Топорик для принца

Ватные штаны, монгольская проза писателей, проржавевшие свёрла мёртвых калибров, Playboy c Кимберли Конрад на обложке, видеокамеры SANYO (Саньё), кастрюли, горшки, зарядки для пультов, алюминиевые ложки и млечные сковородки, пластинки Игоря Корнелюка, пуговицы всех мастей, пелёнки, кружева, не стоптанная обувь и не изгрызенные карандаши, всевозможные прибамбасы и даже нераспечатанное мыло пристойных времён - и много чего другого, красивого как тлен, как собрание собирательства, наблюдал я проходя мимо спонтанного самопального рынка на тряпках, разложенного таганрожцами в понедельный, закрытый день центрального базара. Пока не остановился на топорике. В поллоктя, кованный, в кожаном нарубильнике и с сияющей африканским счастьем деревянной ручкой из Ганы (это я сразу как-то угадал). Ух ты бля! Ножнички, ножечки, божечки и вдруг топорик. Барахольщик поймал мой взгляд, я поймал его, сложил в уме и получил без надежды.
- Почём?
- Пятёрка. Копанный, немецкий, ручку сам сделал из махогониевого дерева.
Я несколько раз подбросил топорик, хорош чёрт возьми, не уверен что немецкий (возможно у них уже было литьё), но древний, не позднее махновских времён. Блин, только что в Пятёрочке меня приняли за вора, карманы щупали, взгляды эти, будто я мерзость какая, а барахольщик сразу почуял во мне принца. За штуку я бы с ним сторговался конечно, будь она не ладна.