Глава 2

Начало: http://www.proza.ru/2019/03/29/1738


Ирина стояла перед ними, как школьница, нервно разглаживая юбку от Версаче. Впечатление усиливалось тем, что Тимур не мог встать, а Ирина ни в какую не хотела сесть на предложенный ей стул. Миллионерша заметно нервничала.

- Я в юности занималась балетом... немного. То есть, я закончила два класса балетного училища, а потом еще занималась в студии бальных танцев, немного танцевала в одной молодежной группе... нет, не очень известной. Вы, наверное, не знаете. Но потом... потом я сильно вытянулась, и для меня стало не найти подходящего партнера. Да и не тянула я на солистку. Связки у меня оказались не очень эластичные, - Ирина печально вздохнула. - Я некоторое время еще выступала в конкурсах бальных танцев местного значения, но с тех пор прошло одиннадцать лет. Я понимаю, что у меня мало опыта, и сейчас, после большого перерыва я, может быть, ничего и не смогу, но прошу вас только дать мне попробовать! Может быть, я справлюсь с какой-нибудь самой маленькой, самой незначительной ролью? Я уже несколько месяцев занимаюсь йогой, немного растянулась.

Тимур хотел назидательно сказать ей, что "незначительных" ролей в театре не бывает, что для того, чтобы спектакль состоялся, важно все. Даже как произнесено "кушать подано". Но вовремя одернул себя: хотя Ирина и держится, как абитуриентка на вступительном экзамене, не стоит забывать, что на самом деле она - взрослая женщина с немалым опытом. И учить ее жизни у него нет никакого права. Во всяком случае, пока он ей не начальник.

Ситуация, прямо скажем, неоднозначная. Дама спонсирует театр, и одновременно нанимается сюда же на работу. То есть, вроде как она - их благодетель, но в то же время хочет стать его подчиненной, рядовой сотрудницей. Опасная ситуация. Как строить с ней отношения? Однако, предложение ее больно уж заманчиво... это поможет театру выйти на новый уровень. Расширить помещение, увеличить штат, закупить новое звуковое и сценическое оборудование, заключить договор с более профессиональным сценаристом... Это была давняя мечта Тимура и Бэллы. Нет, они очень трепетно относились к Дашеньке Ковалевой - писательнице, которая была с ними с самого начала и не бросала в самых трудных ситуациях, даже когда они задерживали ей выплату гонорара. И они, конечно, тоже ее никогда не бросят, будут обязательно продолжать покупать Дашины сценарии. Но... легкие "бытовые" комедии, построенные на банальных шутках и забавных житейских ситуациях, да мюзиклы для подростков с однотипными сюжетами - это, к сожалению, ее "потолок". Ни серьезную драму, ни даже детектив или фантастику Даша, конечно, не напишет. А хотелось бы... очень хотелось бы, чтобы их "Чайки Ричарда Баха" выросли из молодежно-цирковых пеленок и перешли в статус полноценного драматического театра. Сохранив при этом свой праздничный, трюковой колорит. Тогда Тимур сможет заказывать некоторые пьесы популярному в последнее время сценаристу Константину Орлову. Мужик отлично пишет - на основе ассоциаций с известной всем классикой закручивает такие детективные сюжеты... причем, с глубоким, неоднозначным смыслом. Достаточно в его пьесах и лирики, и юмора, и острых вопросов. Кульминационные моменты всегда пробирают до костей, а финал выходит неожиданным, иногда смешным, иногда - с философским подтекстом. На такого автора нужны средства иного порядка, чем они привыкли тратить на гонорары Даше... И Бэлла наконец осуществит свою идею-фикс - закажет для вывески анимационный экран, где можно будет транслировать компьютерное изображение чаек, выполняющих фигуры высшего пилотажа. А то пока символы их театра только разгуливают по набережной под окнами. И временами, растопырив крылья, балансируя на жестяном подоконнике, нагло долбаются клювом в стекло, требуя колбасы (Стасик, гад, приучил). А потом в благодарность там же, на подоконнике, оставляют "подарки"... М-да, предложение Вертинской весьма заманчиво...

С другой стороны, надо сразу расставить все точки над "и" - объяснить, что ее добровольные финансовые вклады в искусство дают ей право только получать проценты с прибыли театра, но не означают никаких поблажек для нее как для актрисы. И не дают права диктовать условия, вносить коррективы в работу театра. А главное, что если уровень актерского мастерства Ирины их не устроит, они вынуждены будут отказаться от ее щедрых инвестиций, как бы это не было для них обидно.

Услышав об том, Ирина еще больше задергалась, заявила, что никаких - процентов ей не нужно, что она делает не инвестиции, а пожертвование. Исключительно из любви к искусству. И что даже если ее не возьмут в труппу, деньги театр может оставить себе. С нее довольно, если ей будут просто оставлять бронь на каждый спектакль, чтобы она всегда могла сюда прийти, не опасаясь, что все билеты уже распроданы. Затем, будто бы испугавшись, что таким образом закроет себе все двери на сцену, женщина умоляюще посмотрела на тимура, а потом на Бэллу, как бы ища у нее поддержки, и попросила "не выгонять сразу", если она не справится, а дать ей возможность немного подучиться и, может быть, через несколько месяцев... Тут же добавив, что за обучение готова платить отдельно.

Тимур поймал себя на мысли, что его тщеславию несколько льстит такое положение вещей: одна из самых богатых женщин области робеет перед ним и просит "дать ей шанс". И пошел на малодушную уступку своему самолюбию, скрыл внутреннее торжество, пожал плечами и равнодушно кивнул Бэлле: "Ну, пусть Обама ее посмотрит... может, девушка что-то и может". И отвернулся, как бы давая понять, что не считает себя ничем обязанным, и не так уж и нужны им ее деньги. Пусть не думает, что их легко купить! Это они делают ей одолжение, соглашаясь на ее условия, а не она им. Пусть это чувствует и не борзеет.

Ирина совсем оробела, а Бэлла смерила мужа гневным взглядом, раскусив его уловку. Она считала, что вести себя нечестно нельзя даже во имя такой великой идеи, как процветание собственного театра. По дороге в репетиционный зал (который был одновременно и залом для совещаний, и мастерской для монтажа крупных декораций), Бэлла заверила спонсоршу, что Тимур только кажется злобным непробиваемым чурбаном, на самом деле он белый и пушистый. Что никаких дополнительных денег за обучение с нее, конечно, никто не возьмет, но что единственное условие - это во всем слушаться учителей, потому что в театре значимость актера определяется его талантом и профессионализмом, а не материальным положением.

В глазах Ирины блеснула надежда, она закивала, с готовностью согласившись выполнять любые требования "учителей" (это слово она произнесла по-особому. Бэлла поняла, что сказываются занятия йогой, где, видимо, пропагандировалась также восточная философия с ее почтительным, благоговейным отношением к Учителю любого ранга).

Увидев Обаму Ирина с трудом скрыла удивление. Но, надо отдать ей должное, все же скрыла. Она, конечно, поняла, что это скорее всего прозвище. Но такого сюрприза не ожидала - Обама был действительно чернокожим. Вернее, цвета кофе с молоком. И с ярко выраженными негроидными чертами лица. Возраст его на первый взгляд было трудно определить. Понятно, что не мальчишка, но и не старик. Сбивала с толку темная кожа, на которой трудно разглядеть морщины, даже если они есть. И подтянутая, по-юношески легкая тренированная фигура в облегающем тонком спортивном костюме цвета выгоревшего льна. Ростом мужчина был под два метра.

- Ну вот, знакомьтесь... - Бэлла подтолкнула на середину зала Ирину, которая застыла в дверях, обеими руками вцепившись в свою сумку, держа ее, как щит, а сама шепнула хореографу, - Сережа, посмотри, может она хоть что-то? Есть смысл заниматься?

Чернокожий гигант улыбнулся Ирине, блеснув белоснежными зубами, и представился:

- Сергей Бекетов. Но все называют меня Обама. Вы тоже можете.

Ирина несмело улыбнулась в ответ и, преодолев смущение, подошла ближе и протянула руку. Несмотря на собственный высокий рост, ей все же пришлось смотреть на хореографа снизу вверх.

- Ирина Вертинская.


Хореограф осторожно пожал ее руку, которая вовсе не будучи миниатюрной, все же утонула в его ладони. Ирина несколько раз моргнула и вскинула брови. Она была удивлена, что африканец так чисто говорит по-русски, без ожидаемого хотя бы небольшого акцента. И еще она вдруг задалась вопросом: "Интересно, у всех негров белые зубы, потому что действительно белые, или это в сравнении с темной кожей так кажется?"

- Случайно, не родственница знаменитых Вертинских? - спросил Обама. - Немного похожи на Анастасию Вертинскую, разрез глаз... Вы ведь взяли спортивную одежду? Вон там, в гримерке, можете переодеться, посмотрим, в какой Вы форме.

Ирина подхватила свою сумку, юркнула в комнатушку без окон, отведенную под гримуборную. И ответила уже из-за полуприкрытой двери:

- Нет-нет! Это моя фамилия по мужу. А он... честно говоря, не думаю. Наверное нет. А моя девичья фамилия - Ланге. И мои предки ничем особенным не прославились. Мама с папой говорили, что мы произошли от обрусевших немцев. А может, шведов... Но кем были наши прадеды - понятия не имею. Скорее всего, какие-то мастеровые.

Увидев, что Ирина расслабилась и перестала бояться, Бэлла тихонько покинула зал, оставив новую танцовщицу наедине с хореографом.

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/03/29/1749