076. Принцесса Аликс - Цесаревичу Николаю

Письмо принцессы Гессен-Дармштадтской Аликс Цесаревичу Николаю Александровичу.
На английском языке с переводом на русский.


№ 33.       Harrogate.
                June 1st 1894.

Милый, дорогой Ники,

A good поцелуй and fondest thanks for your dear letter, I received before supper, and for the cutting. You know I am fond of the name affiances husband, shall I call you so sometimes, my душки?

Some of your words I understood, but Schneiderlein had to help me with the rest. Thanks tenderly for all the dear words. Yes, so would I gladly give up my life for you.

I am perfectly shocked with you, do you hear?—How dare you say such thing about my bath-chair, be ashamed of yourself of meaning such naughty things. I shall never be able to get into the chair now, without thinking of what you wrote; you impossible chap, old гаусбубъ you!

I did Russian over two hours this afternoon when// Schneiderlein and I had returned from a delightful drive in our tricycle bath chairs, we simply tore down hill on a famous road, no jolting or bumping. It was warm and a pleasant breeze on the hilltops.

This morning I read for such a long time one of your books till I was absolutely ramolie. – I am so still now, and have a pressure over my eyes from frowning and thinking. It has made me idiotical—one has to keep one’s thoughts so concentrated on something, which is a thing I am I fear not accustomed to do.

Seibert just brought a telegram from Ella, who thanks me for my letter, and says you had written. – She, of course, is much too lazy to write.

Ты моего любимецъ! Only with help of a dictionary, no Schneiderlein,// so you must pardon the faults when you write again, do tell me whether they were very great and many.— I am only so frightened to use words in a wrong sense.

Ты моего любовникъ. Другъ мой!

Милые бранятся, только тешатся! We have this proverb also in German. Was ich liebt das neckt sich!

У моего Ники болшой (?) глаза, каторые я хачу целовать! Do tell me if this endless thing is correct. Ники, о будь ты любить by me! Я любитъ by the greatest ангелъ living. И долго сердцу грустно было, but now I am happy in your deep love!

Now passen Sie auf, some sentences that I must write out for you. Русский языкъ труднее всякаго другаго европейскаго языка! Now something else. Мне доставляетъ большое удовольствие писать тебе, мой ангел, русские фразы из// техъ словъ, которыя я теперь учу.

Now I am too ramolie to write any more. Good-night and God bless you, my own precious darling, sleep well and dream sweetly.

O Frage nicht, was ich Dich w;nsche
Was Dir mein Mund erflehet heut?
W;nscht Dir mein Herz doch jetzt und immer
Was Erd und Himmel irgend beh;t!
Komm, Blick hinein in sein Tiefen
Und sieh was dort geschrieben steht:
Viel hunderttausend treue W;nsche
Und jeder Wunsch ein still Gebet.

Now night, night, душки, and don’t forget your old спицбубъ, who loves oh so deeply and so fervently and who prays for your happiness and welfare.

June 2nd. Good-morning, my beloved Boy. I am still absolutely ramolie, and what is worst the Ladies make up a big fire and cannot bear the windows open, so poor me simply// bursts and I feel as tho’ my head were coming off, I cannot stand it & scarcely, in my bedroom my window in day time is wide open, I shall have to take refuge there again.

Of course, it is pouring again, I have never seen such weather! But now sweetest one, goodbye. Many tender kisses and blessings. Ever, my own Nicky dear, your very deeply devoted and affectionate little bride
Alix.

I long for you, I feel tired and wish to kick everybody. They are out of the room, so I have sli[ght]ly opened the window a bit, I shall leave this place to put in their exclamation of horror.—That is simple, they don’t come at all, I suppose each is writing in her room.

I have made Schneiderlein see the doctor, her arteries are even less full than mine, and he thinks it very necessary for her whole constitution that she should take the needle bath daily and drink waters, and so I am delighted I forced her to go.


№ 33.       Хэррогейт.
                1 июня 1894.

Милый, дорогой Ники,

Горячий поцелуй и самая нежная благодарность за твое милое письмо, которое я получила перед ужином, и за газетную вырезку. Знаешь, мне нравится «нареченный муж», могу ли я так называть тебя иногда, мой душка?

Некоторые твои слова я поняла, но с остальными Шнайдерляйн пришлось помочь мне. Нежно благодарю тебя за все твои такие дорогие слова. Да, так же и я с радостью пожертвовала бы для тебя своей жизнью.

Ты меня просто шокировал, слышишь?—Как ты смеешь говорить такое о моей коляске, тебе не совестно думать такие гадости? Я больше никогда не смогу в нее сесть, не вспоминая о том, что ты написал, ты – невозможное создание, старый гаусбуб, вот кто ты!

Сегодня днем я два часа занималась русским после того, как// мы со Шнайдерляйн возвратились с чудесной прогулки в наших трехколесных колясках, мы просто скатились с холма на известную дорогу, нас не трясло и не подбрасывало. На вершине холмов дул приятный теплый бриз.

Этим утром я долго читала одну из твоих книг, пока совсем не устала. – Я все еще такая и сейчас, и потом у меня голова скоро лопнет, ибо вечно хмурюсь и думаю. Я впадаю в идиотизм, потому что приходится много концентрироваться; боюсь, что совсем к этому не привыкла.

Сейберт только что принес телеграмму от Эллы, которая благодарит за письмо и сообщает, что ты написал. – Ей, конечно же, лень написать письмо.

Ты моего любимец! Пользуюсь лишь словарем – Шнайдерляйн рядом нет,// так что прости за ошибки; когда напишешь снова, скажи, пожалуйста, где я ошиблась, и очень ли сильно. – Я очень боюсь ошибиться в значении слов.

Ты моего любовник! Друг мой!

Милые бранятся, только тешатся! У нас в немецком тоже есть такая пословица. Was ich liebt das neckt sich!

У моего Ники болшой (?) глаза, которые я хачу целовать! Скажи мне если эти бесконечные фразы верны. Ники, о будь ты любить мной! Я любить самым ангельским существом. И долго сердцу грустно было, но сейчас оно счастливо твоей любовью.

Теперь рассмотрим [нем.] некоторые предложения, которые я должна для тебя выписать.
Русский язык труднее всякаго другаго европейскаго языка! Кое-что еще. Мне доставляет большое удовольствие писать тебе, мой ангел, русские фразы из// тех слов, которые я теперь учу.

Сейчас я слишком устала, чтобы писать еще. Спокойной ночи и благослови тебя Господь, мой дорогой и бесценный, крепко спи и хороших тебе снов!

О, не спрашивай, что я тебе желаю,
О чем мои сегодня губы для тебя молят?
Сердце же мое желает,
Чтоб ныне и всегда
Земля и Небо лишь тебя хранили!
Приди, глянь в сердца глубину,
Смотри, что там начертано:
Множество сотен тысяч добрых желаний,
И каждое желание – тихая молитва.
[Перевод с нем. А.Н. Голякова.]

А теперь, спокойной ночи, спокойной ночи, душки, и не забывай свою старую спицбуб, которая так глубоко тебя любит и горячо молится о твоем счастье и благоденствии.

2 июня. Доброе утро, мой любимый мальчик. Я все еще совсем разбита, но что хуже всего, это то, что дамы разводят большой огонь и совершенно не терпят открытых окон, так что я, несчастная, просто// раскаляюсь, чувствую себя так, как будто голова мне сейчас откажет – настолько я этого не выношу. В моей спальне окно широко открыто весь день. Придется мне спасаться там.

Конечно, снова льет дождь, я никогда не видела такой погоды! Но теперь, милый мальчик, до свидания. Множество нежных поцелуев и благословений. Остаюсь, мой дорогой Ники, твоей глубоко преданной и любящей невестой
Аликс.

Тоскую по тебе, чувствую усталость и желание всех побить. В комнате никого нет, так что я немного приоткрыла окно. Останется еще место для их испуганных восклицаний! Все просто, они не идут: каждая пишет письма в своей комнате.

Я вынудила Шнайдерляйн показаться врачу, ее артерии еще хуже снабжаются, чем мои. Так что с ее конституцией необходимо принимать стоячие ванны и пить воду. Я радостно заставила ее пойти на процедуры.