Остров, часть 1, глава 10

                ГЛАВА  10


Дэйв проснулся с чудовищной головной болью в своём гостиничном номере. Неподалёку невыносимо немелодично, безо всякого намёка на гармонию, похрапывал Грет.

Грет был не в состоянии справиться с похмельем, и Дэйву пришлось заказать в номер лекарство. Автомат выплюнул облатки только через пять минут, когда Дэйв уже был готов разнести его вдребезги. Дэйв подумал о том, что в гостинице, видимо, этой ночью перепились все. Не иначе как после посещения Верховного Храма.

Всё дальнейшее в этот и последующие дни походило на фантасмагорию. Бесконечная виртуальная карусель. Дэйв жил, как в угаре. Забыл о еде. Его, точно магнитом, влекло и тянуло к дому Сэмур. Но дом был для него закрыт. Ключ не срабатывал. Дэйв часами стоял у ограды в тщетной надежде уловить хоть какое-то движение на поляне, пока на него не начинали подозрительно коситься пробегающие слуги, уборщики, а также атори из проезжающих каров. Он рвался в музей Лесса, но тот, по странному совпадению, в эти дни был закрыт для смены экспозиции. Анны тоже нигде не было – не иначе, проводит агитацию на заводах.

Дэйв рыскал по городу пешком, забредая в такие укромные уголки, в которых никогда не бывало туристов, прочёсывал парк, а вечером без сил падал на кровать, но не мог уснуть. Грет пытался его растормошить, Мадлена регулярно – скорее, по инерции – посылала однотипные послания, но он не реагировал. Фон, оказавшийся абсолютно исправным, посылал усыпляющие импульсы, Дэйв лежал в полузабытьи, с обмякшим телом, но ясной головой. И странные видения терзали его.

Он видел Алис в золотом сиянии посреди поляны, её лицо и фигура подрагивали, будто она всего лишь нечёткая голограмма, готовая вот-вот исчезнуть. Он видел Анну в чёрном жреческом плаще, летящую над синей рощей. Он видел Лорту, захлёбывающуюся в водовороте из людских лиц. Он видел Мелта, бегущего по краю горной пропасти, среди остроугольных камней и гладких валунов. Что это значило, были ли эти видения рождены будущим, или это были всё же сны, глупые сны, лишённые смысла? Дэйв не мог понять.

И ещё, ему всё время чудился не то насмешливый, не то печальный голос Алис: - «Дэйв, землянин, теперь ты понял, что значит чувствовать по-настоящему?»
На третий день ранним утром он вновь ушёл, и Грет, взявшийся его сторожить, проспал его исчезновение.

Дэйв снова шёл и шёл вперёд по узким улочкам, туда, где никогда ещё не был. Он двигался вдоль канала, по которому в первый день Праздника плыли процессии из разноцветных лодок. Он и не думал, что город Гарп настолько велик и многолюден. Остров в силу привычки называли островом, но по сути, это был маленький самодостаточный материк.

Он прошёл каменные кварталы всевозможных мини-заводиков и компактных фабрик, обслуживающих исключительно туристов, склады привозных тканей, пластических масс, универсальной посуды и красок, пищевых концентратов и прочего, тихо урчащий мусороперерабатывающий частный заводик, работающий на гарпике. Вышел к тихой, зелёной улочке, идущей вдоль канала. Это была ровная местность, без резких подъёмов и понижений. Море отсюда не просматривалось.

С обеих сторон, в пышных, цветущих садах, в полном затишье, прятались аккуратные, маленькие домики. Дорога вдоль канала сначала становилась всё уже и уже, потом превратилась в зыбкую, ненадёжную тропку, а канал – в нечто вроде узкой реки с низкими берегами, почти вровень с тропой. Вода мерно колыхалась в двух шагах от его сандалий, булькала и журчала по камням, словно бежала рядом, заглядывая в лицо и пытаясь что-то сказать, объяснить. Временами зеленоватая, прогретая солнцем вода в паутине водорослей перекатывалась через камень плит, которыми была выложена дорожка, и Дэйв со странным ощущением смотрел на свои мокрые брюки, которые не хотели просыхать.

 Но вот впереди показался ажурный белый мост, слегка выгнутый, словно спина большой рыбины. Не более четырёх метров в ширину, но с обширной площадкой для посадки флаеров и стоянки частных каров, словно вросшей в склон. На мосту с непокрытой головой, в синем плаще, раздуваемом влажным тёплым ветерком, стоял Лесс с экранчиком и сумкой с торпами. Он не рисовал, экран лежал рядом, а Лесс запрокинул голову к небу и, раскинув руки, что-то шептал. Пока Дэйв раздумывал, пройти ли ему мимо, или взойти на мост, Лесс обернулся к нему и произнёс: - Доброе утро, Дэйв, землянин. Я уже давно вас поджидаю.

- Откуда вы узнали, что я здесь буду? И зачем здесь вы, атори?

- Я не провидец. Просто у меня острое зрение, а эта дорога вдоль реки далеко просматривается. А здесь я потому, что вот в этом красном доме - моя семья и моя дочь. Она наполовину альбонка, и живёт здесь с матерью из предосторожности, потому что Кариона – самый тихий и спокойный район. Поднимайтесь сюда, Дэйв Сорридж. Вам незачем идти дальше. Вы не найдёте там то, что ищете. Скоро посёлки, огороды и сады закончатся, и начнётся дикий лес, холмы, долины, рощи, сторожевые посты.

Дэйв поднялся к Лессу, встал рядом, глядя вдоль спокойной, неглубокой речушки, убежавшей из каменных берегов; в затененную, буро-зеленоватую воду под мостом, где отражались низко нависающие сиреневые гроздья цветов гарпианских лиан-вобусов, заплетающих нерасчищенные склоны сплошным ковром. Горячее марево поднималось от них, пахло цветущей тиной, насекомыми, прогретой травой; огромные лиловые стрекозы и крошечные, стремительные птахи, вспарывая воздух, заглушали шорохом крыльев плеск воды.

- Вы блуждаете не ради изучения Гарпа, если я правильно понял. Потому что вы блуждаете по городу, словно в виртуальных мирах. Вы смотрите, и не видите его. Вы ищете Алис Сэмур, и не находите. И не найдёте до тех пор, пока она сама этого не захочет.

- Но почему она не хочет меня видеть? – Дэйв с тоской схватился за голову и почувствовал, как невменяемое, полубезумное состояние снова охватывает его.

- Не хочет, потому что не может. Нельзя желать чего-то, если ты бессилен это осуществить. Вот вы что желаете в данный момент, сию минуту, юноша?

- В данный момент я хочу Сплит!

Лесс изумлённо вскинул мохнатые белые брови: - Хм, вы готовы расстаться со своими принципами? Разве ваша тонкая электроника не стимулирует вас?

- Я просто хочу забыться, атори, – буркнул Дэйв. – Мой фон барахлит на вашем Острове. Он не справляется с нагрузкой. Слишком много эмоций. Мне кажется, что я схожу с ума.

- Так-так… Сочувствую. А ведь земляне именно за этим сюда и едут. Так учитесь! Люди применяют стимуляторы – для чего? Либо активизировать себя  к подъёму, либо забыться. Но стимуляторы – это не только алкоголь и наркотики. Это и творчество, и секс, и пища, и ролевые игры. Это – сама жизнь. А жизнь всегда прекрасна. Так что лучше живите, юноша. Просто живите. И ничего не забывайте. То, что с вами происходит и происходило, то, что вы ощущаете всеми чувствами, это – навсегда ваше.

- Ваша жизнь не прекрасна. Она состоит из жертв. Мы не приносим в жертву любимых. А вас заставляют превращать собственную жизнь в ад.

- Но мы добровольно идём на жертвы, ради свободы Острова.

- Хорошо говорить, если жертва не касается тебя лично.

- Вы не правы, - тихо и грустно возразил Лесс. – И в моей долгой жизни были жертвы. Поверьте, терять любимых тяжелее, чем отдавать собственную жизнь.

- Разве жизни людей стоят такой свободы? Ваша свобода – хуже тюрьмы!

- Наверное, так, - согласился Лесс. – Но не мы выбрали свой путь, путь выбрал нас, и мы боролись за него, Дэйв, землянин. А вы? Вы выбрали свой путь? За что вы боретесь?

- Меня не волнует ваш Остров. Я хочу спасти свою любовь.

- И вы уже знаете, как?

- Да, я знаю. Знаю свой путь! – решительно сказал Дэйв, и голова его начала внезапно проясняться, тупая боль в висках и затылке медленно уходила. – Да, знаю. Я найду Гарпик, куплю корабль, мед-отсек с адаптером, и увезу Алис на Землю. Или на отдалённый астероид, где нас никто не найдёт. А вы оставайтесь со своими жрецами, ритуалами и революцией, которой никогда не будет. Со своими ролевыми играми и тупиковой дорогой.

- Любовь – штука непредсказуемая, атори. Поверьте, я слишком много лет прожил на этом Острове. Иногда, чтобы спасти любовь, надо от неё отказаться.

Дэйв собрался резко и горячо возразить, но в голосе Лесса сквозили такая скорбь и такое абсолютное и непререкаемое знание, что Дэйв стих, и только упрямо стиснул зубы.

- Алис не рассказывала вам, атори, о своей семье?

- Нет.

- История банальная. Её мать сбежала с землянином, таким же, как вы, авантюристом, но ей не повезло – они оба пропали без вести. Отец зачах с тоски, ему было не до дочерей. Он ушел следом и не вернулся. Убегать – это у них наследственное, - Лесс улыбнулся. – История повторяется.

- Повторяется? – тихо переспросил Дэйв, но Лесс смотрел в воду и не ответил. Они замолчали.

- Наступил поворотный период в жизни Острова, - наконец сказал Лесс спокойно. – Гарпик пришёл в движение. Вы должны простить людей, это непросто для их психики: они нервничают, теряют контроль над собой,  излишне суетятся и мечутся, теряют терпение и совершают ошибки. Скоро всё кончится.

- Что вы имеете в виду? – У Дэйва невольно побежали мурашки по спине.

- Мало кому доведётся понять, что это значит. Не каждому суждено сохранить память. Поэтому примите совет – забудьте наш разговор. Живите, как живётся.

- Как вы легко обо всём рассуждаете, - пробормотал вконец озадаченный и выбитый из колеи Дэйв. Однако ему вновь захотелось драться и кусаться, он почувствовал, что его организм входит в нормальный, рабочий ритм.

Обратно они вернулись на флаере Лесса, Мастер доставил Дэйва прямо к северному входу отеля и передал на руки изрядно обеспокоенному Грету, мечущемуся вокруг здания.

- Ну вот, ну вот, - суетился он вокруг Дэйва, словно вокруг тяжелобольного. - Ну вот, наконец-то. Сейчас мы пойдём покушаем и станем отдыхать. Господи, я выпил море… нет, океан илобы, пока тебя искал.

- Грет, я в полном порядке, и надеюсь, ты не иссушил до дна скудный ручеёк моих кредитов, - произнёс Дэйв отчётливо и абсолютно трезво. -  Не надо волноваться. Но против отдыха возражать не буду. Меня просто ужасно тянет в сон. Надеюсь, это не летаргия.

Он радовался возможности наконец-то выспаться и восстановить силы. Без этого нечего и думать выходить в поход. Постель. Подушка. Наконец-то он до них доберётся и использует по назначению.

 Но, увы, мучения друзей на этом не закончились. Добравшись до номера, они обнаружили, что экран опять светится двумя гарпианскими пиктограммами.

- Что, опять два сообщения? – в ужасе воскликнул Дэйв. – Только не теперь. Сначала – расслабляющий душ. Потом подумаем, стоят ли они сладкого сна. Грет, дружище, ты не возражаешь, если я вздремну? Обещаю, что после этого я буду окончательно готов к походу.

- Ты опять меня опередил. Знал бы ты, как я взмок от волнения! Ладно, с тебя причитается. Я закажу пиво и минералку, и буду умываться собственным потом….

- Только минералку! – завопил Дэйв, перекрывая шум воды. – Только минералку, чтоб у тебя клеммы поотскакивали! Я-то протрезвел, а когда ты сделаешь хотя бы попытку? Лучше читай письмо.

- Которое?

- Конечно, второе, болван!

- Всухомятку? Проблематично. Но попробую, – забормотал Грет, облизывая сухие губы. – Которое же из них второе? Рискну вот это. – И он нажал на клавишу  дешифровщика.

- Ага… ого… Вот дьявол! Ты уверен, что это стоит читать? Может, сначала поспишь?

- Теперь-то я точно не усну, - Дэйв вышел из душа и, не вытираясь, рухнул на кровать. – Давай!

И Грет, запинаясь, сообщил о новом приглашении на ритуал наказания в Прибрежном Храме местного преступника, совершившего нападение на туриста с Весты, совершающего прогулку в альбонском квартале. Уже сегодня вечером. Приглашение – в туркарте. И виза, представь себе, продлена. А потом…

Грет выдержал томительную и нелепую паузу и, запинаясь и спотыкаясь на каждом слове, выдавил из себя, что Верховный Жрец будет ждать их к десяти, после ритуала, с целью обсудить некоторые конфиденциальные моменты в неформальной обстановке, дабы избежать в дальнейшем… - Грет откашлялся, - избежать неприятных недоразумений и недосказанности. Всё! – У Грета сел голос.

- Однако, плотный график! И мурашки по коже. Уплотняют. Нет, я больше не выдержу. Чего он от нас никак не отлипнет? – Грет с тоской огляделся, словно раздумывая, куда лучше бежать – в дверь, или в окно. - Почему он не оставляет нас в покое? Присосался, как марсианский паук!

- Опять смотреть, как они приносят очередную жертву, - задумчиво произнёс Дэйв, и сердце вновь заныло. – Он ещё не всё продемонстрировал. Он к чему-то готовит нас. К чему-то худшему. К необходимости быть съеденными заживо. Он запугивает нас.

- Да он просто нас затеррози…затезорри…розировал, - Грет помотал головой. – Он нас добивает. Надо бежать. Лично я не хочу видеть, как они приносят жертву. Насмотрелся. Не хочу смотреть на этих жрецов. На глаза этого Мелта. Упырь и есть упырь. Только девочек жалко.

- Вот именно поэтому мне необходимо там быть. А девочки… смотря какие. Некоторым, говорят, нравится.

Грет мгновенно протрезвел и стукнул кулаком по столу. – Бред! Это не может нравиться. Они брешут!

- Островитяне не лгут.

- А, может, не пойдёшь? – заговорил Грет просительно. - Ты уже всё видел, разве не так? Одним трупом больше, одним меньше. Старожилы говорят, на таких мероприятиях море дармового вина – оно нам надо? Трезветь - так трезветь! И ещё – там бесплатный Сплит.

- Бесплатный Сплит бывает только в мышеловках, дружище.

- Что? В каких мышеловках? Ты заговариваешься, тебе вредно пить. А к Сплиту - подходить на пушечный выстрел. А ведь ещё там будет море народа, натуралисты, плазму им в задницу. Это тебе не благоговейное созерцание кучки эстетов и гурманов, как в Большом. Здесь будут пошлые шуточки, идиотские смешки, анекдоты, пьяные драки и оргии со жратвой.

- Представляю…

- Да нет, не представляешь. И опять этот ужасный, мерзкий вой.

- Музыка, Грет, музыка. Теперь она со мною. И я иду не ради ритуала. Я чувствую, что встречу там кого-то из сестёр. Я должен их отыскать. А если нет, придётся брать парк Сэмур штурмом. Я должен поговорить с Алис.

- Ага, скоро ты станешь заправским рецидивистом и наркоманом. Не говори, что я тебя не предупреждал. Может, лучше отчалить до того?

- Без курсора? Это абсурд. Голос не имеет формы. А я должен научиться слышать его путь. И потом, ты предлагаешь мне бросить Алис? Ты соображаешь, что говоришь? Впрочем, я ненадолго. Я просто пробегусь по парку, Анна должна быть там. А ты можешь подождать меня где-то поблизости, за кружкой илобы.

- Да нет, дорогой, тыкву тебе в сопло. Я тебя не брошу, мы идём вместе. Отправляемся прямо в пасть Сатане. Тебе всё ещё хочется спать?

…

 Великолепный парк, простирающийся на несколько километров вдоль набережной, был оцеплен стражей с энергокнутами и глушителями. Дамы и девицы шли оживлённые и заинтригованные, но притихшие. Даже мужчины нервно примолкли. Островитяне были серьёзны, суровы, отрешены. Словом, как обычно. Остров казался тесен. Толпа была отвратительна. Но Дэйв держал себя в руках. Его взгляд был словно запрограммирован на поиски женщин дома Сэмур. Он не обращал внимания на толчки и возмущение, и стремился вперёд, в свою очередь, толкая и раздвигая толпу локтями. Грет едва поспевал за ним.

И всё же Дэйв вздрогнул и подскочил, когда его тронула за плечо знакомая ладонь. Это была Анна.

- Анна! О боги!

- Ты рад?

- А я как рад! – вставил Грет, и с силой хлопнул обоих по спине.

- Ещё бы! Но я полагал, что ты не посещаешь подобные мероприятия! – не преминул  подколоть Дэйв.

Анна пожала плечами.

- Я художник... и храмы неотделимы от моей жизни, хочу я этого или нет. Это мой Город.

- Город узаконенного геноцида.

- Может быть, устав моего монастыря и не так хорош, как ваш, но это мой монастырь, - сухо возразила Анна.

- Ты, кажется, собиралась взорвать этот монастырь?

- Не заводись, Дэйв, мы не о том толкуем. Я здесь для того, чтобы быть рядом с тобой. На всякий случай. Я обещала это Алис, и бежала за тобой от самого отеля. Ты не спрашиваешь меня, почему мы пропали?

- Я боюсь услышать ответ, - признался Дэйв. – С Алис… всё в порядке?

- Не бойся. Ничего страшного не случилось. Всем необходима была передышка.

- Перед чем? Передышка – перед чем? Что такое нам опять готовится?

- Дэйв, пока что давай переживём обряд наказания. А там видно будет. В моей группе неспокойно. Ребята раскололись на две фракции. Часть отбыла на заводы, и результат может быть не самым желаемым. Мне трудно их удерживать. Надо срочно улетать на побережье, но я боюсь оставить Алис одну. Извини, потом объясню.

Нижний, прибрежный Храм был невелик. Тёмная непрозрачная полусфера в наэлектризованных антеннах, чёрный цоколь высотой метров десять в ярко-белых кристаллах, вокруг - каменное кольцо шириной два метра, белые светящиеся радиальные дорожки. Широкая, торжественная лестница, ведущая к единственной двери-люку. Неширокая полоса вокруг огорожена низким бортиком.

Дэйв много раз ходил мимо этого места, не обращая на него внимания – Храм и храмовая площадь были отделены от остального парка  несколькими рядами старых деревьев и густого кустарника, и ничем особым не выделялись. Дэйв и не ожидал, что эта площадь так величественна.

Окружающее пространство разделялось на секторы, в каждом секторе устроены помосты с креслами. Креслами для тех, кто заплатил особо. Остальные скапливались за пределами круга.

Люди стояли, задрав головы кверху, заготовив заранее мощные очки-бинокли и панорамные фоны.

- Но здесь невозможно повернуться. Здесь все не поместятся, - сказал Грет с удивлением и тревогой. – Знаете, друзья, мне как-то не по себе.

- Всем не по себе. А ведь это - самый маленький Храм, на три плиты Гарпика. Просто демонстрационный, исключительно для туристов. Туристы требуют шоу, и шоу им устраивают, хотя жрецам такое не совсем по нраву: жертвоприношение – процесс интимный.

- Почему же не устроить ложное шоу? Театральное представление? У вас ведь в почете театр.

- Театр в почете, но зрители требуют реалити. И реалити свершится. Ни одно реалити не повторит того, что они увидят и услышат. А у меня здесь после обряда назначена встреча с друзьями, членами группы. Они должны вернуться сквозь Стену, пользуясь затишьем. Я познакомлю вас. Они земляне и профессиональные борцы.

- Я думал, ты предпочитаешь не иметь с нами дел, - заметил Грет.

- Иногда приходится идти на компромиссы. Смотрите себе под ноги!

- Я не понял, так это наказание или просто плановый ритуал?

- И то, и другое. Этот турист – похотливый козёл, неотёсанный мард, отвратительная сущность. Я была бы не прочь, чтобы именно его распяли сейчас на плите. Он повадился ходить в Альбони, и каждый раз чинит произвол. Наверное, его больше не пустят на Остров. Ну, а пока приходится казнить того, кто на него поднял руку.

- Кажется, я знаю, кто этот козёл, - процедил Грет, потемнев от гнева. – Я могу упростить вам жизнь. Отбить окончательно и яйца, и охоту. Или просто придушить. В тёмном углу. Обещаю, никто об этом даже не узнает.

- К сожалению, узнают, Грет. Ради того, чтобы не случилось скандала, меорам придётся провести сканирование по номерам. Тебя определят мгновенно.

Толпа всё прибывала и прибывала. Состояние Дэйва было мерзостным. Он понимал, что Мелт его снова втягивает в какую-то игру. Скорее всего, кошки-мышки, как определил бы Грет, любитель архаизмов. Ещё немного, и никакие методики Гуту его не спасут от нахлынувшей паники. Спокойно, спокойно, Дэйв, не сдавайся, не теряй достоинство, иначе потеряешь любовь. И навсегда.

Дэйв и Анна не стали проходить в сектора, хотя там их ждали удобные места в ложе «театра подлинной смерти». Они остановились в средней зоне, сразу за избранными. Слабые силовые поля отгораживали одну порцию зрителей от другой, не позволяя им раздавить друг друга, и слегка сдерживая натиск самых нетерпеливых, любопытных  и наглых. Беспрерывный рокот голосов то накатывал, то отступал, кто-то неподалёку громко хлебал из огромной бутыли илобу, кто-то смеялся, в каком-то сегменте пытались петь хором, нестройно и вразнобой, многие были давно и откровенно пьяны.

А в нескольких десятках метров от них, за парапетом набережной, за каменным молом, за волнорезами клубилась белёсой мутью глухая, беспросветная Стена. Только солнце непостижимым образом проникало сквозь неё и рассевало отфильтрованный, жидкий, мертвенный  свет на камень, лица, купол и деревья. В небе скользили гигантские транспортники и мусоровозы.

Прошло томительных полчаса, и вот что-то, похожее на большую чёрную тень, бесшумно мелькнуло за деревьями.

- Началось? – спросил Дэйв тихо.

- Да, - так же тихо ответила Анна. – Сейчас они прибудут на площадь. Я ещё не знаю, кого они выловили, и кто именно проведёт обряд. Жрецов, облечённых властью проводить ритуал наказания, всего пятеро. Обычно они чередуются. Прислуживают самые молодые нововведенные. Я очень волнуюсь. Хотя ритуал неизбежен, всегда больно видеть того, кого ты хоть немного знаешь, в качестве жертвы.

Огромный ритуальный кар, чёрный, с металлическим отливом, в горящих алых кристаллах, торжественно двигался по аллее, вдоль которой выстроилась стража с кнутами. Зрители заволновались, задвигались, повернули головы, заговорили громче – и стихли. Бесшумный кар встал, тонированные дверцы ушли вверх.

Сначала вышли двое в чёрных обтягивающих одеяниях, высокие, сухощавые, со строгими юными лицами, хранящими равнодушие и презрение ко всему окружающему, и встали у подножия лестницы. Они уже знали, для чего живут, как жить, и чем закончится жизнь. Они знали, в отличие от собравшихся, в чём сокровенный смысл ритуала, его насущная необходимость. И Дэйв боялся себе признаться в том, что тоже это знает.

- Это и есть жрецы-помощники низшего ранга, - шепнула Анна. – Они ещё полностью не вошли в клан.

Следом за низшими вышли два жреца среднего ранга, в чёрных трико и красных плащах. Они были стремительны и энергичны. Они поднялись по лестнице и встали наверху, подле купола.

За ними вышли двое   высшего ранга. Эти были полностью углублены в себя, словно шли не по площади, а парили в небесах. Чёрная одежда, чёрные плащи с серебряным подбоем, белые сапоги, белые цепи, усыпанные жемчугами. Каждый из них имел на плаще собственную серебряную монограмму, и украшения, не похожие на другие.

Верховный жрец вышел из кара последним. В простом и строгом чёрном костюме, элегантный и изящный, словно только что покинул вечеринку в изысканном обществе. Чёрные бриджи, белоснежная рубашка в розоватых жемчугах, высокие чёрные сапоги, небрежная волна густых, иссиня-чёрных волос, пружинистая, стремительная фигура. Едва сдерживая энергичный шаг, он, не оглядываясь, медленно направился к Храму.

Это был Мелт. За ним устремились Высшие жрецы.

- Дьявол! – выругалась Анна. – Проклятье!

Следом ещё двое жрецов-послушников, без знаков отличия, в серых, грубых плащах, с кнутами наготове, вывели молодого альбонца, закутанного, словно кокон, в белые бесформенные одеяния.

- Я так и думала, это Тене… - прошептала Анна.

Ужас и безнадёжность застыли в глазах Тене. Он озирался по сторонам и, казалось, был готов зарыдать. Толпа не дышала.

- Но этот-то точно не похож на самоубийцу или мазохиста, - с сомнением произнёс Грет.

Жрецы-стражники передали Тене предыдущей паре, а сами встали по бокам кара.
Мелт сделал быстрый жест рукой, снизу вверх – и купол высветлился, стал прозрачным. Открылся широкий проход, процессия из трёх жрецов и заключённого с конвоем поднялась по лестнице и втянулась внутрь.

 И тогда на толпу обрушился странный, томительный вибрирующий звук, и карта в голове Дэйва отозвалась так же протяжно и надрывно. Два голоса звучали в унисон, и каждая клеточка его тела трепетала и стонала в ответ. Музыка Гарпика поднимала Дэйва в воздух, ему казалось, что он вот-вот взлетит, воспарит, голова закружилась, дрожь побежала по позвоночнику вниз, и ноги онемели. Он вдруг ощутил гипнотическую власть и чувственную сладость этой музыки.

Анна и Грет схватили его под руки с обеих сторон.

- Она действует, да? – спрашивал Грет шёпотом. – Ну, конечно, действует. Придётся тебя транспортировать обратно…

- Нет! – волевым усилием Дэйв заставил фон утишить звук, и фон, к его удивлению, подчинился. Ментальная преграда, заслон чужой воли перестал действовать, и Дэйв снова владел ситуацией. – Я в порядке. Теперь уже наверняка.

А звук нарастал. Многие отшатывались, со стоном затыкали уши, отгораживались масками, но голос пробивал все преграды. Звук шёл волнообразно, то стихая, то усиливаясь, то поднимаясь в верхние регистры, то опускаясь до самых низов, превращаясь в рев, от которого начинал вибрировать даже воздух. Это был голос просыпающегося Гарпика.

Дэйв включил усилитель зрения. Теперь ничьи головы и силуэты впереди не мешали ему, он наблюдал всё происходящее с расстояния не более  двух метров. Он видел, как альбонец заметался по кругу, будто зажатый в узком колодце невидимым силовым полем. Жрецы не спускали с него глаз, и он никак не мог вырваться за пределы последнего жизненного пространства, очерченного их взглядами.

Звук наконец-то начал стихать, и тут заговорил Мелт. Его голос имитировал голос Гарпика; усиленный фонами, он летел над площадью, и от него, как и от голоса Храма, никуда нельзя было деться. Мелт говорил что-то распевное на древнем островном языке, резко повышая и понижая голос, и Дэйв забыл про лингафон, чтобы расшифровать речь. Он понимал её без расшифровщика.

Мелт говорил о том, что наказание суть общение с Творцом, и наказуемый ничего не теряет, но лишь приобретает. Говорил о вечности, о цепочке бесконечных миров, предопределённости и избранности Гарпианского народа. Говорил о терпении и смирении перед лицом перемен, ибо перемены не могут быть ни плохими, ни хорошими, они просто есть, и не людям судить о них. Он говорил о том, что смерти нет, и памяти нет, но остаются чувства, что все взаимосвязаны и взаимозаменяемы, и равно отдают дань Великому Творцу. Дэйв не знал, понимают ли сами островитяне слова проповеди, ведь язык давно утрачен. Но возможно, голос Верховного Жреца, как и голос Гарпика, был сродни телепатической речи, и смысл просто транслировался прямо в мозг.
 
Голос завораживал и гипнотизировал, он звучал, как редкий, неведомый музыкальный инструмент, какой можно отыскать только в виртуальности, словно голос сказочной сирены, неотвратимый, пронизывающий. Он был великолепен – и невыносим одновременно.

Дэйв обернулся к Анне. Она, сжав виски ладонями и прикрыв глаза, дрожала, словно в лихорадке, её губы шевелились, словно она повторяла за Мелтом древний текст.
Жрецы развернули альбонца из белого кокона. Тене был стройный, крепкий, худощавый юноша. Его белое тело, словно изваяние, светилось сквозь стены Храма. Его подвели к блестящей чёрной плите. Плита слегка дрожала, будто в нетерпении, и воздух над ней превращался в зыбкое марево.

Мелт, продолжая говорить, вытянул вперёд руки – и альбонец попятился к плите. Толпа издала испуганное и завороженное «ах». Жрецы подхватили Тене под руки – он рванулся последний раз – бабочка, зажатая  умелыми пальцами коллекционера, - и вот он уже опрокинут спиной на Гарпик. Тене прилип к плите. Лицо его исказилось, он страшно закричал и задёргался, пытаясь освободиться, но Гарпик держал его крепко. Плита поднялась в воздух, неспешно вращаясь, чтобы происходящее видели по всей площади, и затем снова опустилась. Фигура Тене была одинаково хорошо видна и с лицевой, и с обратной стороны плиты, словно Гарпик под ним оплавился и стал прозрачным.

И Дэйв с ужасом подумал, что чистое белое тело на чёрном камне – это действительно красиво.

Мелт пал ниц перед плитой. Его голос слился с пронзительным воем Гарпика, заполучившего жертву, его тело подрагивало и подергивалось, словно повторяя конвульсии Тене. Потом Мелт на коленях приблизился к плите вплотную, положил на неё ладони. Взвился сноп искр, заполнил внутреннее пространство, стенки купола запылали, запылала фигура Жреца – Мелт горел яростным шафранно-жёлтым пламенем.

 Толпа взвыла в экстазе, словно перед ними выступал клоун из виртуального цирка.
Но вот пламя начало разделяться на два клубящихся шара – один сконцентрировался под куполом, уменьшился, превратился в тяжёлый, пульсирующий сгусток энергии – как они ухитряются сохранять её в таком виде, для потрясённого Дэйва, да и для старого космического волка Грета, осталось загадкой.
 
Другая часть огненного смерча, завиваясь спиралью, начала стягиваться к фигуре Мелта и, будто в губку, всасываться в неё. Через несколько минут от огня не осталось ни следа. Все звуки стихли, ужасная тишина пала на площадь, и только присмиревшая толпа дышала тяжело и часто.

Купол почернел, а через минуту Мелт вышел из Храма, спокойный, даже умиротворённый. Он поднял вверх ладони и улыбнулся кончиками губ, точно кинозвезда, спускающаяся к толпе фанатов по трапу самолёта. Толпа взревела от восторга. Толпа взревела от восторга. А из ладоней потекли тонкие золотые струйки к жрецам, впитываясь без остатка.

- Он получил свою порцию, и объелся, - с сарказмом и безнадёжностью констатировала Анна. – И конечно, поделился с прихлебателями. Теперь они переваривают.

Мелт не спеша, с поднятыми ладонями, обошёл вокруг Храма, внимая приветственным крикам; его движения были замедленными, глаза прикрыты, будто он дремал.

- Это укороченный ритуал, - продолжала тихонько объяснять Анна. – Обычно присутствуют представители всех Правящих Домов в обязательном порядке, дабы утвердить незыблемость законов. Потому-то и я здесь. Но сейчас все наши предпочитают не смешиваться с туристической ордой и просят разрешения не присутствовать. После жертвоприношения или казни каждый наблюдающий подходит к Меору за причастием. А в укороченном ритуале он причастит всех разом. Сейчас ему передадут сосуд со Сплитом, Храм снова засветится, и после целую неделю желающие будут любоваться чужими муками, слушать стоны и радоваться, что это не они, и затевать пирушки вокруг. Туристам разрешается даже подходить вплотную к куполу – увы, мы не смогли отстоять на конвенции суверенитет прилежащей территории.

Вот процессия спустилась с лестницы, Мелт задержался на ступеньках, а жрецы, тоже замедленные и сонные, прошествовали к величественному кару, откуда подали причудливый, пестроцветный сосуд, покрытый тончайшей резьбой; сосуд передавали с рук на руки, и Мелт уже протянул ладони, чтобы благоговейно принять его.

- Знаешь, - забеспокоилась Анна. – Лучше бы нам отойти на безопасное расстояние, или совсем уйти. Я не хочу находиться в толпе после Сплита.

Народ заволновался, забурлил, люди тянули шеи, вставали на цыпочки и подавались всем телом вперёд, напирая на силовые перегородки, которые прогибались, с трудом удерживая напор.  Анна, Грет и Дэйв начали пятиться, наметив путь отступления через самое разреженное место – там обзор прикрывали высокие деревья и густой кустарник. Те счастливчики, которым повезло продраться сквозь него, чтобы залезть на деревья, в полном упоении кричали сверху и размахивали руками.

Вот с того-то самого направления, из кустов, вырвался молодой рыжий парень. Он с быстротой молнии перескочил через бортик и с хриплым, невнятным криком бросился к лестнице. У её подножия парня достали энергокнуты, но прежде, чем рухнуть парализованным, он успел метнуть в Мелта круглый металлический предмет. Раздался взрыв. Брызнули во все стороны омерзительные кровавые брызги, запахло горелой плотью.

Всё произошло мгновенно. Никто не успел ничего толком понять. Толпа лишь охнула, громко и утробно, и закоченела, примёрзшая к месту. Анна стиснула руку Дэйва так, что тот вскрикнул. Он глянул на неё – Анна позеленела от ужаса: - Это же Кодир, я и подумать не могла, что он решится… - прошептала она еле слышно.

Стражники уже упеленывали бледного окровавленного парня с обожжёнными кистями рук. Два младших жреца, еще совсем мальчики, лежали неподвижно. Разорванного Мелта отбросило к куполу, и оттуда тело, с рваными клочьями мяса вместо рук и ног, скатилось по лестнице вниз. Кар рассыпал снопы искр, словно новогодняя ёлка.

И тут произошло страшное и непонятное. Над площадью опять пронёсся жуткий вой Гарпика, отозвавшись в Дэйве острой головной болью.

А окровавленное тело Мелта, без рук, с развороченной грудью и месивом вместо лица, задрожало и рывками начало подниматься. Окружающий его воздух сгустился, и со всех сторон, словно в виртуальном кошмаре, в этот сгусток стали втягиваться кровавые куски, клочья, капли и крупицы крови и плоти, сплетаясь со всполохами сиреневого пламени. Люди в передних рядах вздрагивали, визжали, когда капли отделялись от их лиц, волос и одежды, и устремлялись вперёд. Лицо Мелта приобретало прежний вид, дыра в груди затягивалась, руки, ноги и волосы складывались по крупицам.

И надо всем этим возносился острый, невыносимо жгучий запах Сплита из разбитого ритуального сосуда.

Мелт встал, пошатываясь, и сделал знак страже, терпеливо ждущей дальнейших приказаний, с кнутами наизготовку. Пошел назад, к кару. Его одежда свисала клоками.

Лицо Верховного Меора кривилось от бешенства.

- Хотите зрелища? Развлечений? Острых ощущений? Получайте! Будет, что рассказать дома. – Бормотал он тихо, но его слышали все.

Глаза Мелта из чёрных стали белыми, загорелись, заискрили, из них полыхнуло пламя, даже на расстоянии опалив жаром.

 Толпа дружно выдохнула и застыла в ужасе. Потом вскрикнула и подалась назад в едином порыве.

 Немногочисленные островитяне хладнокровно рассеивались и исчезали быстро и умело. Туристам приходилось хуже. Кто-то, всхлипывая, с безумным лицом, пытался  протолкаться к выходу, кто-то без сознания лежал на руках более выносливых товарищей, кого-то рвало, кто-то безостановочно и беспорядочно водил вокруг фонокамерой, кто-то рыдал и бился в истерике.

 Силовые поля вмиг иссякли, втянувшись в световой кокон вокруг Мелта. Толпа всё  пятилась и пятилась назад, прочь из секторов. Только самые дальние  ещё тянулись на цыпочках, вертели головой и спрашивали: «Что? Что случилось?»

Анна дёрнула Дэйва за руку: - Сейчас начнётся паника, бежим!

А сзади Мелт начал стегать толпу жгучим, раскалённым кнутом. Люди орали, метались, пытаясь укрыться друг за другом, роняли камеры. Спотыкались и падали. Женщины  визжали.

Сильная, обжигающая боль достала Дэйва, хлестнула поперёк спины, словно разделив туловище пополам, пластина фона в черепе запищала, как полицейская сирена, уши заложило.

Дэйв, Анна, бледный, перепуганный Грет, продираясь сквозь толпу, бежали, не разбирая дороги. Падали, поднимались. Благодарение небесам или кому-то там ещё, в земле, - взгляд Мелта больше не достал Дэйва, но ему ещё долго казалось, что огненный кнут рассекает тело надвое. Топот ног слышался со всех сторон. Но Анна вела их по самому краткому пути к стоянке каров. Она тащила дюжих мужчин за руки сквозь газоны, цветники, колючий кустарник, сшибая цветы, и они едва успевали за легконогой островитянкой, и ткань их одежды стонала и скрипела, тщетно пытаясь успеть затянуть рваные раны и стряхнуть густую пыльцу.

У самого выхода из парка, запасного, почти у Альбони, они увидели, как небо прорезала бесшумная чёрная тень – и унеслась в сторону Верховного Храма, к главной точке Острова.

- Вам нельзя в отель, - отдышавшись, сказала Анна уже в каре, задав маршрут. – Теперь начнутся облавы, часть туристов могут задержать в отеле надолго, часть отправят в больницы, нелегалов выловят и будут судить. Кодир под пыткой выложит всё. Он возглавлял группу террористов, которых мы не одобряли, и сделал это самоуправно, никто не подозревал, что у него на уме. Но хуже всего то, что его анархический волюнтаризм подорвёт доверие ко всей группе. Кроме того, жрецы вынуждены будут провести новый ритуал - пройдёт еще один набор юношей, их будут пытать на плите, чтобы найти замену убитым и несозревшим. Кодир нас всех подвёл.

И Анна вдруг беспомощно, по-детски, расплакалась. «Бедная Алис», - твердила Анна, и растерявшиеся Дэйв и Грет по очереди гладили её по голове, пытаясь утешить.

Но Анна взяла себя в руки раньше мужчин.

- Быстро в номер! – скомандовала она. – Забирайте снаряжение, надо бежать. Вам опасно тут оставаться.

… И вот тут-то, около номера, Дэйва поймала за плечо Мадлена.

- Ой, что такое, что за ужасы творятся! – затараторила она. – Покушение на Жреца! Это сенсация на всю Галактику! Дэйв, лапушка, твой фон всё записал? В панорамном режиме? Ты дашь мне попользоваться? Дэйв, куда же ты? Куда? Я с тобой… Ну погоди, почему ты бежишь? Я боюсь, Дэйв, эти жрецы просто монстры какие-то! Защити же меня! Ну!

- Мадлена, ты опять нанюхалась Сплита? Сегодня весь город сойдёт с ума. Послушай, тебе нечего бояться. Выпей крепкого кофе, иди в номер и отдыхай. – Дэйв  раздраженно потряс её за плечи. – Очнись, и не забудь после кофе принять успокоительное. Всё образуется. И не выходи из номера.

- Дэйв, а ты куда? Дэйв, можно, я с тобой? – она испуганно жалась к нему, жалобно и игриво заглядывая в лицо.

Дэйв развернул Мадлену лицом к двери, весьма неучтиво втолкнул в номер и резко захлопнул дверь перед её носом, а сам торопливо побежал к выходу, где, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и чертыхаясь, ожидал Грет с рюкзаками в обеих руках.

Все общественные и личные кары были отключены от энерголиний. Анна вела мужчин запутанными дорогами вверх, к своему дому. Было видно, что ей не раз приходилось уходить этим путём. Они спускались в какие-то подвалы, через подземные норы выходили совсем в другие кварталы, петляли, казалось, по одним и тем же дорожкам, возвращались – и всё же верно и неуклонно продвигались вперёд. Трижды им приходилось прятаться в подвалах от стражи с кнутами.

- Пока они прочёсывают улицы, потом пойдут по домам, - шептала Анна. – Если бы Мелт не растратил столько энергии, он применил бы ментальное зондирование, или гипноз, накрыв сразу весь город. Но теперь ему придётся долго восстанавливаться. Слишком долго. И это особенно опасно.

Дэйв и Грет совсем выбились из сил, ноги не хотели слушаться, шок от произошедшего ещё не прошёл, голова болела, хриплое дыхание скребло глотку, жгло лёгкие.

- Ждите меня здесь! – приказала Анна, оставляя их в скверике около музея. – Прежде всего, я должна предупредить своих товарищей, запустить цепочку, передать сообщение на побережье.

- Анна… - Грет схватил её за руку.

- Не бойтесь, я ненадолго. Если ровно через десять минут меня не будет, или я не подам сигнал, можете возвращаться назад, в отель. Делайте это не спеша, в обнимку, будто гуляете, и молитесь, чтобы они не устроили гипнотическую засаду. И зачем я только с вами связалась!

Анна ушла.

- Ты меня не поняла, я боюсь за тебя… - пробормотал Грет ей вслед,  и понурился.
Дэйв напряжённо вслушивался в свой фон и всматривался в надвигающийся сумрак. Погода и впрямь собиралась меняться, вечер был пасмурным и душным, ночь обещала стать непроглядной. Десять минут прошли, будто вечность. Наконец фон ожил, Дэйв услышал голос Анны, приказывающий идти к дому Сэмур. Мужчины выскользнули из тени колонны и поспешили вверх по улице, вливаясь в поток встревоженных горожан.

Анна встретила их у входа: - Пока всё тихо, и есть время в запасе. Будут искать  первым делом членов группы и меня в том числе, до вас очередь дойдёт не скоро. Но имейте в виду. Этот дом – не лучшее место, в котором можно отсидеться. И со жрецами вам лучше не встречаться. Особенно с Мелтом.

Они вошли в дом, как всегда, тихий и на редкость сумрачный. Слуги скользили бесшумно, и каждый занимался своим делом, словно ничего не случилось. Но напряжение и тревога незримо витали надо всеми.

«Нанять корабль! Купить медотсек! Забрать Алис! Улететь к чёртовой галактике!» –  лихорадочно металось в голове Дэйва в тёмном сквере.

 Но в доме Сэмур все несбыточные мечты и опасные мысли улетучились. Потому что ясно было одно: сейчас – есть единственный выход: бежать! Чтобы не погибнуть самому. Мёртвый или арестованный, без денег, вставший поперёк Верховного Жреца, – кому он может пригодиться?

Но тот ли этот выход, тот ли путь? И существует ли он вообще? У Дэйва не было времени на раздумья.

Анна вновь ушла по своим неотложным делам,  оставив Грета в холле нервно мерить шагами его площадь, пока слуги упаковывали пищевые концентраты и необходимые предметы по указанию девушки.

А Дэйв направился в гостиную, но на середине лестницы его остановил Эггль.

- Вам нельзя к Алис! – спокойно, но твёрдо сказал он. – Вы и так уже… осложнили ей жизнь. Мелт…

- Послушайте! – нетерпеливо прервал его Дэйв. – Не тратьте зря слова. Вы – вы всё знали, лорд атори Эггль, и не могли защитить Алис ещё пятнадцать лет назад! целых пятнадцать лет вы её уступали! Вы…

- Что вы знаете о жизни Острова? – тихо возразил Эггль с невыразимой болью.

- Достаточно, чтобы сказать в лицо, что вы – слабовольный, жалкий человек!
Ничтожество!

- Но ведь вы тоже бросаете её, вы тоже уйдёте – ради наживы. Вы пришли – и ушли, а я остаюсь с ней. Навсегда. Я всегда был рядом.

- Только от вас мало проку. Вы были рядом, а она умирала. Раз за разом. Значит, вы тоже принимали участие в убийстве.

Эггль изменился в лице.

- Подонок! Ты даже не понимаешь, что погубил её! И что уже ничего не спасти! Это тупик! – прорычал Эггль, впервые повысив голос. – Проклятье! Змея на груди – вот ты кто! Лучше бы она тебя выпила! Ты думаешь, что знаешь, что такое «прок»? И что такое «любить»?

Голос Эггля дрогнул и вновь стал безнадёжным, больным и старым: - Так иди. Пусть от тебя будет хоть какой-то прок. Хотя ты только лишний раз разобьёшь ей сердце.

Эггль брезгливо посторонился, пропуская Дэйва. Медленно, со свинцовой тяжестью в ногах, ноющей болью в висках и чувством безысходности, Дэйв Сорридж, журналист с Земли, шагнул навстречу любимой.

- Дэйв! – Алис бросилась к нему на грудь, словно в забытьи, покрыла поцелуями его лицо и руки. – Прости, прости, я так скучала – я не знаю, кто и что наговорил про меня – ты не верь…

- Я не верю, любимая… но… Анна сказала мне, что ты… ты тоже впитала знание – как убивать, высасывая энергию. У нас это называется «энергетический вампиризм».

- Знаешь, я отдавала своё тело, кому попало, чтобы оно не досталось Мелту, но он всё равно приходил и забирал своё, и от него нельзя было скрыться. Но моя душа оставалась при мне.

- Но ты это делала? Ответь?

- Островитяне не умеют лгать. Они умалчивают или недоговаривают. Да, Дэйв, к своему стыду.

- И… как часто ты это проделывала?

- Недостаточно часто, Дэйв. Слишком редко. Когда ты высосан до капли, бывает трудно удержаться. Но я справилась с собой.

Дэйв передернулся и отшатнулся.

- Ну вот, теперь ты меня боишься, - Алис невесело усмехнулась. – Я не трону тебя, хотя мне это положено по рангу. И Верховный Жрец ждёт от меня именно этого жертвоприношения. Но он не дождется. Я экранировала дом. Эта ночь будет твоя, и только твоя. Ты – мой избранник.

- Алис, Анна говорит, что нам надо спешить… иначе…

- Всё еще боишься меня? Бояться нужно не меня. Я всё знаю, Дэйв. Всё, что произошло. Верховный Жрец страшен в гневе. Но он потерял много энергии, он обязан соблюсти ритуал, попытаться восстановить пострадавших меотори, захоронить островитян, погибших в давке. У него много работы. Он придёт не скоро.

Она помолчала. Дэйв ждал с бешено колотящимся сердцем.

- Ах, у меня есть для тебя подарок, любимый,  но ведь ты сразу после этого покинешь меня!

- Любимая, если хочешь – я останусь насовсем. Да только чего я стою без Гарпика?

- У нас живёт много землян, и они обходятся без Гарпика. Никто из них не считает себя никчемным без него. Они научились ценить себя, а не довески к своей личности. Только Мелт не позволит тебе остаться. Как тяжело…

Алис потянула его к дивану, и бессильно опустилась на упругие подушки.

- Смотри, вот ключ-курсор… - она вложила в его руку тонкую пластину.  – Теперь ты сможешь не только слышать Гарпик, но и заранее узнавать, где он появится.
Верховному Меору ключ без надобности, но при обучении жрецов он необходим. Теперь у тебя есть всё! Я сделала копию у Мелта в хранилище. Только ради тебя. Проникла в его отсутствие. Для этого мне пришлось прожить у него два дня. Так сильно я хотела любить тебя. Теперь ты мне веришь?

- Алис, если он узнает… что будет с тобой?

- Он знает, - она улыбнулась. – Он всё знает. И он мне отомстит. Уходи. Чем быстрее, тем лучше. Пусть тебе повезёт. Я хочу, чтобы ты выжил и сохранил память. Возьми мой флаер – до тоннеля Грефа 10 километров. Знаешь, Остров  доживает последние дни – так сказала Лорта. Но когда он воскреснет – там опять будет Мелт. И не будет меня. Так даже лучше.

- Алис, уходи с нами!

- Нет, Дэйв. Семейка Сэмур в бегах – это смешно. И недостойно. Я не брошу Лорту. И Олвиса. Я ему многим обязана. Он помог мне выжить. А Мелт скоро выпьет меня всю. Я стала развалиной, я не выдержу похода. Знаешь, я хотела бы любить тебя ещё сильнее, хотела бы прожить с тобой, иметь детей. Но, наверное, я не способна любить как следует, Дэйв, моё сердце выжжено Сплитом.

«И знанием», - подумал Дэйв.

Дэйв почувствовал, что не может уйти просто так: она ждала, что он уверит её в обратном, в том, что она не права. Она ждала подтверждения своей неправоты в его глазах, в его словах,  в его любви, она жаждала её – как спасения, как исцеления. Она даже не пользовалась Сплитом перед его приходом. Он уже не пугался знания. Безумная нежность и боль одновременно завладели всем его существом.

- Любимая, - шептал он, и Алис еле слышно отвечала ему, точно эхо: «любимый»…

…Алис ошибалась – в ней ещё было столько любви, своей, не заёмной. И она отдавала её – с каждым движением, с каждым выдохом, с каждым подрагиванием ресниц, с каждым стоном и прикосновением губ.

Пульсирующий вскрик в мозгу прозвучал резко и тревожно, завис на одной ноте – и возникла неровная, сбивчивая мелодия: карта извещала о приближении Хозяина Острова…


… Когда Дэйв, Грет и Анна по чёрным валунам бежали в дальний конец каменного поля к флаеру, Мелт в бешенстве ворвался в гостиную, вихрем пронёсся сквозь неё, вскрыл погасшую стену-экран, рванул дверь в спальню – закрыта. Мелт напрягся, рванул ещё раз, даже не утруждая себя отключением фона – все магнитные защёлки отлетели, глаз-наблюдатель лопнул, рассыпавшись на мельчайшие осколки. Дверь распахнулась.

- Где они, Алис? Ты их выпустила в горы? Где твоя сестра?

Мелт знал, что беглецы сгинут в дебрях Острова, и не слишком беспокоился на их счёт. Он в любом случае их опередит. Греф поплатится за предательство, ибо в канун Большого Движения его поступок – государственная измена, и Мелт будет рад наконец-то избавиться от него. И даже землянин не был главной занозой.
 
Главной занозой была Анна. Которая так завидовала сестре, что затеяла глупую игру в революцию, но её игры зашли слишком далеко, она стала преступницей. Её необходимо было схватить. Не дать ей укрыться ДО перемены.

Мелту еще не было ста пятидесяти – что за возраст для Меора! Но ему казалось, что вся тяжесть прожитых Островом столетий лежит на его плечах, вся ответственность за этот мир и мир грядущий. Кто он для Гарпика? Всего лишь сторожевой пёс. Любой другой бы сломался на его месте, но не Мелт. Сила прежних меори, память ушедших меоров питали его, Гарпик давал защиту. Мелт привык побеждать всегда и во всем – а иначе какой он Меор? И вот – первое предательство! А он хорошо знал – первое тянет за собою цепочку аналогичных.

Алис в белой рубашке стояла у зеркала. Бледная, с распущенными волосами, и затуманенными глазами смотрела на своё отражение среди множества крошечных светлячков-светильников. Она не шевелилась, она видела в зеркале себя и землянина, и боялась стряхнуть с себя его прощальные прикосновения.

- Алис, ты слышишь меня?

Алис вздрогнула, но не обернулась.

- Разве ты сам не чувствуешь, Мелт? Тебя хорошо потрепало? Ты потерял часть себя?

- Ты совершила преступление и понесёшь наказание!

Мелт подошёл, стиснул её плечи и нетерпеливо развернул к себе, тяжело дыша от едва сдерживаемой ярости.

Алис была выше его на полголовы, но казалась себе такой же маленькой и беззащитной, как и в детстве. Он пугал её и десять, и пятнадцать лет назад, но она научилась жить со своим страхом. Только сейчас страх был сильнее стократно.
 
Мать любила её и баловала, но она была слабой и взбалмошной, а отец слишком зависел от прихотей жены. Алис была почти предоставлена самой себе, а потом и вовсе осталась одна. Что удивительного в том, что, когда мать однажды похвасталась перед Мелтом красотой старшей дочери,  он не преминул при удобном случае прибрать девочку к рукам. А возразить - в те далёкие времена, когда Мелт ещё не был Верховным, - было некому: у Алис к этому времени не осталось ни отца, ни матери, только опекун лорд атори Эггль, добрый, мягкий и слабый.

Мелт слегка надавил на её плечи, и Алис в изнеможении рухнула на колени.

- Раздень меня, Алис! – приказал он.

- Нет, Мелт, не сейчас, умоляю тебя…

- Поздно, Алис. Именно сейчас! – Он поднял над её головой флакон и вытряхнул его содержимое. Серебряный порошок инеем заискрился в воздухе, лёг на её волосы, лицо, плечи.

- Мелт, не надо, я больше не могу…

- Надо, Алис, иначе мне придётся принести тебя в жертву в Храме.

Алис, дрожа и всхлипывая, стягивала пластичную ткань с его тела, покрытого чёрными пятнами прорастающего Гарпика. Страх затмил на мгновение разум.

- Мелт, оставь меня в покое, возьми в жертву Лорту, ей ещё нет шестнадцати.  Я хочу жить!

- Придёт и её очередь, Алис. В ней ещё недостаточно энергии. Алис… я хочу тебя! - У Мелта застучали зубы, прилив страсти исказил черты, глаза жадно засветились.

 Сплит, ужас и ненависть придали ей сил – она оттолкнула Мелта и  стремительно слетела по крутой лестнице в гостиную, потом выбежала вон из дома.

Мелт помедлил, усмехнулся.

- Ну что ж, ты станешь ещё слаще, Алис!

Алис мчалась к каменистому полю за домом, переходящему в склон, тому самому, откуда улетел флаер с беглецами: там, на краю обрыва, стоял ещё один, одноместный открытый флаер-крошка – её любимец.

Мелт настиг её почти на самом краю, бросил на чёрные камни, головой вниз, сорвал тонкую рубашку, и Алис дико вскрикнула, когда он, проведя ладонями по обнажённому телу сверху вниз, вошёл в неё яростно и властно. Его тело жгло её, причиняло боль, но самая главная боль шла изнутри.

Мелт пожирал её жизненную энергию, рождённую Сплитом, и постепенно боль ушла, стала глуше, осталась лишь бешеная, сжигающая страсть. И Алис снова сдалась и, рыдая от бессилия, растворилась в ней, медленно, неотвратимо, по крошечным крупицам теряя сознание – словно падала в бездну длиной в вечность.

А дома, в плотно закрытой комнате, металась и кричала от боли Лорта, и её крик отражался от стен, множился и уходил в никуда…