Не туда повёл!

   Центр города перекрыт: стоят автобусы, трамваи, троллейбусы. Метро работает только на выход. Все аллеи и тротуары забиты  опаздывающими на работу людьми. Город увешан флагами и кумачовыми транспарантами, приветствующими Михаила Сергеевича Горбачева и его перестройку. Горбачев пока еще на пике популярности и его визит весной 1988 года ждут в Ташкенте с нетерпением и готовятся  встретить с поистине восточным размахом.
 
   У местной элиты была надежда, что проявив столь наглядно лояльность Горбачеву,  удасться уговорить генсека остановить “хлопковые  чистки”. Счет арестованным или снятым с должностей секретарям обкомов, райкомов, не говоря уже о хозяйственниках и чиновниках, шел на сотни и ужас от ожидания, что их тоже втянут в эту мясорубку, деморализовал  всех, кто  был связан с “белым золотом”  Узбекистана.

   Готовились к визиту и в нашей редакции. Сопровождать Горбачева в пригородный колхоз выпало нам с фотографом Леней Гусевым.  Леня обладал уникальной способностью оказываться  в  нужный момент и нужное время  именно там, где и должен быть фоторепортер. Как это ему удавалось  – до сих пор для меня тайна. Где-нибудь на Западе он давно стал бы миллионером за свои уникальные снимки. У нас же, как обычно, гарантировали лишь прижизненную славу. Ее и нес по жизни Гусев с вальяжным  достоинством, слегка прихрамывая – последствие неудачного прыжка с парашютом.    Единственный из фоторепортеров, Гусев  спокойно разгуливал по залу во время работы партийных съездов и вселенских курултаев – и никто не мог лишить  его права снимать когда  и где ему захочется. Лене многое прощалось за то, что власть предержащие становились на его снимках  гораздо симпатичнее и мужественнее, чем в обычной жизни. Фотографы в газетах вообще считались элитой, а Гусев, не отличавшийся бессеребреничеством, так был и вовсе кум королю. Поговаривали, что существовала целая очередь  к нему из желающих попасть  на первую полосу главной газеты республики. В те времена это было честью и плюсом для карьеры. А Леня брал за это немалую мзду.

  ...Мы  пристроились в конце кортежа и следуем за Горбачевым.

    -В “Коммунизм” едем, -догадался Гусев. - Я вчера узнавал: готовятся  к встрече. Больше по этой дороге путных колхозов нет, так что  сворачиваем и по проселку сразу рванем к финишу. Снимем, как они подъезжают. - С Леней было спорить бесполезно. Во-первых, он сам сидел за рулем, а кроме того, он всегда обладал эксклюзивной информацией. Маршруты, по которым передвигалась власть,  держались в тайне, но не от Лени.

    Минут десять сумасшедшей гонки по проселку и вот мы  на праздничном полевом стане, где ждут приезда Горбачева. Гаишники, узнав Леню, не задавали лишних вопросов. Крепыши из КГБ оказались менее сговорчивыми, но и их уломал Леня, размахивая пропуском.

    По полевому стану нетерпеливо разгуливал, поблескивая медалью Героя соцтруда Рустам Акбаров, председатель колхоза. Десяток полеводов были наряжены в праздничные халаты – необходимый этнический колорит.

    -Едут!- По цепочке передали расставленные  специально для этого люди Акбарова. А вскоре показался и длиннющий кортеж. Не доходя до стана, дорога  делала загогулину, обходя поле. Именно здесь и тормознул  автомобиль с Горбачевым. Из него вылезли вслед за ним Шеварднадзе и Рафик Нишанов – первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана. Страна уже привыкла к таким фирменным  остановкам генсека. Но Акбаров заволновался – то ли спешить навстречу вождям, то ли дожидаться их, как и было предписано, на полевом стане. Горбачев энергично жестикулируя, что-то  объяснял сопровождающим. Нам не было слышно – далековато. Затем Михаил Сергеевич решительно направился через поле  к стану.

   -Вай-вай, что делает, не туда повёл! - заголосил Акбаров и рванул навстречу Горбачеву со свитой. Увидев это, наперерез бросилась охрана. Но было уже поздно. Весенние грядки с овощами были только недавно политы. Слегка подсохшая после орошения земля не выдержала топота  десятков ног и мигом  превратилась в трясину. Серозёмные почвы, окружающие Ташкент, отличаются особой тягучестью – на каждую ногу сразу налипает по пуду земли. Из них здесь делают глинобитные кирпичи – и дома стоят века. Самые осторожные, забуксовав в глине, повернули назад, но Горбачев, матюкнувшись (так нам показалось), продолжил движение вперед. С каждой минутой картина  надвигавшейся на нас  толпы становилась все более живописной.  Впереди, расклячившись,  с трудом выдирая ноги из грязи, продиралась великолепная тройка,  за ней разворачивалась цепью свита. Стадо слонов не могло бы истоптать поле быстрее этой  чиновничей саранчи.

   -Вай-вай-вай, -голосил Акбаров, выводя вредителей на полевой стан. То ли жалел испорченный урожай помидоров (а на поле готовились вырастить знаменитый Юсуповский сорт — каждый плод по полкилограмма  и вкуснотища неимоверная), то ли неудобно было перед вождями за их  туфли и брюки, обильно вымазанные грязью до колен. Ситуацию разрядил Шеварднадзе.

   -Михаил Сергеевич, надо учредить орден имени Сусанина и  первым вручить его Рафику Нишановичу, - седовласого Шеварднадзе неслучайно прозвали Серебряным Лисом. Выгораживая генсека, заставившего всех  лезть в грязь, он ловко повернул  стрелки на Нишанова. - Я не знал, что его потомки в Узбекистане водятся...

   -Мы за дорогим Михаилом Сергеевичем готовы пройти любые испытания, даже лечебной грязью, - попытался отклонить укол   хитрец Нишанов,  с явным неудовольствием поглядывая на Леню, без устали щелкающего затвором фотоаппарата.

    Акбаров отдал распоряжение на узбекском языке своим колхозникам и они бросились за водой и тряпками.

   -Не надо, это нормальная ситуация для полеводства, - остановил их Горбачев, великий мастер смягчать конфликтные ситуации. И тут же без всяких пауз,  начал говорить с народом по душам: - Какой урожай ожидаете? .. Поддерживаете ли перестройку?....
 
    Свита между тем, скрываясь за спинами друг друга, вытирала туфли об   овощную рассаду. Поле было вконец испоганено.....
 
    Перед отъездом Горбачева Леню тормознули ребята из охраны генсека. Попросили показать фотокамеру. И вмиг засветили пленку – Гусев даже охнуть не успел.

    ...В следующем номере нашей газеты вышел фоторепортаж о посещении Горбачевым  “Коммунизма” – Леня  предусмотрительно припрятал нужную кассету с фотопленкой. Со страниц газеты улыбались Шеварднадзе и  Нишанов, мудро указывал куда-то вдаль  колхозникам Горбачев. Я попытался вставить в текст эпизод с хождением в грязь, но редактор его  вычеркнул...

     После отъезда Горбачева “хлопковые чистки” не закончились.  Но  Нишанов совершил головокружительный взлет и возглавил Совет Национальностей СССР, хотя и не надолго. Шеварднадзе, непонятным образом подписав Соглашение о разграничении  экономических зон в Беринговом и Чукотском морях в пользу США, и провозгласив: “Диктатура не пройдет!”, покинул  пост министра иностранных дел.  Бесславно закончил свою политическую карьеру и Горбачев... А Леня удачно женил сына на дочери министра связи,  и тот с подачи тестя вскоре возглавил компанию мобильной связи. 

     Апрель 1988-го остался  в моей  памяти  последним самым теплым и мирным годом в стране. На следующий год случится резня в Баку, Тбилиси, Оше...За Нагорный Карабах в кровавой схватке сцепятся Азербайджан и Армения. На съезде народных депутатов прибалтийские депутаты впервые на всю страну скажут открыто, что они не хотят жить в едином Союзе... В  Ташкенте состоятся первые насанкционированные митинги, на которых развернут плакаты “ Русские  - в Рязань, татары – в Казань!”. Их, правда, тут же изымут милиционеры. Кого-то арестуют...Страна на всех парах понесется к своему развалу. Из подбрюшья Великой советской империи  родятся новые, не очень счастливые страны, а сама Россия, первая поклонившись золотому тельцу, отправится как некогда богоизбранный народ  на 40 лет  блуждать  в поисках своего неведомого  предназначения. И не каждому из нас по плечу окажется вынести с достоинством груз нового Смутного времени...