Куколка

По утрам Элла прибегала на работу запыхавшаяся, но вовремя. Слегка отдышавшись, спешила в туалет, где по утрам толкался народ, что-то вроде женского клуба. Покурить, поболтать, навести марафет, где сталкивалась с Куколкой, которая там тоже околачивалась. Так её называли за глаза. Откуда появилось странное прозвище никто не помнил. Оно пристало к ней и мало кого интересовало её настоящее имя. Куколка смотрелась не очень. Нос выглядел картошкой, кожа — пористой, волосы, взбитые, обильно политые лаком, казались гипсовыми, уложенные в старомодную причёску «Бабетта идёт на войну», делали её какой-то тяжеловесной. Она напоминала парковую скульптуру «Девушка с веслом» в стиле китч. Разговаривала как-то высокомерно и держалась с вызовом, как-будто защищалась от чего-то. Куколка усиленно прихорашивалась: накладывала тени, красила губы, рисовала стрелки на глазах, и густо пудрилась. Косметика ещё больше подчеркивала какую-то искусственность, и от этого лицо казалось гуттаперчевым. Может поэтому и возникло нелепое прозвище.
Невозможно определить сколько лет стукнуло Куколке, хотя, очевидно, что пора иметь мужа и детей. Но, увы!

Трудно даже представить, что она могла кому-нибудь приглянуться, да к тому же в отделе работали, в основном, женщины. Как же все удивились, когда поползли слухи, будто Куколка встречается с Колей, с которым работает в одном бюро. Он только-что закончил институт и попал в отдел по распределению. Коля смотрелся «парубком моторным»: черноволосый, с усиками, со смуглым румянцем и очень застенчивый. Известно только, что родился в какой-то богом забытой деревне «Замостье» на Ворскле. Неведомо, чем его прельстила Куколка. Поговаривали, что он просто нуждался в городской прописке, но кто знает чужие души. Куколку переполняло счастье. Маленькие глаза сияли, и, казалось, асфальтовые волосы сверкали. Слава богу, Куколка, наконец, вышла замуж.

 Незаметно пролетело пару лет. Коля изменился. Ничего не осталось от застенчивого красавчика с усиками, хотя Куколка им верховодила. Сама же Куколка выглядела по-прежнему: с гордостью носила причёску «Бабетта идёт на войну» и красилась немыслимо вульгарно. Разве что, не повезло им с детьми. Чего только Куколка не делала: посещала разных врачей, ездила к бабкам, ясновидящим, целителям. Ничего не помогало. Когда она уже смирилась с мыслью, что детям не суждено появиться, Коля влюбился. А главное в кого? В Катю, которая вместе с ними работала. Чтобы удержать Колю, Куколка билась не на жизнь, а на смерть, оправдав название «Бабетта идёт на войну». Она наняла лучших адвокатов, суды проходили за судами, которые откладывались, переносились, опять назначались. Только спустя год Коля смог получить развод и жениться на Кате, которая к тому времени успела родить девочку. Что могла сделать немолодая, неприглядная Куколка, да к тому же бездетная, по сравнению с юной Катей?

Глаза Куколки покраснели и вспухли, так как она плакала непрерывно. К тому ж, её мучила бессонница, довольно странная. Едва только улёгшись в кровать, измождённая от дневных мук, она мгновенно вырубалась, а среди ночи просыпалась от невыразимой душевной боли. Опять душили слёзы и больше заснуть не удавалось. Подруги утешали, что время лечит. Но, увы! Может быть, со временем стало бы легче, если бы не работали вместе. Через пару лет Катя родила вторую девочку, а Куколка по-прежнему оставалась одинока и нелюбима.
 
Неведомо, что случилось. То ли какая-то бабка наколдовала, то ли бог рассудил, что нельзя построить счастье, на чужом несчастье. Ни с того ни всего, Катю начали допекать непонятные головные боли. Катя обратилась к нашумевшей тогда иридодиагностике. Диагноз определил, что у неё проблемы с головой. Да, она и так об этом догадывалась. В заводской поликлинике сделали рентген. Тогда ещё не существовало ни компьютерной томографии, ни МРТ. Рентгенолог, что-то заподозрил и послал на консультацию к нейрохирургу на Сабурову дачу. Доктор взял в руки рентгеновский снимок, внимательно его изучил и расхохотался. Катя не выдержала: «Ну, что?»
— Ничего. Зачем только таких на консультацию присылают? Вы абсолютно здоровы. Правда, на всякий случай, покажу своему коллеге.
Через некоторое время вернулся:
— Мой коллега тоже так считает.
Катя ушла совершенно успокоенная. А через пару недель она неожиданно упала без сознания, начались конвульсии. Вызвали скорую, но до больницы не довезли. Так и не смогли определить причину, отчего Катя неожиданно умерла, даже не дожив до тридцати.
Коля был неутешен. У него на руках оказались две девочки.
Жизнь продолжалась, ведь приходилось растить детей семи и четырёх лет. Девочек разделили. Старшую Марину забрали Катины родители, а младшая осталась с Колей. Пути Господни неисповедимы, и Коля вернулся к Куколке, которая приняла его с распростертыми объятиями.
Куколка оказалась замечательной мачехой. Она водила Олечку в детский сад при заводе. Старалась купить ребёнку вещи покрасивей и еду получше. Занималась с ней азбукой, читала книги и водила на фигурное катание, но Катины родители терпеть её не могли и почему-то не могли простить Куколке преждевременную смерть Кати.
Время текло. Потихоньку все налаживалось. Наступила весна. Коля с Куколкой и Оленькой праздновали у сестры 9 мая. Почему-то после этого, Куколке стало дурно, её рвало. Наверное, съела что-то не то. Пришлось вызвать скорую. Ее обследовали долго, а затем прооперировали. Хотя, вероятно, операция запоздала.
Элле поручили проведывать Куколку. Если честно, то этого ей ужасно не хотелось, так как она понятия не имела о чем с ней говорить и, вообще, тяжело.
Элла приехала в больницу. Стены, выкрашенные зеленой масляной краской, выглядели грязными и потрескавшимися, а в трещинах копошились прусаки. Пахло карболкой и безысходностью. В палате лежало человек восемь. Куколка встретила Эллу настороженно:
— Чего приперлась? Жрать принесла?
— Да, вот клюква. (В отделе собрали деньги на передачу.)
Куколка несколько смягчилась:
— Давай сюда. Вот у этих — она показала рукой на своих соседок— сиськи отрезали. Могут жрать все подряд, а я нет. У меня проблема с поджелудочной. Голос задрожал.
Я спросила у хирурга: “Скажите, доживу до Нового года?
А он не ответил, только пожал плечами, но я-то уверена, что выживу.”
Эллу это ошеломило. Она понятия не имела, что все так печально.
Куколку выписали из больницы, но на работу она не вышла, болела дома, и Элла продолжала её навещать.
Элла зашла в полутёмную комнату. Почему-то дневной свет Куколке не нравился. Вообще, её раздражало все. Мама, приехавшая из деревни, чтобы за ней ухаживать, сварила овсяную кашу и подала ей. Куколка отодвинула тарелку.
— Слишком густая.
Мама унесла кашу, разбавила и принесла опять.
— Слишком редкая. Убери.
Мать покорно вышла с кашей, исправила и возвратилась.
— Не сладкая, — мама безропотно унесла
— Остывшая, не годится.
Мама без всяких упреков принимала все взбрыки Куколки.
Элла молчала, не зная с чего начать. Заговорила Куколка долго и непрерывно:
— Вчера ко мне сестра приезжала и со слезами на глазах жаловалась, что ехала в переполненном потном автобусе и её укусила оса. Она вздохнула:
— Ты представляешь, какое это счастье, когда можно гулять по улице, ехать в автобусе и тебя может укусить оса!
Куколка продолжала:
— Я прочитала в журнале, что в Батуми живет врач, Гачечиладзе, который изобрёл средство для лечения рака. Это лекарство, изготавливают на основе акульего хряща и называется катрекс. Дело в том, что ученые установили, что акулы никогда не болеют раком. Препарат уникальный, но к сожалению срок хранения только 10 дней, да и то в термосе, где помещен обыкновенный лед. Доставлять катрекс нужно обязательно в термосе.
Весь союз ринулся в Батуми, и Коля полетел туда же. Несколько дней и ночей непрерывно Коля стоял в очереди, но добился приема у доктора и выклянчил препарат. Затем регулярно летал в Батуми и привозил катрекс в термосе для Куколки и ещё нескольким больным, которые вступили в долю. Одним средство помогало, другие умирали, а, вот, Куколка стала выздоравливать. Уже отпраздновали Новый год, а Куколка оставалось живой и боли отступили.
Элла навещала больную регулярно, принося скудные передачи и приветы от сослуживцев. Куколка уже начала вставать с постели, только температура по-прежнему держалась. В марте стала даже выходить на улицу. Она торжествовала: «Я же говорила, что выживу». Шутила:
— Мы с Колей переделываем названия журналов. Вместо «За рулем» — «За рублем», вместо «Вокруг света» — «Вокруг с того света».
Но радовалась она недолго. Опять наступила болезнь, и, когда Элла приехала к больной в очередной раз, та пожаловалась:
— Поверь, я хочу умереть. Вовсе не потому, что я не дорожу жизнью, а просто такая жизнь мне не нужна. Вот, если бы кто-то подошёл и застрелил сзади.
Мать переживёт без проблем. А вот Коля? На представляю, как он будет без меня?
В августе Куколка отошла. Её застали мертвой, сидящей на стуле. В последнее время она не могла лежать, задыхалась.
Её хоронили великолепным августовским днём, когда разноцветье астр и георгин, а солнце уже негорячее. Цветы разложили по обоим сторонам гроба, с каждой — четное число, как положено. Куколку накрасили, как она завещала, а волосы уложили в любимую прическу «Бабетта идёт на войну», которую она проиграла. Играл заводской духовой оркестр, за гробом шли родственники и сослуживцы. Коля держал за руку Олечку, которая все время плакала:
— Мамочка, почему ты умираешь второй раз?


Август 1997 — апрель 2018