Маргарита и Мастер - навсегда

Это небольшая зарисовка героини  новеллы Мишель("Мишель, Марго и принцип домино")  Написана она по просьбе её отца (известного московского художника,) от имени ещё одной героини -- булгаковской Маргариты,  получилось  фэнтази к циклу иллюстраций    "Мастер и Маргарита"

Маргарита и Мастер... навсегда
"Однажды мы сидели в маленькой уличной веранде около ресторана на Арбате, прислонясь спинами к покрашенной в персиковый цвет стене, слегка обшарпанной временем. А мы смотрелись со стороны как два сбежавших из-под стражи арестанта. Ты в шелковой полосатой майке со шнуровкой, которые тогда вошли в моду, и я  в длинной воздушной  полупрозрачной тунике на голое тело. За стеной в самом ресторане, срываясь на всхлипы, поет какая-то дама: "Ты меня на заре не буди.."

Я сейчас вспоминаю и удивляюсь, что ведь нас это  совершенно не тревожило!
Словно шла какая-то дешёвая мелодрама по радио, а нам было лень встать и убрать звук. Ты весь вечер угощал меня  то чаем с ликёром, то пуншем, и всего один раз покрыл мои сухие губы и горячую руку поцелуями.
А я думала – только бы не забыть вот это всё, только бы навсегда запомнить! Вдруг судьба нас немилосердно разведёт...

А что это за гул? Как будто закладывает уши на палубе корабля при сильном ветре, или когда неудачно струя попадет в голову в душевой…

И вдруг над ухом что-то «щёлк!» Со стороны вижу  - длинный поворот головы, как на размытом снимке, а воздух становится видимой пеленой. И уже не спастись взглядом, брошенным на часы, жестом руки - "тихо!"  Только затаиться и чувствовать, переживать всеми фибрами изнанки вот это нечто.
И тогда вдруг мимо нас начинают плыть экипажи и авто, безмолвно как рыбы, потому что звук выключен: ни клаксона не слышно, ни "эй, поберегись!"

Ты прикладываешь ладонь к моему горячему лбу, и на ней остаётся холодная влажная чешуя. Мы что рыбы? Мне страшно и неудобно, потому что моя чешуя  с тела осыпается на пол...
В это время о стены здания напротив нашего кафе бьётся прибой,  и я слышу,  как каждая волна гулко стучит у меня в висках.
Город, весь такой большой и шумный, теперь меньше аквариума. Город утопает, его заливает  вода, вместе с его холмами и кремлём-- всё мелькает как в калейдоскопе, и  кто-то невидимый жонглирует игрушечными домиками, мостами и продуктовыми лавками.
А мы -- Мастер и Маргарита -- навсегда!
Меня возвращает к жизни твоё дыхание и взволнованный шепот:
- Я слышал, что одна прислуга, мулатка в прошлом году родила шестерых близнецов. Девочек, Как-то печально произносишь ты и укутываешь меня пледом. – Кстати, она жила в твоём доме, этажом ниже, получается прямо под вами. А потом хозяева подарили роженице целую виллу где-то в Крыму, но скорее всего, это сказки, они переехали туда всей семьёй и взяли с собой прислугу с её детьми.
- Это хорошо, - Говорю я. – Представляешь, если бы все эти дети плакали под нами ночами?
Мои собственные слова я слышу эхом: ночами, ночами -- и я снова куда-то проваливаюсь...

- Холодно!- Шепчешь ты.--Пошли в ресторан.
Нас усаживают за столик возле окна.
Мимо окон проплывают рыбы и тычутся в стекло круглыми немыми ртами.
И я   думаю:"Только бы вот это всё не забыть!"
Ещё я думаю, что наша жизнь – ведь только то, что мы можем вспомнить.
Я где-то давно прочитала: "Если сложить в одну корзину всё то, что мы можем вспомнить, а в другую то, что навеки кануло и ничем себя не выдаст, то получатся две совершенно разные жизни."
Получается странная, но очевидная вещь, господа: о той, другой жизни, мы почти ничего не знаем. И, возможно, та другая, гораздо длиннее и прекрасней этой.
- А моя жизнь, дорогой мой Мастер, с тобой такая короткая, - вздыхаю я и начинаю плакать.
Температура и пунш делают меня слабой и сентиментальной, и даже жалкой.

Ты смотришь на меня так, что у меня пересыхает в горле...Потом  ты резко поднимаешься и стоишь, сутулясь, упираясь головой в низкий (?) потолок, как атлант, который расправил плечи.
- Давай завтра же уедем из Москвы в Крым, и ты родишь мне шестерых близнецов, - говоришь ты очень серьёзно. – Девочек! Или даже мальчиков!
На секунды  у меня останавливается сердце.
И только волны всё бьются и бьются о стены домов…
А когда они готовы уже разнести в щепки и наше заведение, мы не выдерживаем напряжения и начинаем (чтобы вы думали?)... хохотать, как умалишенные. Мы падаем, валяемся по полу в три погибели, смеясь, глотая слёзы, хватая ртом воздух…
В заведении уже никого, кроме нас, лампы погашены, свечи задуты.
И вот теперь, спустя много лет, когда Тебя нет, я думаю - только бы забыть всё это! Только бы забыть этот страшный ВЕЩИЙ сон ...
Иллюстрация с картины Пола Хедли