Красивым не считался чёрный цвет
В былые времена, однако, ныне
Он стал прекрасным, хоть порочный свет
Во лжи живёт, где правды нет в помине:
С тех пор, как власть природы отдана
Искусству фальши, что на всё готово,
Позором красота осквернена,
У красоты нет имени и дома.
Но брови милой, как крыло, черны
И им под стать глаза моей любимой,
Которые прискорбием полны
По женщинам, накрашенным фальшиво.
Свет чёрных глаз – любви моей врата;
Так выглядит отныне красота.
In the old age black was not counted fair,
Or if it were, it bore not beauty's name;
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slander'd with a bastard shame:
For since each hand hath put on nature's power,
Fairing the foul with art's false borrow'd face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profan’d, if not lives in disgrace.
Therefore my mistress' brows are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who, not born fair, no beauty lack,
Slandering creation with a false esteem:
Yet so they mourn, becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.
www.sonetws.com
25.03.2019 Мельбурн
Сонет – В. Шекспир, перевод – Д. Гудвин
Картина – Сергей Игнатенко
Сонет 127
© Copyright: Джеймс Гудвин -Волшебник, 2019
Свидетельство о публикации №219032701360
Свидетельство о публикации №219032701360
Рецензии
Подстрочный перевод
В старые времена черный цвет не считали красивым,
или, даже если считали, он не носил имени красоты,
но теперь черный цвет стал законным наследником красоты,
а красота опорочена появлением “незаконнорожденных детей”:
ибо с тех пор как каждая рука присвоила власть природы,
делая уродливое красивым с помощью фальшивой личины искусства,
у красоты нет ни имени, ни священного приюта,
она осквернена или живет в позоре.
Однако, брови моей возлюбленной черны, как вороново крыло,
и глаза им под стать, кажется, что они скорбят (в трауре)
по тем женщинам, которые не рождены красивыми, но не имеют недостатка в (искусственной, фальшивой) красоте,
как ложное создание с незаслуженной оценкой.
тем не менее, они (глаза любимой) скорбят (в трауре) в горе так,
что любой язык скажет: красота должна выглядеть именно так.
Перевод Самуила Яковлевича Маршака
Прекрасным не считался черный цвет,
Когда на свете красоту ценили.
Но, видно, изменился белый свет, -
Прекрасное подделкой очернили.
С тех пор как все природные цвета
Искусно подменяет цвет заемный,
Последних прав лишилась красота,
Слывет она безродной и бездомной.
Вот почему и волосы и взор
Возлюбленной моей чернее ночи, -
Как будто носят траурный убор
По тем, кто краской красоту порочит.
Но так идет им черная фата,
Что красотою стала чернота.
Джеймс Гудвин -Волшебник 27.03.2019 16:05 • Заявить о нарушении
В старые времена черный цвет не считали красивым,
или, даже если считали, он не носил имени красоты,
но теперь черный цвет стал законным наследником красоты,
а красота опорочена появлением “незаконнорожденных детей”:
ибо с тех пор как каждая рука присвоила власть природы,
делая уродливое красивым с помощью фальшивой личины искусства,
у красоты нет ни имени, ни священного приюта,
она осквернена или живет в позоре.
Однако, брови моей возлюбленной черны, как вороново крыло,
и глаза им под стать, кажется, что они скорбят (в трауре)
по тем женщинам, которые не рождены красивыми, но не имеют недостатка в (искусственной, фальшивой) красоте,
как ложное создание с незаслуженной оценкой.
тем не менее, они (глаза любимой) скорбят (в трауре) в горе так,
что любой язык скажет: красота должна выглядеть именно так.
Перевод Самуила Яковлевича Маршака
Прекрасным не считался черный цвет,
Когда на свете красоту ценили.
Но, видно, изменился белый свет, -
Прекрасное подделкой очернили.
С тех пор как все природные цвета
Искусно подменяет цвет заемный,
Последних прав лишилась красота,
Слывет она безродной и бездомной.
Вот почему и волосы и взор
Возлюбленной моей чернее ночи, -
Как будто носят траурный убор
По тем, кто краской красоту порочит.
Но так идет им черная фата,
Что красотою стала чернота.
Джеймс Гудвин -Волшебник 27.03.2019 16:05 • Заявить о нарушении