Гана. Часть3

Часть 3

Арест.

Оставлять в Кумаси экипаж я уже не мог, потому что администрация отеля категорично предложила нам освободить номера. Мозес в свою очередь категорически игнорировал выполнять свою обязанность по оплате услуг за проживание экипажа. Об отправке экипажа в Россию он и слушать не хотел. Вскоре мы получили счета за стоянку самолета, его аэронавигационное обслуживание, за топливо. На Мозеса это так же никак не подействовало. Оплачивать счета он не собирался. Мы оказались в замкнутом круге!
Я принял решение экипаж отправить, не предупреждая об этом Мозеса. Купив экипажу билеты до Москвы, мы забрали их из Кумаси в Акру, сняв для них комнаты в той же гостинице, где мы проживали. Самолёт в Москву летал только из Аккры. Из Кумаси такого рейса не было. Экипаж в этой гостинице должен был переночевать, а утром я их планировал отвезти в международный аэропорт. Командира экипажа Новака я попросил не пользоваться услугами своего водителя для переезда из Кумаси в Аккру, что бы информация об их отъезде не просочилась и не дошла до Мозеса. Однако Новак меня не послушал, и они всем экипажем прибыли в Аккру на минибасе авиакомпании, ссылаясь на то, что в такси некуда было погрузить свои личные вещи. Мне это совершенно не обрадовало, но дело уже было сделано. Было бы полбеды, если бы экипаж сообщил водителю, что они только меняют отель из-за сложившихся обстоятельств. Водитель знал, что экипаж из гостиницы в Кумаси должны выселить. Но по простоте души, не думая о последствиях, они выложили водителю, куда будет лежать их дальнейший путь. Водитель, может быть, и не сообщил бы Мозесу, что привез в Аккру экипаж, но после того, как он освободился, решил навестить сына Мозеса, с которым они дружили. Естественно, неожиданное прибытие водителя к Мозесу домой, раскрыло перед ним все карты. Он начал действовать.
Утром следующего дня мы стояли на балконе своего номера с Романом и курили в ожидании, пока экипаж позавтракает в ресторане. Вдруг мы увидели, что к входу в отель подкатил старенький коделак Мозеса, из которого вышел сам Мозес и еще двое молодых накачанных чернокожих парней, одетых в джинсы и майки с коротким рукавом. Они быстрым шагом направились в наш отель. Стало ясно, что их приезд сюда неслучаен, и вероятнее всего они прибыли по нашу душу. Мы с Романом затушили сигареты и быстро направились к входу, куда только что проследовал Мозес со своими спутниками. Они уже были в холле отеля. Мозес, увидев нас, указал парням спортивного телосложения на меня
- Это мистер Седых.
Ни слова не говоря, накачанные парни подошли ко мне и заломили мне за спину руки.
- Вы арестованы по подозрению во вредительстве национальным интересам Ганы, - сообщил один из них.
- Ого! даже так?! Хорошо хоть одну политику пытаетесь пришить! Если бы уголовщину или наркотики, было бы страшнее! - пытался пошутить я.- Не крутите мне пожалуйста руки, я никуда не собираюсь бежать и позвольте воспользоваться телефоном. Надеюсь, что меня не лишили такого права?
Они освободили мои руки, но путь к телефонному аппарату преградил один из них.
- Ром, - обратился я к Трудневу, - звони в Российское посольство, срочно! Ты видишь, что мне не дают это сделать!
Мозес протянул мне бумажку. Я посмотрел. Это было Постановление какой-то юридической инстанции, типа нашей прокуратуры, о моем задержании и изоляции до вынесения решения в суде. Я значился в этом документе, как подозреваемый по делу о вредительстве национальным интересам Ганы. Накачанные молодцы оказались ни кем иным, как судебными приставами, выполняющими решение юридического органа. Во, как далеко зашел Мозес!!! Неужели решил силой заставит меня приступить к полетам?
В это время по лестнице с чемоданами спускался экипаж Новака. Приставы их остановили и предложили поставить чемоданы на пол. До времени вылета самолета в Россию оставалось два часа, поэтому уже была необходимость поторапливаться. Я обратился к приставам с просьбой, чтобы они не задерживали экипаж, иначе они могут опоздать. Это Мозеса взбесило:
- Никуда они не полетят! Они будут здесь! Пусть разворачиваются и идут к себе в номер!
- Мистер Мозес, насколько я понял из содержания, предъявленного мне Постановления, в нём значится только моя фамилия. Фамилий членов экипажа я не видел.
Мозес заметно занервничал.
- Не имеет значения! Они все равно никуда не поедут.
- Без проблем, мистер Мозес! Оплатите сегодня же им проживание, питание и зарплату. Постарайтесь это сделать сейчас и немедленно!
Мозес посмотрел на меня бычьим взглядом, ничего не ответив. Я обратился к приставу:
- Сэр, посмотрите внимательно на Постановление и отпустите экипаж. Им надо в аэропорт.
Пристав взял у Мозеса документ, и они со своим напарником стали его внимательно изучать. Затем возвратили постановление Мозесу:
- Мистер Мозес, мы не имеем права задерживать остальных. Мы обязаны их отпустить.
Пристав посмотрел в сторону Новака:
- Вы свободны!
Затем пристав посмотрел в сторону Романа, который безрезультатно пытался дозвониться в посольство по телефону:
- Вы тоже свободны!
Мозес пытался закрыть дорогу экипажу, но пристав что-то ему сказал, и он скис, пропустив ребят к выходу. Я пожелал экипажу Новака счастливого пути, и они удалились.
Наконец Ромке удалось дозвониться до посольства. Он что-то долго объяснял, затем положив трубку, сказал:
- Сейчас консул должен подъехать.
- Нам не надо ждать консула, поехали! –начал было командовать Мозес
- Никуда я не поеду, пока здесь не будет посла или консула! - твердо сказал я.
Мозес что-то пошептал приставам, и они попытались применить ко мне силу. Началась возня. Ромка принялся помогать мне. Назревал конфликт, который мог перерасти в серьезное побоище. Один из приставов проявил благоразумие
- Хватит!!! –закричал он, - будем ждать консула! Мистер Мозес, вы тоже сядьте в кресло и успокойтесь! Речь идет об иностранце. Мы вынуждены подчиниться его воле и дождаться полномочного представителя российского посольства. В постановлении не указано время, кода мы должны привести его в суд. Проявим благоразумие и будем ждать.
Я с благодарностью посмотрел на этого разумного человека. Мне не было страшно, что меня куда-то повезут, а затем осудят. Я не хотел уезжать без консула, потому что потом моё местонахождения могло оказаться тайной за семью замками. Несмотря на благосклонное решение пристава, я сказал Ромке на русском языке, что бы нас не могли понять:
-Ром, если вдруг они не дождутся нашего консула и примут решение меня увезти, проследуй за нами и посмотри, куда мы приедем.
- Господа, извольте говорить на английском языке! Мы обязаны знать, о чем идет речь. Иначе я вас вынужден буду, друг от друга изолировать! – требовательно произнес пристав.
- Извините, сэр, ответил за меня Ромка.
Консул подъехал в отель минут через сорок. Это был молодой человек лет тридцати, невысокого роста, хорошего атлетического телосложения. Он поздоровался со всеми за руку и представился.
- В чем проблема? - обратился он к Мозесу.
Тот, торопясь, начал рассказывать ему о том, как я "пытаюсь развалить" его бизнес. Он говорил быстро, боясь, что его могут перебить. Но никто из присутствующих не собирался это делать.
Консул взял в руки Постановление и несколько минут его изучал, затем обратился ко мне.
- У вас паспорт с собою?
Я протянул ему российский паспорт. Ознакомившись с ним, Скворцов спросил:
- Вас Вячеслав Семенович звать?
- Совершенно верно.
- Вячеслав Семенович, вам придется проследовать с этими ребятами в суд. Я поеду с вами. Вы мне по пути расскажите, что произошло и как вы попали в немилость к господину Мозесу, которого, кстати, я знаю давно. - Сопротивляться бесполезно, поэтому надо подчиниться. Будем надеяться, что ваш вопрос можно будет урегулировать.
Паспорт он оставил у себя. На мой вопросительный взгляд он ответил:
-Так будет надежнее. Пусть пока будет у меня.
- Спорить не смею. Поедем!
Скворцов попросил приставов, что бы я поехал в суд на его машине, и что он гарантирует, что я никуда не убегу. Они переглянулись, но согласились. Консул, это величина! Не доверять ему не было оснований. Сотовые телефоны только что стали появляться в нашей жизни. Владели ими единицы, поэтому на них смотрели с некоторой завистью. У Скворцова такой телефон был. Из машины он кому-то позвонил и попросил выйти из дома для разговора. На одной из улиц мы увидели одиноко стоящего мужчину. Он нас уже ждал. Очевидно, что это был тот человек, которому недавно звонил Скворцов.
-Здравствуйте, меня звать Фарид, - представился он на русском языке почти без акцента.
Я с удивлением для самого себя заметил, что в этой стране многие говорят по-русски.
- Садись, Фарид в машину. По пути введу тебя в курс дела.
Фарид не заставил себя долго ждать и уселся со мною на заднем сидении. Скворцов вкратце рассказал о случившемся, подытожив:
-Сейчас мы направляемся в суд, и нам, Фарид, нужна твоя помощь.
- Что я должен сделать?
- Ты же адвокат, Фарид! Вячеславу как раз нужен адвокат. Я уже изложил тебе суть проблемы.
Фарид попросил меня в подробностях рассказать, в чем заключается эта самая проблема, по которой меня должен заслушать национальный суд Ганы. Я все ему подробно рассказал.
- Хорошо. Я готов оказывать поддержку.
В общем-то хорошего ничего не было, но я не стал ничего комментировать.
Фарид учился в середине восьмидесятых годов в Киеве, поэтому мог неплохо говорить на русском языке. Мозес с приставами уже были на месте и ждали нас.
Мы все толкались в тесном коридоре в ожидании чего-то. Фарид нас покинул сразу же после приезда, взяв у Скворцова Постановление и мой паспорт. Его не было минут тридцать. Затем он появился и поманил пальцем Скворцова. Они о чем-то долго шептались, затем обратились ко мне:
- Мистер Седых, есть три пути. Первый: вас могут освободить по залог семьдесят тысяч долларов. Тогда вы ничем не будете обязаны Мозесу и можете продолжать отстаивать свои взгляды до решения суда. Второй: Мистер Скворцов может взять вас на поруки, но для этого Мозес должен забрать заявление. Чтобы он его забрал, вы должны пообещать ему, что будете изо всех сил думать, как возобновить полеты. Третий: вас осудят на какой-то срок, и вы этот срок проведете в ганской тюрьме.
- Какой срок мне грозит?
- Если судьи поверят, что вы действительно хотите нанести ущерб интересам страны, то этот срок будет немаленький. Но всё это время вы можете доказывать свою правоту, и если докажете, вас могут выпустить досрочно.
Глупо было спрашивать, что будет, если не докажу. Вариант тюремного заключения меня, разумеется, не устраивал. Оплатить залог в семьдесят тысяч долларов я так же не имел возможности, поэтому вариант со взятием меня на поруки был наиболее реальным. Согласится ли Мозес? Если ему говорить правду, то она его не устроит, и он не заберет заявление. Даже если я сам изменю свое решение, разрешить мне полеты теперь не позволит Министерство транспорта России. Соврать, пообещав… Не лучший вариант, но позволит мне выиграть немного времени для принятия других решений.
Мозес стоял в сторонке один, и о чём-то думал. Я, Скворцов и Фарид подошли к нему,.
- Мистер Мозес,- начал Скворцов, - мистер Седых хочет сделать заявление. Вы готовы его выслушать?
- Да.
- Не угодно ли вам будет пройти с нами в кафе? Оно расположено здесь на втором этаже.
Мы и Мозес прошли в кафе. Расположившись за столиками, мы попросили, что бы нам принесли черный кофе. Мозес вопрошающе посмотрел на меня.
- Мистер Мозес, - сказал я, - хочу вам принести свои извинения, за то, что вам приходится переживать из–за тех разногласий, которые возникли между нами.
У Мозеса поднялись к верху брови. Он никак не ожидал такого начала разговора. Я продолжил:
- Поверьте, я никогда не хотел вас обидеть. Ни в самом начале нашего знакомства, ни сейчас. Просто сложились так обстоятельства, что я вынужден подчиниться им, этим обстоятельствам. Не многое зависит от меня. Кое-что зависит и от вас. Я вижу, каково у вас огромное желание возобновить полеты. Поверьте, мне тоже очень хотелось бы это сделать. Мне очень понравилась ваша страна, ваши люди. Ради этого я готов на всё. Но сделать это немедленно и сейчас, невозможно. Нужно какое-то время, чтобы разобраться в наших желаниях, сопоставив с нашими возможностями. Я готов, отбросив все амбиции, внимательно и еще раз изучить возможность возобновления полётов. Дайте мне для этого немного времени. Не думаю, что находясь в тюрьме, я смогу решать вопросы, которые могут удовлетворить вас относительно хорошими результатами. Я это могу делать, только находясь на свободе. Но для того, чтобы меня не изолировали, вы должны забрать заявление.
Мозес смотрел на меня широко открытыми глазами и думал. Он никак не ожидал от меня услышать подобную речь. Он смотрел на меня, и мне казалось, что он пустит слезу. Он все время кивал головой, соглашаясь со мной. Возможно, он стал прозревать, во что верилось с трудом. Но как бы там ни было, я его своими словами задел.
- Хорошо, мистер, Седых. Я заберу свое заявление, но только пообещайте мне, что вы не уедете из страны следом за экипажем. Немедленно возвратите экипаж и начинайте принимать все меры для того, чтобы Голден Аир Вейс успешно работала.
- Я все могу пообещать, кроме возврата экипажа. Очевидно, они уже улетели ещё три часа назад. Если я буду думать, как возобновить работы, значит я буду думать, какой экипаж здесь будет работать, и как скоро это произойдет. Покинуть вашу страну я так же не могу, до тех пор, пока самолет находится здесь, даже, если вы меня здесь не будете удерживать насильно. Поэтому все ваши хлопоты с моим арестом абсолютно напрасны. Кроме того, мистер Скворцов обещал взять меня на поруки, стало быть, он будет контролировать все мои действия в вашей стране.
Скворцов закивал головой и произнес несколько реплик, которые окончательно убедили Мозеса забрать свое заявление.

Разногласия продолжаются. Интересное предложение.

Скворцов паспорт мне не отдал. Очевидно он так же побаивался, что, имея паспорт, я могу покинуть страну.
- Пусть он будет пока у меня в посольстве в сейфе, - сказал он,- так надежнее!
Спорить я не стал, хотя особой надежности в этом не видел. У меня должен был быть документ, подтверждающий мою личность. У меня кроме паспорта всегда было с собою пилотское свидетельство международного образца, поэтому я не стал сопротивляться. К тому же я действительно никуда не собирался убегать. Было бы смешно бросить самолет, начхав на всё остальное.
Мы с Ромкой не стали оставаться в гостинице, в которой меня арестовали. В этот же вечер мы перебрались в гостиницу Pearl, которая находилась буквально за забором Российского посольства. Если бы Мозес предпринял еще одну попытку с моим или нашим арестом, то за помощью наших дипломатов далеко ходить было бы не надо. Несколько дней мы обдумывали наши дальнейшие действия, созванивались с Россией. В департаменте воздушного транспорта нам сказали однозначно, что полеты без диагностики самолета на заводе или с помощью выездной бригады начинать НЕЛЬЗЯ! Яснее ясного! В убыток продолжать работать я так же не имел ни малейшего желания. На третий день я позвонил Мозесу и напросился на встречу. Всем нутром я чувствовал, что наша встреча ничего нового не принесет. Так оно и вышло. После нескольких часов бесполезных переговоров мы вернулись в гостиницу. Я позвонил Скворцову и попросил его со мною поговорить. Он пригласил меня на следующий день в Посольство. На встрече присутствовал не только он, но и военный атташе Рубан. Несколько раз к нам заглядывал сам посол, но долго с нами не задерживался, ссылаясь на неотложные дела. Я со всеми подробностями рассказал им историю нашего прилета в Гану и всё, что с ней связано. После моего рассказа все несколько минут молчали:
- Да, Машков нам знаком. Знаем так же про его любовь к спиртному. С тех пор, как самолет прилетел в Гану, прошло довольно много времени. Но ни Машков, ни вы не удостоили нас своим вниманием. Вы же знаете, что существует определенный этикет. Каждый человек, или любая организация, прибывающая для работ в чужую страну, должны отметиться прежде всего в посольстве. Тогда мы без проблем оказываем необходимую помощь. Машкову очевидно некогда это было сделать за пьянками. Вы здесь уже почти месяц, и только ваш арест заставил вас с нами познакомится. Как то это все неправильно!
- Каюсь, стыдно. Но у меня были смягчающие обстоятельства. Я столкнулся с такой рутиной проблем, что даже не подумал о том, что Машков вас не поставил в известность.
- Ну ладно, проехали. Что вы дальше намерены предпринимать, Вячеслав Семенович?
- Первое, что я хочу сделать, попросить у вас свой паспорт.Я никуда не собираюсь убегать, а без паспорта сами понимаете… Если бы я знал, что мне надо делать дальше, то не пришел бы к вам за советом. После суда я уже встречался с Мозесом. Позиция его неизменна. А раз так, то надо готовиться к повторному аресту.
Мы еще долго обсуждали наши отношения с Мозесом. Но ни у дипломатов, ни у меня толковых решений не появилось.
Сидеть без дела в гостинице было сложно. Говорить о том, что мы сто раз уже обсудили, не хотелось. Днём мы с Ромкой прогуливались пешком по городу, преодолевая жару, вечером шли в ресторан Аквариус, пили пиво, играли в бильярд, как правило, до утра. Иногда для снятия стресса посещали ночной клуб Макумба, где в ритме громкой музыки танцевали до изнеможения с местной молодежью. Домой приходили в рубашках, которые можно было выжимать. В Аквариусе мы познакомились с замечательным человеком, Швецовым Владимиром, который в последствии частенько составлял нам компании, откровенно сочувствуя нашим проблемам. В Гане он работал давно, около пяти лет. По специальности он геолог, родом из Архангельска. В Гане он работал с канадской экспедицией по поиску золотых залежей. Жил он в Аккре вместе с семьей в вилле, которую ему снимали канадские золотодобытчики. Видя наше сложное положение, он предложил свои услуги по вывозу меня из страны в соседнюю Того в багажнике своего автомобиля.
- Володя, спасибо. Твое предложение меня трогает. Его я могу рассматривать, когда положение у меня будет совсем безвыходным. Пока буду пытаться находиться здесь и спасать самолет.
Еще через два дня к нам в отель пришли двое, адвокат Фарид и вместе с ним Вольф, который так долго скрывал знание русского языка. Они оба пришли по поручению Мозеса. Точнее поручение получил Вольф, который прихватил с собою Фарида. Они друг друга знали давно, еще со времен, когда учились в СССР, хотя и в разных городах. У них частенько совпадали даты студенческих отпусков, и они летали в одном самолете. Они пришли ко мне по поручению Мозеса, сделать предложение. Меня это несколько удивило. Столько времени не было никаких предложений, кроме упрямого требования о возобновлении полетов, а тут на тебе!
Предложение Мозеса было ошеломляющим! Мне даже показалось, что это шутка, но потом я стал понимать, почему Мозес решился на такой шаг. Суть предложения заключалась в том, что меня хотели назначить генеральным директором авиакомпании Голден Аир Вейс (???).
- Чем же я так понравился Мозесу, что он мне решил предложить столь ответственный пост?
Ларчик открывался просто. Мозес наконец стал понимать, что одними страшилками проблему сдвинуть с мертвой точки невозможно. Если меня назначить генеральным директором, то я вынужден буду сам решать проблему жизнедеятельности компании. Ну Мозес даёт!!! Фарид подытожил предложение Мозеса:
-Мистер Седых, вам надо соглашаться. Дело в том, что Мозес просто так от вас не отстанет. Если вы откажетесь, он найдет способ, чтобы спрятать вас за решетку. Он на вид только прост. За ним стоят очень большие люди, которые вложили в эту компанию свои деньги. Если произойдет развал этой компании, то они потребуют от Мозеса своё обратно. Если даже он продаст все свое имущество, то ему не хватит рассчитаться с долгами. Вот поэтому он рвёт и мечет. Только пути сохранения он выбирает необдуманно, вот поэтому вы с ним и конфликтуете.
Мне на какое-то время стало жалко этогозаблудшего человека.
- Если за Мозесом стоят такие крутые, то почему же они Мозесу не укажут на его ошибки? Ведь его ошибки очень серьезные. Если он их не будет пытаться исправить, то их деньги так или иначе "сгорят".
- Вся беда в том, что Мозес не пытается показать им истинное положение дел, а во всех смертных грехах винит вас. Вы кто? Иностранец! Кто Мозес? Их сват, брат, кум. Его двоюродный брат Кофи Аннан. Надеюсь, вам известно это имя? Генеральный Секретарь ООН. Министр финансов кем доводится Мозесу? Зятем. Еще есть несколько высокопоставленных лиц, которые ему покровительствуют. Поэтому, мистер Седых, серьезно подумайте над предложением Мозеса. Для вас это может быть лучшим выходом из положения.
- Предложение серьезное. Надо подумать. Передайте мистеру Мозесу, что если его предложение ни пиар, то ответ я ему дам завтра, самое позднее послезавтра.
Фарид и Вольф ушли, а мы с Ромкой еще долго обсуждали предложение Мозеса. Что он задумал? Серьезно ли это? На шутку похоже не было. Что касается серьезности, то время покажет. Я думаю, что парламентариев присылать ради шутки тоже не резон. Какой у меня выход? Отказаться? Значит в ближайшее время идти в суд, потому что компромиссного решения Мозес искать не будет. Согласиться? Значит надо напрячься и начать работать, преодолев противостояние относительно повышения тарифа, или найти какой-то другой способ, чтобы зарабатывать деньги для авиакомпании, что бы её деятельность была хотя бы не положительной, но нулевой. Я позвонил в Россию Головину и рассказал о моём положении и о том, что меня хотят видеть генеральным директором. Согласиться я могу только вынужденно, чтобы разгрузить тяжесть наших отношений с Мозесом. Кроме того, свое согласие я могу дать при условии, что Головин не будет против, так как при всём при том, я являюсь работником российской компании. Головин предложил мне действовать по своему усмотрению, и это было правильно. Что он мог видеть, находясь в России? К тому же у него своих проблем было выше крыши. В это время дома шел откровенный захват авиакомпании, к которому подключились не только те, кто желал скорейшего её развала, но и влиятельные особы из верховных органов краевой власти с привлечением силовых структур. Из разговора с Головиным я понял, что он полностью полагается на меня и верит в то, что я самостоятельно смогу преодолеть все свои трудности. Ну что ж, это было значительно лучше, нежели бы он, опекая меня, ограничил свободу моих решений. Я пообещал Головину, что буду постоянно его информировать, как будут развиваться события, предупредив его так же о том, что дома, очевидно, окажусь не скоро.

Назначение на должность.

Взвесив все "За" и "Против" я склонился к тому, что дам согласие возглавить Голден Аир Вейс. Другого пути у меня просто не было. О своем решении я проинформировал Мозеса. Тот выразил свой восторг какими-то непонятными восклицаниями. Через несколько дней мою кандидатуру утвердили на Совете директоров, на который я прибыл вместе с Мозесом. Председателем Совета директоров был мистер Мафу, к которому я раньше неоднократно пытался прорваться для разговора, но он, ссылаясь на то, что все вопросы решает Мозес, ловко уходил от встреч. Сегодня мистер Мафу и еще трое высокопоставленных лиц, члены совета директоров, заслушивали Мозеса и меня. Мозес в нескольких словах доложил обо мне и о том, что я дал согласие руководить авиакомпанией Голден Аир Вейс, затем меня попросили, что бы я рассказал о себе и о своих планах, которые смогут компанию вывести из прорыва. Я уже был готов к этому разговору. Я знал, каким способом можно сделать деятельность компании рентабельной, но для этого нужна помощь совета директоров. Все внимательно слушали мою речь, что-то записывали, и в знак согласия кивали головами. Я сделал акцент на то, что выполнение полетов только на маршруте Кумаси – Аккра никаких результатов не даст, если не увеличить тариф. Но увеличить тариф уже не удастся, потому что конкурирующая авиакомпания Аир Линк приступила к полетам из Аккры в Кусмаси и обратно. Поверить в то, что они увеличат вместе с нами тариф, было бы глупо. Основные маршруты этой авиакомпании были за пределы Ганы. Рейс из Аккры в Кумаси для них был иммиджевым и они не стремились сделать его прибыльным, потому что все расходы по нему компенсировались за счет международных полетов. К тому же они были бы не прочь "раздавить" Голден Аир Вейс, так как она для них могла составить серьезную конкуренцию. Я предложил Совету директоров оказать нам всяческое содействие в получении сертификата на международные полеты. Мы с Ромкой уже предварительно изучили спрос на полеты в Абиджан, столицу Кот Д"Ивуар, а также Фритаун, столицу Сьерра – Леоне. Можно было бы так же рассматривать возможность выполнения полетов в соседние Гвинею и Либерию. Кроме полетов на самолетах Ан- 24, я готов был изыскать в Гане работы для наших вертолетов Ми 17 и Ка26. Я не упустил возможность сообщить членам Совета о том, что за последние дни получено много счетов от топливозаправочных компаний, компаний по аэронавигационному обслуживанию, от администрации отеля в Кумаси и других. Эти счета необходимо в срочном порядке оплатить, иначе возобновление работ окажется невозможным. И самым главным я назвал проблему с самолетом. До начала заседания я запасся копиями предписывающих документов Министерства Транспорта России, Департамента воздушного транспорта и СААК, где значилось «о необходимой диагностики самолета», с которыми ознакомил членов Совета. Без этого говорить о начале полетов не было никакого смысла. Для выполнение этих работ требовались значительные денежные средства. Насколько я понимал, этих средств на счету Голден Аир Вейс не было. Значит требовались инвестиции. Инвестировать деятельность авиакомпании могли в настоящий момент только члены Совета директоров. Это моё заявление им явно не понравилось. Мафу задал мне вопрос:
- А владелец самолета не может ли оплатить все затраты по счетам?
- Во–первых, владелец самолета не имеет в вашей компании ни одного процента акций. Он предоставил самолеты в аренду и надеется от этой аренды получить какие-то денежные средства. Предоставьте ему часть своих возможно у него и появится интерес. Во-вторых, долги были сделаны в результате неумелого хозяйствования, пусть меня простит мистер Мозес, это в его адрес. В-третьих, без погашения долгов мы стартовать просто не сможем. Нам это не даст сделать ни аэропорт, ни топливозаправщики, ни служба движения.
Члены совета засуетились и начали между собой о чем-то переговариваться, затем Мафу сообщил
- Мистер Седых. Пусть вас этот вопрос не волнует. Я беру на себя проблему урегулирования старых долгов. Что касается самолета, то есть предложение этот вопрос обсудить в рабочем порядке. Вопрос предоставления или продажи части акций Голден Аир Вейс для вашей компании мы в скором будущем, возможно, сможем рассмотреть
- Хорошо, надеюсь. Однако я должен сделать заявление!
Все переглянулись, ожидая от меня услышать что-то необычное.
- Дело в том, что мне компанию надо будет возрождать с нуля, то есть с самого начала. Став генеральным директором, я становлюсь ответственным за все упущения, которые были рождены не мною и до меня. Я верю, мистер Мафу, в то, что вы сможете урегулировать долговые проблемы, хочу верить в то, что мы найдем наконец решение по самолету, но исходя из фактического состояния Голден Аир Вейс, для этого потребуется немало времени. Мне совсем не хотелось в будущем, как говорят у нас в России, быть "козлом отпущения" за грехи моих предшественников. Поэтому, соглашаясь на столь ответственную должность, я прошу разделить историю авиакомпании на две части: "До того, как" и "После того, как". Я не имею ни малейшего желания в будущем отвечать перед вами за то, что было сделано до меня. Я понимаю, что смена персонала, руководителей в любом предприятии не освобождает само предприятие от ответственности перед своими партнерами. Я вынужден буду рано или поздно выполнить обязательства перед всеми теми, с кем работала до меня Голден Аир Вейс. Вы спросите меня, как я представляю это разделение? Очень просто. Все, что было до меня, отложить в архив под названием "Прошлое компании и её долги", которые мы будем погашать по мере возможности, убедив партнеров в необходимости рассрочки кредита. Всё, что будет в компании после, то есть в будущем, должно начаться с цифры "нуль". Если к этому подойти по-другому я, заступив в должность, автоматически становлюсь виноватым за то, что здесь до меня натворили.
Мое заявление вызвало некоторое замешательство среди членов Совета. В его обсуждении приняли участие все. Особо ярым противником делить историю компании на «до» и «после» был Мозес. Он произнес длинную речь, в которой, по его мнению, я заблуждаюсь и не проявляю дальновидности. Слова его были понятны не только мне, но и всем присутствующим. Не поставь я таким образом вопрос, Мозес выходил бы сухим из воды, переложив на меня весь груз своей ответственности. А при таком раскладе его проблемы всегда останутся при нём.
Выслушав всех, Мафу обратился ко мне:
- Мистер Седых, то, что вы просите в своем заявлении, в общем-то реально, хотя не совсем правильно. Компания, это механизм. Люди приходят и уходят, а компания живет. Я прекрасно вас понимаю и думаю, что ваше заявление поддержат. Мы сегодня здесь говорили о многом, но так и не услышали от вас конкретный ответ. В связи с этим позвольте задать вам прямой вопрос. Вы принимаете предложение стать генеральным директором Голден Аир Вейс и руководить ею или нет?
- Мне показалось, что я ответил на этот вопрос. Нам бог дал крылья, и они нужны для того, чтобы летать. Да, я согласен, ног только при тех условиях, о которых я сообщил вам в своем заявлении.

ПРОДОЛЖЕНИЕ читай в Части 4 и 5