Абзац 118. диди шираки

 До этого, про Диди Шираки (Большие Шираки), я ничего не слышел. Когда, на автовокзале в кассе, я попросил билет до Диди Шираки, мне кассир выдала билет до Дедоплис-Цкаро и сказала: - До Диди Шираки доедешь на попутке. Там недалеко. Автобус отходит через пятнадцать минут. Иди садись. Тогда я понял, что это, где-то за Цнори, на самом востоке Кахетии. Через час пути остановились в Сагареджо. Автобус ЗИС. Новый. Я, с вещмешком, сидел на заднем сидении у окна. Крейсерская скорость автобуса была, около 45км в час. Из Дедоплис Цкаро на полуторке с группой офицеров, четыре человека, и шесть русских женщин, я приехал в военный посёлок, в котором были расквартированы семьи офицеров дивизии фронтовых бомбардировщиков Ил-28. Пока я ехал, то, особо, не заморачивался тем, куда я попаду, в ТЭЧ или в экипаж. В ТЭЧ проводились регламентные работы, а в экипаже повседневное обслуживание машины. В автобусе я слушал грузинскую речь и понимал о чём они говорят. И у меня возникла ассоциация речи с инструментом. Язык - это инструмент для передачи мысли. Разным набором звуков можно передавать одну и ту же мысль. Интересно. Человек, создавая инструменты, сам может являться инструментом. Память преподнесла мне картину, как носильщики несут, сидящего в кресле фараона, а я сижу в кресле автобуса, а колёса переносят меня в другое место. Получается, что колёса - инструмент. Автобус - инструмент. Человеки - инструмент, выполняющие одну и ту же функцию. Гребцы на лодке выполняют роль гребного винта. Подобные ассоциации, так захватили моё внимание, что я не заметил, как мы добрались до посёлка. Солдатские казармы располагались километрах в двух к югу от посёлка, а в километре от казарм располагался аэродром со стоянками для самолётов и рулёжными дорожками покрытые бетоном. За ними виднелась взлётная полоса. Я попал в экипаж к командиру звена, на самолёт с номером на фюзеляже 18. Зачем, всё это, я написал? Затем, что к этому времени, я смотрел на мир, несколько по-другому. Я определился с тем, чем человек отличается от остального живого мира. Живой мир приспосабливается к окружающей среде, а человек, окружающую его среду, приспосабливает под себя. И всё началось в тот момент, когда он взял в руки камень и палку, превратив их в инструменты. Я знал, что Ил-28 - инструмент, который может нести атомную бомбу. Я знал, что я прибыл на военно - воздушную базу. А база - тоже инструмент. Я уже знал, что у каждого инструмента есть своя функциональная нагрузка. Я уже знал, что лично Я - тоже инструмент, и относился к этому спокойно. Тут я понял, что человек - многоцелевой инструмент. Профессия - это элемент (частица) для решения более масштабной задачи (цели). Тогда-то я и понял, что люди могут различаться, не только по языку, цвету кожи, росту, возрасту, но и по типу мышления. Ведь не каждый, с кем я ехал в автобусе, осознаёт себя инструментом. На ум пришла пушкинская фраза: "С дружиной своей, в цареградской броне". Цареградскую броню, князь должен был или купить, или на что-то обменять, или кому-то заказать. Путь "Из варяг в греки" был торговым путём, на котором купцов поджидали разбойники. Путь приходилось, каким-то образом, обезопасить или искать обходные пути доставки товара. Следовательно, причиной создания империй, служило наличие в обществе тех, кто стремился к лёгкой и быстрой наживе. Вор и мошенник тоже профессии. И они возникают, не с бухты-барахты, а тогда, когда есть условия в окружающей среде. Физически, я существовал в том мире, который меня окружал, и выполнял тот объём работы, который был обязан выполнить. Я первым приходил на стоянку к самолёту и последним уходил со стоянки. Мне необходимо было выполнить предполётную подготовку самолёта, а потом послеполётную подготовку. Когда самолёт в полёте, я дрых на чехлах у контейнера с инструментом и занимался размышлениями, которыми ни с кем не делился. Сравнивая свою деятельность с процессами происходившими в природе и в обществе. Я, во всех процессах, заметил три периода: а)ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЙ; б)ОСНОВНОЙ; в)ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ. Одна пушкинская фраза: "В цареградской броне" развернула в моём воображении картину: Чтобы изготовить пиджак, портной снимет с человека мерку. Для пиджака надо иметь материал. Чтобы изготовить цареградскую броню, надо иметь различные производства и специалистов - профессионалов. Я попал служить в дивизию второй линии. В дивизию приходили офицеры из училища, которых в нашей дивизии доучивали, потом отправляли в полки первой линии. Поэтому полёты проходили в три смены. Я попал на самолёт командира звена. Когда наш полк выстроили на плацу по экипажно: первым стоял командир - капитан Балинский, из Беларусии. За ним штурман - капитан Григорьев, из Чувашии. За ним стрелок-радист Васька Фомин из Рязани. Мы спали на одной кровати. Я внизу, а он вверху. Все механики спали внизу. Нас дежурные поднимали первыми. За Васькой стоял техник старший-лейтенант Гурам Кочладзе из Тбилиси и последним стоял я, тоже из Тбилиси. Мы все проходили подготовку в разных местах и в разных училищах. Ещё одна деталь, на которую я обратил внимание. В дивизии была рота охраны. В этой роте служили парни из Закарпатья и, все венгры. А вот в штабе дивизии, на посту у знамён, стоял я и ребята из лётных экипжей. О том, что они венгры, я узнал случайно, играя с их командой в футбол. Орали они на непонятном мне языке. Было лето 1958 года. И, однажды, вся дивизия летала бомбиться на Северный Кавказ, на Кизлярском полигоне. Впечатляющее зрелище. Взлёт самолётов друг за другом с небольшим интервалом. Построение в воздухе в звенья, полки и армада во главе с командиром дивизии улетает за Кавказский хребет. Даже я испытывал некоторое волнение, хотя, особую сентиментальность за собой не замечал. Потом, с нетерпением ожидал их возвращения. Стоянка моего самолёта находилась, где-то по середине взлётной полосы. Самолёты взлетали с востока на запад. Сильные ветры всегда дули с востока, поднимая пыльные бури. Нас окружала степь с низкой растительностью. От нашей стоянки до взлётной полосы было метров тристо. В начале сентября я обратил внимание на то, что дивизионный Ли-2, грузопассажирский самолёт, стал совершать по несколько рейсов в день. Куда-то летал на близкое расстояние. Затем пошли разговоры о том, что дивизия должна перебазироваться. Якобы, есть план рекострукции аэродрома в Шираках под новые машины. В январе 1959 года пршёл приказ готовиться к перелёту на запасной аэродром под Мингечауром. Я и техник стали упаковывать вещи в контейнер. Готовить его к подвеске в бомболюк. Нас. механиков, специалистов по разным специальностям: электриков, прибористов, радистов, вооружейников, фотооборудованию, ещё медицинский персонал и прочий, перевозили на Ли-2. Взлётная полоса на запасном аэродроме была устлана стальными пластинами по грунту. В начале февраля 1959 года, я очутился в Азербайджане, с южной стороны Мингечаурского водохранилеща, в километре от Верхне Гарабахского канала и речки Кюракчай. Продолжение следует.
 29 марта 2019 года.