Некоторые вещи остаются постоянными

Иван устроился в кресле и на подушечке сладко выставил для инъекции руку:
- Лидия Ивановна, уколете меня сегодня также нежно?... - Пациент кокетничал с уже немолодой сестрой, а та немного забывала о возрасте:
- Нравится, как я колю?
- Истинно: как комарик. Совсем не больно...
- Тогда смотрите, рефлекторно не прихлопните меня.
- Я комаров и на природе то не бью. Я добрый, - соврал единственный мужчина, ведь последний раз на природе он был очень давно. И насекомых тогда бил, не задумывалясь.
- Вам сегодня последний укол.
Когда жидкость потекла, пузырьки заиграли в мешке с физраствором, Иван закрыл глаза и растянулся. А через десять минут открыл заново. И в них блистал уже другой взгляд. Больной. Опасный. Такой был у Мастера в последние подвальные денечки.
Седоволосый Иван Николаевич вжал голову в плечи, глядел в окно и говорил дереву в сосновом бору:
- Лидия Ивановна. Я первый канал смотрел всю неделю. Вы почувствовали, как быстро изменилось время? Мы все и оглянуться не успели. А чтоб что-то сделать, куда-то придти, требуется кьюар-код. Откровение моего тезки Иоанна сбывается: без печати Зверя, врага человеческого, нельзя ни покупать, ни продавать.
Сестра резко поглядела на пациента, схватила что-то в его глазах, потом зыркнула на его капельницу, отвернулась и далее за весь монолог к нему не поворачивалась.
- Как быстро люди согласились с паспортным режимом дьявола, с расписанием цифровых паспортов. И, заметьте, пошли не в церковь за защитой от цифровизации, а в прививочные кабинеты, брать эти пресловутые коды и укол цифрового содержания. Плачь, плачь, Иерусалим, город великий. Для инакомыслящих и слово-то подобрали: антиваксеры. Они виноваты, что люди гибнут. Россияне подставляются под цифровизацию потому, что связи с Богом нет. Небесный интернет у них отсутствует, а жажда в удаленном общении имеется, и принадлежать чему-то общественному и большому потребность осталась. От кого? От Адама. Какая приятная инъекция. Малина, а не инъекция. Ха-ха. Вот будет смеху-то когда глобальная афера мировой элиты с ковидом сорвется из-за какой-то мелочи. Какая-нибудь поломка из-за пьяницы в сервисе кьюаркодов. Или одна находчивая страна найдет способ не подчиняться. Скажем, сущий пустяк, который компьютерный ум не учел, а какой-нибудь святой знает. И с прививкой ничего не понятно. Врачи путаются. Никто ничего толком сказать не может. Какая-то сумятица вводится. Людей поделили на прививочников и антипрививочников, ах, ну я уже говорил. Разобщают. Смущение и деструкция. А значит, дело диаволом попахивает. Потому, что у Бога все просто, понятно и ясно.
Ведь деструкция - не Божье дело. Верно же? Молчите - значит, верно. А если представить, все это театр, начиная от прививок, цифровизации, то это ж какие деньжища! Ни одно государство мира таковыми не обладает. Кто-то могущественный в мире мог такое провернуть. Если бы на эти сбережения что-то хорошее людям дать. Не знаю, летающие библиотеки в парках развернуть, космический туризм для пенсионеров, да просто по министерствам бедных стран раскидать.

Когда раствор перестал поступать в вену, и Лидия заботливо пережала локоть бинтом, Иван Николаевич попросил ее телефон с интернетом и под ее присмотром забил в гугле слово: антиваксер. Вылезла статья про то, как тысячи актипрививочников перекрыли Бруклинский мост. Среди них имелись даже медики. Им на вразумление ученые Оксфордского университета опубликовали методичку еще 100-летней давности, написанную доктором Александром Россом. Этот приводил те же доводы против прививок от оспы, которые популярны и сейчас в случае с COVID.

Вскоре Иван Николаевич отложил телефон, посмотрел пронзительно в глаза медицинской женщины:
- Нам бы такое приложение, которое определяет фейки, отделяет их от фуфайки. Такое, которую про любую вещь спроси, и она скажет: "правда" или скажет: "ложь".
- Есть такое!... Пси-Фактор, - коротко отрезала медработник.
- Да?
- Распознает признаки ложных сообщений, - пояснила леди, забрала смартфон и отложила на столик препаратов.
- Впрочем, если интернет в большой мере диаволу принадлежит, а дьявол - начальник лжи, то и приложения - фейки.

Когда пациент вернулся в палату, его уже ждали. Очень седой доктор присел на стул. На коленях он держал папку, начатую еще в древние сталинские времена, а на ее плотные листы сложил такие же древние руки. Руки эти бережно открыли содержимое, как будто в папке хранилось что-то особенно драгоценное, ветхозаветное. И тогда сам врач произнес:
- Иван Николаевич... (Тут держатель бумаг сделал паузу, взвешивая, стоит ли говорить; но решил, что стоит) Вы у нас находитесь столько лет, сколько и люди не живут обычно. Вдумайтесь, эпоха дважды сменилась, страна уменьшилась и увеличилась, название ее трижды претерпело мутации, вирусы в головах многократно сменили один другого.
Сказанные слова были направлено к пациенту, который в спокойном виде и свежей пижаме сидел на кровати. С сединой на висках, кроткий, последний был благообразен и скорее похож не на клиента больниц, а на схимника-монаха, к которому пришел мирянин душу излить. Но внезапно кроткий схимник дернулся и оживился:
- Александр Николаевич. Я сообразил, к чему вы. Не гоните! Мне теперь и идти некуда. Соцподдержка не спасет. Все нити оборваны - не без помощи ваших санитаров!
Глаза старика радостно засияли, будто смеялся он только глазами, и проговорил он теперь следующее:
- А обвинять нас вы так и не прекратили.
В момент обоюдного откровения в палату вбежала санитарка и подала доктору очки. Тогда врач их одел и преобразился в тотального мудреца:
- Оля, приползли ли к нам электронные замки с Али-экспресса?
Благодушная Оля отвечала:
- Совершают поползновения. Вот только не понимаю, зачем, для каких замковых целей?
Тряся папкой, доктор сыграл радостное недоумение:
- Как же? Столько лет держите больничное дело и не знаете, что прекрасных людей запирать.
Эта Оля, держатель дел, не сдалась:
- Пустое - этих не от кого запирать. А если пациентам надо, они их ногами легче чем задвижки выломают.
- Пустое-непустое, а надо новым дать шанс себя проявить. Простите, Иван Николаевич, отвлеклись от ваших обвинений.
Пациент, который до этого играл в салки с мыслью и бегал глазами, продолжил:
- Не смотря на девятые волны-шмолны, сейчас для торговой почты период открытых границ? Значит, не волнуйтесь. Али-замочки придут по наши души. И верно - обвиняю вас. А это - невылеченная патология! Конечно, крою бесстыдной картой, ведь других не имею. Да и разве можно меня отпускать?.. Куда, в короновирусную реальность? Совершенно нельзя!.. (Названный Иваном Николаевичем показал руки) У меня - глядите - тревожность, нестабильное настроение. Только в клинике Стравинского мне хорошо. (Пациент добавил особых нот, после которых седой вздрогнул) Я ж у вас по квоте прохожу?.. Платит за меня государство. Значит, не лично вас я обкрадываю, а какие-то щедрые министерства, где главные Мурашко или Мишустин. А свободных коек - пол Кащенки - ждут обывателей из иных министерств и ведомств. Не подсиживаю никого! Мне и Мастер сказал, от политического кризиса защититься и не опасаться социально-экономического зла можно только в дурдоме...
Седой закачал головой:
- Иван Николаевич, того, кого вы называете Мастером, нет с нами несколько десятков лет. Он похоронен на Новодевичьем. Я сам проверял по прошлому году. Пора сменить авторитеты исторические на реально пребывающие в Москве и берущие на себя смелость вести активную современную жизнь. У нас ведь курс на реорганизацию, реновацию? То, что я вас тут держу - так это только обостряю вашу социофобию, и квоты Мурашко этим оправдать не могу.
Иван Николаевич не поднимал белый флаг и соучастливо убеждал внимательного собеседника:
- Нет-нет, вы не обостряете, а помогаете исключительно! Ох, чтобы я делал без квотушки? Да и кого вы собираетесь выпускать? Человека, способного запросто разрушить невинный ресторан или забегаловку под Московским одеялом ночи? Оцените масштаб личной трагедии. Вакханалия правит мной. Безрассудство высшей категории. Поверьте раз и навсегда: бывшие поэты - самые опасные для общества люди!
Но профессор не поддавался на уловки больничного приживалы:
- Эта глава называется - из дурдома не выгонишь. Тогда готовьтесь к оглашению диагноза. Может, оно прозвучит громко, как гроза над Ершалаимом в стародавние времена. (Профессор будто задумался об этих временах, взял паузу на протирание очков, потом энергично продолжил) Вы - нормальный!.. Обитатель Новодевичьего жить отказался, жизненные силы слишком извел на что-то иное, на какие-то свои образы, ему одному известные, и ресурса на реальность не было. У вас есть ресурс... Вы как ребенок на пороге школы - боитесь сделать первый шаг. И, кстати, поэт вы не бывший, а воскресающий. По указу няни я прочел нацарапанные памфлеты на кроватной тумбе. Они хороши и в меру актуальны.
Иван решил сменить объект атаки. Проиграв на одном фланге, опытный пациент перешел на другой.
- А Маргарита? - Задал вопрос больной, и сам же, глядя на стену, начал отвечать, - Эта вернулась жить - открыла дверь в реальность, собралась с духом. Побыла ведьмой - ей не понравилось... Книга, роза - будут с ней, но сама она сделает шаг в объективную Москву или другой полезный город, где есть метро. Когда она придет забирать у меня рукопись, может и не быть Ивана Николаевича - перепуганного сотрудника МАССОЛИТа.
Профессор поднял добрые иголочки глаз из-под очков:
- Иван Николаевич, вы смотрели новости в вестибюле. Ждет ли нас от американцев угроза типа гонки вооружений?
Иван ухмыльнулся:
- Паритет с ними мы одержали в 1967 году. Тогда у нас появились какие-то ракеты 9 тысяч дальности. А в умы генералов впервые начало просачиваться слово "мир". Однако, в этом веке эти товарищи опять распоясались. К счастью, новых денег на оборонку у них не предвидится. Короновирус бюджет подкосил. А вообще, Александр Николаевич, я побаиваюсь телик смотреть. Там жуткие вещи демонстрируют. Истерия насчет ковируса только набирает обороты. Вроде уже и вакцина найдена, и успехи эпидемиологов, и на убыль пошло. Да только такое ощущение, что всемирным здравоохранением правит дьявол. Вспомните, год назад вирус появился, а сейчас ВОЗ 100 процентов людей хочет привлечь к прививке законодательно. Будто спрятал в эту прививку что-то страшное.
- Чипы? - Сурово интересовался доктор.
- Я этого не говорил, - не сводя с врача взгляд, ответил осторожный Иван, - ужесточения во многих странах. Как не включишь, на экране пылают какие-то флаги; ряды бастующих сминаются черными касками; полные локдауны везде; нефтяной Техас замерз; американцы топят печки мебелью, Навального судят да судят - он сопротивляется.
- Угу... А что вы думаете по Трампу, тьфу, Байдену?
Иван оживился:
- А, вы для него коечки припасли?.. По обмену, так сказать. Трамп - предтече антихриста. Голландские высоты раздает, Иерусалим иудеям дарит, вирус - его работа, наверно. Про Байдена - я вообще не говорю, но лучше прежнего. Президенты в Америке - куклы элит.
Мечтательный Иван Николаевич отвернулся к окошку со спасительным пейзажем.
Старик сжал скулы, смотрел на пациента поверх очков, потом захлопнул папку, трудно встал и молча покинул светлую палату. За ним поспешила и молодая помощница, до того не решавшая нарушить обмен сообщениями. Пациент смотрел в окошко. Взгляд его не выражал ни радости ни печали. Бор за оледеневшим окном был закрыт белой ватой ледяных шапок и был безвкусен.
Боги, Боги мои Святой Троицы... Как прекрасны райские сады, которые видел святой Илия, к которым возносился Серафим, и которые уготованы человеку покаявшемуся и прощенному. Когда-нибудь вы излечите нас окончательно. С той стороны двери топали Александр Николаевич и сообразительная Ольга. Их очам выпало глядеть, как в противоположном конце коридора уборщица с детской коляской, адаптированной под ведро с тряпкой, ругала посетителя:
- Больница вам или бордель? Если больница - то бахилы нужны на окаянные ноги.
А посетитель перепрыгивал атакующую ноги щетку, пытался сжаться в маленького человечка.
Остановившись в коридоре, маститый седобород обратился к спутнице:
- Что у нас с Иваном происходит?
- В смысле?
- В религиозно-психическом. Опытный больной занялся плотным христианством?
Молодая няня, Оленька, улучила момент для театральной истины и, махнув рукой, молвила:
- А-а. Давно уже.
- Как выражается? Симптоматика? Попрошу не опускать детали.
- Евангелие штудирует. Сначала читал, потом вписывал в свои листы, ну то есть в книжку... Потом уже так, без бумаг... И бормочит себе что-то под нос. Однажды, зашла в палату, а он лопочет во сне: "Рыжий кот, господин хороший, покрести-ка меня... Служить Спасителю хочу. Не порань кадилом."
- Бездомный у нас крещеный?
Оля развела руками и уставилась на начальника, точно тот двойку в дневнике принес:
- Александр Николаевич, ну мне-то откуда известно? Я от церковников справок не получала.
- Да. Вы - конечно. Но, раз приснился ему кот-христианин, просто тревожно как-то.
- Куда тревожней. Религиозные животные ему мерещатся. Я бужу его, что тебе, нежный Иван, снилось? А он проморгался и шепчет как на икону в мои девичьи очи: искаженные болью лица в большой яме лезут по головам. За ноги их змеи грызут. Крики и стоны - не без того. Простой и великий спускается, и с каждым шагом на него оборачиваются лица. В лицах - боль, измождение, надежда. Во ад сойти - нешуточное дело. Кишит стадо душ, морем волнуется. В толпу боголишенных идет крейсер-Спаситель...
- Эпично рассказывает. "Крейсер" применяет. Может, и впрямь сформированный талант. Ну и что, что?
- Дальше описывает портрет. Раны на запястьях - самой свежей палитры. Они - дело совершенное. На него уставились сотни лиц. И эти обращения шли как волна. Можно было почувствовать эту волнушечку. Точнее ее нельзя было не осязать. Крейсер говорит: руки тяните наверх - тех спасу до вечера. И вот эта толпа искаженных болью лиц ринулась к спустившемуся к ним: "Это Он, спасет! Не обманет!" Пришедший сверху, выхватывает одного за запястье и швыряет наверх. Хлоп! Пошел по морю толпы, едва касаясь голов. Кто мог, к нему тянули руки, и Он хватал эти руки и буквально вышвыривал человека из моря и подкидывал вверх. И вызволенный на огненных петухах уже успокоенный воскуривался к иному человеческому стаду. А там в силки его уже ловили ангелы, исцеляли, налепляли пластыри и успокоившихся в бутылочках отправляли наверх. Чего хочу заметить. Лицо шедшего по лбам людей было сострадающим. То есть ему было больно за них, и, это, Он молчал. Он был молчаливый работник! Просто вытаскивал и швырял всех наверх. А на его запястях имелись раны от мерзких предметов. Раны сияли как-то...
Долгих лет врач Александр улыбался:
- Я смотрю, вы - фанат Бездомного. Так сочно излагаете. Прошу, покороче...
- Не фанат-ка! Хорошо, покороче. Я говорю, Иван Николаевич, успокойся. Это бред из тебя валит.
- Вы правы по сути, но неверны по психологии воспитателя. Хорошо, а он?
- А он вскипел: "Нетужки! Не бред! Спаситель Сам ко мне обратился: Ваня, давай руку!" "Так и обратился?" - говорю. "Да, так. И уточнил следующим образом: Тебя же кот крестил?..." "Ну, допустим, и ты дал руку?" - спрашиваю внимательно. "Подумал дать, а тут ты пришла, собака..."
В этот момент Стравинский утомленный историей, прервал. И с осуждением и недоверием зыркнул на няню:
- Ну вот, все стало на свои места. Излечили сверх меры. Приведем священника ему. В этих делах они эффективнее наших процедур. Надо звякнуть в какой-нибудь непопулярный храм. Может, выйти пациента на волю убедит. Тут за убедительность и денег не жалко.
Они дошли до кабинета ординаторской. Хоть и без молодой прыти, но галантно Стравинский открыл даме дверь:
- Оля, хотел спросить, вы какие фильмы смотрели в последнее время? Ваше тревожное воображение заставляет меня так вопрос ставить.
- Ну разные. Сериалы. Гусар с Харламовым, исправление и наказание.
- Это современный юмор, провоцирующий самоизоляцию интеллекта?
Ольга обиделась:
- Сразу изоляцию?... Вы-то что смотрели из последнего?
- Были бы фильмы, смотрел бы. Но на экранах сейчас одни истории болезней, а их и на работе полно. Впрочем, из новых русских фильмов я порекомендовал бы три.
- Три! Ну это хоть что-то. Говорите, я запишу.
- Училка, ученик и географ глобус предал.
- Все на школьную тему. Вы - педагог. Вот и притягиваете подобное.
- Я всегда был учащийся. И, кстати, я всегда черпаю знания у наших подопеченных. Насчет тем - только тема школ удается современным режиссерам. Хотя нет. Не только.
Доктор коротко задумался:
- Драма "Дурак". Автору удалась евангельская идея без перенесения зрителя в пространство событий распятия Христа. В ленте есть аналоги всех героев библейского сюжета, но режиссер обошелся банальным примером из Российских реалий. А больше фильмов и не назову.
- Александр Николаевич, кино сейчас - полная ерунда. Зритель картинку хочет, а смысла не хочет.
- Еще бы. Смысл нравственности обличает зрителя. Что он погряз в потребительской идее. Дух кино пропал. Ни силы, ни энергии в киношниках нет. Последними бы заполнить подобные нам клиники. Тайну потеряли. Какую? Как взаимодействуют все участники фабрики грез?
- Вот как?... Продолжайте, интересно.
- Кто знает тонкую функцию, симфонию, соединение актеров, режиссеров и сценаристов? Данелия знал. Гайдай имел представление. Захаров, Рязанов, да и Бог с ним, Балабанов - умели и пользовались этими инструментами на ура.
- Режиссеры создают прокатные фильмы, коль уж коньюктура. А нравственность - с нее денег не заработаешь. Она в прокате обломится. Простите, испытает провал.
- Главно вы не обломитесь. Идите домой на час раньше и посмотрите Человек с бульвара Капуцинов и Кин-дза-дзу.
- Кажется, видела. В детстве.
- Вернитесь ненадолго в детство. Это полезно для психики. Не смотрите то, что лидирует в прокате; уделяйте внимание только тому, что у добрых людей засело в памяти. Многое у нас ужасно. Но можно гордиться, что мы родились в стране, в которой в менталитет вживлены шутки из Бриллиантовой руки или "Ивана Васильевича".
Оля села к компьютеру и нахмурилась. Доктор заметил это омрачение, и помощница объяснилась:
- Пришли формы по обязательной вакцинации. Ну что, пойдем, или на увольнение?...
Стравинский помолчал, потом развзерзся фразой:
- СССР 60 лет подряд выводит на орбиту искусственные спутники. Теперь эта орбита хочет пройти по нашим венам. Может, нам уже не участвовать в космических программах?
Стравинский увидел в телефоне сообщение, от которого по его лицу скользнула молния злости, и он процитировал:
- Установите приложение и оплатите задолжность.
Нервно саданул по клавишам и оскалился:
- Опять эта цифровизация. Как оно мне дорого.
- Что у вас, Александр Николаевич?
- Вчера пришел в МФС оплатить пошлину. А дива небесных глаз меня остудила: "У нас наличкой не оплатите. Устанавливайте приложение."
- Как ты с цифровизацией поборешься?... Хорошего в ней мало. Да, бабушкам можно из дому оплачивать коммуналку и из дому не выходить. А в основном-то - гольный вред. Новые щупальца у властей растут. Ничего без приложения и регистраций не сделаешь.
- И, замечу, темпы роста этих цифровых клещей велики настолько, что теряется всякий оптимизм. Вот уж только и уповать на небесные Силы, о которых упоминает наш пациент, что вмешаются и остановят клешни.
- Мда уж.
- Похоже, темная бесовщина, о которой предостерегал Иван, только и думает, как же нам людей поработить. Заставить, принудить - видишь ли, не интересно. Надо, чтоб сами захотели. Завлечь надо. И тут, бац, вот цифровизация - какая удобная штука: в очередях стоять не нужно, все смартфоном в одно касание делается. А дальше предложат, чтоб усилитель ума был: суперпамять, суперэрудиция. Сейчас это и так достигается, но опосредованно. Пока в трубку введешь все вопросы интересующие, потом Википедия ответит. Зато, когда интегрирование напрямую с мозгом пойдет, вот тогда-то все интересное и начнется. Сумасшедший разве что от таких бонусов и откажется.
- И клиника наша пополнится свихнувшимися недороботами и недолюдьми.
Доктор поднял отрицающие ладони:
- Нет-нет, я снимаю с себя полномочия лечить кибернетическое разделение личности. Пусть найдут им профессоров из андроидов.
Оля заливисто смеялась, окатывала ординаторскую хлопьями смеха:
- Вас в кино надо брать.
- Поколение молодежи легко осваивает цифровой мир, воспринимает его как единственно реальное. И кажутся в нем свободными... А мы, люди советского режима, видим разницу в прогрессе несвобод. Так что, замки? Еще одна степень оплаты идолу.
- Воцапну на доставку.
- У нас никакие сферы услуг, кроме цифровизации, особо не продвинулись. Вот уж эта развивается шикарно, тут - впереди остальных стран. Конечно, уж больно сладко бремя контроля людей - ради него можно остальное и отложить лет на тридцать.
Оля разгорячилась, и в уме ее возникало язвление:
- Что предложите?... Процесс-то естественный.
- Обществу для начала надо осознать, что это новое - что-то плохое, ужасное, противоестественное человеческой природе. Но для этой метанойи сознания человек должен быть внутренне свободен. Ему потребуется образование и воспитание, которые и дадут ему трезвый оценочный взгляд... Но у нас разрушена академическая институтская школа. Зачем учить - производства-то нет. Поэтому учит, как его, МУЗ-ТВ, и, как следствие, молодежь инфантильна.
- Ну может, по большей части.
- Дальше,дивид должен быть здоров, чтобы переосмыслив, имел силы как-то противодействовать вмешательству. Ну про медицину я говорить не буду, сами видите, какое тут гнилье. Дальше, у гражданина свободной страны должны быть деньги, независимые от государства, чтоб ему было, чем оперировать. Но у нас все делается, чтобы свободных денег у людей не было, а рублик, что имеется, стал бы цифровым. Видишь, Оля, цифровизация борется против трех министерств: образования, здравоохранения и финансов, - доктор загнул на руке три пальца и мягко улыбнулся.
- Ох, у меня не копится ни цифровой, ни какой-то иной рублик. А я так хотела бы. Не жалела бы, если большой брат проследил, как я закажу себе уцененные шмотки, а Марусе - Кити-кэт.

http://proza.ru/2019/02/20/1250 - к началу
http://proza.ru/2018/06/15/232 - к концу