Узник Освенцима

До сороковых годов 20 века о провинциальном городке Освенцим мало кто слышал за пределами Польши. С военных же лет до сих пор весь мир содрогается при одном лишь упоминании слова «Освенцим». Так «окрещён» фашистский концентрационный лагерь, размещённый в своё время неподалёку от одноимённого городка, занимавший приблизительно 500 гектаров и рассчитанный на одновременное пребывание в нём 250 тысяч человек.  Предназначался он для массового уничтожения людей с использованием «достижений» тогдашних технологий (крематории, газовые камеры и др.).

Концлагерь этот являлся одним из центров, где на заключённых проводились немыслимые, бесчеловечные опыты для изыскания средств биологического уничтожения народа.

За время действия концлагеря в нём было истреблено свыше 4 миллионов человек 27 национальностей (в основном поляков, советских граждан, югославов, чехов, французов, а также евреев и цыган из разных стран).

27 января 1945 года советские войска освободили городок и лагерь Освенцим. По данным Чрезвычайной госкомиссии СССР, было спасено 2819 человек, из них 96 наших соотечественников.

В 1947 году территория лагеря была объявлена музеем, позже здесь возвели мемориальный комплекс.

Трудно представить, страшно подумать, невозможно передать всё то безумие, все зверства фашизма по отношению к узникам Освенцима. И через все муки ада пришлось пройти моему земляку И.Ф. Козлову, чудом уцелевшему и не потерявшему при этом человеческого достоинства.

Делиться воспоминаниями, пережитой болью, горькой участью Иван Фатеевич не любит. Говорит скупо и сдержанно.
Оно и понятно, уж больно трудный путь выпал на его долю.

 …Вот уж вправду в народе говорят – несчастливое это число – чёртова дюжина. Именно 13 июня 1941 года краснологского паренька Ваню Козлова призвали на срочную службу. А через девять дней – война!

Всё произошло стремительно – стук колёс эшелона, рубежи Западной Украины, скоротечный бой и плен.

Примерно сотня таких же новобранцев, как и Ваня, вмиг оказалась в тылу у немцев, прорвавших границу и безудержно рвавшихся вперёд.
- Наш командир – молодой сержант, - вспоминает Иван Фатеевич, - мельтешил, суетился, не мог дать толкового распоряжения. Необстрелянные, необученные, считай мальцы, мы в считанные минуты оказались в железных лапах матёрого врага.

Худощавого, небольшого роста Ваню, походившего на подростка, немцы приняли за комсомольца – добровольца.
И потому после «сортировки» ему предстояла прямая дорога в Освенцим.

Там при отборе доктор дал заключение: годен к любому труду. Тут же на груди ему накололи тушью порядковый лагерный номер 9476. Эта проклятая въевшаяся «метка» осталась на теле Ивана Фатеевича на всю жизнь.

С того момента узник переставал быть человеком с именем и фамилией. На все окрики, приказы, при построении он должен отзываться на свой номер. Всякое замешательство, неповиновение грозило жестоким избиением, а то и расстрелом.

Худые, обессилившие, одетые в оборванные полосатые робы, на ногах колодки, на головах береты в полоску, все заключённые походили друг на друга.

В сутки им причиталось по 100 граммов хлеба, состоявшего наполовину из древесных опилок, и миска супа из брюквы. Работа при этом была самая чёрная, невыносимо тяжкая. Если кто чуть заспотыкался, закашлялся, приотстал – мгновенно приклад автомата надзирателей укладывал бедолагу на месте. Из партии заключённых, с утра отправлявшихся на объекты, на ночлег в лагерь не возвращалось более трети.
Некоторые не выдерживали, переходили прислуживать фашистам, но большинство предпочитало умереть.

В Освенциме Ваня провёл больше двух с половиной лет, нагляделся, настрадался выше некуда. И тот тонюсенький волосок, на котором висела его жизнь, не оборвался благодаря лишь одному человеку – его соседу по нарам – Грише Гусеву.
Нет, в предателях Григорий не значился, он считался большим мастером сапожных дел, за что немцы его ценили, никогда не били и кормили на кухне, отдельно ото всех. Гриша украдкой для Вани приносил то горсть картофельных очисток, то залежавшийся сухарь, а то и хлебушка кусочек.
Заложенные же природой здоровые крепкие гены помогли Ване выдюжить, снести удары плёток и резиновых дубинок.

В конце сорок третьего, с наступлением советских частей, порядки в Освенциме ещё сильнее ужесточилось. Бывали дни, когда в крематории сжигали в сутки тысячи человек, в первую очередь совсем ослабленных, больных, стариков, женщин и детей, поступавших целыми составами. Кто выглядел поздоровее – грузили в вагоны и переправляли в другие лагеря.

Так в числе узников концлагеря Маутхаузен, находившегося в Австрии, вместе с другими оказался Ваня Козлов. Но и здесь в его судьбе мало что изменилось. Тот же голод, тот же адский труд, те же мучения, те же дымящиеся фабрики смерти.

Именно в Маутхаузене принял мученическую смерть Дмитрий Михайлович Карбышев – генерал-лейтенант инженерных войск Красной Армии, учёный.

В феврале сорок пятого, после зверских пыток, фашисты вывели Карбышева на мороз, сорвали с него всю одежду, и поставили под холодные с кристаллами льда струи брандспойтов, обливая до тех пор, пока тело генерала не превратилось в ледяной столб.
Очевидцем этой показательной казни наряду со всеми узниками Маутхаузена был и Иван Фатеевич Козлов.

За годы заключения Ваня стал другим. Он научился плакать, не показывая слёз, одновременно любить и ненавидеть, сострадать и проклинать. Лишь о дальнейшем не думал никогда, не заглядывал вперёд даже на малые доли секунды.

Перед самой Победой американские спецчасти освободили пленников, надрывавшихся из последних сил в каменоломне. Полуживых, измождённых заключённых, нуждающихся всех до единого в медицинской помощи, взяло под опеку американское командование. Больше месяца находился на лечении и Ваня.
Тогда многие его товарищи по несчастью пожелали принять американское гражданство.  Ваня же твёрдо решил вернуться на Родину.

…Не знаю, есть ли на земле большее счастье, чем счастье прижаться к груди родного сына, когда вера на встречу с ним казалась несбыточной мечтой.
Эту радость летом сорок шестого познала мать Ивана.

Её первенец за проведённый на воле год возмужал и окреп. А осенью Иван привёл в дом молоденькую красивую девушку Дусю из многодетной семьи. Женой назвал.

Ивану нечего было скрывать из своего прошлого – он никого не убивал, не предавал, не запятнал имени и чести.

В послевоенные годы  он сотрудничал с прокуратурой и органами КГБ Москвы и Воронежа по выявлению деятельности бывших нацистов из концлагеря Освенцим, помогая в сборе доказательств. Для свидетельских показаний против одного яростного убийцы однажды выезжал даже в Польшу.

Ещё Советский комитет ветеранов войны за подписью Алексея Маресьева пригласил Ивана на встречу с молодёжью и общественностью Вильнюса по случаю 21-й годовщины освобождения Освенцима.

Не раз бывал он на встречах с бывшими узниками концлагеря, проходивших в Москве. На одной из них присутствовала дочь Карбышева.

Все подтверждающие документы вышесказанного Иван Фатеевич передал на хранение в местный краеведческий музей. Его заведующая Татьяна Ситникова ознакомила меня с ними.

Иван Фатеевич и Евдокия Аникеевна честно и добросовестно трудились в родном колхозе, ладили с односельчанами, вырастили достойными людьми двух сыновей и трёх дочерей.

О супругах Козловых все краснологцы отзываются, как о самой любящей и дружной паре их села.
-----------
Март 2002 год, с. Красный Лог (Воронежская область).