Поэты лагеря заксенхаузен

В двадцати километрах к северу от Берлина в 1958 году Вильгельм Герман, бригадир строителей, в развалинах кухни-барака "зондерлагеря" Заксенхаузен нашёл блокнот.

На обложке была надпись: "Незабываемое. Стихи в плену."

Блокнот передали советскому офицеру Молоткову.

Поиски авторов успехом не увенчались. Существует предположение, что авторов несколько.
Возможно это Пётр из харьковской области, Виктор из Донецка, и многие другие.

Француз Сальвадор Шали, которому посвящено стихотворение "Дружба", вспоминает как русский
Юрий Столяров читал в лагере ему свои стихи.

Самодельный блокнот сшит из клетчатой бумаги. Последнее стихотворение помечено
25 января 1945 года.




          Заблудившемуся



     Я гляжу, и становится стыдно
     Оттого, что забыл ты своих.
     Ой, до слёз таки больно, обидно,
     Что ты служишь делу чужих.
     Повернул, чтоб его расстрелять.
     Не ужели забыл, что когда-то
     Клялся грудью страну защищать
     . . . . . . . . . . . . . . .

     Эх, напрасно ты встал на колени,
     Нет предательств не спишет война.
     И сегодня в тяжёлой измене
     Обвиняет тебя вся страна.
     Даже мать не зовёт тебя сыном,
     И невеста, что перед войной
     Всей душой молодою любила,
     Не захочет встречаться с тобой.




               *****



     Когда душу обнимет тоска
     И кручинушка сердце загложет,
     Вдруг откуда-то издалека
     Навернётся слеза, быть может.
     Жизнь покажется пошлой и гадкой,
     Безотрадны, безрадостны дни,
     И захочется с этой тетрадкой
     Распрощаться, из жизни уйти...
     . . . . . . . . . . . . . . .

     Над моею больной головою
     Громко, грозно слова прозвучат,
     Что не трудно покончить с собою,
     Что трудней жизнь построить, мой брат!
     Посмеюсь я тогда над собою,
     Над судьбой и натурой таковской,
     Встану снова, готовый к бою
     Как вставал
               всегда
                Маяковский.




            Прощальный поцелуй



     Губы мои до сих пор горячи
     От твоего поцелуя.
     Вечера майского мне не забыть,
     И тебя позабыть не могу я.
   
     Прощальный и нежный твой поцелуй
     Я навсегда сохраню.
     Где бы я ни был - ты не тоскуй,
     Потому что тебя я люблю.




            К портрету девушки,
         нарисованному французом


     Она смотрит задумчивым взглядом куда-то,
     Где друг милый, любимый страдает,
     Где в концлагере диком тяжёлой лопатой
     Беспрерывно он землю бросает.

     А давно ли во Франции, счастья полна,
     Ты по саду с любимым ходила.
     Но грозой пронеслась над Европой война,
     И судьба вас тогда разлучила.

     Только жалею, мой друг, об одном -
     Что ты лишь в мечтах со мною,
     И всё, что храню в моём сердце больном,
     Тебе одному лишь открою.




            Баллада о восьмерых



     Их было восемь - русских молодых,
     Здоровых, полных сил и жизни.
     Их было восемь - смелых, дорогих
     Друзей, погибших за Отчизну.
     . . . . . . . . . . . . . . . .

     Враги их расстреляли подло, в спину.
     Они погибли. Восемь молодых,
     Здоровых, полных сил и жизни.
     Но будем помнить мы о дорогих
     Друзьях, погибших за Отчизну.




            *****



     Я вернусь ещё к тебе, Россия,
     Чтоб услышать шум твоих лесов,
     Чтоб увидеть реки голубые,
     Чтоб идти тропой моих отцов.

     Не был я давно в густых дубравах
     И не плыл по глади русских рек,
     Не сидел под дубом величавым
     С синеокой - другом юных лет.

     Но я каждый день и миг с тобою,
     И лишь дрёма веки мне смежит,
     Я иду с подругой дорогою
     Тропкой, что у озера лежит...

     Я как сын люблю тебя, Россия!
     Я люблю тебя ещё сильней -
     Милые просторы голубые
     И безбрежность всех твоих морей!

     Я вернусь ещё к тебе, Россия,
     Чтоб услышать шум твоих лесов,
     Чтоб увидеть реки голубые,
     Чтоб идти тропой моих отцов.




            Незабываемое


     Пройдут года. Мы станем стариками,
     Падёт на лоб волос седая прядь,
     Но будем мы дрожащими руками
     Страницы жизни прожитой листать.
     Не раз огнём жестоким загорятся глаза бойца,
     Ладонь в кулак, - ему уж не разжаться,
     Когда, вдруг, злая ненависть придёт.
     Открой страницу в сердце изболевшем
     И сразу вспомнишь горькую аппель             (перекличка)
     Стоишь в строю, дрожащий, посиневший,
     Одетый в полосатую шинель.
     Кто позабудет жуткую картину
     Повешенья у лагерных ворот,
     Когда палач верёвкою змеиной
     Несчастной жертве шею обовьёт?
     А крематорий...
                Говорить нет силы.
     Кто только сможет, право, подсчитать
     Всех тех, кому здесь выдернули жилы
     И скольким здесь пришлося жизнь кончать!
     Хлысты, резина, палки - что хотите,
     Везде побои, слёзы, смерть и кровь.
     Вы в памяти всё это сохраните,
     Как сохранили первую любовь.