Часть 1 Глава IV Ирлегаль Иманто

   Квартал… Его нельзя было спутать ни с чем — эти тёмные улочки, выложенные кирпичом, на котором почти всегда можно было найти хоть какую-нибудь маленькую надпись. На каждом углу, в каждом окне, в блеске каждого разноцветного огонька — везде, всюду царило чудо. Жила магия.

   Да, она была не светла. Да, её запах был похож на запах старых, загадочных книг, лежащих на какой-нибудь высокой полочке далеко-далеко за этим спокойным миром, царящим на Земле. Но тут царило, нет, спокойная жизнь так царить не может, как царило тут всё волшебное, что только можно описать и придумать! Тёмный Квартал, весь в снегу и гирляндах, праздничных и пышный, он пылал от чувств его хозяина и от того, что творилось на его улицах. Великие свершения, преступления, любовь и одновременно с этим одиночество… Одним словом — волшебство.

   Это волшебство, витающее в воздухе, перемешанное со снегом и ночной темнотой, сразило Джун наповал. И, не то чтобы Лармезан не водил её в кварталы светлых, которые назывались не кварталами, а районами и имели свой собственный, особенный статус, но в Квартале ей сделалось неожиданно хорошо. Не так, как раньше. Словно тьма была ей приятней любого света, и она, словно Аллисант Стардаст, была готова танцевать среди сложных лиц иных ради лишь одного…

   Аллисант Стардаст! Ах, её милое личико. Джун никогда не могла бы и подумать, что те, о ком идут вечные разговоры тут и там могут быть так приятны. Ей непременно захотелось поговорить с ней о чём-нибудь своём, и она думала, что Аллисант поняла бы и даже была бы рада поговорить с ней. Её наполнила бы такая же радость, такое же мистическое, волшебное восхищение. И это было бы лучше всего, всей жизни, любого удовольствия…

   Никус вёл её под руку, чего ранее не случалось. Его рыжее наглое выражение лица, уверенные шаги и огонь в глазах подходили Кварталу, как подходят друг другу нужные кусочки пазла. Феберлис, взгляд которой перепрыгивал с прохожих на вывески лавок и сами лавки, заметила его странную ухмылку, обычно ему не свойственную. Если бы Ролтейн не был бы Ролтейном, а был бы либо тем же Розенбергом или даже тем злосчастным Листерном, то подобная ухмылка не вызывала бы никакого удивления. Характер позволяет. Но Никус делал вид, что он, да и вся его семья, является оплотом добра и благополучия, света в конце концов. И теперь он — сын светлейшего волшебника, его глаза, в которых должно было отражаться всемирное добро, были наполнены не чистой игривостью, свойственной детям, а каким-то мутным, неприятным злорадством. Что на него нашло?

- Эй, пакостник! - крикнула Лили, смеясь. - Не будем покупать ещё кристаллов?

- М? - удивился Никус, думавший о чём-то своём. - Хм… Не сегодня. У нас же план брать джекпот…

- Ах, Ролтейн, - улыбнулся Максимус. - Выглядит так, словно мы идём грабить банк.

- И срывать джекпот, - повторился рыжий. - И срывать, и ловить, и брать… С песней, друзья!

   Компания громко засмеялась, и её смех, словно гром, обрушился на голову замечтавшейся Джун. Проход к Тёмному маркету бы совсем близко, но она просто забыла зачем они идут туда. Зачем? Ради чего? О, её сознание уже не хотело смеяться над всей этим чёрным миром, оно хотело остаться тут на веки вечные… Вот только светлый Лармезан, слово крестоносцы, шёл в атаку.

   Фонари оказались за спиной, Ролтейн чуть ускорился, и Джун перестала за ним успевать. Тьма, кромешная тьма, длинный проход, выложенный всё тем же кирпичом, но уже коричневый… Суета, суета, какие-то тёмные плащи, громкие возгласы, песни, и Феберлис закружилась в желанном танце. Рука Никуса пропала в толпе, и девушка очутилась на входе в самое прекрасное место в Тёмном квартале, как ей сразу же показалось.

   Маркет встретил её маскарадом. Маски, песни, и эти мерцающие таинственным пламенем огни, голоса, говорящие на непонятных языках, волшебные палочки и прочие крайне интересные безделушки — всё это пронеслось мимо неё, и Джун обнаружила себя стоящей возле какой-то женщины.

   Её загорелое лицо было закрыто кудрявыми локонами чёрных волос, но глубокие тёмные глаза смотрели сквозь них, как сквозь прозрачное стекло. Они проглядывали и сквозь Джун и видели больше, чем можно было увидеть самому создателю. Цыганка, одетая в необычное тёмное платье, сшитое из лоскутков разных тканей, взяла Феберлис за руку.

- Ирлегаль Иманто, дитя моё, - произнесла женщина с большим акцентом. - Привели тебя сюда не те, кто готов был слушать. Но те, кто был созван для твоего превращения. Как имя твоё?

- Джун, - тихо ответила Феберлис, затаив дыхание. Её обуял не страх, а какой-то дикий интерес.

- Джун, я вижу, - кивнула цыганка. - Я колдую много лет, я знаю много разных тайн… Но твою я решить не могу.

   На загорелом лице появилась довольная улыбка.

- Твоим спасителем будет господин Левенгейн, - пробормотала она. - Его руками многие стали волшебниками…

- Но я не…

- Не перечь своей судьбе, дитя моё. Не перечь… Ты дитя дракона, ты то, что вернёт силу самому Саирусу, то, что спасёт нас от его безумия и даст нам покой… Не бойся своей судьбы! Дитя двух домов, дочь тех, кто от тебя отказался… Ты станешь покорна его свечению!

   Рука Джун лежала в руке цыганки так, словно была сделана специально под неё. Феберлис слушала и недоумевала, она не могла разобрать быстрых слов, но не чувствовала страха. Это было удивительно — сказка снизошла со страниц детских книжек и была у неё перед носом. Ей казалось, что вот-вот произойдёт чудо, то самое, настоящее…

- Простите, дамочка, - ворвался в волшебную сказку Никус, вырывая руку Джун из руки цыганки. - Разводить на деньги будете кого-нибудь другого. Джун, нам пора.

- Окстись, неверующий, - зашипела цыганка. - Светлым нет места здесь. Прочь из мира тьмы! Прочь! Прочь!

- Джун, не теряй меня, а то можешь попасть в неприятности, - беря девушку под руку, пробормотал Ролтейн. - А вам я желаю сгинуть с нашего пути!

- Сгину я, сгину, щенок! Я сгину! Как сгинет брат твой, и отец твой отдаст себя в руки Дьявола! Сгину, сгину! - кричала вслед Никусу и Джун цыганка. - Отпусти покорную, отпусти!

   Никус быстро спускался вниз по каменной лестнице к небольшой площадке, на которой их уже ждали Лили, Амели и Максимус.

- Джун, здесь надо быть начеку, - произнес Розенберг.

- Иначе можно пропасть, - кивнула Ливерпуль.

- Идём, пока ещё что не случилось, - буркнула недовольная Рьевенс.

   Лармезан продолжил свой путь. Тёмный маркет, располагавшийся возле реки, перетекающей в озере, основанный на холмах и бывший по сути небольшой, но очень красивой деревенькой, был перед ними. Однако не все его тайны так же легко бросались в карманы искателям приключений, как легко бросаются проклятья в спину ненавистных врагов. Спускаясь ниже к улицам Маркета, Джун постоянно оглядывалась, надеясь увидеть цыганку ещё раз. Но сказка продолжалась, и старые герои не могли вернуться в неё. Впереди было ещё много чудес, и каждое из них не могло задерживать другие, оставаясь на сцене чуть дольше, чем того требовал сценарий пьесы. Феберлис тяжело вздохнула и заметила, как ухмылка её спутника превратилась в неприятный оскал. Что-то в этом всём было не так.