Хроники пророка. 1565-1566 гг

   В 1565 году «путешественники», побывавшие в Панаме, описывали ее как Голконду(*) - место сказочных богатств. Действительно, город тогда приближался к десяти тысячам жителей и славился своим благополучием. Корабли любой величины входили в его порт и отплывали из него. Искусно окрашенные дома окаймляли широкую бухту. В городе были замечательные церкви и монастыри. На выдающемся в море полуострове располагались королевские здания, заключенные единой стеной и отделенные от континента широким и глубоким рвом. Здесь размещалась и казначейская палата, куда свозили все добытое в Перу золото.
________________________
(*) Голконда – государство в Индии в XVI веке, где добывали огромное количество алмазов.

   Среди обиталей Панамы многие успели нажить крупные состояния. Дома богатых купцов, военных и гражданских служащих высокого ранга блистали великолепием, их жены щеголяли друг перед другом шикарными носилками и сказочными драгоценностями. Прикрывал город, а вернее полуостров с «королевскими» зданиями один единственный форт. Однако до этого времени  даже вблизи города никто из злоумышленников и не пытался появляться. Тем не менее нашелся человек, который начал разбойничье освоение этой территории.

   Ранним утром отряд из восемнадцати белых и тридцати негров под командованием начавшего обретать известность Френсиса Дрейка, напал в каких-то пяти лье от пригородов Панамы на караван мулов, регулярно перевозивший золотые слитки
через перешеек в Пуэрто-Бельо.

    Экспедиция молодого капитана увенчалась полным успехом. Конечно, с такими незначительными силами пуститься на что-нибудь более серьезное он не решился. Но все было впереди, а пока добытых средств вполне хватило на приобретение нового корабля и вербовку сторонников. Корабль назывался «Золотая лань», но Дрейк его тут же переименовал в «Пеликан». К этому времени Френсис уже успел  приобрести обширный опыт мореплавателя в качестве капитана, торговца и пирата. Он предпринял несколько длительных «путешествий» в Бискайский залив и Гвинею, где выгодно занимался работорговлей, поставляя
негров на Гаити.

   - Мальчик пойдет далеко, если все время будет действовать с умом,  - сказал Джон Хоукиннс, в эскадре которого ходил «Пеликан». Этот адмирал корсаров все время безуспешно пытался быть купцом  на этом беспокойном рынке бассейна Карибского моря. Однако барыши ему приносила вовсе не торговля.

   Да, Френсиса Дрейка ждал еще длинный путь не в один год по обретению влияния. Но Панама становится той целью, которая, по его разумению, поможет ему обрести истинно заслуженное  положение. Звезды явно благоволили этому молодому капитану, чего нельзя было сказать об астрологах, они просто замалчивали его судьбу, но Дрейк решил сам вписать ее в анналы истории абордажной саблей.
      
   Два года спустя после ужасной бури, когда эскадра Джона Хоукинса отстаивалась в Сан-Хуане, устраняя повреждения, на нее напала испанская эскадра из десяти
кораблей. Только один корабль из шести ушел из западни. Это был «Пеликан» Френсиса Дрейка. После трудного плавания он добрался до родных берегов….

   В 1565 году Франсиско Борджа (1510-1572), внук папы Александра IV, герцог Ганди становится 3-м генералом ордена Иезуитов, сменив на этом посту соратника
основателя -  Якова Лайнеса , который в течение десяти лет «верой и правдой» осуществлял заветы Игнатия Лойолы.

   Теперь настало время смены рулевого и для Ватиканской лодки. «Дело» Пия IV , который довел до конца Тридентский собор ( «третий период: 1562-1565) и, надорвавшись, завершил своей кончиной 1565 год, «подхватил» на следующий год Пий V, в миру Антонио (Микеле) Гислиери (1504-1572), который «устал» быть карателем и уже не мог больше ждать. Ему было уже шестьдесят. Став папой, он столь же неукоснительно проводил в жизнь решения Тридентского собора, как и в бытность исполнения должности Великого инквизитора. Раньше и теперь на полную мощь использовались структуры инквизиции.

   А итогом собора были «Декреты Тридентского собора» и «Тридентское исповедание веры». Коротко смысл этих документов: оставить все на своих местах, никаких компромиссов, папа во главе, никаких браков для священников, поддержаны учение о чистилище и индульгенциях, семи таинствах, поклонение святым и реликвиям, учение о непорочном зачатии Богоматери. Собор идейно оформил и обосновал Контрреформацию….
 
   Все истинные католики были довольны этими решениями и взяли их к руководству своими действиями….

   Конец 1565 года, принес избавление Екатерине Медичи от, хотя и бывшей, но весьма раздражавшей ее одним своим существованием, соперницы – Дианы де Пуатье. Последней было тогда уже за шестьдесят пять. Жившая в своем замке Ане,
по-прежнему красивая и придерживавшаяся, как всегда, здорового образа жизни: утренняя скачка, холодная ванна и сон до полудня, - она внезапно заболела и скончалась без всяких к этому предпосылок. Ее быстро похоронили. Так земля скрыла от людских глаз истинные причины смерти и это прекрасное тело, которое столько лет доставляло королеве только одни огорчения и хлопоты.

   Однако «судьба» была весьма милостива к бывшей фаворитке,подарив ей почти шесть лет жизни, после трагической гибели Генриха II. Когда скончался юный Франциск II, и на трон взошел еще более юный  его брат Карл IX, Екатерина Медичи опять стала регентшей. Диана совсем напрасно опасалась за свою жизнь. Пока Екатерине Медичи было не до нее.

   Вдовствующая королева - Мария Стюарт, за которой стояли заносчивые Гизы, была предметом гораздо больших забот Екатерины. Необходимо было вырвать эту занозу из тела Франции и отправить ее обратно на родину. Флорентийке удалось создать Марии соответствующие условия, и та от ненависти Екатерины сначала бежала из Лувра к дяде в Лотарингию, а затем 15 августа 1561 года отбыла в Шотландию, оплакивая свою юность и Французское королевство, которого лишилась.

   Затеявшая прощальную сцену с целью вывести лицемерную флорентийку на «чистую воду» и питавшая некоторые иллюзии, Мария Стюарт перед отъездом, предстала перед Екатериной Медичи.

   - Увижу ли я вас еще, дочь моя? – спросила у шотландки участливым тоном и расстроенным лицом регентша.

   - Вероятно, никогда, - отрезала молодая вдова Франциска II,сразу уяснившая себе, что поставленная цель недостижима.

   Присутствовавший при этом разговоре одиннадцатилетний мальчик убежал в свои покои и разрыдался. Это был Карл IX, который, несмотря на свою крайнюю молодость, испытывал чувство глубочайшей привязанности к своей красавице- невестке. Много лет потом его преследовали навязчивые воспоминания об очаровательной шотландке. Они были столь сильны, что до определенного времени
его совершенно не интересовали придворные дамы….

    В путешествии домой в Шотландию среди многочисленных дворян красивую вдову сопровождал и некий Шастелар, весьма растроганный ее горем. Как-то вечером, он решился войти в спальню королевы, чтобы засвидетельствовать той свое сочувствие и преданность. Мария его простила…. На следующую ночь история повторилась…. Желая оградить свою честь от пересудов, потеряв терпение, королева отдала его в руки правосудия. Наглец был немедленно приговорен к отсечению головы и уже на следующий день приговор был приведен в исполнение. Но оставим Марию править Шотландией…. 
    
   Избавившись от шотландской «кобылки», и в полной мере осознав на ее примере и опыте с Дианой силу женского обаяния, Екатерина решила поставить его себе на службу.

    Для этого одним из первых ее действий в качестве регентши было увеличение числа ее фрейлин с восьмидесяти до двухсот. Не надо думать, что королева была фривольной дамой, которую интересуют лишь пустяки и сплетни.Она создала эту армию агентов влияния для того, чтобы водить за «трубочку», как говорили в народе, противников,послов, сановников и вообще всех тех, кто желал быть
на этом «коротком» поводке.

   Теперь у Екатерины  помимо обычных средств, которыми располагает власть, было и тайное оружие двух видов: яд и женское обаяние. Причем, последнее было предпочтительней. Оно не вызывало подозрений и создавало веселую атмосферу флирта, в которой возможны и огорчения.

   Конечно, для «мамочки» управление этой  армией прекрасных как богини, но доступных как смертные, девиц было довольно хлопотным занятием, но результат оправдывал усилия и расходы. Любая из них была готова по указанию королевы полностью лишить здравого смысла того, кто в данный момент представлял из себя объект политического интереса. Кокетливые и совершенно лишенные комплексов, под таким могучим покровительством они часто вызывали скандалы,которые привлекли внимание папы Пия IV. Моралист разразился посланием Екатерине:

   - Вам надо бы ограничиться небольшой свитой из приближенных дам и внимательнее следить за их поведением, дабы они не проходили без конца через мужские руки, которые не могут быть в покое при созерцании столь нестыдливо
одетых особ.

   Екатерина даже не сочла нужным отвечать на эти советы и продолжала использовать своих «девочек» для галантных маневров. Это упорство в применении
«летучего эскадрона кобыл королевы», как тогда говорили, обеспечивали ей драгоценные преимущества. Тайные мысли принцев, вельмож, прелатов и иных интересовавших ее людей  становились ее достоянием, не говоря уж об управлении этими людьми с помощью юбки.

   Однако, хотя фрейлины могли помимо заданий быть совершенно свободны в своих поисках приятного время провождения вплоть до самых смелых решений, королева была непреклонна, когда игры приводили девиц к изменению талии. Тех, кто доигрывался до подобного состояния, тут же отлучали от двора. Королева, не лишенная юмора, любила говорить:

   - Жизнь при дворе в отличие от замужества требует определенного целомудрия.

   Насколько были эффективны ее «девицы» свидетельствуют несколько историй.
         
    Придя ко «второму» регентству, Екатерина несколько разгребла «авгиевы конюшни» накопившихся проблем царствования Франциска II. Ей удалось избежать коалиции из трех постоянно интриговавших против нее семей.

   Это были Гизы, Монморанси и Бурбоны.

   Диана де Пуатье безвыездно отдыхала в замке Ане. Мария Стюарт отъехала на родину. Все это поубавило спеси заносчивому семейству Гизов. Коннетабль де Монморанси, ставший изменять старой дружбе, был отправлен в Шантийи в опалу, чтобы на досуге мог более спокойно подумать об обоснованности  своей заносчивости в условиях регентства Екатерины.

   Оставались лишь одни Бурбоны. Во главе их стоял Антуан, король Наваррский. Гугенот - пылкий мужчина, женатый на Жанне д,Альбре, которого она не могла занять так, чтобы у него отпала охота к иным интересам. Он без стеснения протестовал против вмешательства  Екатерины в политические дела и претендовал, кстати, не без некоторых оснований, на регентство.

   Нужно было принудить этого горлопана к молчанию и по возможности перевести его из состояния противника в стан союзников. Эту сложную задачу регентша поручила чаровнице по имени Луиза де ла Беродьер. Поскольку она была
дочерью де л,Иль-Руэ, то ее прозвали при дворе красавица Руэ.

    Она действительно была хороша. Смазливое личико, темные горящие глаза, высокая упругая грудь, впечатляющий таз, из которого исходили не менее волнующие бедра. В общем, у нее было все, на что мог клюнуть гораздо более изощренный юбочник, чем король Наваррский.

   Получив исчерпывающие указания от «мамочки», чаровница приступила к делу. Ее атака началась с платья, которое ничего не скрывало, а только выделяло и подчеркивало. Присев перед королем в поклоне, она выставила все свои прелести напоказ, как десерт на блюде.

   Естественно, сначала взгляд,а потом и все помыслы короля сосредоточились на нужном «предмете». Вечер закончился в кровати. Здесь красотка Руэ показала откровенно все, что имела, со всех сторон. А, так как с любой стороны она была хороша, плюс к этому абсолютные раскованность и владение рядом весьма пикантных приемов, которые неизменно приводили ее поклонников в восторг,то король, до сих пор имевший дело только с дилетантками, был ослеплен, покорен, слегка утомлен, удовлетворен и, конечно, безумно влюблен.

    Уже утром Луиза, которая как бы забылась настолько, что уже не отдавала себе отчета, вдруг вспомнила, что она фрейлина королевы и разрыдалась от «страха», что свершившееся станет известно королеве.

   - У королевы везде шпионы, она так сурова, если она узнает,она меня прогонит, - всхлипывая, бормотала она на плече Антуана.
      
   Король Наваррский – истинный ковалер, вовсе не желавший потереть такое сокровище, обещал красотке сделать все, от него зависящее, чтобы Екатерина была ему обязана.
   
  - Вам нечего будет опасаться, - и,  чтобы окончательно унять дрожь «девицы», добавил:

   - Я переговорю с ней немедленно.

   Оделся и тут же отправился к Екатерине. «Успокоенная» красотка осталась на ложе ждать его с известиями.
 
   Конечно, Екатерина уже была в курсе дела. Но король этого не знал, поэтому всячески заискивал перед регентшей. Та хранила суровый и загадочный вид. Из этого Антуан сделал вывод, что королева уже что-то знает. Он продолжал свои любезности и всячески демонстрировал свою дружелюбность. Ему так хотелось снискать милость регентши, чтобы Луиза была в безопасности. Флорентийка взглянула на короля с улыбкой и произнесла:

   - Вы ищете дружбы? - и пока Антуан улыбался в ответ, величественно добавила:
   - Я назначаю Вас, Ваше Величество, главным наместником Нашего королевства.

   Антуану  ничего не оставалось, как благодарить Екатерину. Таким образом, он добровольно отказался от всяких притязаний на регентство и отправился, радостный и оживленный,к ожидавшей его красавице Руэ.
 
   Так Екатерина и ее «кобылица» обскакали гугенотского короля. Но на этом эта история не закончилась. Любовная связь Наваррского короля получила огласку в реформаторской среде.

   Вожди гугенотов, понимая маневры «мамочки», пришли в ужас от того, что король фактически уже вырван из их среды и хозяйка «цветника» уже практически обезглавила их движение. Кальвин отдавал должное предприимчивости «Матроны», как он называл Екатерину Медичи.

   Между тем, красавица Руэ в соответствии с договоренностью между ней и Екатериной приступила к выполнению второй части задуманного плана. Суть его сводилась к тому, чтобы так «угождать» королю, что за любовным жаром Антуан позабыл бы все свои дела. В свою очередь  это должно было вызвать всеобщее недовольство.

   Действительно, спустя некоторое время, Кальвин разразился целым посланием к Антану де Бурбону. В нем он выражал беспокойство по поводу безумного увлечения короля, которое отвлекает монарха от выполнения долга:

   - Лукавый дьявол с помощью своих подручных лишил Вас, Ваше Величество, воли, чтобы использовать в своих интересах. Заклинаю, государь, отвергнув дьявола, пробудиться к здравому смыслу.

    Но заклинания Женевского властителя не произвели ни малейшего воздействия на любовника красавицы Руэ. Он целиком и полностью погрузился в «глубины» освоения
ее естества.    

    С этого момента началось осуществление третьей части плана флорентийки. «Красотка»  заявила, что только безумная любовь заставила ее забыть о приличиях: она стала тайной любовницей короля; пренебрегла заповедями Гопода; но  изменить вере: он – протестант, а она – католичка, - выше ее сил. Все было разыграно так правдоподобно, что Антуан был тронут. Уже на другой день он перешел в католицизм и автоматически оказался в католической партии.

   Екатерина была так довольна полным осуществлением намеченного плана, что даже не стала журить красотку за то, что та  в пылу выполнения задания несколько забылась.
 
   Екатерина каждую из своих «девочек» снабжала некоторым «инструментарием», который ограждал от «сюрпризов Венеры». Пренебрежение привело к непредвиденному изменению талии, в результате чего в положенное время на свет появился
мальчишка. Бастарда назвали Шарль де Бурбон, и семнадцати лет от роду он стал епископом Комменжа….
 
   Следующим номером в программе борьбы с гугенотами был принц Луи Конде. Но прежде, чем поведать о его знакомстве с фрейлинами королевы, надо несколько пояснить обстановку, в которой все это происходило.

   Через три месяца после бойни в Амбуазе принц был все же арестован и ему было предъявлено обвинение в государственной измене. Герцогу де Гизу удалось доказать, что изменник плел заговоры с «легкой руки» немецких лютеран. Суд не заставил себя ждать, и «скользкий» принц был приговорен к смертной казни через повешенье. Тут умер Франциск II и приведение приговора в исполнение было отложено
до вступления регентши в свои полномочия. Зная его постоянный интерес к иному полу, твердо рассчитывая на своих «девиц» после короля Антуана, она решила помиловать принца, чтобы иметь противовес против Гизов, которые много крови попортили ей еще во времена фаворитки.

   В это время казалось, что религиозные разногласия в стране попритихли. Но это была одна только видимость. Католики и протестанты делали вид, что как-то договорились по некоторым вопросам. На самом деле они продолжали свою пропаганду,
стремясь возбудить чернь. В ход шли аргументы, ничего общего не имевшие с тем, чем оперировали богословы.

  С двух сторон в ходу были  пикантные альковные истории. Протестанты придумывали  песенки о монахах и монашках фривольного содержания, которые распевали, прогуливаясь у врат монастырей. Католики, в свою очередь, обвиняли реформаторов в том, что они предаются разврату на своих собраниях. В общем, так или иначе, те и другие обвиняли друг друга в одном и том же, но в разных местах и по разному поводу.

  Разногласия тлели, как угли в очаге, все ширясь и ширясь,чтобы в один «прекрасный» момент полыхнуть пламенем гражданской войны. Разногласия доводили людей, а особенно экзальтированных дам до экстравагантных поступков.
Одна протестантская дама в Орлеане украла священные сосуды из церкви Святой Эверты и, присев при всех, наполнила их вовсе не святой водой….

   Достаточно было любой глупости, чтобы развязать великую бойню.
   Эту глупость совершил Франсуа де Гиз 1 марта  1562 года, проезжая со своей свитой через местечко Васи, где гугеноты собрались на богослужение. По его приказу было убито около 60 человек и несколько сотен ранено. Началась гражданская война. Первый период этой войны пришелся на 1562-1563 годы. Войска противоборствующих были немногочисленны.

    Французы были не совсем дураки, чтобы истреблять друг друга в больших количествах. Поэтому они в своей борьбе за истинность веры опирались на иностранные государства. За гугенотов были Англия и Нидерланды и еще несколько немецких князей, которые предоставили деньги и наемников, конечно не за идею,а за католиков – Испания, где Филипп II был принципиальным борцом с ересью. Помилованный принц Конде, вставший на сторону протестантов, взял на себя руководство боевыми операциями. За его спиной стояла Елизавета Английская.
Католические войска возглавил Франсуа де Гиз при поддержке испанского короля.
 
   Сражения произошли в пригородах Парижа, Руане и Дре. В Руане Антуан де Бурбон получил рану, от которой скончался 17 ноября 1562 года, обильно политый слезами, на руках красавицы Руэ. Так что время само наложило гарантии для Екатерины Медичи на устранение претензий короля Наваррского.

   В битве при Дре сошлись около 16 тысяч. Сражение пошло неудачно для реформаторов. Принц Конде был взят в плен и снова оказался в заключении. Но тут Польтро де Мере убил Франсуа де Гиза. Ситуция, которая на время утратила равновесие, полыхнув гражданской войной, теперь снова обрела баланс. Судьба явно благоволила регентше, навсегда или на время устраняя ее противников.

   В сложившейся обстановке Екатерина Медичи предложила принцу Конде мир. Хотя тот по-прежнему был пленником, он не без высокомерия заявил, что об условиях возможного мира должен переговорить с другими протестантскими вождями,
но на встречу с регентшей согласился.

   Встреча состоялась уже 7 марта 1563 года на Бычьем острове посреди Луары к западу от Орлеана. Принца сопровождал коннетабль де Монморанси, а Екатерина, наконец, могла приступить к осуществлению своего давнего плана и взяла
с собой самую красивую «девицу» из своего «эскадрона», мадемуазель Изабеллу де Лимей.
      
   Луи Конде – большой любитель иного пола, тем более лишенный этой возможности в плену, был с первого взгляда очарован Изабеллой. Ее голубые глаза и многообещающие формы интересовали его гораздо больше, чем условия мира….

   Переговоры длились не один день. С каждой встречей протестантский вождь во имя галантности все больше терял свою непримиримость, а его кровь при взглядах
на Изабеллу все больше бурлила…. Когда регентша решила, что он окончательно «созрел», она представила ему текст весьма выгодного для нее договора, объявив: «Свобода против подписи».

   Луи понял, что свобода означает Изабеллу, и тут же скрепил договор своим росчерком.

   Регентша показала ему, что умеет быть признательной. В этот же день он был свободен, а в кровати с балдахином его  ждала Изабелла. В свою очередь та, продемонстрировав ему свои способности, - они  превзошла все его ожидания….
   
   Некоторое время любовники были предоставлены сами себе,наслаждаясь общением и  познавая возможности друг друга.

    Однако «мамочка» не забыла свою «кобылку» без задания на «лугах» принца. Екатерина вызвала ее к себе и поручила уговорить принца отбить у англичан Гавр, который протестанты во время гражданской войны 1562 года подарили Елизавете Английской. Это наносило ущерб безопасности Нормандии и, конечно, требовало немедленного исправления.

   Протестантские вожди уже сообщили регентше, что не хотят сражаться со своей союзницей. Конечно, можно было воспользоваться силами католиков, но Екатерина считала, что только использование протестантских рук для этого не вызовет нового витка гражданской войны.

   Оставался только Конде. Это он мог  увлечь за собой войска протестантов. Вся надежда была на то, что Изабелла добьется от принца такого решения.

   Для начала красавица, зная темперамент принца, заставила его поститься целые сутки, всячески избегая прежней глубины общения. А когда глаза навыкате и прерывистое дыхание сказали ей, что принц готов… к принятию решения, она доказала ему, что подобные игры  доставляют ей огромное удовольствие. После нескольких повторов, Конде был готов завоевать для нее весь мир, а не только какой-то Гавр. Наверно, он был готов отдать ей головы всех гугенотских
вождей – до такой степени восторга он был доведен этой красоткой, но такого задания она не получала….

   То, где проводит дни и ночи протестантский вождь, скоро стало известно в протестантской среде и, естественно, дошло до англичан. Их посол Трокмортон писал государственному секретарю лорду Сесилу: «Конде стал подобен королю
Наваррскому,  которого покорили женщины. Скоро он отринет Бога и станет враждебен нам и самому себе».

   Делясь своими соображениями с лордом, посол даже не предполагал, насколько он близок к истине.

   Спустя несколько недель, принц с войском уже стоял   
у ворот Гавра. Чтобы по возможности избежать собственных потерь в людях, он дал приказ находившейся под его командованием артиллерии открыть ураганный огонь
по англичанам.

  Последние совершенно потерялись и запросили мира, который был им дан на совершенно унизительных условиях. Город и крепость капитулировали
23 июля 1563 года. А уже 5 августа Екатерина Медичи, не сочтя достаточным наказание англичан за вмешательство во французские дела, приказала арестовать английского посла за то, что тот вел переговоры с протестантами во время гражданской войны.

   Потом она предложила Елизавете Английской  120 000 крон за окончательную передачу Кале Франции. О Гавре речь вообще не шла. Елизавета решила лучше что-то, чем ничего и 12 апреля 1564 года мирный договор был подписан. Англичане убрались восвояси без всяких шансов на возвращение. Екатерина была удовлетворена, а услуги мадмуазель де Лимей были оценены выше всяких похвал.

   Однако на этом история «мадемуазель» и принца не закончилась. лучилось то, что совсем не предполагала «мамочка». «Мадемуазель» влюбилась в Конде, и их роман получил новое развитие.

   Меж тем протестантское сообщество не сидело сложа руки, наблюдая как «кобылка» вертит принцем. Кальвин направил Конде послание, подобное тому, которое он делал для Антуана Наваррского:

    «Монсеньор, здоровья Вам от всей души, но, уважая Вашу Честь, мы бы поступили, как предатели, если бы не довели до Вашего сведения слухи, говорящие о том, что Вы чрезмерно увлекаетесь женщинами. Это вредит Вашим влиянию и репутации. Надеемся, что это только слухи и ничего более.

  В противном случае верные Вам люди будут этим весьма расстроены, враги же просто будут смеяться».

   Принц никак не отреагировал на это обращение. Ему было не до того. Он был весь погружен в глубины отношений с Изабеллой, которые всячески поощрялись королевой.

    Влюбленная в принца «кобылица» совершенно забылась и с ней произошло то, что всегда происходит в этих случаях,- началось изменение талии. «Мадмуазель» была столь опытна в этих вопросах и так страшилась гнева регентши,что умудрилась скрывать изменение фигуры вплоть до мая 1566 года. В этот день она находилась на торжественной аудиенции у королевы- матери и юного Карла IX. Изабелле,
утянутой корсетом до предела, внезапно стало плохо.Ее унесли в соседнюю комнату, где она  тут же и  родила сына.

   Конде не хотел признавать ребенка, но ухаживания при свидетелях и письма его уличали. После официального признания, возмущенная реакцией принца, Изабелла послала ребенка отцу в плетеной корзине, как щенка.

   Скандал получился громкий. Екатерина была разгневана. Она приказала  арестовать Изабеллу де Лимей и препроводить под стражей в Осонский монастырь кордельерок.  Красотка вернулась на свободу только через год. Все это уже вне временных рамок нашего изложения, но историю надо завершить….
 
   Конечно, принц в отсутствии Изабеллы не скучал. Помимо нежных писем, которые он иногда строчил своей  красотке, его руки за этот год изучили изгибы форм не одной девицы.

   Слухи о подвигах любимого доходили до нее даже в этот монастырь строгого содержания. Но Изабелла была лишена ревности и, как только «мамочка» сменила гнев на милость,тут же помчалась к принцу в Валери. Этот замок был подарком
супруги маршала де Сен-Андре – одной из его любовниц.

  Конечно, Екатерина Медичи не просто так выпустила на волю свою «кобылицу». Протестанты снова рассчитывали  привлечь Конде в свои ряды. «Мамочка» надеялась с помощью Изабеллы удержать принца на своей стороне.
   
   Сюда же в Валери прибыл эмиссар протестантов адмирал Колиньи. Он тщательно готовился к этому визиту, подбирал аргументы, которые должны были убедить принца опять занять свое место среди реформаторов.

   Однако первым человеком, который встретился ему в парке замка на пути к принцу, оказалась пресловутая «мадемуазель» де Лимей, которую он про себя называл не иначе, как «Вавилонская блудница». Не зная об ее освобождении, он был
предельно возмущен и не смог удержаться от резких замечаний в адрес чаровницы, что вызвало у принца ответную реакцию:

   - Я не обязан согласовывать с кем бы то ни было кого мне приглашать в свою постель!

   Адмирал, не ожидавший столь резкой отповеди, удалился, «хлопнув дверью».

   Через несколько дней целая делегация протестантов в попытке исправить сложившуюся ситуацию обратилась к Конде с уговорами оставить «мадемуазель». Принц принял их весьма сухо и откровенно заявил , что «поскольку может обходиться без женщин с большим трудом, то ему весьма сложно жениться,
сыскав даму подходящего ему облика, темперамента, своего ранга и религиозных взглядов». На прощанье он заявил им, что Колиньи позволил себе шпионить, а они явились его покрывать, что, по его мнению, не совместимо с какими бы то
ни было совместными действиями.

   Казалось, ситуация разрешилась в пользу Ектерины Медичи, но протестанты решили не сдавать позиции. Слова принца по поводу дам запали им в голову. А тут и нашлась кандидатка, соответствующая выдвинутым принцем требованиям, тем
более, что Изабелла уже потеряла для него новизну. Выбор протестантов остановился на мадемуазель де Лонгвиль, которая была хороша собой, обладала соответствующим внешним данным темпераментом, да еще и протестанткой.

   Конде встретился с ней, был покорен и объявил де Лимей, что собирается снова жениться. Его первой супругой была счастливо почившая Элеонора де Руа.

   Задание «матушки» было провалено. Не помогли ни слезы, ни «лобзание» ног любовника. Пришлось «несолоно хлебавши» ехать в Париж к Екатерине с провальным отчетом….

   Свадьба принца и мадемуазель де Лонгвиль состоялась при дворе в ноябре 1568 года. Так законный брак в отличие от происков блудницы привел принца опять в реформаторские ряды….   
 
   Воспользовавшись затишьем в выяснении отношений между протестантами и католиками с целью умиротворения враждующих сторон Екатерина Медичи в 1563 году задумала поездку по стране. Первый шаг в этом направлении был сделан королем уже в августе этого года, когда он в руанском парламенте объявил о своем совершеннолетии и желании принять участие в совещании судей во всех провинциях с целью насаждения мира и единения в королевстве.

   Попутно замышлялись переговоры со всеми соседними странами. Сюда же относились и важные дела по устройству прочных семейных связей с соседями, то есть переговоры о свадьбах. Путешествие обещало быть долгой и медленной прогулкой по королевству с экскурсиями, знакомством с людьми и ресурсами страны.

  24 января 1564 года королева-мать покидает Париж со всеми детьми и двором. Так начинается это грандиозное путешествие….

   Здесь будет вполне уместно сказать несколько слов о дворе. Конечно, самой очаровательной частью королевского двора были женщины. Это были принцессы и жены  высокородных дворян. Некоторую часть этого цветника составляли девушки
и женщины, не отличавшиеся таким уж высоким происхождением и положением, но специально отобранные самой королевой за красоту и грацию. Собственно это и был пресловутый «летучий эскадрон». Все дамы были прекрасно одеты и выглядели как богини.

   Каждый день Екатерина с обирала своих дам для «разговора». Во всем остальном: религия, нравственность, скромность и тому подобное, - королева полагалась на их разумность. Этот очаровательный рой женщин повсюду сопровождал королеву-мать и ее детей.

  В это время король Карл IX был застенчивым подростком четырнадцати лет, который, казалось, ничем не интересуется, кроме лошадей и оружия. Он был высок, но очень худ и бледен. Венецианский посол Жан Мишель описывает его
как симпатичного юношу с красивыми глазами, грациозного, но не крепкого телом. Он находит у короля способности к рисованию и гравировке. Король очень любит свою мать.

  В угоду ей он даже взялся изучать историю и языки: латинский и итальянский. Но монарх зря увлекается физическими упражнениями, которые слишком трудны для него из-за короткого дыхания. Он высказывает мысль, что Мишель Нострадамус вполне может оказаться прав, и Екатерине предстоит увидеть всех своих детей на французском троне, а жизнь молодого короля может оказаться весьма не долгой.
 
   Надо сказать, что эту любовь и благодарность матери за внимание и помощь, которые она ему оказывала, он пронес до самого последнего дня своей жизни. Лежа
на смертном одре 13 марта 1571 года, он продиктовал свое признание: « После Господа именно матери, королеве я обязан больше всего. Ее нежность к Нам и Нашему народу, ее забота, неустанные усилия и осторожность позволили должным образом руководить государством, когда по причине малолетства Мы не могли еще приложить усилий на этом поприще. Именно ей Мы благодарны за то, что гражданские войны окончательно не захлестнули и уничтожили королевство».

  А теперь еще несколько слов об этом юном монархе, который объявил себя совершеннолетним. Еще два года после этого Карл IX оставался девственником. Он был полностью погружен в свои грезы о Марии Стюарт. Как ни пытались придворные
дамы подарить ему любовь, он полностью игнорировал их заигрывания.  Весь «табун кобылиц» матери его совершенно не интересовал. Так продолжалось до тех пор, пока однажды бойкая г-жа Монпансье, как бы случайно столкнувшись с ним в дверях, уязвленная его пассивностью, позволила себе дерзкое замечание:

   - Ваше величество, вы не спите? – Приношу Вам, свои извинения, что, налетев на Вас, разбудила. Вы не ушиблись?
 
   Юный король, тиснув ее выпуклости так, что она пискнула как придавленная мышь, с угрозой ответил:

   - Если когда-нибудь Мы возьмемся за это, то уж не выпустим!А особы, подобные вам, раскаются в том, что разбудили спящего льва.

   После этого король стал вовсю ухаживать за дамами, чтобы
показать, что вовсе не чужд подобного времяпровождения, и слухи, распускаемые гугенотами о его отклонениях от нормы, просто чушь. Эти же сплетни заставили его продемонстрировать реформаторам, что истинно верующие обладают и «большей»
мужественностью.

   Как-то вечером, прогуливаясь по берегу Луары, он вместе с друзьями повстречал группу молодых протестантов, возвращавшихся с рыбной ловли со своими невестами.
Желая показать себя с самой «лучшей» стороны, он сказал сопровождавшим его дворянам:

   - Интересно было бы посмотреть, так ли заманчивы эти гугенотки снизу, как Мы имеем возможность отметить это сверху?

   Молодые люди тут же устремились к рыбачкам, которые подняли визг.
   Гугеноты, имевшие немалый опыт потасовок из-за девиц,вступились за них. Состоялась драка, в результате которой рыбаки-протестанты были все-таки биты и отправились в воды Луары несколько охладиться…. Они были в меньшинстве.
 
   После этого девицы, которым не дали скрыться, были полностью освобождены от покровов, дабы сравнить верхние и нижние достоинства. Результаты сравнения не разочаровали ценителей, которые, предоставив королю естественное право первого, потом приступили к коллективной пробе….

   Впоследствии все «девицы» оказались беременными. Причем отцовство, не только персональное, но католическое или протестантское, оказалось совершенно невозможным установить.

   Очевидно, что это мероприятие действительно демонстрировало и католикам и протестантам мужественность короля в общепринятом смысле, так опрометчиво подвергшуюся сомнениям. Столь очевидное ее проявление показывало «твердость настроя» монарха при проведении в жизнь заявленной им при совершеннолетии линии на единение страны.
 
  Безусловно, гугеноты были преисполнены горячих «любви» и «восторга» от непосредственных усилий монарха по искоренению какой бы то ни было розни между католиками и гугенотами в отправлении служб иному полу.
       
   А теперь о другом королевском ребенке, брате короля принце Александре-Эдуарде. Ему тогда было тринадцать. Здоровье его также оставляло желать гораздо лучшего. Он элегантен, бледен как его старший брат, у него красивые
и нежные руки. Принц обожает фехтование и охотно тратит время на эти занятия. Королева-мать выказывает ему явное предпочтение. Это вызывает приступы ревности у короля.

   Самыми младшими детьми Екатерины были Маргарита, будущая королева Марго, а пока маленькая скромная принцесса, очень усидчивая в занятиях, и маленький кривоногий мальчик десяти лет со всегда удивленным видом и очень смуглым лицом. 
      
   Эти царственные особы были окружены не только женским «отрядом» королевы, но и целым скопищем живых игрушек, карликов и карлиц. Здесь уроды, дурачки, насмешники-недоростки. Все эти уродцы обслуживаются целой армией слуг: прачки, лакеи и прочие. Одна из карлиц - Жардиньер пользуется особым вниманием Екатерины. Она всегда берет ее собой как зеленого попугая и обезьянку. Все они составляют комплекс живых талисманов и являются обязательной частью свиты королевы-матери.

   Все эти люди находятся под защитой множества охранников, швейцарцев и обслуживаются полчищем камердинеров, секретарей и прочих. Содержание всего этого многолюдства обходится королеве-матери в 300000 ливров.

   В этом виде обычно двор и переезжал из одной резиденции в другую. Но в эту поездку Екатерина предполагала взять собой еще и правительственный аппарат, то есть членов совета и главу администрации – канцлера. Только так по ее мнению
можно было продемонстрировать подданным и соседям королевское могущество и богатство и обеспечить примирение нации.

    Итак, путешествие началось… Сначала был Сен-Мор.
Затем двор 31 января 1564 года оказался в Фонтенбло. Здесь Екатерина провела 43 дня. Тут осуществлялись последние приготовления к грандиозному путешествию. Сюда стекаются последние участники шоу. Пиры, обеды, балы, спектакли, следуют одни за другими. А пир у брата короля сопровождался турниром, в котором участвовало 12 рыцарей.

    13 марта длинный королевский кортеж потянулся в путь. Королевские коляски выглядели великолепно. Лак, полировка, блеск драгоценностей – все это должно было произвести неизгладимое впечатление на подданных. Учитывалось все
- лошади подбирались в масть. У короля был многоместный экипаж, парадная коляска и небольшая тележка, отделанная зеленым бархатом. Для коляски и тележки использовались богато украшенные белые мулы. Целый кортеж следует за королем. Офицеры, слуги, челядь, повара, камердинеры, врачи,музыканты. Здесь же девять карликов, зверинец. Следовала специальная челядь, следившая за лошадьми, турнирными доспехами и оружием короля. Отдельные повозки занимал обширный гардероб монарха.

   Екатерина Медичи следовала в многоместном экипаже,запряженном шестеркой лошадей. В ее распоряжении были еще две коляски, в каждую из которых запрягалась четверка.
 
   Отдельно вели лошадей для верховой езды на случай, если королева пожелает ехать верхом. За ними следовали повозки с вещами королевы: кровать, постельное белье, платья, канцелярские принадлежности, государственные бумаги, деньги и прочее. На отдельной повозке ехала ее любимая сумасшедшая карлица со своей гувернанткой.

    Эскорт,сопровождавший короля и королеву, представлял собой настоящую маленькую армию. Четыре подразделения аркебузиров, одно подразделение легкой кавалерии и подразделение французской гвардии под командованием Филиппа Строцци, кузена королевы. А теперь надо приплюсовать сюда челядь и слуг, а также всех дворян, следовавших верхом или в колясках в сопровождении своих собственных слуг. В общем, это было совершенно необозримое,грандиозное зрелище.

   Двор передвигался медленно. 14 марта он прибыл в Сенс, где в апреле 1562 года произошла массовая резня протестантов.

  Здесь королю и королеве подарили серебряную позолоченную вазу, достойную их размеров. Потом последовал уже 17 марта Труа. Здесь короля и королеву встречал целый спектакль,где показывались земли и жители недавно открытых земель
Америки. Адмирал Колиньи отправил к этим далеким берегам несколько экспедиций: Дюрана де Вильганьона в Бразилию (1555-1560), Жана Рибо во Флориду (1562-1563) и готовил в Америку еще одну экспедицию в апреле под командованием Рене де Лодоньера. У въезда в город были воздвигнуты колонны со статуями на вершинах, изображавших Правосудие и Милосердие. Были воздвигнуты триумфальная арка
со статуями Минервы и Людовика Святого, а также пирамида,символизирующая верность города престолу. Король, королева-мать и дворяне-католики, сопровождавшие их, в святой четверг приняли участие в церковной службе в городе.

    Протестанты в то же самое время пели свои псалмы в четырех лье от города.
Двор был в этом городе 20 дней. Именно здесь был подписан мирный договор с Англией. Екатерина специально пригласила сюда английских послов Смита и Трокмортона. Ей очень хотелось, чтобы этот договор был подписан здесь, где сто сорок лет назад был заключен другой договор, отдававший Францию Англии.

  Далее наступила очередь Бар-де-Дюка. Тут состоялись крестины первого внука Екатерины, сына Клод и Карла III, герцога Лорренского. Крестной была сама Екатерина,а крестными отцами Карл IX и Филипп II через своего представителя Пьера-Эрнста де Мансфельда – протестанта на службе у Испании. Потом двор ирисутствовал на турнире и представлениях. Была сыграна пьеса Ронсара, где Юпитер
делил империю мира с Карлом IX.

   9 мая проехали через Лангрэ и прибыли в Булонь. 22 мая состоялся пышный вьезд короля в Дижон. Опять триумфальные арки, подарки, представления, турнир. Последний организовал Гаспар де Со-Таван, губернатор Бургундии. Был показан
потешный бой, изображавший взятие форта. Солдаты шли в атаку, оглушительно стреляли четыре пушки. Королева-мать каждый раз вздрагивала, хотя и была привычна к шуму битвы.

   Она присутствовала при осаде Руана.
   Затем был Шалон. Оттуда по воде отправились в Макон. Здесь королю пришлось 8 июня организовать новую религиозную процессию к большому удовольствию посла Испании. Предыдущую 3 июня, которую вел кардинал Бурбон, королева Наваррская позволила оскорбить словом и делом.Теперь в присутствии короля дебоширы держались скромно и уважительно.

   Потом опять по воде двор отправился в Лион, который был очень силен своим протестанством. Отсюда даже были изгнаны католики. Их вернули только в январе 1563 года. Король издал специальный указ о переносе протестантской церкви за черту города и запрещении протестантских проповедей на всем пути следования королевского кортежа.

   Правда крещения и венчания, но только в отдаленных местностях не запрещалось. Ропща, гугеноты все же подчинились. Стремление Лиона к миру было очевидно. Короля, одетого в зеленый бархат, встретила парная процессия из детей. Каждая пара была организована из ребенка-католика и ребенка-протестанта. Опять были аллегорические сооружения, представления и прочее. Но ропот протестантов продолжался и королева пообещала не покидать город не оставив сильного гарнизона из королевских солдат для защиты католиков от протестантов. Король инкогнито выходил в город. Здесь королева приобрела полотно художника Корнеля де ла Гая, которое изображало ее с дочерьми молодой и красивой. Картина очень понравилась королеве.

    Здесь же состоялась пышная церемония заключения мира с Англией, сам договор был подписан ранее в Труа.На церемонии, кроме Карла IX присутствовал особый посол
Елизаветы, герцог Савойский, Эммануил-Филибер со своей супругой Маргаритой Французской. Эта дама была подругой королевы-матери. Поэтому эта встреча была очень приятна Екатерине. Присутствовал  и Альфонс д,Эст, герцог Феррарский,
который прибыл с другой стороны Альп, чтобы приветствовать Короля. Но тут в Лионе разразилась страшная эпидемия чумы.

  Впоследствии она унесла 25000 жизней. Двор в страхе и спешке покинул город.   
  И снова пошли города и веси…. Дофине, Руссийон, 15 августа король вступает в Прованс. Роман, Валенс, затем монарх простудился на охоте и кортеж встал в одной из деревень, ожидая его выздоровления. 14 сентября король вошел в Монтелимар, а 22 сентября он оказался в Оранже, а уже на следующий день кортеж  вошел в Авиньон. Опять символические сцены, скульптуры, арки, цвты, гирлянды и прочее. Опять указы и организационные мероприятия по наведению порядка и мирного сосуществования католиков и протестантов.

    16 октября 1564 года двор вместе с королем  и  королевой-матерью покинул Авиньон и отправился в Салон де Кро, обезлюдевший от чумы. Разбежавшиеся жители были призваны вернуться, отмыть город и подготовить его к торжественной встрече. По дороге королева-мать и король заехали в дом к Мишелю Нострадамусу. Хозяин дома, уже пожилой человек, встретил их на пороге. Он стоял, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Астролог представил гостям членов своей семьи….

  Екатерина подарила Мишелю 200 экю, а король вручил ему патентные письма, дававшие ему право называться королевским советником и врачом. Заодно
Екатерина Медичи решила спросить Нострадамуса по поводу одного предсказания, которое было сделано ей еще в Авиньоне и весьма ее беспокоило. В нем говорилось о том, что король умрет, если выйдет за черту города. Мишель успокоил королеву, обратив ее внимание на то, что монарх миновал уже не раз границы различных городов и до сих пор здравствует. При этом пророк сказал ей, король проживет так долго, как проживет его коннетабль Монморанси. А все предсказания говорили о том, что последний умрет не раньше, чем достигнет своего девяностолетия. При этом он добавил, что со смертью пророка король обретет любовь….
 
    И опять города и веси…. Экс, Бриньоль, где короля встречали танцующие девушки. Но лучше всего были апельсиновые сады. Здесь Екатерина купила большой участок земли для постройки виллы, которую будут окружать апельсиновые сады.

   Потом Тулон. Здесь разыграли потешное морское сражение с атакой одного из фортов в порту. Причем, испанский посол Франческо де Алва  устроил целый скандал, когда увидел,что король и его свита переоделись в турецкое платье
для потешного боя на море. Пришлось заканчивать день балетом на мавританский манер. В нем участвовали испанцы.

  Естественно, что сражение было замыслено, чтобы показать могущество французского флота и верность договору с турками.
 
   Марсель, Мартинг, Арль и города, города, города….
   Наконец, 21 апреля кортеж пересек Луару и все быстрее начал двигаться к Парижу. На ночь 30 апреля двор остановился в Сен-Мор. Тут пришла весть о кончине Дианы Пуатье 25 апреля 1566 года в Анэ от скоротечной болезни.

   Ей было 66 лет и 4 месяца. Смерть бывшей соперницы стала как бы вехой признания всем королевством неограниченной власти королевы-матери.

   А теперь несколько слов о морских устремлениях Франции.

   Упомянутая экспедиция Жана Рибо де Дьеппа, в январе 1562 года отправилась по приказу адмирала Колиньи исследовать территории от Флориды до Капа де Бретон. Такая экспедиция намечалась значительно ранее, еще во времена правления
Генриха II.

    На картах, начерченных в это время, воды,прилегающие к этим берегам названы «Французским морем». Однако Испания придерживалась абсолютно
противоположного мнения. В общем на этих землях с времен Антонио Аламиноса – соратника Эрнана Кортеса (1485-1547),который, высадившись здесь в 1513 году, и дал этим землям название Флорида, не раз побывали сначала испанцы, а потом французы, но не те, не другие не обосновывались надолго. Поэтому к 1562 году эти огромные земли по мнению французов в общем-то считались свободными. Сюда и отправилась экспедиция, чтобы закрепить эти земли за французской короной.

  18 февраля Жан Рибо и его спутник Рене Гулэ отплыли из Гавра и в мае уже пристали к берегу новой земли, покрытому густой и пышной растительностью. Гости были встречены благожелательными индейцами. Леса и воды рек кишели
живностью. Здесь был построен форт, названный в честь короля Карла IX Карлфортом, и небольшое селение, которое получило название Порт-Рояль. Затем основная часть экспедиции погрузилась на корабль, оставив на берегу
28 человек. Они должны были символизировать закрепление побережья за Францией. 20 июля 1562 года экспедиционный корабль прибыл в Дьепп. Однако королевству было не до новых земель из-за гражданской войны.

   Испанцы воспользовались этим обстоятельством и атаковали эту маленькую колонию на далеком побережье. Нескольким, чудом уцелевшим счастливцам, удалось захватить лодку и выйти в море. После невероятных мытарств те, кто уцелел, были подобраны где-то недалеко около английских берегов. Колиньи был вне себя от возмущения. Как француз и протестант он не собирался глотать это испано-католическое хамство.

  Адмирал выдал 100000 ливров Рене Ладоньеру, который на эти деньги собрал и вооружил флотилию из трех небольших кораблей. С этими кораблями он и отплыл из Гавра во Флориду 22 июня 1564 года. Прибывшие вновь были тепло встречены местными жителями.Опять был построен форт на этот раз уже под названием «Каролин».
      
   Затем Колиньи назначил Жана Рибо губернатором новой колонии и присвоил ему звание королевского лейтенанта в Новой Франции. Новоиспеченный губернатор-лейтенант отплыл из Дьеппа в апреле 1565 года на девяти кораблях. Суда везли четыре подразделения, вооруженных аркебузами и шесть сотен семей гугенотов. На кораблях были запасы провианта, пороха, пушки и деньги. Губернатор имел приказ основать настоящую французскую колонию.

   Испанцы узнали об этом предприятии, тем более, что особой тайны из этого никто и не делал. Филипп II отправил вдогонку французам шесть военных кораблей, которые имели на борту 3600 солдат. Это воинство прибыло на место почти сразу за французами и застало их врасплох. Испанцы безжалостно стали истреблять солдат и колонистов.

  Кровавая резня продолжалась с 19 по 25 сентября. Оставшиеся в живых
сто пятьдесят человек были вывезены на мыс Канаверал,и в ноябре смогли двинуться домой. Эту ужасную новость принес ко двору Жак Рибо, сын губернатора Новой Франции Жана Рибо, который был казнен испанцами. Так прекратила свое существование Французская Флорида. Испанцы превзошли в жестокости даже мавров и турок. Хотя чудом спасшийся, капитан Лодонньер  призвал к мести, Франции, которая
была далеко не сильна, пришлось удовлетвориться отправкой на место ужасной бойни, которое теперь имело название форта Колиньи, семь колонн из мрамора с именами погибших. Эта история прошла мимо всех астрологов….

   Католический король – Филипп II, женатый на сестре французского короля, и, соответственно довольно близкий родственник французского королевского дома, счел необходимым как-то оправдаться за столь жестокую акцию. Герцог Альба по его указанию и от его имени встретился с французским послом де Буркво. По словам католического величества французские корсары не давали покоя испанским кораблям, нападая на них.

    Тогда Испания приняла решение наказать за них этих самых французов во Флориде. При этом король считал, что это протестантские солдаты, желающие нарушить мир в этом районе, то есть, просто, – солдаты адмирала, а не короля, то есть гражданские лица, просто, гугеноты. При этом те и другие имели наглость принести ересь в неиспорченный мир невинных и нецивилизованных дикарей. Поэтому те, пусть жестокие меры, которые были приняты против французов, были единственно возможными. Ко всему прочему испанцев было очень мало, и они не могли позволить себе роскошь брать пленных. После этих неловких извинительных лопотаний
герцог стал от имени своего монарха упрекать королеву-мать, что она потворствует распространению ереси в своем королевстве и вместо того, чтобы наказать адмирала за столь наглые действия в Новом свете, мирит его с Гизами. Заодно Альба особо подчеркнул то, с каким опозданием французский король согласился предоставить помощь Мальте, осажденной турецким флотом.
   
    Все это недовольство нисколько не изменили позицию Екатерины и ее сына Карла IX на примирение религиозного противостояния в стране.
   
    Путешествие заканчивалось….  Зима миновала, и двор покинул Мулен. Потом был Овернь, Виши….

    Май Екатерина и Карл IX провели в Фонтенбло, празднуя свой триумф. Здесь царил оптимизм. Казалось, что королевство обрело долгожданный покой. Возвращение королевы-матери и короля в столицу, казалось, ознаменовало собой наступление
мира во всем королевстве. Екатерина открыто заявляла,что не верит в дурные предсказания герцога Альбы.

   Она совершила поезду по стране и сама увидела, что подданные готовы подчиняться своему королю, что волнения и беспорядки утомили людей и все хотят лишь одного – мира. А сама она и правительство достаточно умны для того, чтобы примирить враждующие партии с помощью найденных аргументов или решительных действий.
 
   В это время, казалось железное, здоровье Мишеля Нострадамуса пошатнулось. Его начинают мучить постоянные приступы подагры, которая вскоре переходит в водянку и ранним утром 2 июля 1566 года пророк умирает. Теперь Франции и человечеству предстоит жить по намеченному им плану….  В стране пока царят мир и относительное спокойствие, но вскоре все координально изменится…. Его смерть проходит совершенно незаметно для королевы-матери. Ее внимание в это время занимают сразу собравшиеся по времени в одну связку проблемы.
 
    Первое. Пошатнувшиеся финансы королевства с огромным долгом в 1800000 ливров, да еще двор срочно нуждался в 600000 ливрах, - все это требует безотлагательных действий. Эти деньги королева  просит у двенадцати
епископов и кардиналов, которые были собраны при дворе на ассамблею. Однако священники и слышать не хотят о деньгах и занимают твердолобую католическую позицию.

   Второе. Новый папа Пий V, только что выбранный в январе из инквизиторов, прислал «свежего» нуция, Мишеля де ла Торе, епископа Сенеда. Он, не считаясь ни с чем, сразу же потребовал во время аудиенции 1 июня восстановления истинной веры во всем королевстве. Это совершенно никак не сочеталось с линией умиротворения.

   Третье. 5 июня 1566 года в Памьере протестанты напали на монастырь, убили монахов и изгнали католиков из области.Для наведения порядка были направлены королевские войска. Нарушителей  спокойствия арестовали и через год казнили.

   Четвертое. В Гиене очень быстро росли протестантские общины и католики уже стали побаиваться, что гугеноты со дня на день могут прибегнуть к силе оружия. В Метце католики и протестанты были готовы вот-вот вцепиться друг в друга.

   Пятое. В Нидерландах дело обстояло еще хуже. Здесь народ поддержал новую веру. Приходили вести о стычках, убийствах, разгромах католических храмов. Это заставило Екатерину отдать приказ о немедленном начале реконструкции
приграничных фортов в Пикардии.
 
   Шестое.  Филипп II надумал сам наводить порядок во Фландрии. Для этого он собирался высадиться с большой армией в Фрежу, а затем пересечь Прованс, Дофине и Бургундию. Это означало предать огню все французское королевство.

   Седьмое. Елизавета Английская решила воспользоваться удобным моментом и стала требовать возвратить Англии Кале.

  Надо сказать, что короля в отличие от его матери занимали не только вопросы внешней и внутренней политики. Уже осенью 1566 года, после смерти Нострадамуса, он на охоте под Орлеаном встретил сою сверстницу, молодую девушку и влюбился в нее с первого взгляда. Звали ее Мари Туше. Она была дочерью Жана Туше, наместника Орлеанского округа.

   Природа щедро наградила ее внешними достоинствами. У нее было круглое гладкое лицо, живые смеющиеся глаза с красивым разрезом, средней величины лоб, правильный нос нормальных размеров, маленький рот с сочными губами - и это все подчеркивалось восхитительным очерком нижней части лица. К этому она была, что нашло такое блестящее отображение на портрете кисти Франсуа Клуэ (*), в теле, с великолепными плечами и грудью, при виде которых у мужчин начинает быстрее бежать кровь, и они вспоминают о своем естестве, а руки сами тянутся к этим «сокровищам».
______________________
(*)
   Клуэ Франсуа (1505-1572) – выдающийся художник французского возрождения, придворный живописец Франциска I, Франциска II и Карла IX.    

  Надо сказать, что и снизу, а здесь король, как мы уже знаем, был весьма требователен, она была столь же хороша. Если к этому добавить, что помимо красоты, Мари была умна и игрива, то вряд ли кто мог устоять при виде подобной красотки. Эта встреча была последним подарком пророка королю из дома Валуа, трагическая судьба которого нашла столь точное отражение в строках его «Центурий». Это был подарок для смягчения нрава короля, который, как известно, при всей своей болезненности был жесток и имел пристрастие к крови и убийству. Он убивал ради удовольствия животных на охоте, перерезал горло своим собакам, душил птиц….

   Государь был человек решительных действий. Поэтому он решил, что красотка, это - королевский кусочек, и его нужно заполучить для обладания в тот же вечер. Для этого он отправил к девице своего камердинера Латура, дабы он привел мадемуазель Туше к нему в спальню. Камердинер оказался успешным переговорщиком, и Мари встретила короля  в его покоях. Здесь монарх получил от нее все, что желал, и был покорен. Ночь любви, случившаяся здесь, где Мари сумела себя показать искусной в играх Венеры, стала решающей…. Карл IX полностью подпал под ее чары, и уже на следующий день просил свою сестру Маргариту взять девицу к себе горничной, чтобы та обрела официальный статус и соответственно повод для регулярного присутствия при дворе….
    
    Народ – большой любитель подобного поворота событий тут же откликнулся на эту любовную историю веселыми куплетами под названием «Тронь,матушка, тронь», которую распевают до сих пор по подобному случаю:
          
            Вот Мари Орлеанская,
            Тронь, матушка, тронь.
            Вот Мари Орлеанская,
            Горяча ладонь.
          
            В ее сад любви,
            Тронь, матушка, тронь.
            В ее сад любви
            Король, каждый день приходи.
 
            В Шесси несет его конь,
            Тронь, матушка, тронь.
            Горяча ладонь.
            Мимо ночь летит как огонь….   

   Надо сказать, что определенный опыт красотка приобрела до короля с Монлюком, братом епископа Валанса, к которому питала нежную склонность. «Добрые люди» постарались как можно скорее предупредить об этом короля. При этом ему донесли, что неверная прячет в своем кошельке записку от Монлюка. Карл IX тут же попытался выяснить насколько серьезна эта склонность. Для этого была придумана целая операция.

   Король устроил  обед, на который кроме Мари были приглашены и еще несколько дам. Пока они наслаждались едой и лакомствами, а все они любили поесть, искусные воры под видом лакеев совершенно незаметно срезали у них кошельки и принесли их к нему в спальню.
   
    Среди этих кошельков монарх без труда опознал кошелек любимой и ,открыв его, обнаружил записку, адресованную Мари. Состоялся разговор, и та вынуждена была признаться в своем проступке и со слезами просить прощения. Записка была невинного содержания, а Мари была так хороша в отчаянии и слезах, что монарх обещал все забыть при условии, если Мари окончательно порвет с Манлюком. Понимая, что легко отделалась, та поклялась никогда больше не встречаться с этим человеком.

   В общем, все шло по плану, начертанному Великим Пророком…   

http://www.proza.ru/2019/03/27/2013