ФОРТ РОСС

                ВЛАДИМИР  МЫСИН 
                ФОРТ  РОСС
Мало кому известный Калифорнийский г. Сакраменто, благодаря Третьей Волне эмиграции, стал довольно известным городом в бывшем Союзе. Живя в «Союзе», слово эмиграция, была для нас несерьезным и мало кто реально вникал в его смысл. – А зачем? Из-за «железного занавеса» СССР, гораздо легче было попасть на тот свет в Царство Небесное, чем эмигрировать в кап-страну. Поэтому, никто особо не заморачивался такими «вредными» идеями, как эмиграция.
Конечно, каким-то чудом и в 70-е и в 80-е «за бугор» просачивались единичные семьи отчаянных смельчаков из евреев и немцев, но остальным пролетариям намного реальнее, в этом вопросе, была тайга и колючая проволка южной Колымы, чем пальмы и теплый песочек северной Флориды. 
Поэтому, когда Рейган с Горбачевым договорились выпускать христиан из Союза по Израильским визам и американцы дали, на это дело, очень приличные квоты, то с конца 80-х в Америкиу хлынул нешуточный поток христиан-эмигрантов. Практически все из них легко получали, в то время, заветный статус «беженца» на интервью. Достаточно было сказать, что когда-то вы видели во дворе вашей церкви человека в милицейской фуражке и желанный статус был обеспечен. Хотя немало было и таких христиан, по которым атеистический каток Советского Правосудия прокатился очень серьезно.
В конце 1989г. мы были в Италии, ожидая своей очереди на в'езд в Штаты, а мой дядя Миша Серин, еще мотал свой пятилетний срок за хранение и распространение Библий, которые он хранил у себя на хате. Он был членом Отделенной Церкви и во время обыска, у него дома нашли и из'яли несколько сотен Библий и христианской литературы, напечатанных в подпольной типографии. В этом плане, Отделенные доставляли немало головняка Гэ-бистам с одной стороны, а с другой было много радости у христиан, поскольку Библии и прочая христианская литература, – это был конкретно дефицитный и, в большинстве своем, запретный плод. Так и с дядей Мишей. Когда после немалых прессовок, органам не удалось расколоть дядю Мишу и выйти на след типографии, ему пришили статью и отправили на пять лет в «места не столь отдаленные».
В Италии, где мы провели всего два месяца, (рекордно короткий срок, обычно это было от 3-х и до 6-ти месяцев), мы писали за дядю Мишу письма с призывом освободить его. Горбачев тогда уже вовсю кукарекал на весь мир, что в Сов. Союзе нет ни одного полит-заключенного.  – А как дядя Миша? – писали мы в Каритас и еще куда-то. Он тогда уже отмотал около 3-х лет. Понятно, что Горбачев ничего не знал о своем тезке из далекого Ташкента. Но, как бы то ни было, в самом конце 1989г., дядю Мишу скоропостижно освободили без предупреждения. Может и то, что мы капнули в правильное место в правильное время, как то повлияло или еще что. Для нас это было не так важно, главное был результат: - дядя Миша вернулся в семью.
Естественно, когда во время интервью, на стол ложились такие факты, статус беженца люди получали с лета. Но, что интересно: Как ни уговаривали  дядю Мишу и тетю Тасю все родственники уехать в Штаты, они так и остались жить в Узбекистане, чтобы проповедывать Евангелие.
Таким образом, Третья Волна эмиграции, в своем большинстве, это были люди самого простого сословия, в основном из небольших городов и сел. (Я не имею ввиду здесь евреев. Их также немало приезжали в Штаты в 90-е годы). Чуть позже ситуация выровнялась, особенно когда стала разыгрываться Лотерея на Грин-Кард.
История эмиграции в Америку из России, насчитывает три волны. Все они имеют свои особенности. Первая Волна массово началась сразу после Революции 1917г. Из тех, кто успел бежать из России от большевиков, немалому числу посчастливилось уехать в Америку. В 90-х годах, мы немало встречали здесь их внуков и правнуков, которых ни коем образом уже нельзя было отличить от обычных американцев. Только когда узнав, что мы приехали «оттуда», они вспоминали, что их дедушки или прадедушки тоже бежали «оттуда» в свое время. Русский язык почти все (за редким исключением) они не знали и лишь некоторые из них с трудом и диким акцентом, могли произнести два-три слова, типа «бабущка» или «пирожщки», (с ударением на второй слог). Представьте, что прошло всего каких-то 70-80 лет и все! От славянского у славян не осталось ничего. Они полностью растворились в среде, в которой они оказались. Это в равной степени касается и других национальностей.
В этом смысле изумляет история Израильсого народа. Две тысячи лет, этот народ был рассеян по всему лицу земли. По разным странам, континентам, культурам, языкам, народам, обычаям, традициям и т.д., и т.п. Две тысячи лет! И вот, в 1948 году образуется государство Израиль. И все на месте. Язык, культура, религия, обычаи, традиции, - все без исключения так же, как и две тысячи лет назад. По факту – это просто демографическое чудо из чудес! И об'яснить его нельзя ничем иным, как только прямым участием Провидения Божьего в их судьбе и явного исполнения библейского пророчества о том, что Бог, в конце веков, соберет Свой народ из рассеяния. Поэтому, практически все богословы и толкователи Библии смотрят на Израиль, как на Мировые Часы.
Вторая Волна эмиграции, – это время сразу после Второй Мировой Войны. Как это выяснилось для нас уже по приезду, эта волна шла с двух направлений. Один поток был из Европы, в основном это была Германия. Пленные солдаты и мирные жители, которые уцелели в нацистских лагерях, молодежь угнанная на работы в Германию и т.п. Но были еще и такие, которые по состоянию здоровья не были призваны в Красную Армию, по каким-то причинам не смогли (или не захотели) эвакуироваться вглубь страны (как известно, что вначале войны немцы наступали очень быстро) и они остались на окупированной территории.
У нас в церкви, в Брайте, был старичек Кузьма Романович. Он жил на Украине, был он тогда  уже среднего возраста и не был призван в армию по причине врожденной проблемы с ногами. У него было шестеро детей, мал мала меньше, а работал он сапожником. Когда пришла окупация, он так и продолжал сапожничать в своей лавке. Хочешь не хочешь, а кормить семью надо было в любом случае. Немцы его не обижали и естественно, что в его мастерскую заглядывали и солдаты Вермахта. Когда немецкая армия покатилась назад, он попрощался с женой, с детками и ушел в Германию, прекрасно понимая, что его здесь ожидает за то, что он «сотрудничал» с немцами подшивая их сапоги. Оттуда уже он, какими-то путями, сумел добраться до Америки. Около 30 лет он жил одиноко и надеялся на перемены, которые бы позволили ему вернуться в семью. Только потеряв всякую надежду, он женился здесь на одной вдовушке, тоже из их эмиграции. Умер он в конце 90-х, так и не увидев больше своей семьи.
Подобный ему у нас был дед Тимофей. Похожая судьба. Война, ранение, плен, нацистские концлагеря и Америка. В отличие от Кузьмы Романовича, дед Тимофей остался одиноким до самой смерти. Нам он запомнился тем, что он постоянно вслух молился о Президенте, Конгресе, Сенате и просил на них мудрости и благословения. Еще он никогда не забывал благодарить Бога за то, что ходит своими ногами и что его не надо «переворачивать». Жил он один на соседней, от церкви, улице в очень маленьком домике, просто лачуга какая-то. Машины у него не было и он везде ходил пешком с коляской из какого-то магазина. Таким образом, для деда Томофея, ходить своими ногами, было критически важно, поскольку хаживать за ним было некому. Интересно, что или по его молитвам, или так получилось, но до самого последнего дня дед Тимофей был на своих ногах.
Еще одна волна Второй Волны Эмиграции хлынула в Штаты из Китая. Живя в Союзе, мы, как говорится, ни сном ни духом не знали о том, что оказывается, в 30-е годы десятки тысяч славян бежали в Китай через Киргизию и Казахстан, спасаясь от голода и репрессий. Граница СССР в то время, была прозрачная и охранялась нарядами солдат Красной Армии, которые несколько раз за ночь проходили дозором вдоль границы. Время между проходами было использованы беженцами для перехода в Китай.
Затея эта было не для слабонервных. Это была реально смертельная опасность, поскольку, если какую-то группу ловили, я думаю нет смысла описывать здесь их судьбу. Но страх голодной смерти, заставлял людей идти на этот риск, потому что смерть от голода была не намного красней смерти от пуль красноармейцев. Как вы понимаете, что в те старые недобрые времена, системы GPS и ГЛОНАС еще не существовали и одному Богу только известно, как люди передавали друг другу информацию и находили дорогу. Добиравшись до этих далеких селений вдоль границы, надо было еще найти проводника из казахов или киргизов, которые за определенную плату, рискуя и своей жизнью, соглашались провести очередную группу в соседнюю страну. Порою приходилось на два-три дня прятаться в степи около границы и ждать своего момента.
В 1989г. по приезду в г. Брайт (пригород Сакраменто), мы две недели прожили у одной пожилой одинокой женшины из китайской эмиграции. Ее звали тетя Шура Локтева. Была она тогда совсем молодой девушкой и от нее мы узнали историю перехода границы ее семьей. – Сразу перейти не получилось, – рассказывала она. – Была какая-то необычная активность у пограничников и нам пришлось остаться в степи еще на день. В следующую ночь, все повторилось, пришлось остаться еще на  день. Сказать, какого страху и каких переживаний мы натерпелись – это ничего не сказать. Группа наша была четырнадцать человек. С нами были маленькие дети. Самой младшенькой было около десяти месяцев, а с детьми было еще труднее. Нельзя было издавать ни звука, нельзя было разводить огонь и мы старались лежать в этой неглубокой ложбине. Мы были не готовы к тому, что придется так долго ждать, запаса воды у нас почти не осталось и мы берегли ее для детей. Некоторые взрослые не терпя жажду пили свою мочу. Что мы пережили тогда, трудно описать словами. Это было время между жизнью и смертью.  Наконец на третью ночь проводник сказал, что сегодня можно идти. Он привел с собой две лошади, мы погрузили на них вещи, копыта лошадей обернули кусками кошмы, а детей напоили кукнаром, чтобы они заснули и не выдали нас неосторожным криком. (Кукнар – это сухие маковые коробочки, из которых собрали опиум, а коробочки засушили. Такие коробочки на Востоке заваривают как чай и там еще остается достаточно много дури).
Время нашего перехода была поздняя осень. Граница шла по реке и воды в ней было чуть выше колена, так что перейти ее вброд было легко. Мы благополучно перешли реку и по руслу небольшого  ручья стали двигаться вглубь Китая. Ручей был очень маленький и воды в нем было может по щиколотку и мы еще с километр шли по воде опасаясь погони с собаками. Это была не пустая предосторожность, поскольку с китайской стороны границу не охраняли никто и никак. Были случаи, когда погранцы спокойно заходили на территорию Китая и арестовывали беженцев. Шли мы долго и наконец проводник проводник сказал, что здесь мы уже в безопасности и можно расположиться на отдых.
Но тут судьба приготовила нам еще одно испытание. Уже забрезжил рассвет, мы стали снимать с лошадей наши вещи и вдруг..! О Боже! Мы видим, что мы потеряли нашу маленькую сестренку Валю. Ей было всего десять месяцев, ее также напоили опиумом, спеленали и положили в хурджум на лошадь вместе с вещами. И вот, где-то в темноте, или пока мы затаив дыхание переходили границу, или когда уже пробирались вверх по этому ручью, она где-то выпала из хурджума. Никто не заметил где и как это произошло.
Мама плакала и у всех на глазах были слезы. После всего пережитого, когда мы уже получили желанную свободу, после того когда три последних дня мы балансировали между жизнью и смертью, случилось такое горе. Обессиленные от всего пережитого, от нечеловеческого напряжения сил, мы едва стояли на ногах и не знали, что теперь делать. Идти кому-то обратно и искать малышку – Это реальный шанс попасть на глаза погранцам и тогда этому человеку уже никогда не вернуться. Ближе к границе, лес в котором мы нашли убежище и который надежно укрывал нас от посторонних глаз, был очень редкий и хорошо просматривался с другой стороны. Проблема еще была в том, что мы не знали, где эта малышка выскользнула из хурджума. То ли когда мы крались к границе, то ли когда переходили вброд речку, или когда мы уже шли по ручью на китайской стороне.
Мысли в наших головах мелькали как в калейдоскопе. Что делать? И жалко было до слез нашу маленькую, каждый винил себя, что не досмотрели, что не проверяли в дороге хурджумы, особенно казнили себя папа с мамой. Все понимали, что с каждой секундой у нашей Валечки уменьшались шансы остаться в живых. Здесь папа говорит нам: располагайтесь на отдых, а я побегу по ручью и поищу ее. Я думаю, что мы ее выронили где-то уже на этой стороне. Когда мы переходили границу, я посматривал за лошадьми и, по моему, ничего не падало в воду. Я побегу, очень осторожно проверю ручей до границы и постараюсь не попасться на глаза посторонним.
Наш проводник стал отговаривать папу говоря, что он может погубить всех нас. Даже если сюда не придут солдаты, то если тебя арестуют, что будет делать твоя семья на чужбине? Если ты не вернешься, погибнет твоя остальная семья и малышку ты не вернешь, если она упала в воду. Такой выбор стоял перед нашим папой. Проводник, мама и все мы, дюжина пар глаз смотели на папу, каждое сердце обливалось кровью от жалости и любви к малышке. Но с другой стороны, стаяла реальность, что сейчас мы можем потерять еще и папу. Это был страшный выбор и мы, глядя на папу, молчали скованные ужасом этой ситуации.
Но у папы колебаний не было. Я верю, – сказал он, – что если Господь, по нашим молитвам, сохранил нас и довел нас до этого места, Он не допустит, чтобы я погиб в этом месте. Но если я не попытаюсь найти ее, я до конца своих дней не прощу себе того, что я по малодушеству своему, не сделал сейчас все, что было в моих силах, чтобы попытаться спасти нашу малышку. Молитесь за меня и да поможет мне Господь. С этими словами он торопливо зашел в русло ручья и скрылся из наших глаз между густыми кустарниками.
Сказать, что мы склонились на молитву, это будет очень далеко от истины, – мы просто рухнули на землю, кто на колени, кто просто упал на свое лицо, кто сидя, кто лежа мы стали вопиять к Богу о спасении папы и нашей Валюшки. Расстелив свой коврик, наш проводник также стал молиться на своем языке. Громко говорить было нельзя, но наши сердца горели молитвами. Я думаю, что не каждый день стены церквей слышат такие пламенные молитвы.
Некто хорошо сказал, что «Вокзалы, часто видят больше искренних поцелуев, чем стены ЗАГСов и стены больничных палат порою слышат больше искренних молитв, чем церковные скамейки». Так и в нашем случае, вставшая во весь свой ужасный рост беда, зажгла наши молитвы так, что кажется мы больше никогда так не молились. Я лежала на земле и мне казалось, что около моей головы стояли ноги нашего Господа. В подобных случаях слетает вся показная шелуха с сердец и человек остаеся один на один с Богом. Мы всем своим существом, сердцем, разумом, приниклись к Тому, Кто мог спасти нас, нашего папу и нашу сестричку.
Когда Валюшка была рядом, все это воспринималась буднично. Есть сестренка, славная, подрастает, она была вчера, она есть сегодня и она будет завтра. Все это воспринимается людьми, как само собой разумеющееся. Но сейчас, когда с каждой минутой в наших сердцах разрастался масштаб этой беды и понимание: – или сейчас наша девочка спасется или мы ее больше не увидим никогда, то молитва стала нашим общим криком души звавшей о помощи с выше.
Редкий снежок, который начал падать еще при переходе границы, к большой радости нашего проводника, превратился в хороший снегопад, поскольку даже если мы оставили какие-то следы, их уже нельзя будет увидеть. Мороза практически не было, может один или два градуса и крупные хлопья снега опускались на землю. Нас это также радовало тем, что посторонним людям увидеть папу издалека было уже невозможно.
Каждая минута тянулась как вечность и трудно было сказать сколько времени прошло с тек пор, как папа ушел вниз по ручью. Часов у нас не было и только стало уже совсем светло от наступившего дня и от обильно покрывшего все снега. Наши младшие дети, обессиленные переходом, уснули прямо на постилках запорошенные свежим снегом, как одеялом.
И здесь свершилось чудо!!! В русле ручья, из снежной пелены, показался папа держа в руказ сверток с нашей маленькой Валечкой. Описывать сейчас те чувства, ту радость которая охватила нас – бесполезно. Скажу, что мы никогда больше не испытывали такой радости в своей жизни. Я не могу вам передать и сотой ее доли. Мы готовы были восклицать от радости так, чтобы ее было слышно до края вселенной, но мы могли радоваться только шепотом. Граница была в каких-то полутора километров от нашего места, а у собак слух очень чуткий.
Папа тем временем, задыхаясь от счастья рассказал, что нашел Валечку где-то на пол-пути от нашего места до границы. Ручей был очень мелкий, небыстрый и довольно извилистый. И вот на одной из этих извилин, по-видимому, когда лошадь поворачивала, хурджумом она зацепила за ветку и Валюшка выпала из него. Опиум еще продолжал действовать, поэтому она на заплакала и продолжала спать.
На этом закончились наши мучения на границе и через несколько дней мы уже были в Кульдже. Этот город стал одним из центров Славянских беженцев в Китае. В свое время, там основались несколько десятков тысяч славян бежавших от голода и сталинских репрессий. Если бы после 2-й Мировой Войны Китай не «покраснел» и не стал Коммунистическим, то скорее всего, там и поныне была бы большая славянская колония. За десять с небольшим лет, наши люди там неплохо поднялись. Открылось много бизнесов, мельницы, пекарни, мелкие производства, фермерства, школы, церкви и т.д. Но проход к власти коммунистов все изменил и нам пришлось искать спасения в очередной эмиграции. Это было длинное и опасное путешествие через весь Китай в портовый город Шанхай, а оттуда уже разными путями люди уезжали в разные страны мира. Самым желанным местом были США, но попасть туда прямо из Шанхая, удавалось очень немногим. Поэтому, большинство славян ехали в Южную Америку, Аргентина, Парагвай, Бразилия и др. страны.
Принимали беженцев также и Филипины. Прошел слух, что из Филипин легче  было перебраться в Америку и наша семья с группой около семидесяти человек, решили пойти этим путем. Кроме этого, из Шанхая уже уходили последние корабли и спасаясь от солдат Красной Китайской армии, мы готовы были ехать куда угодно, лишь бы не остаться под властью коммунистов. Таким образом, времени на раздумье и на какой-то особый выбор, у нас практически не было. Никто не давал никаких гарантий, что будет с теми, кто собрался эмигрировать, когда армия Мао-Цзе-Дуна полностью овладеет Шанхаем.
Время подтвердило правильность нашего выбора. Через полтора года нашего пребывания на Филипинах, стараниями одного русского пастора, которому несколько лет перед нами посчастливилось уехать в Америку прямо из Шанхая, мы получили разрешение на в'езд в Соединенные Штаты. Имя этого пастора Джордж Амегин – Шелохвостов.  (Когда в 1989г. наша семья приехала в Калифорния, маленькая Валечка спасенная из ручья, еще много лет была кассиром нашей церкви в Брайте).
Таким образом, Вторая Волна Эмиграции, в своем большинстве состояла из очень трудных и трагических переживаний и с той и с другой стороны. Практически каждая семья, каждый человек, проходили через тяжелейшие испытания. Сотни и тысячи душераздирающих историй, в чем-то схожих и разных, о море страданий, страха и боли. Не все могли пережить такое. Даже приехав в Америку, им приходилось тяжело и много работать, чтобы иметь средства к существованию. Многие из них, могли часами рассказывать о своих мытарствах. Нам не раз приходилось слышать, как с затаенной завистью нам говорили о том, как они трудно работали, что им не давали никаких пособий, что все они зарабатывали тяжелым трудом и т.п. Хотя и упоминали при этом, что много продуктов можно было иметь бесплатно и на пять долларов (дневная плата в 50-е годы), можно было загрузить полную тележку продуктов в Супер-маркете (пропитание на всю неделю). В 90-е годы, все уже стоило в разы дороже.
Третья Волна, апогей которой пришелся на 90-е годы, продолжается и по-ныне. До середины 90-го года, в Америку ехали через Вену – Рим. В Австрии и Италии те, которые ехали в Америку по Израильским Визам, были, как говорится, на «гос-обеспечении». Америка оплачивала пропитание и жилье. Но это касалось только тех, кто направлялся в Штаты или в Израиль. Те кто из'явили желание ехать в Канаду, в Австралию и др. места, все должны были оплачивать из своего кармана. После середины 90-го года, в Штаты уже ехали напрямую и с паспортами. До этого времени, власти СССР, заставляли эмигрирующих отказываться от гражданства, (стоило это 700 рублей, немалые деньги по тем временам), сдавать паспорта, дипломы, военные билеты, трудовые книжки, а на руках оставался только маленький листочек бумаги, размером с ладонь взрослого мужчины – Израильская Виза. При получении этой Визы, была специальная приписка: «При пересечении границы Сов. Союза, вы автоматически теряете гражданство СССР». 
Калифорния привлекала высокими пособиями, многочисленными программами помощи и сравнительно недорогим жильем. В городах на побережье океана, таких как Сан Франциско, Лос Анджелес, Сан Хозе, Сан Диего и др. все было на порядок дороже и поэтому Сакраменто начала 90-х, был идеальным городом для новых эмигрантов. Полтора часа езды в Сан Франциско в одну сторону, два часа езды до Лэйк Тахо и Невады в другую, недорогое жилье и все мыслимые пособия и льготы для приехавших по Статусу Беженца. (В то время, по этому статусу приезжали большинство). В Калифорнии были идеальные условия для учебы, Школы, Колледжи, Университеты и если ты брал Full Time (полная загрузка), то тебе еще оплачивали все юниты, книги, паркинг, талоны на еду. Если у тебя были дети, то оплачивали и Детский Садик. Вобщем все мыслимые льготы и только что за тобой на дом не приезжали, чтобы привести тебя в Колледж.
Удивляло нас здесь по-началу очень многое. Помню, как глядя по сторонам, мы невольно повторяли фразу: - Ну молодцы! Как правильно сделали. Еще одно было очень удивительным: тебе везде верили на слово. С самых серьезных офисах, в Школах, в Колледжах и других местах, когда заполняли какие-нибудь документы, анкеты, апликации на пособия и т.п., у тебя не просили пред'явить паспорт или какое-то удостоверение. Очень многое записывали просто с твоих слов. Единственное, что почти везде был нужен номер твоего Сошел Секюрити, но люди быстро заучивали его наизусть и карточку показывать было необязательно.
Сначала мы также удивились тому, что Столицей Калифорнии был г.Сакраменто. Это не самый большой город Калифорнии. Лос Анджелес, Сан Франциско и др. города были гораздо крупнее чем Сакраменто. Мы хорошо помнили, что в Союзе, столицами обыкновенно становились самые крупные и развитые города. Москва, Киев, Ташкент, Минск и др., это были города миллионники. Столица так столица. Но затем постепенно узнавали, что в очень многих штатах здесь существует такая же традиция, – столицы находились в гораздо менее населенных городах.
Своей историей Сакраменто, во многом обязан времени «Золотой Лихорадки». Когда в Эл Дорадо нашли золото, то в Калифорнию хлынул поток золотоискателей со всей Америки и других стран. Новые и новые партии прибывали в Сан Франциско и оттуда по реке в Сакраменто, плыли до города Сакраменто и на лошадях уходили вверх по Американ Ривер в предгорья Сиерры, где и находятся холмы Эл Дорадо. Сакраменто, в то время, стал перевалочной базой. Намытое золото счастливчики сдавали в банки, которые как грибы выросли в городе. Интересно, что за унцию золота, в то время, платили 18 – 20 долларов, а сейчас унция оценивается как минимум 1,200 – 1,300 дол. Такое вот инфляччо – девальваччо.
Сейчас Сакраменто, это большой современный город с населением более миллиона человек, включая пригороды, которые тесно срослись с основным городом. Здесь в Штатах мы это видим сплошь и рядом. В Лэйк Тахо, например, граница Калифорнии и Невады проходит по середине городской улицы. Одна сторона улицы Калифорния, а другая Невада. Туристам из Калифорнии, чтобы сделать фото в Неваде, достаточно просто перейти на другую сторону дороги.
Еще один немаловажный фактор серьезно повлиял на развитие города. Дело в том, что в Сакраменто пересекаются две Трансконтинентальные Трассы. 80-й Фривэй, пересекает Америку с Запада на Восток. Начинается он в Сан Франциско и заканчивается в Нью Йорке. Перпендикулярно ему проходит 5-й Фривэй. Начинается он в Сан Диего, от границы Мексики и проходя все три Западных Штата, доходит до Канады.
Поэтому для эмигрантов Третьей Волны, в Сакраменто было много позитивных слагаемых. Климат, в котором всего три времени года; Весна, Лето, Осень, и опять Весна, Лето, Осень и т.д. Зима в Сакраменто существует только в календарях. Недорогое жилье, обилие работы, пособия и много других приятных мелочей. Кроме этого, здесь уже были две Русские Православные Церкви и две Русские Баптистские Церкви. Это произвело, в некотором роде, эффект «снежного кома». Если в середине 80-х годов, в городе русских баптистов и православных насчитывалось всех вместе около двухсот человек, то в настоящее время в Сакраменто и окрестностях проживает, по разным оценкам от 200 до 250 тыс. русскоговорящих человек из бывшего Союза. Сегодня в Сакраменто есть 104 славянские церкви и некоторые из них довольно крупные даже по американским меркам. (До 5-ти тысяч) В городе очень хорошо организованная Славянская Диаспора. Радио, Телевидение, Газеты, Журналы, Магазины, Агенства, Школы, Детские Садики, море всяких бизнесов, некоторые из них довольно серьезные с оборотами в десятки миллионов долларов.
Славянское население Сакраменто продолжает расти и по этому поводу, я недавно услышал прикольный анекдот. «Сакраменто. 2050г. По улице едет патрульная машина и вдруг видят на тротуаре лежит пьяный. Остановились, подошли, проверили карманы и заглянув в бумажник, один полицейский говорит другому: Петро, гляди, яка чудна фамилия. Джонсон!» 
Таким образом, через Сакраменто прошел очень большой поток эмигрантов Третьей Волны, которые затем растеклись по другим  городам. Много славян уехали в соседние штаты Орегон, Вашингтон, Невада. Поэтому, Сакраменто по праву называют Столицей Эмиграции Третьей Волны.
Известно также, что Калифорния является Меккой для туристов. Лэйк Тахо, Юсемити, парки Гигантских Секвой, некоторые деревья там старше Иисуса Христа на тысячу и более лет (единственное место на земле, где они сохранились), Сан Франциско, известная на весь мир винодельная долина Напа, Лос Анджелес, Голивуд,  Диснейлэнд, лучшие в мире аквариумы в Сан Диего и в Монтерее, «Глен Дэйл Мемориал Парк» где находится самая большая картина в мире, Эл Дорадо, Хрустальная Церковь в Лос Анджелесе и т.д. и т.п. Перечислять все «злачные места» Калифорнии, займет еще много времени и бумаги, а чтобы посетить все эти места, вам надо настраиваться прожить в Калифорнии несколько лет. Исторические места вас встречают здесь на каждом шагу. Американцы очень бережно относятся к своей истории и путешествуя по Калифорнии и другим штатам, вы будете постоянно встрчаться с такими местами.
Одно из таких мест, о котором далее пойдет речь, мы также узнали уже приехав в этот благословенный Богом край. То, что мы ехали в Штаты и обладали очень скудной информацией об этой стране, нет ничего удивительного. В середине 20-го века, в СССР информации о Западном мире было очень мало и в основном негативная. Были две – три книги, «Хижина дяди Тома» и несколько подобных. Помню, также, разрывающий душу рассказ в Родной Речи «Красные Башмачки», в котором злые капиталисты хотели обидеть маленькую, бедную, добрую негритянскую девочку. Знали мы названия нескольких городов, знали, что Америка делится на штаты и может еще что-нибудь по мелочам.
Мы уезжали из Узбекистана и нам было легче это делать, потому что там уже стало пахнуть «жареным».  Все сомнения развеивали события в уже начинающем полыхать Таджикистане, начавшиеся кровавые стычки между турками месхетинцами и узбеками в Узбекистане. Никто не знал, что будет дальше. Несмотря на то, что война в Афгане закончилась, уровень жизни продолжал падать. В Ташкенте многие продукты давали уже по талонам. Но для христиан, важнее было то, что наших единоверцев продолжали сажать в тюрьмы. Была откровенная дискриминация по учебе и на местах работы. Если ты не комсомолец, то твои шансы поступить в Институт или Университет, были равны нулю. Верующим дорога к высшему образованию была заказана. Даже если ты получал Диплом о Высшем Образовании (некоторые учебные заведения можно было закончить на заочных отделениях), то дальше начальника котельной, подняться было нереально.
Поэтому, когда Рейган и Горбачев подписали соглашение, благодаря которому христиан из Союза стали выпускать по Израильским Визам, это было на уровне чуда и дало толчек к  массовой эмиграции Третьей Волны. До этого, уезжали в основном немцы и евреи. А в 90-е десятки тысяч славян покидали пределы, к тому времени, уже бывшего Союза.
Итак, приехав на нашу новую землю, мы стали открывать для себя новые горизонты познания. Интересно, что собираясь за «бугор», в страну где мы никогда не были,  находящуюся на другой стороне земли, у меня все время теплился вопрос: а какая там земля? Я никогда не был фермером, если не считать, что с малых лет каждое лето, мне приходилось много времени проводить на пасеке со своим дедушкой Гришей. Пчелы были у всех наших родственников, поскольку это было хорошим легальным подспорьем нашим семейным бюджетам. Но вот такой странный вопрос, – какая там земля? – почему-то был у меня до самого приезда в Америку.
Наш самолет прилетел в Сакраменто около десяти часов вечера. Нас встретили верующие из Брайтской Церкви и мы на две недели поселились у т. Шуры Локтевой, которая много рассказывала нам о своей эмиграции. Мое первое утро в Америке, запомнилось мне еще одним очень характерным эпизодом. В Брайте росло много ореховых деревьев. Мы приехали туда в конце ноября и это был сезон созревания грецких орехов. У т. Шуры, у  наших соседей и у многих  жителей Брайта, во дворах росли ореховые деревья. Было может часов 8 – 9 утра и я первый раз вышел на американскую улицу. Осматриваясь, я увидел, что буквально в 20 – 30 мертах от нашего двора, тротуар и обочина дороги была усыпана грецкими орехами. На улице не было ни души. Я подошед поближе, поднял с тротуара пару орехов и раздавив их руками отведал содержимое. Классные орехи. Свежие, спелые и я подумал, ну вот, как радуется теперь хозяин дома такому обильному урожаю. Едва успел я проглотить свою добычу, как со двора вышел мужчина с метелкой и совочком в руках. Мы поздоровались и он стал сметать свой обильный уражай в одну кучу вместе с листьями и мелкими ветками. – Ну, думаю, – сейчас он соберет все вместе, а потом отсортирует орехи от листьев. Но, не тут-то было.
Дальше меня ожидало мое первое потрясение. Собрав все в большую кучу, он выкатил со двора большую емкость для мусора и...! О, ужас! – Стал все это богатство широким совком загружать в эту емость. Орехов там было, ну самое мало, килограммов пять, если не больше. Это были не пропавшие орехи, я только что их попробовал, но вот, все это летит прамо в гарбич. Об'яснить сам себе я это не мог, как ни старался, а только остолбенело смотрел, как последние порции орехов исчезали в мусорном баке. Думаю, если бы кто-то сфотографировал меня в этот момент, это была бы очень запоминающаяся фотка.
Это было наше первое знакомство с Америкой, как со страной всеобщего изобилия. Позже, один знакомый американец говорил, что Америка производит и завозит в страну товаров в семь раз больше, чем ей это необходимо. В дальнейшем, мы не раз убеждались в правоте этих слов. Когда я с вытянутым лицом зашел в дом и рассказал т. Шуре, что я только что лицезрел, она рассмеялась и сказала, что здесь все так делают. Сидеть и чистить орехи, нет ни времени, ни желания, поскольку в магазине ты купишь их очищенные, упакованные и очень недорого. Зачем бить себе молотком по пальцам и ковыряться в скорлупках, если все это будет у тебя на столе в любое время.
Слушая т. Шуру, мне невольно вспомнилась забавная история про Америку. «Русский и американец заговорили о клубнике. Русский говорит: Когда я середине мая на базарах у нас появляется клубника и мы ее закатываем в банки на целый год. Затем он спрашивает амерканца: а когда у вас появляется клубника? Тот отвечает, – в 6 часов утра».  Конечно, после талонов на продукты и полу-пустых полок в магазинах, то что мы увидели в Америке, было хоть и ожидаемо, но все же шок был у нас немалый, как после этих орехов.
Так день за днем мы знакомились со страной. Практически все, с чем мы соприкасались, было для нас новое. Язык, грамматика, культура, законы, обычаи, практически не было чего-то такого, о чем нам не надо было спрашивать. Мы как будто заново родились и нас надо было учить жить на земле. Огромным плюсом и отрадой был факт, что американцы очень доброжелательно относятся к новым эмигрантам. Видимо сказывается, что все в Америке (кроме коренных индейцев), тоже эмигранты в разных поколениях.
Теперь время вернуться к рассказу об одном, весьма знаковом для славян месту, о котором мы также узнали уже в Калифорнии. То, что русские, когда-то владели Аляской, это мы знали еще из истории, но то что русские, в течении нескольких десятков лет владели довольно приличной территорией в Калифорнии, – это было для нас открытием. Называется это место Форт Росс, или Русская Крепость. В настоящее время, это Национальный Парк Калифорнии.
История эта началась в 1812 г., когда после долгих поисков, Русско-Американская Компания купила у местных индейцев племени Кашайа-помо, большой кусок земли на берегу Тихого океана, в 80-ти километрах от Сан Франциско. По некоторым данным, за это индейцы получили три одеяла, три пары штанов, два топора, три мотыги и несколько ниток бус. Так началась самая южная русская колония в Северной Америке. Создавалось оно, как сельскохозяйственное поселение для снабжения Аляски продуктами питания. До сих пор, окрестные места хранят некоторые названия сохранившееся еще с тех времен. Залив Бодега, раньше назывался заливом Румянцева. Неподалеку протекает речка, которую поселенцы назвали Славянкой, сейчас ее называют Русская речка. (Russian River) Неподалеку есть небольшой американский городок, который называется Севастополь. Ну и конечно центром внимания туристов, является сама крепость. Ее бережно реставрировали сохранив оригинальное расположение построек, а единственным строением сохранившемся с тех пор, является дом последнего русского коменданта Ротчева.
Очень скоро крепость Росс, стала серьезным поселением. Русские умельцы построили ветрянные мельницы, судостроительные верфи, фруктовые сады, виноградники, склады, пекарни, кузницы, бани, винный погреб, делали мебель, двери, рамы, телеги, колеса, бочки, обрабатывали железо и медь, строили корабли и продавали их испанцам. В заливе Румянцева (ныне Бодега) был построен порт, в котором товары загружались на корабли. Были созданы три фермы (ранчо), где разводили скот. Яблочный сад, который сохранился до наших дней, сохранилась также слободка перед стенами крепости, где жили ремеслинники, а также старинное кладбище. В 1841г. поселение перестало быть рентабельным и его продали американскому предпринимателю Джону Саттеру.
Каждый год Форт Росс посещает около 150,000 человек. Происходят разные культурные события и наиболее значительным является День Культурного Наследия. Проводится этот день каждый год в последнюю субботу июля, русской общиной Калифорнии. В программу включается православная литургия, стрельба из старинных ружей и из такой же старинной пушки, выступления музыкальных и фольклерных коллективов, готовят борщи, пекут блины, кругом одетые в старинные русские наряды женщины и мужчины, детей и взрослых учат вязке, вышиванию, учать плести корзины и лапти и т.д. Целый день проходят народные гулянья, музыка, пение народных песен, вобщем впечатлений, после этого праздника, у людей хватает надолго.
Мы, как новоиспеченные жители Калифорнии, с большим интересом и желанием осваивали многочисленные парки нашего Штата. Форт Росс, когда мы о нем узнали, был у нас на особом месте. От Сакраменто ехать туда надо около 4-х часов. Проезжаешь Санта-Розу, затем Севастополь, далее вдоль Русской речки до залива Бодега и там уже рукой подать  до самой крепости. С приездом новой эмиграции, количество посетителей этого праздника значительно увеличилось и приезжать надо было пораньше, чтобы занять удобные парковки.
Была последняя суббота июля 1997г. Наша группа из пяти автомобилей, в которых поместилось порядка 25-ти человек, приехали на этот праздник. Добрались без проблем и скоро мы растворились в пестрой толпе участников и туристов заполнившие большой двор крепости. В нашей компании находился и патриарх семьи Мысиных  Сергей Александрович. Ему уже перевалило за 80, но он наравне с молодыми не упускал случая поехать на природу. Особенно он любил горы. Любые. Для него горы были точно как у Высотского: «...лучше гор могут быть только горы». В горах он, не смотря на возраст, мог одолеть любые тропы. 15 – 20 километров были для Сергея Александровича нормой жизни. Худощавый, подтянутый, он уже более 40-ка лет не употреблял никакого мяса, но рыбу уважал. Когда Лидия Григорьевна варила борщ, он трапезничал только убрав из чашки все мясное. И очень много ходил.
Этот День Культуры, благодаря Сергею Александровичу, все присутствующие запомнили надолго. Ни до ни после, такого в Русской крепости не было. Огороженная с 4-х сторон мощными стоящими вертикально четырехугольными брусьями из Секвойи и высотой, как минимум 4 метра, Форт Росс расположен на берегу Тихогоо океана. От крепости к океану простирается довольно просторная поляна, метров на 200 – 250 и затем начинался обрывистый склон к воде. Нельза сказать, что склон был ужасно крутой, но неопытному человеку легко можно было кувыркнуться вниз и покалечиться.
Гулянье было в самом разгаре. Сергей Александрович, походил в крепости, послушал музыку, отведал русских щей и решил немного проветриться около океана. Неспешно пройдя поляну, он постоял у обрыва и потихоньку спустился вниз до самой воды . Пробыв там еще некоторое время, он так же неспешно стал подниматься вверх по склону. Одолев уже около половины под'ема, он вдруг услышал сверху какие то громкие голоса на английском языке. К сожалению, английский язык Сергей Александрович за это время выучить не смог, поэтому он недоумевающе смотрел на группу встревоженных американцев, которые что-то кричали ему сверху и жестикулировали руками. По всей видимости, они, как и Сергей Александрович, вышли проветриться и подышать свежим океанским бризом. Подойдя к берегу и увидев на середине обрыва беспомощного, как им показалось, дедушку, который, конечно же, по неосторожности, упал с обрыва и теперь старается выбраться наверх.
Сергею Александровичу, тот момент, показалось, что он нарушил какие-то правила. Может вниз спускаться было нельзя без разрешения и т.п. Нерешительно он пытался продолжить под'ем, но как только он делал несколько шагов, американцы сверху начинали усиленно что-то кричать ему и махать руками. Сергей Александрович возвращался на прежнее место и крики сверху стихали. Так он несколько раз пытался подняться и всякий раз крики и жестикуляция заставляли его возвращаться на то же место.
Тем временем, про эту драму узнали в крепости, музыка, представления, все остановилось и народ хлынул к краю поляны с чувством, что случилось что-то ужасное. Побежала к берегу и наша группа, слыша на ходу обрывки разговоров, типа: – да упал с обрыва...,  нет, кажется еще дышит..., и все прочее в таком же роде. Протолкнувшись к краю обрыва, мы остолбенели! Это же наш дедушка стоит там на середине склона и испуганно смотрит по сторонам не понимая, что от него хотят. А ему продолжают махать руками и кричать, чтобы он не двигался. Донт мув! Донт мув! (Не двигайся! Не двигайся!) Тут Сергей Александрович увидел своих дочерей и зятьев, стал спрашивать, что они хотят? Девченки стали кричать ему: Папа, не двигайся! Папа, не двигайся! Американцы подхватили и тоже стали кричать: Папа, донт мув! Папа, донт мув! Вобщем переполох там получился немалый.
Видя, что дедушка не на шутку перепугался, наш зять Василий осторожно спустился к Сергею Александровичу, чтобы поддержать его и помочь выбраться. Когда он стал спускаться, толпа замерла, но как только он добрался до дедушки, весь берег взорвался аплодисментами в адрес Василия, за такой героический поступок. Но едва Василий с Сергеем Александровичем стали делать попытку подниматься, весь берег опять взорвался криками: Папа, донт мув. Теперь уже и Василий не мог понять, что от него хотят?
Оказывается, что сердобольно-перепуганные американцы с перепугу уже вызвали спасателей и с минуты на минуту должен прилететь вертолет с бригадой спасать нашего дедушку. И в самом деле, буквально через пару минут, все услыхали характерное стрекотание двигателя и над нашими головами стал кружиться вертолет, из открытой двери которого виднелись фигуры спасателей. Подоспевшие полицейские раздвинули по сторонам людей и вертолет с ужасным шумом и грохотом приземлился на середину поляны. Спасатели, одетые в мощные препоясанные ремнями жилеты, сверкающие закрепленными к ним скобами и защелками, выскочили из кабины, подошли к обрыву и вернувшись к веролету стали готовиться к спасению. Один из них, пристегнул себя к прочному канату, вертолет взлетел с висящим на канате спасателем и медленно опустил его к месту, где находился наш перепуганный дедушка. Спасатель одел на него жилет, пристегнул его к себе ремнями, обхватил нашего дедушку рукам и..., под бурные аплодисменты и победные возгласы всех присутствующих, Сергея Александровича опустили на середину поляны. Эту же процедуру проделали и с Василием. Шум, поздравления, аплодисменты, об'ятья, фотографии, вся поляна просто бурлила от восторга, что эта драма закончилась как в индийском кино. Василий смеялся потом, что он первый раз в жизни летал на вертолете.
Когда удовлетворенная толпа вернулась обратно в крепость и веселье продолжилось, Сергей Александрович выждав немного, спустился к воде и поднялся обратно.