Несколько слепков выцветших страниц

Жизнь – это вышедший из моды дневник, тетрадка в когда-то зелёной, выгоревшей под равнодушным солнцем обложке, валяющаяся возле мусорного бака. Вместилище отходов деяний рода человеческого, бак нависает над распластавшимся на земле бумажным прямоугольником, подавляя, отсвечивая массивными, ядовитого цвета боками. Кто поднимет это свидетельство чьего-то существования, отряхнёт налипшую требуху бытия, прошелестит распавшимися страницами? Один, двое, в лучшем случае, из тысяч, безостановочно утюжащих асфальт, да и те не продвинутся дальше пары строчек. Чужая жизнь – потёмки под потерявшей товарный вид обложкой, и заблудиться в них могут разве что городские сумасшедшие. Я не из них, поверьте, хотя бессонными ночами порой и мечтаю сойти с ума, но вот вам несколько слепков её тетради. Одним похмельным утром они внезапно бросились мне в голову, обрывки дневника человека, которого не было и не будет.
Я всё отлично распланировала. Он будет лет на пять старше, небедный, хотя и не настолько обременённый финансовыми заботами, чтобы забывать о моих и наших общих датах, хладнокровно-рассудочный, но и способный на безумство, когда это нужно. Говорят, внешность не имеет значения, но почему, спрашивается, я должна в чём-то себе отказывать? Похож он будет на ту самую скульптуру во дворике флорентийского музея, только с короткими волосами и крупнее на несколько кило. Мы объездим полмира, займёмся любовью во всех не предназначенных для этого местах, прыгнем с парашютом, приземлившись в снега Килиманджаро, а потом не станет ничего. Даже темноты и червей, даже конца. Конец – это завершение, но нельзя завершить то, чему ты уже не являешься свидетелем. На хрен тогда все снега, флорентийские самцы и вскормленные на деньги от успешного бизнеса лабрадоры? Сейчас три часа ночи, я одеваюсь и иду в магазин за вином.
Проходя мимо зеркала, я была застигнута новым радиохитом. Не люблю радио, но иногда это лучшее, что может предложить реальность, когда от всего окружающего безбожно пухнет голова. Нечто в тексте, вот это неожиданный кульбит, заставило меня залезть в сеть и за тридцать секунд обнаружить искомую композицию. Попутно выяснилось, что на песню недавно был снят популярный клип. В кадре смуглянка с точёным телом, надо отдать ей должное, прилично поставленным голосом обращалась к своему герою. От героя требовалось ответить, почему он выбрал именно её и этот каменистый путь с ней же. «Какие мы всё же твари», - пришло на ум, когда я, стянув спортивки и майку, снова оказалась у зеркала. На пути сплошные булыжники-валуны, а ты радуешься, затащив туда ещё одного дурачка. «Впрочем, мужики с их постельными соревнованиями не лучше», - подмигнула мне с той стороны серым глазом блондинка. Сероглазая оказалась вполне ничего, на удивление, потому что частые умствования располагали к критичному к себе отношению. «Но нет, не дождётесь, - прошептала я, обращаясь к пресловутому альтер эго. – Не будет этих ваших каменистых троп, голая физиология без всяких обещаний и обязательств, проходили, до сих пор ноет». Мысль о вине в магазине за углом безжалостно расцвела в сознании и столь же безжалостно была подавлена. Сознанию очень не хотелось похабить то, что демонстрировало зеркало.
А детей я не хочу. И не надо навешивать привычные ярлыки, изобретать слова типа «чайлдфри». Просто человеку с мозгами тяжко в этом мире, а зачем мне нужен безмозглый ребёнок?
На целый день зарядил дождь, мне стало дико скучно. От нечего делать  вспоминала, сколько раз за последний месяц соврала. Само собой, речь о настоящей лжи, кто там бытовую брехню может упомнить? И вдруг поняла, что стыдно мне только за один раз, но как стыдно, как! Прохожу недавно мимо церкви, у входа девочка стоит маленькая, лет шести, изнутри звуки хора, то ли отпевают кого-то, то ли венчают. Девочка мне так: «Тётя, там бог живёт?» Я в ответ, не раздумывая: «Не знаю». Соврала, беспощадно, кощунственно. Бога там точно нет.
Стройная блондинка, серые глаза, кроссовки, чёрные спортивные штаны и такая же майка, садится на корточки у пузатого мусорного бака, не обращая внимания на недоумённые взгляды. Она поднимает с земли бывшую когда-то зелёной тетрадку, отряхивает прилипший к обложке мусор, открывает на первой странице. «Жизнь – это вышедший из моды дневник», - шевелит она губами, улыбается и отправляет находку в зев бака. «Здесь всё равно никто не заблудится», - читается в движении руки. Ядовитого цвета крышка захлопывается, и жизнь продолжает катиться своей привычной колеёй.