Радиация

На снимке – у входа в многоквартирный дом на улице Курчатова в Припяти спустя 32 года после чернобыльской аварии.

Что мы знали о Чернобыльской атомной станции до апреля 1986-го? Большинство граждан СССР – ничего. Мои однокурсники участвовали в проектировании этой электростанции и её эксплуатации, а потом и в ликвидации последствий аварии, поэтому кое-что об этой станции я знала еще до аварии. В одном из своих писем из Припяти моя институтская подруга Нина, проектировавшая автоматику строящихся энергоблоков, рассказывала, как по-нашенски работают на их сооружении монтажники. На ЧАЭС её направили в длительную командировку из московского проектного института, в Припяти дали служебную квартиру, а за несколько лет до аварии она  вернулась в Москву. Так вот в том давнем письме, которое в дни аварии сразу всплыло в моей памяти, Нина рассказывала, как, побывав на монтаже фундаментной плиты ядерного реактора, увидела, что монтажники, не дождавшись поставки анкерных болтов нужной модификации (а сроки сдачи работы уже поджимали), просто заменяли их теми, что были под руками. И это, по словам моей однокурсницы, лишь один из энного числа других случаев халатности…

   ***

Ночью 26 апреля 1986 года во время планового эксперимента на 4-м энергоблоке, введённом в строй двумя годами раньше, произошёл взрыв, который полностью разрушил активную зону ядерного реактора. Несколько дней граждане СССР не догадывались о трагическом событии, сопоставимым со взрывом атомной бомбы в Хиросиме. Хотя и за 500 километров от аварии, на западе Белоруссии, в жаркие дни конца апреля мы ощутили непривычную сонливость и металлический привкус во рту.

Первыми, заметив скачок  показаний дозиметров, забили тревогу радиологи в Западной Европе. В институте ядерных исследований в Соснах под Минском усилили контроль за своим реактором и его датчиками. Нет, у них всё в порядке. Центральные газеты и телевидение в нескольких скупых строчках и фразах (как о малозначительном факте) сообщили о производственной аварии на Чернобыльской АЭС, без каких-либо комментариев.

В нашу редакцию позвонила мама коллеги, врач, и велела срочно бежать в аптеку, купить любой препарат йода и сразу принять. Так мы и сделали, спасибо ей. Очень скоро препараты йода в аптеках города как корова языком слизала. Городские власти, не получив указаний сверху, не рискнули сами  отменить первомайскую демонстрацию, и стройными колоннами под праздничные марши мы неспешно прошли по центру города вместе с маленькими детьми. Многие ль тогда, выходя на улицу,   проглотили таблетку с йодом и дали её ребёнку? Думаю, нет.

Постепенно, по крупицам, уж не знаю, какими путями просачивалась к нам информация о размерах навалившейся на страну беды. Мало кто не вспомнил тогда, что ровно за три месяца до Чернобыльской аварии потерпел катастрофу американский космический корабль «Челленджер», взорвавшись на второй минуте полёта, с семью астронавтами на борту. У многих тогда два эти взрыва соединились в логическую цепочку: обмен ударами вероятных на тот момент противников – СССР и США. Кто знает?.. Эти чудовищные версии наверняка проверялись обеими сторонами, но официальных обвинений не последовало. И это хорошо. А в наших сомнениях, может быть, разберутся потомки…

В момент взрыва на ЧАЭС погиб оператор ночной смены, его навсегда поглотило жерло реактора. Еще 30 сотрудников и пожарных умерли друг за другом от высокой дозы облучения и радиационных ожогов в течение трёх первых месяцев. Радиация было столь высокой, что станционные дозиметры зашкаливало.

В первые же дни аварии радиоактивное облако от горящего ядерного реактора разнесло невидимые глазу частицы распада урана (йод, цезий, стронций, плутоний) на тысячи километров, и основная их масса осела на территории Украины, Белоруссии и России. Если изотопы радиоактивного йода сделали своё чёрное дело в течение первого месяца после взрыва, то цезий и стронций будут давать о себе знать на протяжении еще 60 лет, плутоний может сохраняться в почве сотни, а то и тысячи лет.

Мало кто знает, что не прошло и месяца, как на чернобыльской станции тоже ночью разгорелся новый пожар – 7 часов горели силовые кабели в туннелях и шахтах аварийного блока. Тушившие его 268 пожарных получили солидные дозы облучения, поскольку радиационный фон вблизи реактора превышал 200 рентген в час. По распоряжению Михаила Горбачёва пожар был строго засекречен, во избежание паники.

Спустя четыре дня на станции было прекращено строительство двух новых блоков.

Уже к ноябрю 1986 года вокруг 4-го блока с разрушенным реактором был сооружён бетонный саркофаг, в котором захоронили разбросанные по территории радиоактивные обломки, а в течение следующего года провели дезактивацию трех уцелевших энергоблоков. В ликвидации последствий аварии приняли участие 600 тысяч человек.

БЫЛ ЛИ НОВЫЙ ВЫБРОС РАДИАЦИИ?

Немногим более двух месяцев оставалось до неожиданного и тайного подписания в Беловежской пуще Соглашения о прекращении существования СССР и создании СНГ в составе России, Украины и Белоруссии. Мы еще жили в Советском Союзе, когда 11 октября 1991 года на Чернобыльской АЭС случилась новая авария – пожар на 2-м энергоблоке.

В отличие от аварии 1986-го об этой мы узнали довольно быстро, но без особых подробностей. Главное, что всех волновало: был ли выброс радиации? После Чернобыля в метеоцентрах республики появились свои радиологи, которые должны были отслеживать радиационный фон. Поэтому, узнав об аварии, я сразу отправилась в областной гидрометцентр к его начальнику  Михаилу Перскому, за интервью.

- Михаил Евгеньевич,  у ваших сотрудников пятидневная рабочая неделя, авария произошла в пятницу поздно вечером, а узнали вы о ней…

- В субботу в 6 утра я получил телеграмму из Минска: «Приступить к учащённому наблюдению радиационного фона».

- Уже страшно.

- Аварии чаще всего случаются как раз в выходные и праздничные дни. Но, во-первых, ежедневное круглосуточное наблюдение ведёт метеостанция в аэропорту, и оттуда тревожных сигналов не было.  А во-вторых, я могу связаться с радиологом по телефону. Так было и на этот раз. Поручил ему вести учащённые наблюдения и передавать их в Минск.

- Вы звонили радиологу домой, а прибор он держит при себе?

- Да, это карманный дозиметр отечественного производства, который выпускают оборонные заводы. Получили мы их три года назад, а до этого пользовались приборами войсковой разведки, очень неуклюжими. Знаете, такой чемоданчик – наверное, первый выпуск 1950-х годов…

- Какая разница между учащенными наблюдениями и обычными?

- Обычные – раз в сутки, в 9 утра на Замковой горе. Учащённые – каждые три часа, при необходимости - чаще.

- И что показали субботние наблюдения?

- Фон был нормальным. Я сам после получения телеграммы вышел на улицу с дозиметром: 14 микрорентген. Норма - до 20.

- Долго вели учащённые наблюдения?

- Двое суток.

- Сколько у вас радиологов?

- Сейчас трое, а поначалу было четверо. Дело в том, что нас субсидируют из союзного бюджета и на этот год урезали финансирование на 40 процентов. Пришлось сократить одного радиолога и трёх человек в спектрометрической лаборатории. Радиологи постоянно в разъездах, особое внимание уделяют поражённым зонам в Ивьевском, Кореличском, Дятловском и Новогрудском районах. В деревнях, где загрязнённость 1 кюри и выше, ведут подворное обследование. Измеряют фон, берут пробы почвы на загрязнённость радионуклидами.

- Можно ли верить вашим приборам?

- Безусловно. У дозиметров очень широкий диапазон, причём, что важно для нашей зоны – высокая точность нижних измерений. Есть у нас два анализатора. Купили в Риге гамма- и бета-детекторы. Выпросили у Белгидромета компьютер – накапливаем банк данных.

- Где в области максимальное загрязнение?

- В Новогрудском районе до 5 кюри. В деревнях Бор и Гнесичи – от 5 до 15 кюри. Это зона периодического контроля. Населению положены доплаты, но они смехотворны.

- Радиация расползается?

- Особенно вдоль дорог, с транспортом. Ну и с вещами, продуктами.

- Вы отмечаете это на карте области?

- Карту радиационных загрязнений мы изготовили и передали в облисполком, в отдел последствий чернобыльской аварии. Но радиологам удобнее ориентироваться не по карте, а по населённым пунктам, поскольку пятна загрязнений у нас неоднородные – это отдельные точки, порой прилично отстоящие друг от друга, которые мы интегрируем в зоны.

- Сколько кюри в самом Гродно?

- 0,08.

- Это норма?

- Нет. В идеале никаких радионуклидов в почве быть не должно - 0.00. Но не исключено, что еще до Чернобыля кое-что появилось – в результате ядерных испытаний.

- Но до Чернобыля вы не вели таких измерений?

- Нет, это не входило в наши функции, и такого специалиста в штате не было. Единственное, наш химик раз в неделю делал фоновые измерения для гражданской обороны. А дозиметр, который мы тогда имели, вёл отсчёт от 500 микрорентген и выше, то есть на случай недалёкого ядерного взрыва…

- Готовились к ядерному взрыву, а перед гражданской аварией оказались полностью безоружными. В первые дни чернобыльской аварии 1986 года вы измеряли фон в Гродно? Говорят, он был увеличен в десятки раз…

- Нет, команду к учащенным измерениям мы получили уже после 1 Мая.

- Если бы в минувшую субботу 12 октября вы обнаружили повышение радиационного фона, допустим, в 100 раз, как бы действовали дальше?

- Подняли бы тревогу. Связались с комиссией по чрезвычайным ситуациям в облисполкоме.

- Но это суббота.

- Есть телефон дежурного. И домашний телефон начальника штаба гражданской обороны.

- И всё?

- Организовали бы учащенные наблюдения, передавали бы информацию в Белгидромет. Анализировали бы общую метеорологическую обстановку: ветер, облачность, осадки, составили бы прогноз распространения радиации.

- Людей вам хватило бы?

- В такой чрезвычайной ситуации были бы подняты на ноги все сотрудники гидрометцентра.

Но в тот раз срочная мобилизация не понадобилась.

Более предметно о той аварии я узнала недавно. 11 октября 2-й энергоблок приступал к работе после капитального ремонта. При наборе мощности самопроизвольно включился турбогенератор, у которого вскоре вышел из строя и разрушился подшипник, пробив уплотнение генератора, что привело к большому выбросу в машинный зал масла и водорода и к их возгоранию. Пожар вырвался на кровлю энергоблока, и более ста тонн конструкций перекрытия обрушились на оборудование, необходимое для  управления ядерным реактором.

Выброс радиоактивных частиц всё-таки был. Их источником стало горевшее покрытие кровли, загрязнённое радиоактивными материалами ещё в апреле 1986-го. Но  повышение радиационного фона было зарегистрировано только в пределах 30-километровой зоны.

Спустя пять лет начался поочерёдный вывод из эксплуатации всех блоков Чернобыльской АЭС. А 15 декабря 2000 года был навсегда остановлен её последний реактор. Станция прекратила выработку электроэнергии.

В ноябре 2016-го на саркофаг, сорок лет худо-бедно прикрывавший разрушенный реактор, надвинули новую защитную арку. Завершение консервации останков 4-го блока ожидается в 2020 году.

ЧТО СЕЙЧАС

Сегодня на станции работают более семисот человек, чуть меньше половины – бывшие работники ЧАЭС. Их текущие и перспективные задачи: дезактивация, консервация и демонтаж всего оборудования станции.

До 2028 года предстоит изолировать от окружающей среды еще три реактора и наиболее загрязнённое радиацией оборудование.

До 2045 года, а то и дольше, они будут выдерживаться в законсервированном состоянии, пока не произойдёт естественное снижение радиоактивного излучения до приемлемого уровня.

До 2065 года продлится демонтаж реакторных установок и другого законсервированного оборудования. И после полной очистки территории станции здесь разместят установки для переработки радиоактивных отходов – их сжигания, прессования и цементирования. Бетонные контейнеры с переработанными отходами будут засыпаться землёй в приповерхностном хранилище, которое уже сооружено вблизи белорусской границы.

На литовской стороне вблизи нашей границы – еще одно хранилище ядерных отходов Игналинской АЭС, реакторы которой были заглушены к 2010 году. С того времени ведётся демонтаж её оборудования, который продлится еще 20 лет. Но и мы не лыком шиты, строим у границы с Литвой свою атомную станцию, её первый энергоблок должен быть введён в эксплуатацию уже в этом году. Если добавить к перечисленным атомным станциям и ядерным хранилищам соседствующие с нами Смоленскую и Ровенскую АЭС, то наша и без того пострадавшая от радиации земля находится в кольце семи небезопасных ядерных объектов. Немудрено, что на территории Беларуси размещены 123 пункта наблюдения за радиационной обстановкой в атмосфере, почве, в реках и озёрах. Измерение мощности дозы гамма-излучения проводится ежедневно, в 6.00 по Гринвичу.
 
28 марта 2019 года повышенные, как и прежде, уровни гамма-излучения зарегистрированы в городах Брагин и Славгород, с мощностью эквивалентной дозы 50 и 19 микрорентген в час. Всего в зонах радиоактивного загрязнения остаются 2193 населённых пункта, подавляющее большинство – в Гомельской и Могилёвской областях. Каким-то чудом не накрыла радиация только Витебщину.
___________________________
Фото из архива автора.