Дочь

Таня собиралась выходить из дома, но неожиданно зазвонил телефон.
- Тань, это тебя.
- Мама, не зови меня больше к телефону, - попросила дочь, поговорив с кем-то, -  или давай отключим его совсем.
- Что случилось?
- Замучили одногруппники своими просьбами. На лекции не ходят, а теперь, перед сессией, им срочно понадобились мои тетрадки.
- Не давай!
- Не могу отказать, но это меня раздражает. Сегодня я понесу целых пять тетрадей для ксерокопирования.
- Действительно, думают о сессии только во время сессии.
- Тань, купи мне сока.
- Мам, я сразу из больницы поеду в центр…
Таня открывала дверь. Ирине Петровне хотелось помахать рукой, сказать «с Богом!», но что-то её удерживало.  «Господи, обереги и охрани дочь!», - проговорила мать, но как-то вскользь, невнятно, поспешно, съедая слоги. Почувствовала какие-то укоры совести, что отпустила дочь, напутствуя её с  внутренним раздражением.
Ирина Петровна занялась хозяйством. Вскоре раздался звонок.
- Кто?
- Это я.
Дочь, зарёванная, без шапки и сумки.
- Что случилось?
- У меня украли…
Таня упала на колени: «Мама, ты простишь меня?»
- Господи, мне-то что прощать?
Оказывается, Таня разделась перед кабинетом флюорографии, оставив там шапку, сумку. Когда вышла, ничего из оставленного не было. В сумке – паспорт, зачётная книжка, договор купли-продажи квартиры, ключи, тетради с лекциями, но самое страшное для Тани – не выданная половине группе стипендия (Таня была старостой группы). Шла зачётная неделя. Сегодня должен состояться зачёт по психофизиологии.
Таня плакала: «Мама, что делать?»
Ирина Петровна позвонила в милицию. Дежурный назвал адрес, куда дочь должна приехать. Вскоре Таня ушла. Примерно через полчаса позвонила и сказала, что это надолго, чтобы её не теряли.
- Хорошо. Жду, - ответила Ирина Петровна, - на зачёт ты не ходи. Поймут.
«Почему это произошло?» - со слезами на глазах спросила Ирина Петровна. Было жалко дочь. Не могла взять себя в руки. Потом как-то быстро успокоилась, так как поняла: всё случилось по закономерности. Дочь в последнее время была сильно раздражённой, она стала сомневаться в молодом человеке, с которым встречалась. Любит ли его, нравится ли он ей, готова ли к серьёзным отношениям с ним? Накопленные претензии и недовольство привели к сильным головным болям.
Через несколько часов вернулась дочь. Она тоже была уже успокоившейся. Мать и дочь пили чай, а Таня рассказывала:
- Мне в милиции сказали, что мне повезло. Милиционер, подшивавший дела об убийствах, поинтересовался: «Хочешь почитать, как женщину топором убили?» Потом привели ещё несколько трагических примеров. Я поняла, что мой случай – пустяк.
- Вы, девушка, чем-то понравились воровке, так как она Вашу дублёнку не взяла.
У милиционеров возникла версия, что это дело рук девочки-наркоманки. Она уже находится под следствием, её скоро должны судить, отпустили на свободу до суда. Сценарий краж – тот же. Прежде из этой же больницы украли у парня – дублёнку и шапку, а у женщины – шубу.
Когда милиционеры узнали, что было в сумке, они удивились легкомысленности Тани: «Сумку надо было забрать в кабинет».
Тане сказали, что только в нашем районе примерно пятнадцать тысяч наркоманов и она должна радоваться, что сама - не наркоманка и никто из её родственников не наркоманит.
- Действительно, - согласилась Таня, - всё можно восстановить: паспорт, зачётку, читательский билет, студенческий билет, лекции.  Похожу в берете эту зиму, со старой сумкой.
 Таня рассказала, что в милиции находилась какая-то девочка и её мать, заявившая милиционерам, что её дочь изнасиловали.  Впоследствии выяснилось, что мать – сутенёрша, торгует телом дочери с десяти лет. «Девочка в свои двенадцать выглядит как восемнадцатилетняя», - заметила Таня.
В тот день девочка напилась и сама предложила себя парню. А её мать хочет вытрясти с родителей парнишки деньги, пригрозив, что заведёт на него дело.
После всех этих историй Таня поняла, что у неё всё хорошо. К тому же она призналась матери, что у неё уже было предчувствие, что шапку она или потеряет, или её украдут. Шапка Тане очень шла, да и стоила порядочно.
Таня призналась матери, что, когда она вышла из кабинета и не обнаружила шапки и сумки, то почувствовала облегчение, будто гора с плеч свалилась. И даже обрадовалась. Потом подумала, что надо как-то объяснять всё родителям, решила, что ей простят её ротозейство, если она расстроится…
В восемь часов вечера позвонил следователь и попросил Таню прийти на опознание. Девушка оказалась не та.
Звонили одногруппники, сказали, что очень переживают, сострадают.  Таня поняла, что ею дорожат, о ней беспокоятся, к ней хорошо относятся. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.