть этой ночью держала чей-то член в ночном клубе… Так ты не думай об этом! Думай о своем повышении.

Макс неожиданно остановил свой монолог, посмотрел куда-то вдаль и взяв салфетку стал вытирать ею правую руку, как будто она была испачкана чем-то липким. Потом снова сделал большой глоток пива и посмотрел в глаза Ильи с неподдельным и даже азартным ожиданием ответа.
Илья как всегда улыбался и очень внимательно слушал. Пристально, не отводя глаз от своего собеседника, что всегда располагало доверие к нему. Но если внимательно рассмотреть его улыбку- в ней всегда читался некий глубокий сарказм; иногда казалось, что он смотрит на своего собеседника с сожалением, как психиатр смотрит на больного, который рассказывает доктору о своих фобиях. Но Макс не первый год работает с ним и уже привык к Илье и к его странностям. А странностей у него было весьма много. Например, в прошлом месяце, для контроля за опозданиями сотрудников офиса отдел программирования разработал программку фиксирования прихода на работу.

Каждый сотрудник, включив свой компьютер, отмечал время своего прихода на работу. Отделом персонала была разработана система штрафов за опоздания. Если сотрудник опаздывал на пятнадцать минут - от зарплаты отнимался 1%, если двадцать - отнималось 5%, сорок минут - 10% и т.д. Контроль за всем этим был возложен на Макса. И вот, после презентации этой системы учета, она заработала. Результаты не заставили себя ждать - даже самые злостные нарушители режима - а ими были сотрудницы бухгалтерского отдела - стали приходить вовремя. Но, как оказалось, эта система не воздействует на двух сотрудников офиса. На главного экономиста Люду, которая вела весь черный нал предприятия,- она считала себя неприкасаемой, да и зарплаты всех зависели от нее, поэтому она изначально была вне игры. Но также эта система не действовала и на Илью. Он приходил вовремя, но не включал свой компьютер, объясняя тем, что он бережет ресурсы офисной техники, не используя ее за ненадобностью, и если кто-то не доверяет ему в том, что он приходит вовремя, пусть лично проверяет.

- Макс, ты счастлив? – неожиданно в ответ спросил Илья, так, что Макс чуть не подавился ржаной гренкой с чесноком, которой закусывал свое пиво. – Ты- заместитель директора достаточно крупной кредитной компании, у тебя свой кабинет, тебя боится даже наш полудурок Бердихин; ты, по сути, серый кардинал. У тебя просторный кабинет, у единственного на рабочем столе как памятник из белого мрамора стоит последний Apple. Я, правда, не знаю нахрена он тебе нужен, ты кроме как залезть в интернет посмотреть порнушку его не используешь, но это не важно. У тебя седьмая Мазда, конечно западло, что она красного цвета, но зато твоя жена иногда бывает счастлива. Особенно, когда ты ей разрешаешь на ней съездить к подружкам на девичник, где она плетет, что это ее автомобиль, просто ты никак не можешь определиться, толи брать себе Круизер, толи Аудейник. У тебя отпуск два раза в год по 25 дней. Ты можешь себе позволить съездить не в голимую Турцию, как наш планктон, а выбрать что - нибудь более приличное. А зимой мотнуться в Европу, покататься на лыжах. И самое главное, тебе подчиняется более двух тысяч человек, а для многих ты вообще бог. Захочешь, сделаешь человека счастливым, добавив к его зарплате пятьдесят баксов, захочешь- наоборот накажешь, оштрафовав его. Многие смотрят на тебя как на человека, от которого зависит вся их жизнь. По сути, в какой-то степени так оно и есть. Что тебе стоит уволить менеджера среднего звена? А у него жена, маленький ребенок и квартира в ипотеке на ближайшие пятнадцать лет, за которую он отдает 70% своей зарплаты. Разве ты не можешь повелевать их судьбами почти как бог? И вот, при всем при этом, я хочу спросить тебя, МАКС, ТЫ СЧАСТЛИВ?

Макс с недоверием посмотрел на Илью, прекрасно понимая, что обычных вопросов он не задает, какой-то подвох в этом должен быть.
- Чё ты ко мне до*бался со своим «счастьем»? При чем тут счастье? Я тебе вообще о другом, а ты… Но интерес в глазах у Макса появился зная, что беседа может быть необычной, как сам Илья. – Давай по водочке, а то мочу эту полоскать уже надоело, да и пожрать что-то закажем?
- Ну, давай! Сперва отлить схожу, придавило. Илья вылез из-за стола и направился через зал «Пивного Пана», в котором стоял гул от посетителей, которые также как они обсуждали свою работу. Кто-то жаловался на руководство, кто-то хвастался своими коммерческими достижениями, кто-то просто пришел напиться чтобы снять стресс, накопившийся за неделю.
Вернувшись за стол, Макс уже с азартом и предвкушением в глазах наливал из графина мутноватого цвета «хреновуху». – Ну, давай, вначале по рюмочке, а потом я внимательно тебя буду слушать, хотя мне кажется, твоя философия нравится исключительно тебе лично. Давай за нас!

- Ладно, опустим громкое слово счастье, – продолжил Илья после того, как закусил рюмку водки бутербродом с семгой, – я могу тебе задать тогда другой вопрос, только ты, пожалуйста, не отвечай, а дослушай до конца. Насколько ты обладаешь временем? Я не про данный момент, не про твой распорядок дня, хотя от твоего распорядка дня зависит, обладаешь ты временем или ты раб времени. Давай проведем анализ твоего обычного среднестатистического дня. Ты просыпаешься в 7:00 утра, затем умываешься, одеваешься, завтракаешь. В 8:00 ты выезжаешь на работу с учетом того, что час будешь добираться до офиса в пробке, хотя ты живешь в сорока минутах ходьбы, но статус есть статус, да и не в этом дело. На работе ты проводишь минимум десять часов, а то и все двенадцать, ведь ты же «топ-менеджер» - тебе не положено уходить по расписанию, иначе учредители подумают, что ты не переживаешь за их бизнес, ты не в команде, ты не хочешь, чтобы фирма зарабатывала, хотя тебе от этого заработка перепадают жалкие крохи, несмотря на то, что 80% благополучия их фирмы зависит именно от тебя.

- Ну, не преувеличивай! – как бы из скромности сказал Макс, наливая вторую рюмку. Хотя на самом деле, ему это было лестно слышать и всякий раз, когда он нажирался в усмерть на корпоративах, после того, как учредители покидали трудовой коллектив, он с полусумашествием в глазах всегда повторял: «Да, ****и! Если бы ни я - х*й вы что могли бы заработать!», правда, не понятно было, кого он имел в виду - сотрудников фирмы или учредителей.
- Короче, с работы ты обычно выезжаешь часиков в восемь или девять вечера. Снова час в дороге, а если жена поручит что-то по дороге купить то и два. И вот, в лучшем случае ты к десяти вечера ужинаешь, слушая супер-новости своей жены, делаешь вид, что тебе они интересны, часик другой тусуешься по квартире. И вот время пришло ко сну, ты мечтаешь о крепком и здоровом глубоком сне. Потому что крепкий сон у тебя был последний раз, когда тебе под наркозом вырезали аппендикс, ну или в глубоком детстве. А теперь твое погружение в сон это начало панических атак, потому что даже во сне тебя преследуют мысли о работе и проблемы, которые на самом деле могут быть по своей сути не значительными, становятся в пограничном сонном состоянии просто катастрофическими. Вот поэтому ты любишь выпивать до дна бутылочку вина или грамм двести коньячка перед сном. Тем более, что тебе еще предстоит минут пятнадцать ритуального секса с женой, от которого ты настолько устал, что стимулируешь эрекцию фантазиями, представляя на месте жены образы, которые могут тебя возбудить. А дальше сон, который занимает 30% жизни. И так каждый день, за исключением двух отпусков в году и выходных, хотя выходные тоже еще как на них посмотреть. По выходным ты решаешь свои бытовые проблемы или занимаешься культмассовым сектором своей жены, а еще, забыл, поездки к ее родителям - это святое. Каждые третьи выходные месяца нужно лизать задницу теще и тестю, иначе кто вам будет помогать финансово, хоть ты и достаточно много получаешь, но ты же не готов тратить свою зарплату на норку для своей жены, поэтому приходиться покупать жене шубку пли «Prada» как бы за свои, но потом перекрывать эту дыру деньгами ее родителей. И вот я снова задам два вопроса, которые прямо взаимосвязаны между собой. Макс, у тебя есть время, или кто-то твое время у тебя постоянно крадет? Может быть человек счастливым, если у него в его распоряжении практически отсутствует его личное время? Мы с тобой рассмотрели твой распорядок дня, и вот мне не понятно, когда именно в каком промежутке времени живет Макс. Когда спит? Нет! На работе? Тоже. Это время не принадлежит тебе, оно принадлежит тем, на кого ты работаешь. Макс, единственное место, где ты можешь почувствовать себя защищенным от внешнего воздействия, почувствовать себя в покое, это время, когда ты какаешь на своем любимом толчке, читаешь новости Фейсбука в своем айфоне.

Лицо Макса было пофигистически спокойным, но Илья знал, что это выражение лица означает что у Макса в голове заработал процессор, и он, обладая не заурядным интеллектом, понял глубину мысли, которую Илья пытался ему донести. Макс налил по третьей и посмотрел с улыбкой на Илью. – Давай нажремся, х*й я завтра поеду к ее родителям!

Глава 3 «Ираида»

Сюрреалистический калейдоскоп картинок и образов, которые Максу выдавало его подсознание; он с жадностью принимал этот бред, лишь бы только не просыпаться. Но, уже находясь в пограничном между сном и реальностью состоянием, его мозг давал сигнал на подъем, потому что покой его сна нарушался громким хлопаньем дверей то в туалет, то в ванную, то в спальню. Поэтому все попытки зацепиться во сне и не включать свое сознание были тщетными. Макс проснулся, но продолжал делать вид, что спит. Жена Макса, ходила по квартире, чеканя каждый шаг как солдат на плацу, отчего казалось, что это ходит не девушка пятидесяти трёх килограммов веса, а какой-нибудь борец – тяжеловес; каждый ее шаг резонировал в воспаленных от похмелья висках Макса. Она ходила по квартире, распространяя по ней коктейль – флюид, состоящий из возмущения и злости. Каждое ее действие исходило от бурлящих возмущением нервов. Да и как не возмущаться? Суббота половина первого дня, её мама уже наверняка поставила запекать курицу в духовку. Живут родители под Киевом в Броварах, а это не менее часа езды к ним. «Пока это тело приведет себя с бодуна в порядок… манала я такую жизнь! Я целыми днями клячусь по дому, убираю, жрать ему готовлю. А у нормальных людей домработницы есть. За*бал!» - подумала Ираида. Так звали жену Макса, и всякий раз, когда она впадала в такие состояния гнева, он про себя ее называл «Ира из Ада». Что-то действительно в ней было такое. Внешне, она была щупленькой, чуть выше среднего роста, лицо вроде бы как казалось миленьким и улыбчивым, даже в какой-то степени сексуально-притягательным, но взгляд у нее был колким, как будто прожигающим насквозь. Раньше в народе женщин с таким взглядом называли «змеей подколодной», и правда, взгляд больше был похож на змеиный, но он был как бы замаскирован за ее милой внешностью.

Однажды Макс был приглашен на встречу в офис к подрядчикам, которые выполняли ряд очень важных работ для их фирмы. Макс приехал немного раньше назначенного и ему предложили подождать директора, пока тот доедет до офиса в переговорной. В комнату вошла секретарь, чтобы предложить Максу кофе, она была одета не в дорогом, но деловом костюме с довольно таки короткой юбкой, на что Макс сразу обратил внимание. Она с какой то, как ему показалось, сексуальной шепелявинкой в голосе, игриво улыбаясь, спросила его какой кофе он будет; в этот момент он почувствовал, как будто горячий энергетический шар образовался в районе солнечного сплетения, который потом переместился в район позвоночника и остановился у него между лопаток. Сердце заколотилось в бешеном ритме и на мгновенье ему показалось, что его сознание помутилось. Он встретил ту, которую искал всю свою жизнь. Прекраснее создания на этой планете он не видел никогда. «Господи, лишь бы я ей хотя бы немного понравился!» - подумал он.

Так произошла его первая встреча с Ираидой. Ну, а дальше, как говорится, дело техники, приглашение в ресторан плюс седьмая Mazda, статус заместителя директора крупной кредитной компании, квартира в Киеве. Что еще нужно для двадцатипятилетней симпатичной девушки из пригорода столицы? Свадьба была сыграна через полгода. Поначалу они не хотели торопиться со свадьбой, по крайней мере, Макс предлагал пожить годик так, но Ираида забеременела и ждать было нельзя. Правда потом что-то у нее сталось «по-женски» и беременность сорвалась, однако это не умалило радости от бракосочетания; так они стали мужем и женой и уже в прошлом месяце отметили «бумажную свадьбу».

Максу как-то раз попалась научная статья в интернете, которую он принял себе как диагноз, который, к сожалению, весьма поздно был для него установлен, потому что побочные эффекты от этой болезни уже на лицо. Статья называлась «Любовь – психическое заболевание наркоманов». В ней говорилось, что любовь - это химические реакции в крови человека, вызванные воздействием гормонов. Все начинается с фенилэтиламина, который является психоделиком и стимулятором. Попадая в кровь, он провоцирует реакции организма, которые принято называть «влюбленностью с первого взгляда», а снижение уровня этого гормона провоцирует тоску. Затем организм выделяет дофамин, аналогом которого является амфетамин, экстази, кокаин. Еще этот гормон активно выделяется при шизофрении. Он вызывает тот любовный экстаз, который мы испытываем в пылу романтической влюбленности. Допамин заряжает силой, энергией, толкает на рискованные поступки и возбуждает. Он по своему действию сравним с наркотиком, который непременно вызывает привыкание. Нужны все новые и новые дозы, а если на ваше чувство не отвечают взаимностью, то это сравнимо с наркотической ломкой.

Иногда Максу кажется, что у Ираиды и её мамы против него есть тайный заговор. Всякий раз, когда Ираида бывает сама или вместе с ним, у его тещи ситуация в семье как-то меняется; он даже не может объяснить как, но есть такое ощущение, будто бы духом его теща живет вместе с ними и даже незримо присутствует в их кровати во время секса. Да, и поступки по отношению к Максу у Ираиды выглядят совсем иначе после их общения.

Макс - достаточно жесткий и волевой человек; еще в школе он не боялся спорить с учителями, которые вселяли трепет в его одноклассников. Карьеру в бизнесе он пробивал тоже сам, и начал свой подъем с должности коммерческого агента без рабочего места в офисе. И сейчас около 2000 человек с трепетом и почтением называют его Максим Алексеевич. Но, как получилось так, что тридцатипятилетнего Максима Алексеевича заткнула за пояс обычная «серая мышь» - дочка младшего лейтенанта ГАИ на пенсии?

Часто бывает так, что он с какой-то непонятной боязнью выполняет ее капризы, уверенно полагая, что он обязан это делать, и только потом, как будто выходя из под гипноза, он задает себе вопрос «а почему, собственно, я так прогнулся?», - но уже поздно. Вот и сейчас, лежа с закрытыми глазами, вспоминая, что вчера он поклялся Илье не ехать к её родителям, он судорожно соображает о том, где взять смелость, чтобы это сейчас сказать Ираиде? Он прекрасно понимал, что это закончится истерикой до понедельника, а потом регулярным потаканием и воспоминаниями с укором при каждом подходящем моменте. Поэтому Максу легче нарушить свое слово данное другу, списав это на «пьяный базар». Конечно, он сейчас встанет с виноватым видом и будет хвостиком ходить за ней, называя ее «своей бусичкой», «своим солнышком», «своим котенком», лишь бы демон, который сейчас летает по квартире, снова спрятался в ад. И тогда наступит покой, тогда может быть и перестанет болеть голова. Но к её родителям, так или иначе, ехать придется.

Есть пословица: «Хочешь узнать, как будет выглядеть твоя жена через двадцать лет, - посмотри на свою тещу». Мама Ираиды отличалась от дочери только лишним весом, округлостью лица и сантиметров на десять была ниже ее ростом. Но, что было абсолютно идентично, так это взгляд «подколодной змеи», который скрывался за ширмой обворожительной улыбки. В доме родителей Ираиды Макса всегда принимали, как говориться, с «распростертыми объятиями».

- «Заходьте, діточки дорогі! Йди, Максику, я тебе обніму, рідний мій зятю! Щось на тебе лиця немає, мабуть, наша нерпа тебе вже зранку клює?» - с такими словами теща обняла Макса, трижды поцеловав его в левую щеку.

Всякий раз, когда Ираида и Макс ссорились, мать Ираиды публично выбирала сторону Макса, даже если очевидно было, что Макс не прав. Она могла за семейным столом ругать Ираиду за то, что та беспрекословно не подчиняется мужу, ссылаясь на традиции предков и Библию где сказано «да убоится жена мужа своего». Однако, это была лишь тонкая стратегия экспансии их семьи на территорию Макса. Никакой цели, кроме благополучия своей дочери, она не преследовала. А вершину благополучия своей дочери она видит в рождении внуков, продолжение рода. И если вдруг гипотетически станется так, что благополучие её дочери будет заключаться в том, чтобы Макс заболел и умер, то, не раздумывая, она с этим согласилась бы, но после того, как появятся у них дети. По сути, Макс ей важен только лишь как осеменитель, потому что она даже дочь свою воспринимает как переходное звено от себя к своим внукам.

Любовь матерей к дочерям весьма специфична и в их отношениях может прослеживаться и зависть, и ревность. Особенно, когда дочь вырастает и выходит замуж, и каким-то образом превосходит свою мать, особенно, если мать на то время осталась без мужа. Не бывает чистой любви между матерью и дочкой. Иногда возможен нейтралитет, если кто-то из них согласен принять роль послушницы. Если дочь становится таковой, то мать переходит в статус ближайшей подруги, а так как женской дружбы практически не бывает, то такие взаимоотношения можно отнести к любви, но это не любовь.

«Мудрость родителей» - это весьма опасная вирусная система торможения духовного эволюционного развития. Смешно смотреть, когда папа Ираиды, такой себе пузатенький, лысенький мужичек, с казацкими усами, хмурым взглядом из - под густых бровей, опрокинув пятую чарочку, начинает учить Макса жизни. Во – первых, сами по себе эти семейные встречи для него - официальный повод чтобы выпить лишнего. Да, ему позволено иногда в будний день пропустить стопочку - другую за ужином. Но уже давно душевные посиделки с друзьями, походы в баньку и «полирование» пивком остались в прошлом. Еще каких-то лет десять назад у них была чудесная компания из состоявшихся в этой жизни взрослых мужчин, сделавших свою карьеру, как полагается, по всем правилам жизни - построивших свой дом, посадивших по дереву (и не по одному), родивших сыновей или дочерей. Но время свободы рано или поздно заканчивается. Задача мужчины - хранить семейный очаг, а не прожигать свое время в компаниях друзей. Тем более, пора позаботиться о своем здоровье, - уже за полтинник, как - никак. Но от вредных привычек избавится сложно, тем более когда они тебе нравятся, поэтому даже состоявшейся в жизни авторитетный мужчина откровенно переигрывая как паршивый бездарный актеришка согнувши слегка кривоватые пухлые ножки в коленях, пряча шею с двойным подбородком между плечами, как черепаха которая намеревается спрятаться от опасности в своем панцире, откровенно лебезя пресмыкается перед пятками ног своей драгоценной супруги, лишь бы не гневалась она и позволила лишачка хильнуть за воротник. Наверное, именно такие семейные мизансцены породили классификацию женатого мужчины как подкаблучник. На что те даже не обижаются, ссылаясь на вынужденную роль дабы не травмировать нервную систему своих любимых и нежных половинок. И когда ему удается с трудом получить благословение на совершение проступка и одновременно получить индульгенцию, освобождающую его совесть от терзаний. Он непременно пользуясь ситуацией немного переусердствует на пару рюмочек, и только тогда он чувствует себя настоящим мужиком, победителем, и главой семьи. Совершенно не осознавая реальной картины происходящего, где он всего лишь как маленький ребенок, которому строгая мать разрешила поковыряться в носу, как тонкий психолог, понимая, что лучше контролировать ситуацию путем создания искусственного дефицита позволять шалости дозировано и подконтрольно, что позволит манипулировать как дрессировщик в цирке манипулирует и заставляет прыгать львов через огонь при помощи кнута и кусочка сахара. Поэтому мать Ираиды, будучи настоящей женщиной, соткала семейные нити таким образом, что даже Макс не ведая того, но интуитивно догадываясь, был накрепко связан с ней хитросплетениями через Ираиду. Но в этот раз Макс с какой-то заметной натяжкой играл роль зятя. В некоторые моменты его мимика выдавала внутреннюю брезгливость которую он испытывал от всего происходящего. Причина этому были мысли, которые как назойливые мухи роились в голове, одна мысль сменяла другую, но все они были об одном:
«Я слабая ничтожная тряпка!»
«Я не имею собственной воли!»
«Я не способен распоряжаться своими поступками!»
«Я трус и заложник собственной трусости!»

О том, что Макс ведет себя не так как обычно, Ираида поняла из настороженного взгляда матери, которая сразу почувствовала что-то неладное, сразу подумав «- щось мій зятёк загублений, щось він сам не свій, часом не з’явилась в нього якась сучка на роботі?». Мысли ираиды нсеколько отличались от мыслей ее матери, но и она подумала, что без бабы тут не обошлось «- Максик, Максик… козлик ты мой! Ты часом вчера с Ильей не снимал ли тёлок по пьянке? Если бы трахнул кого, я бы сразу поняла, да и пьяный пришел… А вот потереться об кого-то вчера в баре мог вполне. Там ****ей разводилок таких лошариков как мой много. Надо будет перенюхать вчерашние шмотки пока не постирались. И не дай божЭ...! Я ему его яйца натяну на затылок».

Возвращение домой напоминало траурную процессию, а молчаливый дух, который стоял у них машине напоминающий раскаленный под жгучем солнцем воздух внутри закупоренной наглухо стальной капсулы, превращал её в катафалку с той лишь разницей, что в ней не везли покойника. Лицо Ираиды в моменты когда её переполняла внутренняя злость становилось не просто мрачным, а как будто вылитым из стали. Её нос, скулы, подбородок, кончики ушей, брови приобретали острые черты. Темно-карие глаза становились черными и бездонными пугающими своей мрачной глубиной, как будто из её глаз могло появится нечто, которое способно поглощать души всех тех кто находиться рядом с ней. Её профиль становился похож на египетскую царицу Нефертити – величественное спокойствие и непредсказуемость реакции на поведение окружающих. За этим величественным спокойствием отчетливо чувствуется скрытая холодная беспощадная ярость готовая поглотить каждого кто посмеет ей перечить или посмотреть ей в глаза без её желания на то.

В такие моменты впившись обоими руками в руль Макс всегда старался молчать, делать вид что он думает о чем-то очень важном и далеком, как будто бы о делах на работе, в глубине мечтая как можно быстрее доехать домой и разбрестись в разные комнаты засесть за телевизор или ноутбук, коротая вечерние часы до сна, а там и понедельник долгожданная рабочая неделя где есть азарт и интерес к жизни.

На подъезде к Киеву броварская трасса всегда тянулась как медленная толстая гусеница. Но в дни когда на ней случалось очередное ДТП она замирала и превращалась в старого ленивого слизня. Не обошлось без происшествия и в это воскресение. Подъезжая ближе к месту аварии автомобили ехали на самой минимально-возможной скорости чтобы водители и пассажиры могли рассмотреть повнимательнее детали происшествия. Хоть лица их выражали сочувствующий вид, особенно когда рядом с машиной лежал труп накрытый чьей-то курткой или упакованный полиэтиленовый пакет труповозки, на самом деле они радовались от того, что это произошло не с ними. Водители на какое-то время получив наглядное пособие о том к чему приводит неосторожная езда на дороге и превышение скорости, как бы стоя перед своей совестью, клятвенно обещали сами себе больше не нарушать ПДД. Но как правило эти клятвы забывались на следующей же день.

В правом крайнем ряду под задним мостом оранжевого «автодоровского» грузовика была зажата раскуроченная в хлам серая Дейву Ланос. Крыша была вогнута в передние сидения, водительскую дверь оторвало и из обломков торчала окровавленная рука в черном свитере, остальное тело находилось внутри того что раньше называлось салоном и было пережевано вместе с металлом. Вокруг машины были разбросаны фрагменты деталей машины и только неповрежденным осталась накрышная лампа сделанная из белого пластика на которой были нарисованы черные шашечки и номер службы такси, которую уже второй год рекламировали по радио, где в основном крутили песни которые в 90-е года называли «блатняком».

Глава 4. «Жители планеты Земля»

Результатом трагедии, которая произошла в Эдеме, стала полная деградация людей. Люди стремительно стали сходить с ума, и после того, как они разрушили Рай, нарушися баланс в природе; цепная реакция вызвала стремительную мутацию во флоре и фауне.
Иегошуа оценил состояние людей после грехопадения как критическое. Мозг практически не работал ни у кого - тотальное сумасшествие. Они были похожи на безумцев, которые пытаются компенсировать отсутствие разума своим напыщенным важным видом. Их телами руководили самые низменные животные инстинкты и все поступки были продиктованы плотью. Совесть сжигалась еще в раннем детстве, когда их родители, с уже прожженной совестью, заставляли своих детей совершать поступки, которые, в свою очередь, уничтожали их детскую непорочную совесть. Таким образом, взрослея, люди принимали события с подменными понятиями, когда добро для них было злом и на оборот; зло для них становилось нормой морали. Иегошуа понимал, что если определенным образом перепрограммировав их мозг, можно восстановить совесть некоторых принявших эту лингвистическую программу до более - менее приемлемого состояния, но сам мозг разогнать до такого уровня, чтобы у них появился разум весьма сложно - такое возможно только с единицами. Поэтому, для лечения и дальнейшего поэтапного выздоровления, из сотен тысяч можно было найти едва десяток среди мужчин и всего одну среди женщин. Мужская хромосома практически не существовала, она подверглась жуткой мутации, все эмбрионы развивались с женской "Х" хромосомой и, только через время, мутахромосома "У" определяла, что у этого тела будут мужские половые органы. Но самое страшное, что убивало их волю и желание быть свободными – заложенный в их ДНК ген рабов, что порождало в них трусость друг перед другом и жизненными обстоятельствами. Поголовно все мужчины были трусами и нищими духом. Они преклонялись себе подобным, видя регалии или искусственно выдуманные титульные знаки превосходства на их одеждах. Они трепетали перед своим хозяином вплоть до того, что могли обмочиться, как дворовой, забитый в угол, щенок. Сильные и крепкие мужчины беспрекословно подчинялись своему начальнику, который мог быть не только слабее и меньше их, но и ничтожной жестокой сволочью или конченным идиотом. Но они с трепетом выполняли все его команды, даже абсолютно безумные, трусливо переживая за то, что их могут лишить еды.

***

- Учитель, расскажи мне о своих братьях, расскажи про то время.
- О Яакове? – как бы в шутку отвечая, сказал о своем родном по крови брате.
На самом деле, больше всего он не хотел вспоминать то время. Как огромный камень, на сердце у него лежал груз этих воспоминаний. Его сокровенной тайной были чувства, которые он всегда маскировал, как ему казалось, даже от самого себя, отгоняя их прочь. Но, когда на него в одиночестве снова и снова горячим шаром накатывало прошлое, которое, казалось, было еще вчера, не смотря на то, что прошло уже пятьдесят восем лет, время беспощадно не стерло ни одно из воспоминаний. Все эти чувства, от которых он пытался убежать, оголялись, как открытая рана. Этот черный день пятницы месяца Авив, и день, и месяц, как по иронии, были временем богини Ашторет. Он ненавидел себя и своих братьев за тот день. Он презирал их трусливый страх, который длился ночь утро и еще целый день до пяти часов вечера, пока Его не стало с ними. И тогда страх сменился чувством иступления и пустотой, бездонной черной пустотой... Он пытался простить Шимону его предательскую мягкотелость, но чем больше шли годы, тем больше усиливалась его ненависть к тем поступкам, которые они совершили той ночью и на следующий день. Он презирал себя за то, что не врезал тогда Шимону, не сказал ему: «Как ты мог?! Самый сильный, самый смелый среди нас, кто больше всех кичился в своей преданности Ему ,и так позорно вслух отрекся от него трижды?!! Ты кого испугался? И от Кого отрешся? Почему струсил и не пришел на Голгофу?». Шимон больше всех из двенадцати обладал сильной волей еще с юных лет, ко всему, его мужество было отточено в сражениях, еще когда он служил кавалеристом в римском легионе. После чего он возненавидел войну и насилие. Единственное, что ему напоминало об этом, - его боевой меч ветерана. Но даже он, верный и сильный, как кремень, смалодушничал и струсил. Но Шимона уже нет в живых и никого из братьев не осталось, с кем можно было бы ругаться, радоваться или плакать и, может бать, простить трусость и предательство, как простил им Иегошуа.
Йехуда был мерзкой двуличной тварью. Все понимали, что он потенциальный предатель. Но не будь предательства Йехуды, все равно Иегошуа нашли не как в этот день до вечера, так на следующий, или через два дня. Охота была объявлена и вариантов выжить практически не было, но Иегошуа не собирался трусливо бежать с поля боя, как это сделали все его близкие и родные, все до единого. И если Йехуда умышленно и подло предал из корысти, тогда насколько предательство по трусости «лучше»?

Но и не это самая главная боль, которая терзала его душу. Всякий раз, когда он закрывал глаза, перед ним была единственная картина. Как на кресте, весь израненный, полуживой, страдая от мучений, умирал его самый близький, самый родной. Его глаза, - в них было столько боли, но не той боли, о которой все, примеряя к себе, думают о телесных страданиях. Его боль была о том, что он слишком рано покидает нас зная, что мы остаемся беззащитными в этом мире; он, скрывая слезы, сердцем рыдал над нами, от того что, не может в данный момент ничего сделать, так как тот, кому он хочет помочь, Его же и убивает. Его убивают Его дети.

Пробираясь через толпу, окидывая ее взглядом, он до последнего надеялся, что кто-то кроме него придет поддержать Иегошуа, понимая, насколько это важно было быть рядом в такую трудную минуту, чтобы Иегошуа увидел, почувствовал, что Он не один. И тут рядом есть те, с кем он делил хлеба, с кем лежал возле костра и долгими теплыми ночами рассказывал им об Ином мире. О мире, где нет насилия и боли, где нету зла, где никто ни над кем не превозносится и никто никого не уничижает. Мир, где торжествует счастье, свобода и бессмертие. Он вместе с ними мечтал, о том что есть еще шанс, хоть и весьма небольшой, попытаться изменить эту гибнущую планету. И если бы люди услышали Его, приняли программу восстановления, то все в этом мире поменялось бы. Но к сожалению люди не захотели слышать его, обрекая себя на медленную погибель.

И вот, он один, полунагой возвышается на позорном столбе над яростной толпой, которая кровожадно ждет его смерти, скалится в своей беззубой улыбке ненависти. И в этой толпе Он не видит никого из тех, кто Ему так близок, кто стал Ему родным.

Его желание увидеть кого - нибудь из оставшихся одинадцати было в том, что это, своего рода, экзамен его лучших учеников. А учил он их именно стойкости, смелости и мужеству. Учил не бояться этого мира, быть выше него, не трусить, не становиться рабами, не подчиняться даже самой тиранической власти. Но никого из них не было рядом в последний момент, и от этого печаль разрывала его сердце, кротко полагая, что, наверное, недостаточно хорошим он был в роли учителя.

Когда он пробрался ближе к распятию, Иегошуа, скривившись от боли, смотрел куда-то далеко – далеко; казалось, что он смотрит за горизонт сквозь небо.
– Иегошуа! Иегошуа! – сдерживая крик, он позвал Его. Лицо Иегошуа как-то на минуту показалось растерянным, как бы не ожидая, что кто-то в толпе может его окликнуть, и ,самое главное, таким родным голосом. Когда он посмотрел с креста вниз, избитые губы его вдруг расплылись в какой - то по - отцовски теплой улыбке, так, что все раны на лице померкли, а в глазах было столько тепла и радости. Казалось, Он своим взглядом хотел рассказать все, что не успел, где-то даже было видно глубокое сожаление и грусть от того, что так мало были вместе, что так рано приходиться расставаться.
- Брат мой! Сын мой! - пересохшими губами еле слышно прошептал Иегошуа. - Помни всегда, что я говорил вам. Вы - Боги, а Боги не могут быть рабами! Если Отец наш небесный не называет вас рабами, то кто смеет на этой планете вас таковыми считать, кроме детей Дьявола. Никто не смеет отнимать у вас счастье и свободу!

Огромная серая грозовая туча заслонила Сонце; взгляд Иегошуа устремился, словно за пределы этого мира, пронизывая пространство. « Или, Или! Лама савахфани! - охрипшим от обезвоживания голосом прошептал Иегошуа, что означало «Отец мой! Отец мой! Силы мои, мощь моя - они покидают Меня!». Глаза его закрылись и тело перестало дышать. Планета Земля, понимая, что безумные жестокие дикари только что прогнали Бога, содрогнулась, как живой организм, который хочет избавиться от паразитов, присосавшихся к Её телу.