Остров в большой луже. День первый

Алекс Селезнев, зоолог 40 лет, выброшен на остров после крушения лайнера в районе каменистого мыса, одет в шорты и кроссовки.

День Первый на Острове
Когда предрассветный сумрак стал истончаться от золотистого огня восходящего солнца мне удалось разглядеть очертания

Очертания были нечеткими как и вся уходящая в невозвратимое прошлое семейная жизнь профессора Селезнева. Черт меня дернул отправиться в командировку на этом лайнере, побратиме Титаника. Если б не дочка Алиса, попросившая привезти ей говорящего попугая, то давно бы уже вернулся в промозглый Питер и скулил бы там от осенней хандры, а тут придется выживать на незнакомом острове, в тропических джунглях, без особых надежд (слава тебе, Господи!) вернуться в загазованный и отравленный цивилизованный мир.

"Белый прибой и купол неба голубой -голубой" - вспомнилась вдруг песня из бурной студенческой молодости, когда казалось, что путешествия важнее продление рода и накопления материальных ценностей.

"Зачем, зачем я не пошел в гомеопаты
и не послушался ни мамы и ни папы..." напел под нос Алекс мотив не в лад и невпопад и побрел вдоль полосы прибоя.

"Меня трясет и зуб на зуб не попадает,
а временами и сознанье пропадает,
а в животе от голода ревет" - если выбрать между едой и женщиной то, что бы я сейчас выбрал?

Надо найти женщину и тогда она найдет еду, - так что идем и ищем, - может выбросило на берег, как меня

через десяток другой метров нашелся кокос на берегу и был разбит о камни и выпит, а немного дальше и морская капуста

Когда скрутило живот, почему-то вдруг вспомнились армейские годы, когда ты стоишь на тумбочке,а в туалет уйти ты не можешь, так как покинешь пост без разрешения начкараула, со всеми вытекающими последствиями, а сменщик придет только через несколько часов, но там- то сменщик придет, а кто придет здесь и когда?

"Да... здесь вам не тут " - подумал Алекс и зашагал в направлении каменистой осыпи над гребнем которой совершал фигуры высшего пилотажа Чайка по имени Джонатан Ливингстон.

"Большинство чаек не стремится узнать о полете ничего кроме самого необходимого: как долететь от берега до пищи и вернуться назад. Для большинства чаек главное – еда, а не полет. Больше всего на свете Джонатан Ливингстон любил летать."

"Да уж, рожденный ползать - летать не может" прошипел уж и свалился со скалы в море.

"Ужа я поймать не успел, а Чайка от меня улетел" - пробормотал Алекс

Но яйца то у чаек должны же быть! - решил Алекс и упорно полез вверх по камням в надежде отыскать гнезда

"Кого же я съем сейчас - несостояшегося Затворника, Шестипалого или Джонатана? Простите меня нерожденные гении, из-за таких как я этот мир никогда не поднимется выше животного уровня..."


Прошло немного времени, Флетчер заставил себя подняться в воздух и предстал перед группой совсем зеленых новичков, которые с нетерпением ждали первого урока.

– Прежде всего, – медленно проговорил он, – вы должны понять, что чайка – это воплощение идеи безграничной свободы, воплощение образа Великой Чайки, и все ваше тело, от кончика одного крыла до кончика другого – это не что иное, как ваша мысль.

Молодые чайки насмешливо поглядывали на него. «Ну, ну, приятель, – думали они, – вряд ли это объяснение поможет нам сделать мертвую петлю».

– Ой, я вспомнил. Точно. Раньше мы были белыми шарами и лежали на длинных полках. В этом месте было очень тепло и влажно. А потом мы стали изнутри ломать эти шары и... Откуда-то снизу подкатил наш мир, а потом мы уже были в нем... Но почему этого никто не помнит?

Все вокруг было таких чистых и ярких цветов, что Шестипалый, чтобы не сойти с ума, стал смотреть вверх.
Лететь было удивительно легко – сил на это уходило не больше, чем на ходьбу. Они поднимались выше и выше, и скоро все внизу стало просто разноцветными квадратиками и пятнами.
Шестипалый повернул голову к Затворнику.
– Куда? – прокричал он.
– На юг, – коротко ответил Затворник.
– А что это? – спросил Шестипалый.
– Не знаю, – ответил Затворник, – но это вон там.
И он махнул крылом в сторону огромного сверкающего круга, только по цвету напоминавшего то, что они когда-то называли светилами.

До начала миров боги и мировое яйцо существовали вместе, но явился Странник из далеких миров и разбил скорлупу, и весь микрокосм, сконцентрированный в оболочке, разразился вселенским взрывом в его кишечнике ...

"Да что ж за день то такой сегодня - не золотуха так понос" подумал Алекс

Хомяк бежит вперед по колесу,
И верит, что достичь сумеет цели.
Но только смех старания несут
Тем людям, что за клеткою смотрели.

Тем людям, что в решетках городских
Работать нужно целую неделю.
Тем людям, что как будто хомяки,
Бегут и верят в достиженье цели.

Может быть и я для кого-то, наблюдающего за мной сверху, со стороны, кажусь подобным хомяком бегущим непонятно куда, а как бы хотелось выйти из этого круга.... Всю жизнь меня заставляли куда-то бежать: сначала в детский сад, чтобы глотать там липкую холодную манную кашу; в армии сержант обещал сделать из меня человека, заставляя бегать каждое утро по 5 км в каске и противогазе; на работе директор зоопарка отправлял меня из одной командировки в другую, так что я даже не заметил, когда у меня дочка вырости успела...

"Пока у русского солдата есть спички, соль и самогон...." - вспомнилась вдруг поговорка прапора, но ни того, ни другого, ни третьего у меня нет и вообще я в запасе уже давно. Соль я, допустим, добуду методом выпаривания морской воды, но как огонь разведу? Если только найти кремень или дождаться, чтоб молния ударила в дерево и подожгла его? А этот чудик-почтальон из фильма "Изгой" тер до кровавых мозолей свою палочку, но разжег таки костер. Самогон в виде браги я тоже смогу сквасить из прокисших фруктов, так что отпуск продолжается...

"И дальше мы бредем. И видим щели, камни, -
Старинную игру вечерних содроганий." - похоже ночевать мне придется в одной из разщелин в прибрежных скалах, главное - до прилива проснуться и убраться потом побыстрее.

Когда колесница солнечного бога коснулась края неба и моря, Алекс устало лег на песок в небольшом гроте, выбитом прибоем в утесе-великане, на груди которого ночевала золотая тучка, а утром в путь умчалась рано,
по лазури весело играя;
Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.

В сумерках привиделся силуэт темной фигуры c горящими угольками вместо глаз и не размыкая губ ударил словами в голову: "Ты думаешь спасешься от меня здесь?!"

Опять парализовало сначала ноги, а потом и все тело вплоть до головы...

Cвет... Бьет в глаза... Много света... Спать буду со светом... Света заходи...

Всплыла в памяти доярка Света из подшефной их зоопарку молокотоварной фермы, как он однажды попытался помочь ей донести 50 - литровый бидон с парным молоком, но подскользнулся и опрокинул его со всем содержимым на дорогу, и как Света схватила его за шиворот, уволокла на сеновал и долго потом била конской плетью, приговаривая: "Ты меня недельного заработка лишил ботаник городской, понаехали тут помощнички..."