Лирическое о сне

 О имени "Лариса"
 
  Большой урон нанёс ему  выход в свет романа "Доктор Живаго" с героиней, носящей это имя.
 В начале романа Борис Пастернак упорно называет её "Лара", сбивая читателя с толку, когда в середине романа, на фронте, появляется "Лариса Фёдоровна". многие думают, что это новая героиня и не узнают в ней прежнюю Лару".
 Она очень изменилась с переходом во взрослое состояние.
 А потом вышел иностранный фильм по роману и поставил "Ларису" в один ряд с "Лолитой" и "Мадам Бовари".
 Это не справедливо!
 Не зная русских условий бытия во время следовавших одна за другой революций, гражданских войн, иностранцы не поняли романа, трагической судьбы его героини.
Да и сам автор Борис П. тоже не понял своей героини: он же позволил увезти  её Комаровскому в Японию, хотя и знал, что тот снова её захочет погубить, стараясь совратить теперь слишком малую пока ещё и её дочурку; и снова ему,- "сатане в человеческом обличии", который не очень -то разнообразит методы обольщения, презирая, в общем-то людей,-  не удастся погубить душу Ларисы.
Спасая дочь она снова расстанется с Комаровским.
Ей удастся избежать напророченной всем участи:
"Люди гибнут за металл"
"Люди гибнут, как металл"-
 и пропетой назидательно Мефистофелем.

 Как сказала одна современная поэтесса:
"Умри во мне, Прекрасная Елена!
 Среди прикосновений стольких рук
 Таинственна и неприкосновенна..."

 Или словами Есенина из стичхотворения "Ты меня не любишь, не жалеешь":

"Знаю я - они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,..

А теперь сидишь вот у меня".

 Жалоба мужчины, лишённого главенствующей роли в семье.
Ему ничего не остаётся, как весь свой гнев обратить на ту, что в эту минуту  скрашивает его одиночество, чтобы завтра расстаться с ней, грубо обозвав её по укоренившейся уже у него привычки.
 Кому он обращал своэ гневную отповедь, чтобы не привязываться к ней и ни к какой другой женщине?
 Чтобы сохранить своэ "независимость", развращённого до мозга костей мужлана,
 который уже не может жить по другому, утопившего свою совесть в вине, чтобы не видеть ужасов Революции, растлевающих души людей.
 Кому обращал он свои слова гневного обличения?
Заслуженны они были ею? Или нет?
 Или он хотел, чтобы и она испытала, подобно ему, всю глубину их падения?
 Того почти скотского "революционного" и после революционного состояния, когда
попирались все нормы человеского существования; безумного желания: всех "загнать под одно одеяло".
 Может, он обращал свою речь с такой "деве", которая ещё могла испрвиться, чтобы наставить её на путь истины?
Вразумить её ТАК, чтобы после него , у неё уже не было бы никаких других, подобных,- на одну лишь ночь,- "встреч".
 Поэт чувствовал, может, что её ещё можно спасти, остановив на краю пропасти.
 Ему не удавалось спасти тех, что были более изощрёнными в разврате, чем он.
 То многочисленное племя "сейсмо-устойчивых" особей, которые отдаются без колебаний.
 Они в революции нашли способ быстрейшего достижения  цели: взойти наверх, коротким путём- не задумываясь о последствиях, о Страшном Суде.
Они творили зло, предаваясь разврату, подобно вавилонской блуднице из Апокалипсиса.
 Таких невозможно исправить: они создают предпосылки "для смут", чтобы потом беспрепятственно наслаждаться горькими "плодами" революций: для них-они слаще мёда.