Глава пятнадцатая. Чем живёт кудесник?

   Приятного чтения)


   

   Вельмол проснулся аж на следующий день, проспав тем самым целые сутки. В логове никого не было, кроме медитирующего на полу Гапдумола. Чернобородый не стал тревожить старика, и зачем-то направился домой.

   Он бесцельно побродил по городу, заглянул в Бронзовый квартал чувствуя, что слегка пошатывается, что его поступь нетверда. Чернобородый был рад тому, что некоторые моменты его раздумий позади и разрешились благодаря хитро-спланированным идеям, которые должны изменить положение войны и людской настрой. Он за одну ночь создал более десятка планов и обходов возможных проблем, которые непременно будут, и даже должны быть. Дальше, как он сейчас понимал, многое будет сочетаться с вынужденным обманом, возможно это также коснётся и команду.

   Глядя на разношёрстный люд и купцов, живо торгующихся, он думал:
   «Может я зря всё это начал? Не слишком ли безумная затея вскружила мне голову, тем самым заманив? Эх, опозорился перед единомышленниками, больше ни капли в рот – решено! Здорово, мало того, что начал сомневаться в себе, так ещё и вошло в привычку разговаривать с самим собой». – Вельмол с силой откинул неудовлетворение к себе, вняв и сосредоточившись на остатках целеустремлённости.

   И только пройдя половину дороги до дома он вспомнил, что дома его никак не ждут – там он более нелюбим. Чтобы хоть как-то разнообразить свой день, он впустую прогулялся по городу, а затем зашёл к себе в кузню, где изготовил несколько арбалетных болтов – просто так, для поддержания навыка и лёгкой прибыли.
   

   Гапдумол раздумывал о будущем всего этого замысла и переваривал полученную информацию, которой раньше было меньше – так как он почти ни с кем не разговаривал. Он прочитал всё то, что придумал Вельмол. Эти же люди приняли его почти что с лёгкостью, понимая, насколько хило он выглядит.

   Старик помнил, что Ронэмил день назад его предупредил:
   «Одно движение в сторону от дела и всё для тебя закончится, обещаю». 

   Но это высказывание его не испугало. Ему нравилось то, чем они занимаются – это было что-то совершенно новое, даже правильное и завлекающее.

   Кудесник был одиночкой по жизни, который при этом на это старался не обращать внимание, особо не придавая этому значения. Встав с ковра, он посмотрелся в зеркало и узрел; мешки под огромными разноцветными ясными глазами, мясистый нос, мизерные, еле видные уши, всклоченные волосы на голове и широкую бороду с усами длинными, разведённые в стороны, и всё это вдобавок к нестандартному крупному черепу.

   Этот пожилой человек не хотел построить семью, это помешало бы его делу и мастерству – так он считал. Лишние хлопоты и заботы не то, что хотел его внутренний пыл – нет, его натуре была необходима широта свободы, без каких либо оков.

   Гапдумол часто зажигал принесённые им благовонии, запаливал по нескольку штук сразу и начинал что-то бубнить с закрытыми глаза; эти ароматы благополучно воздействовали на него, помогали концентрировать разум в нужное направление и не сбиваться с верного мысленного пути. Но, всё логово катакомб, каждый лист бумаги и книги с одеждой – пропах ими уже на второй день. Экстэру категорически не нравился этот аромат и он последними словами бранил старика, но толку не было, кудесник был словно глух и нем в такие моменты.

   Кудесник предложил каждому особенный напиток, который, как он изъяснялся:
   «Хорошенько подбадривает на весь день».

   Первым его попробовал Ивралий и, оценив утончённый вкус, кивнул всем с новым приливом жизненных сил, сравнив его с красным мёдом Безымянных. Остальные тоже опробовали его, но слегка побаиваясь.

   Периодически старик давал советы Вельмолу на счёт того, как лучше было бы провернуть то, или иное дело более тонко и успешно. Но первое время тот на него посматривал с подозрением.

   Спустя неделю недоверчивости, чернобородый начал оттаивать по отношению к кудеснику, а через месяц принимал почти всё сказанное им и вносил существенные изменения в планы. Все мельчайшие детали начали срабатывать безупречно, и лидер понял, что они подобрали с улицы не какого-нибудь проходимца или жулика, нет – в нём действительно был некий, недоступный его пониманию талант. Сказанное им – попросту сбывалось и воплощалось.

   Гапдумол истинно радовался тому, что мог наконец-то помочь хоть кому-то с помощью своих навыков предсказания. Но над одним делом ему пришлось хорошенько потрудиться, максимально напрячь мозги и углубиться в дело, рассказанное Вельмолом особенно подробно. Заключалось всё в проникновении ночью в самое охраняемое поместье, к графу Фроцилуну. Старика окончательно добивали мелочи и те, или иные погрешности, которые могут встать на пути у его напарников в этом приключении. Но он всё продумал за три запутанных дня, до последней крохи всё разъяснил Вельмолу как именно нужно действовать, чтобы задуманное сработало. Тот, принял сказанное и чтобы не позабыть все детали записал их в дневнике и запрятал туда же, куда и добытое богатство – в гроб.

   Кудесник прочувствовал поведение всех участников этой затеи и настоял не брать на задание Оросамила, но не ответил почему. Именно в этом человеке он чувствовал неопределённость с жаждой наживы, которые пытался скрыть от остальных. Также кудесник порекомендовал не брать Экстэра, огласив это как:
   «Вероятный крах».


   Оросамил, прохаживаясь по катакомбам, чувствовал на себе скрытный, оценивающий взгляд кудесника, который совсем был ему не по душе.
   «То же самое, что и ограбление под зорким присмотром». – так он думал в эти неловкие моменты.

   Бледноликий Оросамил пытался вести и наводить на себя такой вид, что он делает всё возможное и невозможное для данного предприятия; он почти никогда не сидел без дела и из-за этого выматывался физически. Он выполнял разного рода поручения, вроде; отнеси это тому-то тогда-то, убеди этого вот в этом, добейся от неё того-то. Оросамил с каждым, кроме кудесника, поддерживал оживлённый диалог, шутил как мог, с Сури же пытался заигрывать – и это получалось с каждым днём лучше и продуктивнее – при его-то красноречии. Она приятно скрашивала его унылые, безрадостные деньки.

   Вельмол видя его тяготу к Сури и приказал ей поддаться, проникнуться к нему, попытаться выпытать хоть какую-нибудь информацию о том, кто же он на самом деле.

   Оросамилу в чём-то нравилось общаться именно с ней; по его мнению, за ними скрепилась прочная связь, и он сам того не замечая стал уделять ей больше времени, чем нужно было бы. Это было из-за того, что она, как ему казалось, далеко неглупая, при хорошей фигуре – как раз той, которая ему нравилась, стройная, слегка мускулистая и гибкая. Сильнее всего Оросамил опасался что его раскусят раньше нужного ему времени, и потому, во время мимолётных расспросов Сури, он сбивал тему разговора о своей личности, незаметно подменяя её другой, более интересной для неё.

   Кудесник, уловив в Оросамиле возможную опасность для остальных, переговорил с глазу на глаз с Вельмолом и Ронэмилом. Он предупредил их, что тот не так-то прост, как кажется и то, что его показушная и наигранная помощь в определённый момент обернётся для них крахом.

   Ронэмил отмахнулся рукой и что-то пробурчал на счёт:
   «Всё стойко держится. Он на нас пашет – что ещё надо?»

   Вельмол же отнёсся к этому заявлению с большей серьёзностью, чем его друг. После услышанного он решил, что стоит продолжать относиться к нему также, но более осторожно, сдержанно. При этом человеке он более ничего существенного ни с кем не обсуждал. Чернобородый прикинул, что Оросамил очень даже может пригодиться на балу-маскараде – там-то он и проявит себя в полную силу, и пока что лидер не хотел принимать на его счёт решительных, крайних мер.

   Сури обычно брезгливо поглядывала как на нового финтикультяпистого старика, так и на то, чем он занимается; особенно ей не нравились крысиные кости и безобразные манипуляции с их помощью. Он же на неё поначалу вообще не обращал внимание, потому как занимался более важной проверкой персон этих катакомб. Но позже, устремив в неё свой взор, он узрел в ней сироту, которая проживала на улице благодаря сплочённости точно таким же, как и она – в этом Гапдумол увидел совпадение с собой и прошлым Ронэмила, грустно подумав:
   «Впрочем, неудивительно – нищета в Горбри повсюду. Стремление жить и бороться с напастями – вот что похвально».

   Жила Сури и эти беспризорники только благодаря воровству; действовали сплочённо, прикрывая друг дружку. У них, в малом возрасте, был уговор – даже при поимке, никогда не выдавать остальных. Этому старинному и мрачному городу было наплевать на оборванцев без опеки – у людей и власти были дела и поважнее – всласть поразвлечься и нажиться любыми путями. В основном из таких детей ничего, кроме воров, разбойников и попрошаек в дальнейшем не выходило, но Сури была исключением. Сами эти люди, став в дальнейшем чем-то на подобии слаженной команды, не желали изменяться, потому что попросту привыкли быть такими. Так они и действовали, таким образом и выросли. Сури не знала, как и многие из её бывших друзей, кто её родители – да и не интересовалась особо. Она стала несгибаемой и не ломаемой по характеру, каждый день проживала только ради того, чтобы прожить потом ещё один в надежде, что что-то изменится.

   Повзрослев до совершеннолетия, Сури начала подрабатывать танцовщицей, где и была поймана на воровстве и позорно клеймирована. Конечно же, танцевать за деньги ради какого-то посетителя тоже было дело не очень приятное, но на неё был хороший спрос, так как в её в репертуаре были разного вида танцы. Она сама их придумывала буквально на ходу и получалось действительно завораживающе зрелище – глаз нельзя было оторвать, сложно было спокойно смотреть даже женщинам. Но перемен в её жизни особых не было, но это изменилось со встречей с Вельмолом. Тут уж начались приключения и интригующий, но опасный план. К счастью, у них имелась в изобилии еда, которая была необходима ей и её сыну; одежда на любой выбор, и разношёрстная компания, не дающая заскучать.

   Была в ней странная изюминка: она из жалости к самым ничтожным мужам давалась почувствовать тепло своего тела, тем самым она думала, что хоть на мгновение даст им себя почувствовать менее покинутыми и ущербными.

   Старик, отойдя от проверки девушки, хорошенько взболтнул головой чтобы прийти в нормальное состояние. Он внимательно посмотрел на Сури и слегка улыбнулся ей, покачивая головой, радуясь её переменам.
   

   Во время своих медитаций кудесник слышал голоса многих погибших, и искал среди них лишь один – своего учителя. Сейчас было то же самое, но из-за идолов и подземных мертвецов в гробах ему было гораздо сложнее найти нужный потусторонний голос.

   «Одна отрицательная энергия, которая не даёт мне дальше пробиться. Нет, их множество, и всё это из-за этого захоронения. Кто-то не потрудился в прошлые времена всё сделать должным образом, и теперь у меня проблемы. Пробиться через этот рой будет проблематично…». – подумал он.

   Наскоро упокоенные души, кричащие, вопящие, пытающиеся сбить Гапдумола с поиска, но не в состоянии из-за слабой воли, такие духи силились помешать ему в намеренном. Он глядел в их измученные лица, истерзанные тяготами жизни души со спокойствием и точно также проходил сквозь них, лишь бы побыстрее настичь свою цель. Среди этой тёмной пустоты были тысячи душ с разной, поломанной судьбой; некоторых он пережил, то были его соученики. Дабы ускорить поиск в этом ином мире, Гапдумол максимально напряг мысли в сторону желанного, да так, что в реальном мире, в катакомбах под собором, на его лбу и висках вздулись вены от усердия. Но оно стоило потраченных сил.

   – Всё-таки отыскал... – проговорил приближающийся глубокий голос. – И вновь ты изводишь мою душу, не даёшь ей покоя. Стыд-то хоть остался, или же улетучился как и твоё материальное богатство? – от далёкого могучего голоса Гапдумол чувствовал властность и убеждённое, оправданное превосходство.

   – В этом мире давно стёрли понятие души, учитель.

   – Ну а здесь же всё как обычно, мрачно и спокойно. Не поздороваться же ты меня вызвал, так? Выкладывай. – чуть строже и деловито отозвался Анфолиус. – Между тем, ты же знаешь, что твои годы подходят к концу? Отсюда это видно невооружённым глазом. Над тобой нависла опасность из-за нового пути.

   – Конечно знаю, вы же меня учили. Но мне не хотелось бы в этом направлении вести беседу. Только с вашей помощью и верным советом я смогу сделать задуманное. Мне нужно как-то на некоторый срок заставить мертвеца рассказать правду. В скором времени это пригодится моим новым друзьям, и я хочу быть подготовлен.

   – Да... – скрипуче протянул тот. – Задачка не из лёгких. Этому я не успел тебя обучить, но сам помню, что к чему. Скажи, разве только ради этого ты меня разыскал и связался? Не хочешь ли просто поболтать, раз уж пробудил так неожиданно?

   – Извините Анфолиус, люди просят мою помощь и нет сейчас времени для бесед. Они ничего не поймут из содеянного мной. Максимум что они знают, так это то, что я – на что-то «такое особенное» способен.

   – Отказываешь, значит, своему учителю? Тому, кто взял тебя беспризорником и принял как правую руку... – разочарованным эхом проговорил тот. – А впрочем я сейчас сам узнаю как и чем ты живёшь, и с какой целью тебе это нужно.

   Гапдумол почувствовал чужое, холодное проникновение в свой разум, но нервничать и сопротивляться не стал, зная нрав своего учителя – тот был разумен и гуманен, он не станет копаться там, где не подобает.

   – Ну, это занятие уж точно лучше того, чем ты занимался после моей смерти. Вижу, что твоя поддержка в роковой момент иссяк... Впрочем, неважно. Хорошо, я помогу тебе. Для оживления мёртвого пригодится пепел твоей самой любимой птицы; её убей тем самым тонким ножом, что я тебе даровал на совершеннолетие. Пусть эти молодцы сходят в лес за растениями, пригодится утзин, самую малость мальзина и шеезала. Сожги, растолки, пепел высыпь на череп мертвеца, вылей чужую кровь в горло. При завершении этих действий надо будет проговорить слова из Книги Заката, думаю, ты сам отыщешь нужный текст. Он будет на некоторое время... "жив", но малость злым – это из-за того, что его побеспокоили. Думаю, ты и сам понимаешь, что, если существо сладко дремлет, и если его резко разбудили и начали о чём-то расспрашивать – уж точно никому это не понравится, верно? Прими это к сведению.

   – Вы не против того, что они, все вместе, хотят участвовать в ритуале?

   – Раньше бы я этого уж точно не одобрил, но я давно уже не властен как над тобой, так и над ходом событий в твоём мире. Твори что хочешь, но помни о логике и том, что на каждое действие приходят последствия. Прощай Гапдумол, надеюсь в следующий раз ты вызовешь меня не по делу, а для дружеской беседы. В конце концов, здесь не такой уж и разнообразный "народ", и ты меня понимаешь… как никто другой. С тобой хотя бы есть о чём вдумчиво можно побеседовать. – голос Анфолиуса ослаб... – Но видать не в этот раз. Ещё раз прощай.

   Гапдумол, вернувшись в материальный мир, попытался очухаться, прийти в нормальное состояние, отдышаться. Но это не помогло, и он решил прибегнуть к решительному методу – зачерпнуть энергию из иного мира, где существуют падшие души. Гапдумол поднял обе руки ввысь, расставил пальцы вширь и не глядя поднял голову ввысь. Он черпал энергию худших душ, бывших людей, которые творили только зло и потому застряли в том мире.

   На него смотрели все соучастники в недопонимании, переговаривающиеся друг с другом в догадках, пока сквозь них и через верх потолка катакомб проникала в руки старика таинственная радужная энергия, невидимая остальными.

   Закончив черпать силу, кудесник очнулся переполненный сил для дальнейших действий. Гапдумол улыбнулся каждому из смотрящих.

   – Да. – только и произнёс он.

   – Ну, старик, что там тебе причудилось? Рассказывай. – недоверчиво проговорил Экстэр.

   – Вельмол, мне с тобой нужно поговорить один на один. Уж извините, друзья, я вам доверяю, и даже очень, но это касается лично его. – отозвался кудесник.

   
   Час спустя, переговорив с лидер с глазу на глаз, вновь сидя в странноватой позе на ковре, старик выжидал явления будущего. Ничего не выходило, но он не злился, а знал, что так и должно быть.

   «Всё равно я дождусь нужного, так было и будет всегда». – думал он, когда внезапно в голову ударило видение битвы Ронэмила с каким-то бывалым воином.

   «Будущего не миновать. Его ждёт боль... а после и радость. Странное сочетание». – небывалая картина предстала перед его глазами, и он не знал, что именно стоит сообщить будущему страдальцу. Это будет как минимум трагично для него, но он всё стерпит и выдержит – станет даже лучше, чем прежде. Что же именно сообщить тому, которому ты противен?»

   Гапдумол затушил благовонии и принял решение за какие-то доли секунды. Он встал с помощью посоха и направляясь скорее к новому другу, для которого кудесник был скорее как незнакомец.

   – Ронэмил. – ткнул он его посохом в тело мягко, словно проверяя, жив ли он. – Я не хочу как-то тебя переубедить, потому что это бессмысленно, но, постарайся в битве... одной особенной, которая обязательно состоится – вложиться до предела, хорошо?

   – Да я всегда вкладываюсь на всю! Тебе даже неведомо понятие, что такое бой и победа! Да как ты смеешь мне такое говорить?! Ты, коротышка, меня даже в деле-то не видел! – отвернулся от него Ронэмил и продолжил дальше доедать что-то овощное.

   «Ещё как знаю, что такое убивать, о чём порой сожалею». – подумал он со вздохом и удалился.

   Опустившись на ковёр, старик загрустил: 
   «Я не был легендой, но кое-что мастерски умел уж точно. Мне завидовали, просили обучить, а я в свои юные годы был... почти как он. Задира, желающий всего и сразу. Неженка, которую легко задеть словом, и которая тут же рвётся в бой, лишь бы отстоять собственную правоту. Бывший я – противен сам себе, благо на меня вышел зрелый, умелый человек и предложил обучение, на которое я согласился только из-за безделицы. И, да, оно того ещё как стоило. Я претерпел невероятные личностные изменения».
   
   Действительно помогать кому-то, и особенно тем, кто желал этого сильно и верил в его силы – вот что кудеснику действительно нравилось. Видел он многое, но о своём будущем ему нельзя было долго размышлять и уж тем более вмешаться – последовало бы наказание из третьего мира, от которого не существовало никакой защиты. Учитель о многом предупредил его, но всё передать не успел – то же самое произошло, когда учителя Гапдумола взяли в послушники.

   Сейчас же он сидел и слегка испытывал грусть от осознания того, что его годы уходят, а он так и не нашёл себе достойного ученика, на которого стоит потратить время и силы, кому он передаст всю накопленную годами мудрость, дабы тот стал ещё более способным и талантливым, чем он сам.

   Пока его никто ни о чём не просил, он блуждал по иным мирам, пытаясь найти истину, которой, как ему казалось – нет конца среди многогранных миров.

   При жизни Анфолиус твердил ему постоянно:
   «Никогда не сдавайся, если не получилось первый и даже в десятый раз – это ничего не означает! Старайся, мучь себя изо всех сил, рвись и вырывайся, но старайся добиться полученного знания».

   Гапдумол жертвовал своей жизнью ещё с самого начала пути преображения человека в чистую частую ментальную энергию. Он принимал алхимические настои и выдержки, от которых бывал разный побочный эффект. Благодаря всем им и выученным знаниям он знал истинное время, место, и то, отчего он пострадает. Многие ученики погибали в первые разы приёма того, или иного вещества и Анфолиус с грустью называл это «Отборной чисткой». Гапдумол видел их смерть рядом с собой, но продолжал дальше учиться и прибегая к этому виду веществ, становясь более могущественным. Чья-то смерть его не особо заботила, это был простой переход в иной мир, но простые люди воспринимали это по-другому, зачастую как нечто плохое – из-за невежества, как сейчас догадывался зрелый кудесник.
   

   Старик наконец-то задремал за несколько дней. Он никогда не видел сны, непонятно также было то, сколько он всего часов проспал. Одно он понял наверняка: не сам он проснулся – кто-то вмешался.

   – Эй, очнись, ты же качаешься словно пьяный в разные стороны и что-то бубнишь! – Экстэр расшевелил его. – Как тебя только можно называть каким-то колдуном... или ясновидящим! Смешно, знаешь ли!

   – Ну, с тобой то же самое бывает, даже похуже, и знаешь, я как-то не реагирую на это. – ответил кудесник, – В отличие от тебя, хочу заметить. Ты по полу-то ползал именно здесь, недавно, разве не помнишь уже? А порой и хуже, осознанно сам с собой беседуешь, или же с бутылкой пустой, а то и в обнимку с собакой. Я видел, я знаю. И мне, глядя на всё это не смешно, а просто безразлично.

   Экстэр удивился такой наглости, с жаром выдохнул и достал меч, но рядом был Вельмол и сразу же отбил его руку. Ничего бы не последовало, и старик это знал – он просто и открыто сказал правду и ожидал последующих неминуемых событий.

   Лидер хорошенько отругал своего напарника и посоветовал ему больше не лезть к старику, на что тот нехотя с кислой физиономией кивнул. Он подобрал с пола меч, начал уходить из логова, но напоследок со злостью посмотрел на Гапдумола. Тот ему улыбнулся и продолжил дальше исследовать сокровенные таинства.

   «Злись хоть сколько. Я повидал подобных тебе – ни к чему хорошему такой пустой разгульный образ жизни не приводил».  – вздохнул старик от воспоминаний.

   Закрыв глаза, он углубился в иной мир, словно бы нырнул с головой в холодную воду. Всё тело первоначально как будто бы сковало, но его бдительный разум блуждал в темени, искал нужное направление. Взяв волю в кулак, Гапдумол сосредоточился, и мир явил себя с другой, более настоящей стороны.

   Тут было сплошь радость и веселье. Здесь ему стало не по себе, странновато, и даже тоскливо – как будто бы на плохо сыгранном спектакле. Он моментально покинул этот мир бесконечного театра и карнавала и стал искать другие – поинтереснее, с изюминкой, и желательно с частицами живого, того, к чему можно было прикоснуться и испытать ещё одни ведения будущего. 

   Новый серый мир с двумя блеклыми солнцами был наполнен скорбью и потерями. Тут неустанно оплакивали погибших и умерших, но кудесник понимал, что не было смысла их жалеть, нужно просто найти частицу, которую он жгуче чувствовал, и в которой нуждался.

   Души пытались любыми способами унимать тех, кто плакал слишком отчаянно, и Гапдумол ясно видел это, но не чувствовал сострадания. Он был свидетелем рождение ребёнка, его становление воином, гибели по глупости и желанию выделиться из толпы. Ему с глубокой тоской помнился плачь его матери после того, когда она узнала горькую правду. Он видел множество простых, но невероятных событий и вещей. Кудесник помнил лучших женщин всех трёх сторон, тех же воинов, дельцов, что не знают усталости и их преданных жён. Послушных детей, что не ведали что такое насилие в юном возрасте, а знали только, что есть малое баловство. Ему остро помнилось таинственное мастерство учителя, которое его поначалу вводило его в трепет, а затем принималось как должное. Сейчас же, в свои зрелые годы им было пройдено многое. Почти все занятия и увлечения в которых он был безупречен истощали его жизненные силы. Находясь в этом новом мире он чувствовал усталость, но разум его направлялся дальше, к той самой частице, несмотря на боль утраты погибших давно людей, которая именно здесь сильно надавливала на него.

   «Надо немножко сменить местоположение, а то я так буду плестись ещё долго». – подумал старик, минуя толпы воющих душ. Он зажал руки в кулаки и усилием воли переместился к нужному месту, к заброшенной городской площади над краем тёмной бездны.

   Он видел частицу энергии, это была девочка, которая хихикала, бегала вокруг всего этого несчастья, что охватывало весь этот скорбный мир потерь. Остальные дети, как и их родственники, оплакивали и мучились здесь, а ей было задорно и весело.

   «Что-то с ней не так. Прикинусь и я страдальцем и подойду к ней для проверки». – кудесник слегка поник телом, специально начал ковылять, сам с собой разговаривая – и делая вид что он такой же угнетённый.

   – Что-то ты не плачешь. – проговорила она не детским голосом, обратив на него внимание.

   – Ах девочка, знала бы ты, сколько горя я хлебнул! Да у меня такое несчастье в жизни случилась, что слёзы кончились... – огорчённо прошептал он.

   – А ну-ка, поведай, что же это за история у тебя такая.

   – Ой, боюсь она длинная и слишком трагичная – не хотел бы я жаловаться юному ребёнку.

   Она игриво хлопнула в ладоши и мгновенно из ниоткуда появилась скамейка, а Гапдумол же настороженно понял, что перед ним стоит кто-то умелый, и скорее всего опасный. Он видел много странного, но это за гранью его понимания. Если бы она была с такими способностями в первом мире, его родном, – то уж точно смогла бы создать чистое золото, любой драгоценный камень, и большое количество денег.

   – Хоть я и маленькая, но я могу помочь, честно. Я же вижу по твоему измученному лицу, что тебе оно и нужно. Прошу тебя, давай посидим и поговорим. – уверенно сказала девочка другим, более взрослым голосом.

   – Какая удобная скамья. Здорово, что она здесь оказалась... Но как?

   – Ну хватит дурачиться. А между тем, я тебя узнал. Ты изменился, Гапдумол. – произнесла девочка.

   «Этот голос я ни с чем не спутаю». – подумал кудесник и напрягся.

   Девочка преобразилась во взрослого, седовласого мужчину, облачённого в точную копию мантии Гапдумола, который был немало ошеломлён увиденным.

   Ему, этому преобразившемуся во взрослого старца человеку, в далёкие годы удалось набраться достаточных знаний, чтобы почувствовать возвышенность перед учителем, и сплотить из нескольких учеников решительных заговорщиков против Анфолиуса. Всем им удалось сплотиться и убить учителя, а затем и многих учеников, под конец устроив сожжение всех накопленных поколениями знаний. Как помнил Гапдумол из предсмертных слов одного из этих злодеев, ими повелевал зловещий змеиный голос из тьмы, которому сложно противиться. Мало кто мог спастись, кудесник знал лишь двух, и те давно были потеряны им; один не смог выйти из заточения в каком-то из миров, другой специально лишил себя рассудка, дабы позабыть все давящие на него знания, ужасы реальности и бывшее пожарище в библиотеке.

   – Горталиус, мерзавец! Как же ты, скверная погань, посмел набраться злой храбрости и убить нашего учителя? Разве он не был добр к тебе все эти годы? Он даже тебя любил больше, чем меня!

   – Он мне никогда не нравился, а я же желал познать то, что он скрывал от нас. Внутренний голос убедил меня тогда, как надо поступить, чтобы из меня вышло нечто другое, могущественное. Теперь ты заперт здесь, и выход отсюда только через меня.

   – Удивительное совпадение, я как раз пришёл сюда за частицей. Выглядишь ты хорошо, поддельно, в отличие от меня, но для кого стараешься-то? Для себя и своего самолюбия? А всё же интересно, кто из нас за эти долгие годы стал сильнее. В тебе есть хоть доля стыда поддерживать всё это? Зачем тебе их проблемы, скорбь и сплошные чёрные эмоции?

   – Я не стану отвечать на твои бесконечные вопросы, а просто начну давить на твой разум. – Горталиус улыбнулся, и отступил на шаг назад.

   Старик изменился в лице, зная, что будет дальше. Лик его вещал непробиваемую решительность и отмщение. Оба понимали, что скоро наступит чья-то смерть, а затем обязательное поглощение частицы, самой сильной из находящихся в этом мире – да и в других скорее всего тоже.

   – А я постараюсь отомстить и забрать то, зачем пришёл. Начнём же.

   Его противник изящным мановением руки убрал скамью; она исчезла с хлопком на подобии грома и старик понял, что чем больше тот старается, тем сильнее слабеет – как и он. Тут, как он думал, только особенная, ментальная выносливость могла победить.

   Они, плавно водя руками и решительно глядя друг другу в глаза, начали отталкивать и притягивать друг друга руками, сдавливать мысленно сознание; в такой битве важно было кому-то из них лишь прикоснуться ладонью к лицу противника, и он тут же победит. Но Горталиус тоже это знал и потому отталкивал его, целенаправленно обрушивая на него воспоминания о худших и тяжёлых событиях в жизни – чтобы помешать и хоть на миг отвлечь.

   «Это всё иллюзии, сосредоточься». – мычал кудесник через силу сам себе, стараясь притянуть Горталиуса поближе.

   – Ха-ха, всё те же трюки, ничего нового! – произнёс эхом лукавый голос.

   «Наверное он перед пожарищем взял что-то запретное из личных покоев учителя, обучился созданию миров и стал повелителем этой мерзости. Надо это прекращать».

   – Да и у тебя репертуар не очень. – Гапдумол наколдовал новые чары; два вихря сзади врага, помогающие ему скоротечно приблизить цель к себе. Но он, внимательно следя за противником, не хотел раньше времени показывать всё то, на что был способен. Пока что они только тешились и проверяли друг друга, но и на это уходили не бесконечные силы.

   – И это новый приём? – его подтягивало к старику, но на его лице была презрительная усмешка. – Нет, узник, так как ты в моём мире, я управляю всем. – он с лёгкостью махнул рукой, и обратил вихри против Гапдумола.

   – Пощади! – кудеснику это было только на руку, и он решил поддаться. – Я могу быть твоим помощником! – он был уже близко к противнику и внутренне радовался.

   – У меня хватает... помощников здесь, и даже вне этого мира! Я и тебя ненавижу, как напоминание о Анфолиусе, но в одном я ему благодарен, хех. Он хорошо обучил меня, и сейчас я способен на невероятные таинства и чувствую себя чуть ли не как Бог! – истерично захохотал тот в предвкушении лёгкой победы, пока его соперник на лице изображал отчаяние.

   Они приблизились, но старик, чувствуя, что не в силах пошевелиться, решил не паниковать и успокоиться, набираясь сил, внимая своей гармонии в разуме.

   – Вот и всё Гапдумол. Я крепко тебя держу и победил, мы оба это знаем. – злорадно улыбался тот.

   – Эх, неплохо. Но твоё тщеславие сверх всяких мер. Но самая же проблема в гордыне, которая велика настолько, словно величайшая из цитадели. Да, ты создал этот мир – браво. Я с тобой немного поиграю, пока на нас смотрит наш учитель. Думаю, он это оценит сполна. 

   Гапдумол напряг всю мощь воли и вырвался из невидимых оков, что держали его вверху над заброшенным городом, и сам стал держать противника точно также крепко, но при этом слегка сдавливая.

   – Что за... – кудесник лишил того дара речи и продолжал дальше унижать перед поглощением. С треском и ненавистью он мановением руки сломал ему одну ногу, чтобы тот вспомнил что такое боль. Горталиус не мог говорить, но то, как тряслось его тело в попытках высвободится, злорадно-ненавистное выражение лица – всё говорило о том, что ему принесли страдание и глубокое унижение.

   – Ну, где же твоя силушка? – улыбался Гапдумол, когда тряс его из стороны в сторону. – Наступает твой конец – самый настоящий и навсегда. Нет слов, честно нет, чтобы передать моё презрение к тебе. – процедил он на полном серьёзе, сжимая его сильнее. – Нет, я не хочу, чтобы ты что-либо ещё говорил. – он убрал руки и плотно сцепил их позади, взглядом начал поднимать его выше и выше. – Я не жесток, но ты, тогда, раньше, сделал очень лишнее. Убив учителя, поджёг его кров и все те труды, что он копил десятилетиями. Гордыня ещё никому впрок не шла... Нет тебе прощения от меня, и не жаль мне тебя нисколько! Мерзавец!

   Гапдумол со всей силы обрушил его на невидимую поверхность, где по смыслу должен быть пол. Послышался треск костей, множественные крики страдающих, глухой звук постепенно затухающего сердца.

   Победитель вздохнул, плавно спарил на землю и подошёл с закрытыми глазами, коснувшись рукой к его окровавленной щеки. Горталиус начал исчезать постепенно; его сила, набранный годами опыт, другие знания – всё переходило Гапдумолу в виде радужной энергии, но он не был рад всему этому.

   «Да, я победил, но что толку? Властвовать над этим миром я уж точно не желаю, но и уничтожать его нельзя. Надо его передать более-менее стабильной сущности».

   Старик подошёл к выбранному из страдальцев с наиболее сильной волей, прикоснулся к его плечу и передал ему долю силы и памяти врага, чтобы он тут правил. Но в основном же он сделал это для того, чтобы был баланс и этим, уже бывшим людям, было где существовать.

   Гапдумол нашёл то, зачем пришёл. И даже более, ему очень повезло попасть именно сюда, в этот мир нескончаемой скорби. Ему случайно удалось разыскать того самого убийцу, посмевшего поднять руку на учителя, который охотно делился с ним знаниями, который вселил в него праведные добродетели. И тут-то старик понял, что Анфолиус, обладая даром предвидения, скорее всего знал о предательстве, но отчего-то не стал вмешиваться в события, касающиеся своей жизни.

   «Но почему?» – этот вопрос заставил кудесника надолго задуматься.


   Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)