В школу

   Первого сентября мы пришли в школу в первый класс. Я уже был в ней на Новый год, когда ставили елку и украшали бумажными лентами и игрушками, изготовленными и раскрашенными руками учеников. Еще на елке были конфеты, но их трогать не разрешалось до конца празднования. Потом Валентина Семеновна, единственная учительница всей школы, снимала их и вручала гостям при прощании.
   Вообще-то елка раньше была тополем. К его веткам проволокой привязывали лапы от хвойных деревьев и делали из него елку.
Ближайший лес был километрах в тридцати от нас, а учительница не смогла у начальства допроситься настоящей елки. Зато наша была самой интересной, потому что на ней были и еловые и сосновые ветки. Это Валентина Семеновна выпросила у местных начальников обрубки от их елок, установленных дома.

  В деревне было десятка три избенок и два больших дома.
  В первом размещался клуб. В нем было одно помещение, в котором по воскресеньям вечерами под гармошку танцевала молодежь после привозного кино. К задней стене этого дома пристроили будку с дыркой, откуда трещал киноаппарат, и куда кричали киномеханику, что он сапожник, если рвалась лента. Включали свет, под ругань зрителей он заправлял ленту, свет выключался и аппарат стрекотал снова.
  А еще год назад, когда не было электричества, кино показывали только летом на улице, а аппарат работал от динамо-машины, которую крутили поочередно парни. Если крутил Юрка Кузнецов, то кино шло быстро и люди на экране из простыни бегали и разговаривали смешной скороговоркой.  А у других разговаривали медленно и зрители говорили, что они каши не поели.  Юрка второй раз крутить соглашался только за бражку. Но ему много давать было нельзя. Он тогда к концу фильма сам начинал реветь как бык и заглушал кино.

  Второй по величине была школа. Состояла из одного помещения, в котором размещалось восемь парт. В первую смену учились первый и третий классы, во вторую – второй и четвертый. В соседней комнате жила Валентина Семеновна с матерью,  строгой неулыбчивой женщиной. Потом в их семье появилась дочь Валентины Семеновны, и иногда оттуда раздавался ее писк. Слышно было, как бабушка ходила, успокаивала внучку, стараясь не мешать уроку. Потом не выдерживала и заглядывала в класс.

-  Валя, покорми, мочи нет, заходится уже, посинела!

  Во время вынужденного перерыва мы успевали поделиться подслушанными от взрослых сплетнями. Единодушно утверждалось, что отец девочки солдат, приезжавший на побывку из армии. Сведения о времени и месте происшествия не совпадали и каждый отстаивал версию, услышанную от своих родителей. Замолкали с появлением учительницы.
  Она была «старой девой», как говорили деревенские кумушки. Действительно возраст ее вызывал у нас сочувствие. Ей было уже тридцать лет, как нашим родителям.  Для сельской невесты катастрофа.
  Затянувшееся девичество объяснялось хромотой, что  исключало интерес к ней потенциальных женихов. Нас это как-то задевало, мы негодовали и, чтобы приукрасить действительность навыдумывали про нее разные героические истории, приписав подвиги в Великую Отечественную войну, пытки в гестапо. В наших глазах она была Зоей Космодемьянской случайно оставшейся в живых. Даже ссорились с родителями, посмеивающимися над детскими фантазиями.

  Передние четыре парты предназначались для первоклассников, четыре задних для третьеклассников.
  В первый класс пришло девять человек, а вмещалось восемь. Лишним оказался Мишка Судаков, сын недавно приехавших в село специалистов.
Тогда его посадили на первую парту к нам с Витькой Поляковым, которого по имени никто не звал кроме родителей и учительницы. За смуглое симпатичное личико все звали его «Бравеньким» и он на это отзывался.
Бравенький сидел в центре, я  слева, Мишка справа.
  Когда все расселись, нам стали объяснять, чем мы будем заниматься в школе. Получалось, что наша главная задача учить буквы. Я уже умел читать, поэтому крикнул, что все знаю. Учительница строго посмотрела на меня и сказала, что ничего я не знаю и буду учить, что она скажет. А кричать с места нельзя. Нужно поднять руку и попросить разрешения.
  В это время Бравенький стал пыхтеть и ерзать, мешая нам с Мишкой. Потом покраснел и стал толкаться. Мы не могли ничего сказать, ведь разговаривать нельзя. Тогда он попробовал столкнуть с парты Мишку, но тот был намного крупнее и, вцепившись в парту, не поддавался. Я, увлеченный их борьбой, не ожидал нападения. Бравенький метнулся в мою сторону, столкнул меня на пол и побежал из класса. Вдогонку ему закричала учительница.

- Витя, ты куда?
- Ср..ь!, - донесся ответ из коридора.

  Когда он вернулся, Валентина Семеновна всем объяснила, что так поступать нельзя. Если захотелось «оправиться», то следует поднять руку и попроситься в туалет, а не кричать такие слова как сейчас Витя.

- А что такое туалет? – подняв руку, спросила Валя Фартусова.
- Это уборная за углом конторы. Вот управляющий разберется с делами и построит нам свою, школьную.

  На уроке физкультуры она  построила нас возле школы, заставила выпустить рубашки из брюк, подпоясать их ремнями и ходить строем. Рубашки были разной длины и расцветок, штаны тоже. У меня и Мишки толстые суконные, в них было жарко. Мы с ним были приезжие. А у местных сатиновые шаровары сшитые матерями. Строй выглядел колоритно и на нас засматривались редкие прохожие и дошколята. Мы важно маршировали по улице вместе с припадающей на одну ногу наставницей.

- Раз, раз, раз, два три-и-и!

Третий класс втихомолку посмеивался. Они уже умели петь в строю песню о Щорсе.

- Шел отряд по берегу,
Шел издалека.
Шел под красным знаменем.
Командир полка.

  После, когда мы перешли в пятый класс и нас перевели в школу-интернат на центральной усадьбе, приходилось самим добывать дрова для отопления. Таскали их по ночам с совхозной лесопилки. Занятие опасное. Нас ловили и наказывали. На этот случай строевая песня была переделана под ситуацию.

- Шел отряд по улице.
Шел издалека.
Шел на лесопилку
Воровать дрова.


  На большой перемене Валентина Семеновна отправила третьеклассницу Катю Михайлову домой отмывать покрывшиеся цыпками руки и приказала вымыть шею. Та вернулась с чистой шеей, но цыпки не отмыла, сказала, что их щиплет мыло. Тогда учительница схватила ее, подвела к рукомойнику, прибитому к стене школы, стала оттирать ей руки кирпичом с мылом. Катька визжала и вырывалась. Мы прыгали вокруг и смеялись. Валентина Семеновна отправила Катю за матерью.
  Мать привела ее ревущую, с ободранными до крови цыпками и попросила прощения. Валентина Семеновна сказала, что теперь пусть сама приводит дочь в школу, пока та не научится умываться. Обе заплаканные ушли. Катька оглядывалась, а мать дергала ее за руку, шлепала  на ходу и ругала.
  Валентина Семеновна сказала нам, чтобы напомнили родителям, что лето кончилось, девочкам надо мыть голову. И чтобы все вывели вшей.
Мальчикам было проще, нас перед школой остригли наголо.
  Дома родители возмущались приемами педагога и огульным обвинением всех в нечистоплотности. Из-за одного ребенка нельзя всех обзывать замарашками. Когда мама попробовала поделиться негодованием с соседкой, та удивленно посмотрела на нее и сказала, что это же учительница. Она знает, что делает. Если надо будет, то и вас вызовет, да пропесочит. Ее саму в первом классе за вши наголо остригали. Мама зачесалась и, смеясь, ушла от нее в дом, смотреть, нет ли у меня насекомых.
Стало понятно, что учительница в деревне то же что и управляющий или учетчик на ферме.

  У меня, несмотря на то, что я уже умел читать, не было никаких преимуществ перед одноклассниками. Сначала учились рисовать палочки, вырабатывать наклон и толщину. Ручки были с простыми перьями, чернила постоянно выливались из непроливаемой чернильницы, на чистописании лучше всего получались кляксы.
Клякса это такая чернильная капля, которая в тетради превращается в паука с множеством тоненьких ножек. Я сразу забыл про палочки и стал подправлять эти ножки, чтоб они были одного размера. Валентина Семеновна шлепнула меня линейкой по лбу и сказала заниматься  делом. Бравенький засмеялся и я ему покрасил своим чернильным пальцем нос. Он не видел, что нос синий и почему все на него показывают. Подумал, что из-за туалета и обиделся.
  К концу урока руки и лица у нас с соседями по парте стали фиолетовыми.
Третьеклассники в это время писали диктант.
После уроков сдали тетради и прибирались в классе, чтобы передать его второй смене.

  Часа через два нас троих с первой парты вызвали из дома по жалобе второклассников для уборки. После уроков мы подкараулили ябедников и, пользуясь численным преимуществом (так как нас было трое), накостыляли им, хоть они и были старше нас на год.

  На следующий день Валентина Семеновна раздала нам тетради с двойками за грязь и долго ругала. Похвалила одну Вальку Фартусову за прилежность. Хулиган Кешка Поляков, третьеклассник, почему-то показал ей кулак. Потом выяснилось, что он презирал отличников.
Мы получили задание, а учительница перешла к третьеклассникам, приказав нам не отвлекаться.
  Кешке отдала тетрадь с диктантом первому и сразу же начала его ругать за то, что летом не готовился. Сказала, что хотела поставить ему двойку, но его мазня ни в какие ворота не лезет, поэтому поставила кол.
  Потом поругала всех. Когда сказала, что нет ни одной пятерки, вдруг на задней парте Валя Русакова красивая аккуратная девочка, дочь местных специалистов, громко заплакала. Она была круглой отличницей и не могла пережить даже четверку.
  Учительница ее утешала и говорила, что надо добиваться успехов трудом, а не слезами. Валя все равно плакала и не могла выговорить ни слова.
  Кешка Поляков опять показывал кулак, но как-то несмело. У Вали был старший брат Витька в четвертом классе и Кешка его побаивался.


Рецензии
Спасибо, Гуран, за подсказку! Оказывается, и у вас было не лучше.Но зато выросли такие люди, как ты. Может так и надо было местами, временами? Или с некоторыми оболтусами.
Написала опус про свою начальную двухкомплектную (две учительницы на 1-4 кл.) школу, но как-то не решалась выставить на страницы ПРОЗЫ. В первом классе была в ужасе от того, что увидела, как вторая учительница, жена военнослужащего, лупила провинившихся длиннющей линейкой прямо по лбам-головам мальчишек и орала. То же стала делать в нашем классе, когда подменяла нашу молоденькую Галину Алексеевну. А их сын Вовка учился в нашем классе и был такой худенький-востроносенький и - тишайший. Иногда он разыгрывался с пацанами и становился обыкновенным. Мы все ему сочувствовали и представляли разные картины, что мать-мучительница дома с ним делает. Все село вздохнуло с облегчением, когда их семья переехала куда-то.
С уважением
Дарима.

Дарима Базарсадаева   02.04.2019 06:38     Заявить о нарушении
Не мной сказано, что советское образование самое лучшее! Удивляюсь только, откуда Мединские берутся?
Все было прекрасно! Подтверждением тому мы с тобой. Спасибо.

С уважением,

Владимир Рукосуев   02.04.2019 06:43   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.