Контакт третьей, с половиной, степени

Контакт третьей, с половиной, степени.

Глава 1.

- Ну, сколько вас, всех, учить можно, - возмущенно тараторил командир, пронзительно впившись в меня своим по собачьи преданным, всепонимающим взглядом, - Ну, неужели, так трудно запомнить? Если они к нам на Землю прилетели - это контакт первой степени. Если мы к ним на их планету сели - это контакт второй степени. А, если на нейтральной территории встретились - это контакт третьей степени. Что тут сложного, то?
- Да, помню я все! Просто, путаю постоянно, - виновато оправдывался я, старательно пряча ехидную улыбку.

Исподтишка издеваться над нашим престарелым, но, еще, довольно бравым командиром транспортного корабля, скрупулезно педантичным, бесконечно ворчливым, и чрезвычайно назойливым в своей мелочной заботе о каждом, было для нашей корабельной смены экипажа, измученной бесконечным однообразием космического перелета, уже своего рода, семейной традицией.
Подозреваю, правда, что он вполне сознает, что над ним все подтрунивают. Но, старательно делает вид, что тупо не понимает этого.
В общем, то, думаю, что он - тот, еще, хитрец, и специально изображает из себя этакого недалекого рьяного служаку, чтобы исподтишка держать нас всех под своим контролем. И, надо сказать, ему это вполне удается. За все время нашей смены на корабле, не случилось ни одного сколько нибудь крупного эксцесса, что, по моему опыту, удается избежать очень редко.
Что тут поделать? Замкнутое пространство, в котором мы все вынуждены находиться, и необходимость вынужденного общения, включает в нас такие дикие звериные инстинкты, о которых мы никогда бы и не подозревали в себе.
Ну, да ладно. Наш "Комок", как мы все называем его за глаза, умудряется разруливать все назревающие на корабле ситуации, еще задолго до того, как они начинают принимать сколько нибудь, серьезную форму. Как ему это удается, одному Богу известно!

А поддел я командира - вот по какой причине. При сканировании периферии корабля, бортовой комп выявил объект аномально правильной формы. Ну, понятно, что это был явно не какой нибудь, там, шар, или овал, которых, в космосе навалом.
Вот, меня, свободного от вахты, командир и усадил перед монитором, чтобы я визуально определил, что там за бесхозный "аномал" в открытом космосе болтается. Сначала, конечно, он сам попытался в этом разобраться. Но, потом, видимо, вспомнил, что не царское это дело, в такой ерунде ковыряться, когда подчиненные без дела шляются.
Так, что, получается, я сам и напоролся, на это, как говорится в таких случаях, небольшое, но очень ответственное задание, когда сдуру заглянул в рубку центрального поста управления, чтобы просто свериться - чья сейчас смена.

И, вот, сижу я, как дурак, перед этим монитором, а он мне какой то бесформенный булыжник в режиме 3d крутит и столбиком какие то бесконечные цифирки наматывает. Вот, что я должен был сказать командиру, терпеливо стоящему у меня за спиной и в мучительном ожидании моего затянувшегося ответа, что я вижу?
Ну, я и ляпнул, чтобы как то отшутиться, что судя по соотношению тригонометрических величин угловых сколов по периметру объекта, мы имеем дело с явными признаками наличия у объекта зачатков интеллекта, что говорит о его готовности вступить с нами в контакт первой степени.

Ну, согласитесь, невинная же была шутка? Тем более, что я только что встал, и, еще толком, не проснулся. А он отчитал меня как зеленого юнца, выставив меня в моих же собственных глазах - полным дебилом.
И, ведь, не обидишься на него за это. Сам чувствую, что виноват со своими совершенно несвоевременными хохмами.
Умеет, же, все таки, он надавить на психику, когда ему это надо.
Я, наконец, то, оценил серьезность ситуации, и с досадой снова уставился на монитор.

Ну, ничего особенного в этой бесформенной глыбе я не нашел. И, он, видимо, тоже.
Ни, цвет, ни температура поверхности, ни уровень радиации - не отличали ее как то по особенному от всех других. Только, слишком, уж, ровные плоскости, кое где, на поверхности. Ну, так, игра природы, и все! Так, неужели из-за такой ерунды теперь, голову ломать, и думать, как из этой ситуации выкрутиться?
   
Вот и сидим оба молча, и соображаем. Плюнуть и проигнорировать этот сигнал? Тогда, потом, спросят - почему не приняли мер к выяснению причины аномалии? А, вдруг, там, что то, такое, экстраординарное? А, мы, олухи, тупо прошляпили этот выпавший нам шанс в открытии какой то там великой тайны мироздания, и навсегда лишили этого шанса все человечество?

Я вздохнул, повернулся к командиру, и с надеждой в голосе спросил его:
- А может, это просто какой то сбой в программе, и надо просто перезагрузить ее?
- Перегружал, уже, - обреченно ответил он, и по собачьи преданно и грустно, глядя мне прямо в глаза, как будто я что то постыдное, ему сейчас, предложил.
Все он сразу понял. А, я ему, даже, еще и намекнуть, то не успел. Мой прошлый командир именно так бы сейчас и поступил. Переустановил бы заново программу сканирования, а всю инфу об этой аномалиии стер бы начисто. А в журнале неполадок объяснил бы это сбоем компьютера от статического искрового разряда. И, все шито-крыто было бы.
А этот - ну,слишком, уж правильный, какой то. И, сейчас все по инструкции делать начнет. Да, не сам, а кого то из нас запряжет. А, кто у нас сейчас свободный? Я, у нас, сейчас, свободный. Значит, мне, сейчас, все и расхлебывать придется. Ну, а, кому же еще? Сам виноват. Зачем, вместо того, чтобы после вахты отсыпаться, по кораблю болтаюсь, приключения себе ищу, куда не надо...

Я встал, и с немым вопросом уставился на него.
- Слетаешь, глянешь? - с трогательной надеждой спросил он.
- Ну, а что делать? - великодушно кивнул я ему в ответ, - Придется!
Он радостно заулыбался в ответ, и сразу засуетился:
- Я с тобой Панельщика пошлю. Все равно, он сейчас в своей каморке с батареями ковыряется. Вот, пусть и проветрится для разнообразия. Как раз, к концу его вахты и обернетесь.

"Ну, надо же, предусмотрительный какой!", -  молча, про себя, возмутился я, не дрогнув, при этом, ни одной мышцей лица, - "К концу его вахты! И к началу моей! А, я, теперь, толком, ни спамши, ни жрамши, щас попрусь куда то, тупо попинаю ногой этот булыжник, и обратно! Всего то!"

Раздражала меня, конечно, вовсе не необходимость куда то переться на челноке, а сама бессмысленность этого задания, которое я, в отведенное мне для отдыха, свое личное время, почему то должен выполнить. Причем, совершенно формально - "для галочки". Другой, бы, наверное психанул на моем месте, и отказался, бы, к чертовой матери! Есть же дежурные на вахте, они пускай этим и занимаются! Но, командир нарочно поставил меня в такую ситуацию, что я, уже, просто не мог, взять и отказаться! Психолог, блин!

Ладно, хоть, с Панельщиком полетим. Он парень веселый, беззлобный. С таким легко и просто все делается. Без лишних эмоций. Да, и со мной он, обычно, не сильно комплексует. Только, снисходительно и покровительственно подтрунивает над моими религиозными чувствами, как над признаком некой моей интеллектуальной ущербности. Наивный добряк. Что, б, он, еще, понимал, бы, в том, о чем берется судить!

Да, я верующий! Не поверите! И, никто не верит. Все думают, что я просто придуриваюсь. Ну, да, у нас - у каждого своя фишка, которой он козыряет перед всеми другими.
Кто то крутого из себя корчит, кто то - умного шибко. Кто то - утонченную личность из себя изображает. Но, все это - фикция. Защитная реакция организма, с целью сохранения своей индивидуальности в принудительно изолированном обществе себе подобных.
А, вот, я - не рисуюсь. А, правда, верю, что существует что то такое, чего не объяснишь, с точки зрения здравого смысла. И, хоть убей меня, а верить в это я уже не перестану никогда. Вот, про меня и думают, все, что я с каким то прибабахом.

А, я, даже, тайком от всех, специальные тесты на компе проходил. Думал, что у меня, после травмы, кукушка съехала. Ну, мало ли, что там в мозгу могло перемкнуть.
Так, нет, же. Никаких психических отклонений эти компьютерные тесты у меня не обнаружили. И, даже, наоборот. Как, то, подозрительно чисто у меня все, и идеально. Вот, только, "критичность" - зашкаливает. То, есть, получается, что слишком, уж, я критично отношусь к окружающему миру, и тварям его.
И, тут, уже, непонятно - то, ли, я такой идеальный, потому что слишком критично ко всему отношусь, То ли, таким "кретином" для всех выгляжу, что, слишком, уж, идеален.
Вот, так, и получается, что, даже, идеальность человека в этом несовершенном мире считается его моральным уродством. 
Наверное, я, все таки, где то, соврал в своих ответах, хоть, и старался отвечать честно. Все таки, не для кого то, я эти тесты проходил, а, чтобы, самому в себе разобраться. Вот, и разобрался, на свою голову. И, в конце концов, я нашел себе оправдание в том, что мое отклонение от нормы, являющееся неприемлимым условием развития личности, как раз и состоит в полном отсутствии каких либо, вполне нормальных для человека, психических отклонений. А, моя "критичность" - прямое следствие этому. На том и успокоился.

Да, и тесты - тестами, а я, же, сам вижу, что далеко не идеален. Так, при чем, же, здесь, вообще, эти надуманные тесты, составленные заумнымим очкариками, живущими в каком то своем, придуманном ими, эфемерном мире, совершенно отличном от реального? Так, что и на эти игрушечные тесты, тоже, нельзя всерьез положиться. Фуфло все это!

А, на всех этих самодовольных и самонадеянных зомбироваанных религиозных фанатиков "научного атеизма", который тоже, по сути своей, является такой же религией, но основанной на ничем недоказуемой религиозной догме о "несуществовании Бога", я вообще, смотрю с презрительным снисхождением.
Я понимаю, государственная идеология, и все такое, что требует вбивать нам, всем, с детства, в головы - материалистическое мировоззрение, с помощью которого, так легко манипулировать нашим сознанием, и нашими желаниями.
Но, все эти - "атеисты", или те, кто старается казаться ими - лишь, до первого серьезного "шурум-бурума", после которого, они тут, же, превращаются в жалких, неуверенных в себе, суеверных мистиков и фаталистов, которых - "покорных сутьба ведет, а непокорных тащит".
И, в этом, я чуствую себя - все таки, чем то выше их, потому что понимаю, что вовсе не они сами вершители своей сутьбы, и, вовсе, не безликая слепая сутьба тянет их - за их ошейники в каком то предначертанном направлении, а - нечто, или некто, намного более разумный, чем мы сами, и намного более могущественный, чем любое стечение обстоятельств, которые, тоже, вовсе не случайно возникают на нашем пути - на казалось бы, совершенно пустом месте, а специально програмируются - Им, или Ими - для каждого из нас, в каких то своих собственных целях. А, вот, кто этот ОН, или Они, я затрудняюсь сказать.

При моем несуетном образе жизни на корабле, и неограниченном доступе к памяти его центрального компьютера, я имел возможность основательно покопаться во всевозможных материалах по религиозной тематике, и выяснил, что суть всех мировых религий - одна. Все мы, лишь, живые куклы, марионетки, биороботы, игрушечные солдатики - в руках неких всемогущих существ, играющих нами. И, все, что с нами происходит в этой жизни - реально только для нас самих, как для персонажей театральных пьес, которые мы, как актеры старательно разыгрываем для Них, и где каждый из нас играет свою, назначеннуюему Ими роль - по составленному Ими сценарию.
Поэтому, видимо, Им, совсем, и не жалко нас, что они считают, будто все это происходит - не на самом деле, а - понарошку, в их собственных фантазиях.

Глава 2.

Пока, я влезал в скафандр, пока, проверял его, пока втискивался в крошечную кабинку челнока, и пристегивался к креслу, Командир, оказывается, тоже зря время не терял, а подсуетился, и собрал для нас целый кейс с едой, который он, заглянув в кабинку, и, мельком осмотрев, зачем то, панель управления, торопливо сунул мне прямо в руки. Знал, ведь, чем порадовать мою грешную душу!

Потом, в кабинку челнока, кряхтя, пролез и Панельщик. И, тяжело переводя дух, раскинулся в кресле. Потом, лениво повернув голову, насмешливо подмигнул мне:
- Тебя, то, как угораздило? Не твоя же вроде вахта?
- Пристегиваться, то будешь, или предпочитаешь по кабине болтаться, как это самое?,- с нарочитой веселой злостью ответил я на его шутливое ехидство.
- Да, успею, еще! Куда торопиться? - беззаботно ответил он потягиваясь. Видимо, эту неожиданную командировку он воспринимал, как благодатный повод отдохнуть от своей нудной рутинной работы по ремонту панелей солнечных батарей. И, это была его основная работа на корабле. Потому его и называли все - Панельщиком.

Не знаю, откуда это пошло, но мы, традиционно, называли друг друга - по занимаемой на корабле должности, а не по именам, и даже, не по званиям, как того требовал устав. Вот, спроси меня сейчас - как зовут Панельщика? Я, и не вспомню. Да, и он вряд ли вспомнит мое имя. А, с издевкой назовет меня - "Рулоном", потому что должность у меня на корабле - курсовой корректор, а по старинке - "рулевой", или проще - "рулон". Я не обижаюсь. Всех курсовых корректоров называют "рулонами". Такова, уж, традиция.
Люди - разные. Личные симпатии-антипатии у каждого - свои. И, при вечной чехарде в составе экипажей кораблей, когда, постоянно приходится привыкать к новым людям, чтобы долгое время сосуществовать с ними в ограниченном пространстве, стараются воспринимать членов своего экипажа, как неких аморфных и безликих представителей одних и тех же космических специальностей, не перенося свои служебные взаимоотношения - на личные.

Некоторые, по безграмотности своей, обычно, спрашивают, почему нас, рулевых, не называют "штурманами". Так, ведь, должность штурмана на корабле - это совсем другой уровень, чем простые рулевые. Их нам назначают из отдела безопасности, не обременяя их какими то конкретными обязанностями на корабле. И, все, свое, безгранично свободное время они затрачивают, лишь, на то, что неустанно бдят за всеми нами, грешными.
В экипаже любого корабля их легко узнать. Обычно, одетые в повседневные офицерским комбинезоны без знаков различия, они, тихо и незаметно торчат в кают-компании, уткнувшись в свои неизменные планшеты, и старательно делая вид, что внимательно что то в них читают, или смотрят какой то фильм. Никогда не поддерживают общий разговор. Ни во что никогда не вмешиваются. Всегда держатся обособленно. Приятельских отношений ни с кем не заводят. От прямого общения уклоняются. На вопросы отвечают односложно и неохотно. И наверное, они так ведут себя - для нашей же пользы, давая нам понять, что в их присутствии откровенничать не стоит.
Но, о результатах их незаметной деятельности мы догадываемся, уже, после того, как, кого нибудь, из членов экипажа нашей смены, вдруг, неожиданно, в безапелляционном приказном порядке, укладывают в анабиоз, а вместо него размораживают кого нибудь - из предыдущей, или следующей смены.
Поэтому, штурманов, при, всегда, крайне корректном и ненавязчивом их поведении, у нас опасливо и неприязненно называют за глаза - "Штурматью", мирясь с их существованием, как с неизбежным злом, с которым стараются не связываться.

Знаю, везде свои порядки. На круизных и пассажирских космических кораблях, например, их экипажи, вообще, в анабиоз не укладывают. А, у нас, на транспортных кораблях линий дальних сообщений, без этого, никак невозможно обойтись. Сам полет в один конец занимает нескольков десятков, если не сотен, лет. А, нормально работать члены экипажа могут только первые пять лет. После этого у них начинаются всевозможные фобии, мании, депрессии, и другие заскоки, в результате чего они забивают на все, травятся, вешаются, или начинают откровенно дурить. Проверено горьким опытом!
Да, вы, хотя бы, на президентов наших посмотрите! Первые пять лет на посту они - как огурчики, бодрые и осмысленные! А через пять лет, их всех, как будто, подменяют. Это, все, потому, что они быстро свой внутренний ресурс вырабатывают. А, времени на то, чтобы, как то, отдохнуть, отвлечься, у них нет. Вот и выдыхаются так быстро. И, значит, правильно делают, что каждые пять лет их меняют - на новых. Иначе, наруководили бы они нам, на наши головы.

Вот, и нас посменно меняют на корабле - на новые экипажи - каждые пять лет. Их - выводят из анабиоза, а нас в него - укладывают. И таких консервированных экипажей на корабле - несколько десятков. Сначала, летим - туда, отработав на корабле свои пять лет, а все остальное время полета находясь в состоянии анабиоза, в виде куска замороженного мяса. Потом летим обратно, снова отработав пять лет, но уже в другом своем составе, повыдерганные из разных смен. Считается, что это придает нам некое разнообразие в полете.
Дороговато, конечно, обходится вынужденное последовательное использование - сразу нескольких экипажей на корабле. Но, и вовсе без экипажа, непрерывно следящего за работой оборудования корабля, тоже, как оказалось, никак невозможно обойтись. Ведь, в результате, даже, самой ничтожной поломки на корабле, он, просто, не долетал до места своего назначения, а безнадежно терялся в бескрайних просторах космоса. Вот и держат нас на нем посменно, поочередно размораживая, и, снова, замораживая в анабиозе.

Ну, а потом, уже, на Земле-Матушке, нас, всех, размораживают, и направляют на курсы переподготовки, наверстывать все, что мы пропустили в развитии цивилизации, за долгие годы полета, и осваивать новое оборудование, которое нам предстоит эксплуатировать в дальнейшем.
Это - официально. А, неофициально, просто дают нам возможность перебеситься перед новым полетом. Чем мы добросовестно и занимаемся, успевая, при этом, переболеть всеми новыми штаммами вирусных заболеваний, что появились на Земле за время нашего долгого отсутствия на ней.
Кто, то, в это время, заключает временный брачный контракт, и наслаждается кратковременным семейным счастьем со своей очередной новой избранницей. Кто, то, резвится - так, кто то - этак. У каждого свои доступные способы наверстать упущенные годы исполнения своих животных инстинктов.  И эти короткие годы переподготовки на Земле считаются нами - самыми золотыми - в нашей однообразной жизни космических дальнобойщиков.

Как я оказался в транспортном флоте на линиях дальних сообщений? Сам не знаю.
Видимо, чтобы трясти золочеными аксембантами парадной униформы космофлота перед богатыми престарелыми кошелками, я - ни манерами, ни рылом - не вышел. А, для исследовательского флота я, наверное, не обладал достаточной харизмой и наглостью.
Бездарно растратить свою жизнь в бесконечнй рутинной работе и сексуальных интрижках с многочисленным женским персоналом - на одной из орбитальных космических агро-промышленных станций - мне самому не улыбалось. 
И, когда, после окончания Космической Академии, мне предложили пойти в Транспортный Флот Дальних Сообщений, я сразу, же, и согласился.
При этом, меня подкупала возможность - не столько дальних перелетов в другие звезные системы, сколько, благодаря длительному анабиозу, возможность захватить в своей жизни пару веков развития человечества, чтобы своими глазами увидеть - то самое, светлое будущее, которое нам все обещают.
И, к разочарованию своему, скажу честно, что за последние 200 лет своих полетов, не увидел ни процветания человечества, ни его духовного, и интеллектуального развития, а только его скотскую нравственную деградацию, массовое отупление, и удешевление условий его содержания.
Впрочем, это лично мое мнение, которое совсем не обязательно является истиной в последней инстанции, а вполне могло сформироваться в силу моей повышенной критичности в восприятии этого мира и всех его тварей.

Люк челнока, между тем, надсадно жужжа серводвигателями, мягко закрылся. компьютер нудным женским голосом объявил о герметизации и запросил готовность. Панельщик засуетился с ремнями, пристегивая себя ими к креслу, и, наконец, с победным видом, выпрямился и вальяжно вымолвил - "готов". Я тоже подтвердил свою готовность, и комп начал обратный отсчет.

Челнок тряхнуло в такт со словом - "Пуск", и тело сразу ощутило невесомость.
Руки, держащие кейс, сами всплыли вместе с ним вверх. Я опустил кейс обратно на колени.
- Ну, ничего, тебе, Комок жрачки натолкал!- шутливо возмутился Панельщик, заметив кейс,- Памперсы не лопнут? А, как же пост, батенька? Грех, то, ведь какой! - укоризненно покачал он головой.
- Ничего, тем, кто в пути, можно! - смиренно вздохнул я в ответ.
- Точно, можно? А, может, стоит уточнить? Так, где, у нас, тут, седьмое небо? - стал шутливо заглядывать в окна Панельщик.
- Ребята! - послышался голос командира из динамика, - я ввел в бортовой компьютер координаты. Он вычислил курс. Через девяносто пять минут будете на месте. Вы, пока, перекусите, и поспите, немного. На подлете я вас разбужу. Как поняли? 
- Все поняли прекрасно! Приступаем к выполнению приказа! - бодро отрапортовал Панельщик, покосившись на меня, и сияя от восхищения собственным остроумием.
- До связи, - сухо и серьезно ответил ему командир.
_- Угу! - машинально кивнул в ответ Панельщик, и, тут, же протялул руки к моему кейсу - Ну, давай, глянем, что, нам, тут Бог послал! - радостно произнес он.
- А, давай, - согласился я, щелкнув замками кейса.
В кейсе, ровными рядами были уложены пакетики и пластиковые фляжки со всякими вкусностями, перетянутые сверху амортизационными лентами держателей.
Мы, быстро перебирая руками содержимое кейса, выдергивали из него разноцветные пакетики, и надрывая их, торопливо высыпали их содержимое в рот, наслаждаясь вкусом еды.

При, длительном малоподвижном образе жизни в тесных отсеках космического корабля, мы все вынуждены были постоянно сидеть на жесткой диете. Иначе, растолстев, просто не влезли бы в свои скафандры.
Но, наверное, поэтому, у всех членов экипажа была какая то патологическая лень и болезненное нежелание двигаться. И, если бы, не искусственная гравитация, создаваемая в жилом модуле корабля, мы, бы, вообще, разучились ходить, и превратились бы в бесформенных "амеб", плавающих в невесомости.

И, поэтому, вовсе, не удивительно, что мы с таким восторгом восприняли это неожиданное пиршество, устроенное нам командиром корабля. И, я, уже, ничуть, не жалел, что оказался участником этой внезапной вылазки.

"Искусственная гравитация",  звучит, конечно, эффектно, если не знать, что она создается центробежными силами вращения на оси мачты корабля - его жилого модуля, выполненного в виде бублика. И, до сих пор, никаких других способов создания этой самой "искусственной гравитации", у нас так и не придумали.

Вот и крутимся мы, день и ночь, в этом "бублике", можно сказать, как белки в колесе. Хотя, привыкли к этому бесконечному вращению - настолько, что, совершенно, не замечаем его. И, вспоминаем о нем, только, когда приходится выходить на поверхность корабля.

А, корабль наш - и есть мачта. Ажурная ферма, собранная из труб. А, все остальное - закрепленные на ней модули: Коллекторный модуль, выполненный в виде раструба огромной дудки, которым он собирает в полете межзвездный газ и пыль. За ним - наш жилой модуль, в виде вращающегося бублика на полых спицах. Потом, идет - посадочный модуль, с площадками для челноков.
Под ним, внутри фермы мачты - складской модуль. Дальше, за ним, установлены модули радиофоновых электробатарей. За ними - модули газо-баллонных резервуаров. А, в торце мачты - модули газовых, и плазменных, реактивных двигателей.
А, вот, снаружи мачты, крепятся, уже, всевозможные грузовые модули. И, что в них - нас не должно интересовать в принципе.

Хотя, все мы прекрасно знаем - что в этих модулях. Стандартный джентльменский набор: Горно-добывающее и вспомогательное оборудование и замороженные в анабиозе поселенцы новых колоний. Ну, иногда, еще, оборудование для строительства промышленных орбитальных станций.

На неосвоенных планетах и их спутниках, все месторождения полезных ископаемых лежат прямо на поверхности. Бери - не хочу. И, размороженные из анабиоза, колонисты, высаженные на них челноками - с транспортных кораблей, остающихся на их орбитах, как раз, этим и занимаются, разыскивая, добывая и перерабатывая эти природные сокровища - в удобоваримый вид, готовый к погрузке на корабль, и попутно обустраивая свой быт - в выработанных ими, при этом, горных шахтах.
А, когда, челноки корабля поочередно выгружают им из грузовых модулей корабля все необходимое оборудование, и до отказа набивают эти модули - очищенными ректификатами ценных ископаемых, корабли направляется обратно к Земле, оставляя поселенцев - "плодиться и размножаться" уже на полном собственном самообеспечении, с предоставленным им для этого оборудованием, и поставленной перед ними, неизменной задачей - продолжать изыскивать, добывать, перерабатывать и складировать - все, мало-мальски ценное на этой планете, до прилета к ним следующего транспортного космического корабля, но, уже, только, через несколько десятилетий, а иногда, и столетий.

Какие то, из этих планетарных колоний, предоставленных самим себе, выживали, и даже развивались и преумножались, радостно встречая долгожданные корабли следующих рейсов. А, какие то - деградировали и вымирали. И, тогда, следующий корабль высаживал на эту невезучую планету - новую порцию поселенцев, которые начинали на ней - все сначала.
Конечно, бывало и так, что виной их гибели были какие нибудь просчеты косморазведчиков, или, неучтенные ими, местные космические катаклизмы.
Но, чаще всего, виной этому был пресловутый "человеческий фактор", когда ситуация в колонии выходила из под контроля, и в ней начинались всевозможные "революции", и, даже, внутренние "локальные войны" приводящие к самоистреблению их населения.
Некоторые, же, из этих планетарных колоний, по непонятным причинам, вдруг, резко деградировали до первобытного уровня, и встречали следующий корабль - нечленораздельными криками, угрожающе потрясая, как копьями - заостренными трубами, выдернутыми из развороченных ими машин.
И, тогда, на высаженную на этой планете, новую партию поселенцев возлагалась дополнительная обязанность - приведения своих предшественников в цивилизованный вид и возвращения их к выполнению главной цели и смыслу их жизни на этой планете - добыче и переработке ее полезных ископаемых.
Правда, часто бывало так, что новые "конкистадоры", не заморачиваясь просвещением своих одичавших коллег, просто охмуряли их, используя для этого доступные им достижения земной цивилизации, и превращая их - в своих рабов, возлагали на них, уже - и их, и свои обязанности. А, сами предпочитали "томиться в неге", превращая галереи выработанных горных шахт - в собственные роскошные дворцы с фонтанами, лакеями и невольницами.
Впрочем, разбираться в этических сторонах этого вопроса никто не спешил. И, командиры космических кораблей, удовлетворенные качеством получаемого сырья, и темпами его загрузки, предпочитали не вмешиваться во внутренние дела планетарных колоний.


Наевшись до отвала, и вальяжно потягивая из фляжки сок из каких то экзотических фруктов, я начал потихоньку засыпать. Панельщик, видимо, тоже уже наевшись, но все еще не веря привалившему счастью, переложив кейс к себе на колени, благоговейно пересматривал пакетики с едой, пытаясь прочитать на них названия содержимого.

Когда, я открыл глаза, Панельщик все еще копался с кейсом. При этом он задумчиво разглядывал и простукивал, зачем то, его заднюю стенку. Увидев, что я проснулся, он загадочно улыбнулся мне, кивая на кейс.
- Что, то, он слишком толстый, при такой, то, емкости. Тебе не кажется?
И не дожидаясь от меня ответа, снова открыл его, и начал прощупывать его стенки.
- Ага! - издал он победный возглас, и найдя в кейсе какие то проушины, и выдернул из него - его внутренний пластиковый корпус.
- Ого! - восторженно воскликнул он, и выхватил со дна кейса боевой бластер.
- Заряженный! - восхищенно вскрикнул он, потрясая им перед моим носом.
- Ну, так, осторожней с ним, а, то, нам, тут, всю кабину разнесешь, - раздраженно проворчал я, настороженно не сводя глаз с направленного мне в лицо бластера.
- Да, не боись, ты! Он на предохранителе, - успокаивающе заверил он меня. Потом, вдруг, засомневавшись, начал разглядывать его, лихорадочно щелкая рычажком предохранителя.
- Забыл, в каком положении он включен, застенчиво признался он.
- Ну, вот, дай обезьяне гранату! - возмутился я, - Не умеешь, не берись! Давай сюда!, - и протянул руку, чтобы забрать у него эту опасную игрушку.
Он, вдруг, воссиял радостной улыбкой, торжественно взмахнув бластером:
- А, ты и поверил! 
Ну, как тут на него обижаться? Дите, малое!
- Чё, там, еще есть? - поинтересовался я кивнув на кейс.
Вместо ответа, он аккуратно вложил бластер обратно на дно кейса, и молча протянул кейс мне.

На дне кейса, кроме бластера, в подложку были впечатаны - какой то электронный блок, с встроенным в него, экраном монитора, и белый пластмассовый пенал с крупным красным крестом на крышке. Видимо, какая то особенная аптечка.
- Под подложку не заглядывал, - спросил я, пытаясь поддеть за край, и вытащить ее со дна кейса - может там, еще что припрятано?
- Ага! Валюта и наркотики! И, флаг пиратский! - отшутился он, хмуро глядя в окно кабины.
- Угу! И по пачке - этих, как их...? - попытался я продолжить шутку. Но, он отмолчался.

От нас, на корабле, всегда держали оружие подальше. И код от сейфа с ним был только у командира,  и  у его заместителя - "Замка", по нашему - на случай непредвиденной гибели одного из них.
И, этот случайно вскрытый нами тайник с боевым оружием, и, еще, чёрт знает, с какой хренью, и правда, как то напрягал. И, главное, что досадно, нас, ведь, отправили с этим сюрпризом, даже не предупредив о нем. А, командир, что, не знал о нем, что ли? Да, понятно, что знал. Он, по должности своей, обязан был знать о таких вещах, которые утаиваются от всего остального экипажа. Интересно, чего, мы, еще, тут, не знаем?

Глава 3.
   
В кабине, вдруг, включилось яркое освещение, и из динамика на панели управления, раздалась громкая какофония позывного аудио сигнала.
- Подъем! строится на подоконниках! - весело и агрессивно проревел из динамика голос командира, - Вы на подлете к объекту. Так, что пять минут, вам, на приведение себя в порядок! Так, кейс, значит, уже распотрошили? Ну, молодцы, сообразительные попались!Я знал, кого посылать в разведку!
Я растерянно водил глазами по кабине, пытаясь понять, откуда он нас видит. Потом, вспомнив о видеокамере над приборной панелью, растянулся в идиотской улыбке и помахал перед ней рукой.

- Значит, слухай, сюда, голубчики! Действуем четко и слаженно, и, только, по моей команде! Что говорю - делаете сразу и безотлагательно! Чего не говорю, вообще не делаете! Всякая личная инициатива у меня наказуема! Все ясно?
В ответ мы оба молча кивнули.
- Не слышу! - Истошно проревел из динамика голос командира.
- Та-ак точно! - с дружной покорностью ответили мы.
- Ну, то - то же! - удовлетворенно проворчал командир, - значит действуем так: С дистанции двух километров от поверхности объекта, выстреливаем в него - "краба", и ждем последующей реакции. При отсутствии таковой, сближаемся с объектом на дистанцию 500 метров, и начинаем крутиться вокруг него, визуально сканируя его поверхность. Дальше - по обстановке. Вопросы есть?
- Никак нет! - дуэтом гаркнули мы ему в ответ.
- Ну, нет, значит, нет! Приготовиться!

Приборная панель челнока, вдруг, зашевелилась,и из нее откинулись вверх мониторы масштабного видео наблюдения. А, со стороны Панельщика, из панели развернулся еще и видеомонитор прицела лазерной пушки, открыв в панели нишу, с размещенным в ней джойстиком ручного наведения на цель.
- Я ничего не трогал! - растерянно показал мне руки Панельщик.
- Это, Комок из корабля дистанционно управляет челноком, - сдержанно пояснил я ему, как будто это и так не было понятно.
- Ух, постреляем! - с деланной радостностью схватился Панельщик - за джойстик лазерной пушки.
- Лазерная пушка активирована. Предохранитель дистанционно заблокирован главным компьютером корабля, - сообщил скучным женским голосом бортовой компьютер челнока.
- Щас, он даст тебе пострелять! Как же? - посмеялся я над наивностью Панельщика.
В бортовых видео-мониторах, между тем, прямо на глазах росла в размерах - глыба приближающегося злосчастного "аномального" астероида.

- Зонд выпущен,- сообщила нудная компьютерная баба из динамика. И на экранах монитора показался трассирующий огонек выстреленного в астероид "краба".
- Все сам, своими руками! - заворчал Панельщик, - Мы то, тогда, зачем ему вообще, здесь, нужны? Ну и отправлял бы тогда пустой челнок, если даже зондом стрельнуть не доверяет!
- Ну, дай, ты поиграться старичку! - стал успокаивать я его, - Вот, оно тебе надо, самому все выстраивать - дистанцию, орбиту, угловые курсы? А, у него там центральный компьютер все высчитывает - по заранее введенным им командам. И, в случае чего - ни ты, ни я - ни в чем не виноватые будем, а сам Комок. Он тебя, же, дурня прикрывает от возможных ошибок, и заранее берет всю ответственность за них - на себя!
- То-то, и оно, что дурня! Такого и не жалко, в случае чего! Потому, видимо, и послал сюда - меня! Случись со мной что - невелика потеря для экипажа! А "шифер" менять вместо меня - любой дурак справится!
Ну, все! Опять закомплексовал! Только, сейчас, мне этого и не хватало!
- Что значит, не жалко? - с возмущением в голосе запротестовал я, - И меня тоже, что ли, не жалко? А кто, ж, вас всех, тогда, без меня, на Землю-матушку вернет?
- Центральный компьютер вернет! - сурово отрезал мне в ответ, Панельщик, - Он и без тебя, вполне, может обратный курс высчитать. А, ты, тут, только для проформы на корабле приставлен, чтобы было, в случае чего, на кого повесить ошибку этого компьютера!

Я, даже, растерялся от такого ответа. Ведь, и правда, я только перепроверяю расчеты компьютера по определению курса. И, то, не особо, уж, вдаваясь в них. А, на вахте центрального поста управления меня сменяют - все, кто угодно, вообще не разбираясь в этих расчетах. И, вся их задача состоит только в том, чтобы своевременно реагировать на сообщения компьютера о возникших сбоях в расчетах курса полета.
А, как они могут правильно на них среагировать? Бежать, будить меня, в случае чего? Но, за всю мою службу, меня ни разу, так, и не потревожили этим.

А, значит, я, и вправду, не особенно, то, и нужен на корабле? И, поэтому, командир и послал сюда именно меня, на пару с этим неудачником, как самых ненужных членов экипажа своего корабля, без которых, в случае непредвиденных обстоятельств, вполне можно обойтись?

Я, в недоумении посмотрел на Панельщика. Он сидел насупившись, демонстративно отвернувшись от меня. Значит, он вовсе не шутил, когда говорил мне это. Вот, значит, какие черные мысли крутятся в его черепной коробке. Еще и меня заразил своими упадническими малодушными сомнениями!

А, на экранах мониторов, в это время, замелькали видео-изображения ландшафтов каменных нагромождений поверхности астероида, транслируемые "крабом", которого, командир, видимо, направил сначала по орбите вокруг него, прежде чем посадить на его поверхность. Ну, как и ожидалось, ничего особенного. Только, несколько, довольно, широких, ровных площадок. Но, как они могли образоваться на поверхности астероида?

Наконец, "краб" аккуратно приземлился на одну из таких площадок, и выпустив свои механические ножки, неторопливо пополз по ней.
- Зонд вошел в контакт с объектом, - тут же сообщил бортовой компьютер стервозным женским голосом, - Производит комплексный структурный анализ поверхности объекта. 
Полученные данные воспроизводятся.
На экранах мониторов замелькали колонки всевозможных значков и цифр.

Я попытался в них вникнуть, но очень скоро мне это надоело. Пусть, командир, там, на корабле, все это читает. Ему, с центрального поста управления, все таки, виднее. А, нет, так, центральный компьютер сам все проанализирует, и сделает соответствующие выводы.

Я глянул на поникшего Панельщика. Его безнадежно унылый вид действовал на меня угнетающе. А, работать в такой тяжелой психологической обстановке я, уж, точно, не собирался. Необходимо было, как то, срочно и кардинально ее разрядить. А, то, я и сам, пожалуй, сейчас, начну слезно истязать себя самоедством и жалостью, к себе несчастному. Но, как бы это сделать поизящней, без лишних эмоций, нудятины и никому не нужной нервотрепки?

И, тут, меня, вдруг, осенило.
- А, знаешь,- сказал я ему, вкрадчиво, - Если, уж, кого и надо было сюда  отправлять из экипажа, так это самого Комка. На пару со Связистом, - добавил я, зная личную неприязнь Панельщика к Связисту, - вот, уж, кто самые бесполезные сачки в нашем экипаже!
- Как же! Отправит он Связиста! - тут же оживился Панельщик, - Тот, ведь, ему втихаря, постоянно телемосты с семьей устраивает. А нам - хренушки! Только по отведенному лимиту!
И, прямо на моих глазах, совершенно безысходное душевное отчаяние Панельшика постепенно перетекало у него в здоровую целенаправленную злость на своих давних обидчиков. Господи, ну, до чего же мы все так легко управляемы!

- А, вообще, этот Связист, вообще, оборзел! - расшевелился Панельщик, - Он, уже, даже, и забыл, когда, последний раз - в скафандр залезал, да на поверхность корабля выходил, чтобы свои гребаные антенны проверять! Все, меня просит! Тебе, мол, какая разница? Ты - все равно, там, мимо ходишь, когда панели меняешь! А, как, его о чем попроси, так нет! Ни-зя! Нарушение должностной инструкции! 

Панельщик, размашисто жестикулируя руками, раскраснелся, раскачался, и, даже как мне показалось, немного раскачал и наш челнок.
Потом, немного успокоившись, Панельщик, уже с ноткой снисхождения, спросил:
- А, командир, что? Дурак, что ли, сам себя на опасное задание посылать, из которого он может и не вернуться? Нет, то, что толку от него на корабле никакого, я согласен! Ходит, бухтит, только! Будто, никто, кроме него, и не знает, что ему делать и как следует выполнять свои обязанности! А, его какие обязанности? Людям кровь портить, да нервы трепать? Ведь, все решения за него центральный компьютер принимает! Ну, уж, в крайнем случае, диспетчерская служба с Земли подскажет, что - чего! А, ходить командовать, да, других строить - это и я умею! Здесь много ума не надо!

Панельщик, уже совсем взбодрился и повеселел. И, потихоньку начал успокаиваться.
- А что, там, в коробке, еще что нибудь осталось? - спросил он у меня с робкой надеждой.
Я протянул руку вверх, и достал коробку от кейса, болтавшуюся в невесомости под потолком кабины. Разноцветные этикетки пакетиков с едой приятно радовали взгляд. И, мы, тут же, не сговариваясь, приступили к их тоталитарному опустошению, обильно запивая их соками из фляжек. Пустые пакетики и фляжки мы поочередно совали в окно мусоросборника под панелью приборов, который засасывал их с забавным всхлипом.

Глава 4.

- Ну, что, хлопцы, не заскучали еще? - послышался из динамика нарочито бодрый голос командира - О, да у вас, тут, вижу, перерыв на обед? Может, мне попозже на связь выйти? - тактично спросил он.

Панельщик, с полным ртом, набитым  едой, осекшись, глянул на динамик, и переглянувшись со мной, покраснел. Командир мог прекрасно слышать все, что, мы только что, о нем говорили.
- Да, нет, ничего! Это, мы, так, между делом, лишнее убрали, чтоб не мешалось, - деловито ответил ему Панельщик, дерзко глядя прямо в видеокамеру над панелью управления. И, тут же, подчеркнуто четко и строго отрапортовал: - Ждем указаний, Командир!
- Ну, вот,и ладушки! - примирительно ответил Командир,- В общем, ситуация такая. "Краб" сделал все что мог. Но, как мы с вами и предполагали, ситуацию это не прояснило. Только, еще больше вопросов добавило. Никаких остаточных признаков присутствия каких либо биологических форм жизни он не нашел. Поверхность объекта типичная для астероидов. А, вот площадки на нем отлиты из вулканической лавы. Причем, имеют нулевую кривизну. То, есть, абсолютно ровные. Что, случайно, никак произойти не могло. Центр тяжести объекта смещен относительно его геометрического центра. А, значит, его внутренняя структура не однородна, и внутри него, скорее всего, есть полости. Но, никаких, близко расположенных к поверхности, полостей обнаружить не удалось. Внутренних шумов, вибраций, электромагнитных и тепловых колебаний "краб", также, засечь не смог. Ни, на радио, ни на акустические сигналы объект тоже никак не реагирует...

- А, если акустикой его и прозвонить? У нас же есть на челноке динамические ракеты?  Фуганем одну! А "краб" с той стороны все вибрации и запишет! Вот, и узнаем - какой он, изнутри! - невольно вырвалось у меня.
Панельщик глянул на меня, скривив губы, и приподняв брови, видимо, выражая этой гримасой свое немое восхищение моей гениальной сообразительностью.
- Такой вариант уже прорабатывался, - сухо ответил мне командир, давая понять, что недоволен тем, что его перебивают подчиненные, выказывающие своими глупыми поучениями свою некомпетентность, - Слишком,  рискованно! Если это объект искусственного происхождения, то подобное действие может рассматриваться, как акт неспровоцированной агрессии, со всеми вытекающими, для нас, последствиями.
- Да, какого же, искусственного? - тут же, завозмущался Панельщик, - Это же астероид!
- Тело астероида вполне могло быть использовано в качестве несущего корпуса - выполненного из него, транспортного корабля. И, наличие на его поверхности площадок искусственного происхождения визуально демонстрирует это. Так, что, в случае чего, отмазаться не удастся, - ответил Командир, с нотками раздражения в голосе.
- А, двигатели где? Антенны? Солнечные батареи? - азартно не сдавался Панельщик.
- То, что у него из задницы не торчат сопла реактивных двигателей, еще не о чем не говорит, - резко отрезал Командир, с ходу перейдя на язвительный саркастический тон,- На нем, вполне, могли быть использованы внешние разгонные модули реактивных двигателей, отстыкуемые, после его вывода на нужную траекторию. Да, и техническое развитие могло пойти у них, совсем, по другому пути. И, вполне возможно, наличие у него каких либо электромагнитных, или иных двигателей, заключенных внутри его корпуса. Ну, а с антеннами и солнечными панелями, ты сам знаешь, какая морока, - поддел он Панельщика, от чего тот сразу же потерял дар речи, застыв в немом ужасе от цинизма подобных намеков.

- А, кстати, какая у него траектория? Уже вычислили? - тактично поинтересовался я.
- Рулон, ты меня поражаешь!- трагическим тоном отозвался на мою невинную реплику, Командир, - Ты, же, сам, первый, в моем присутствии, рассматривал все данные и расчеты об этом объекте? Разве, ты не видел результаты этих расчетов? Ну, неужели ты, и вправду, считаешь меня таким старым никудышным ослом, что я, первым делом, не запросил у центрального компьютера расчеты траектории его полета?

"Значит, он все таки, слышал наш разговор с Панельщиком", - догадался я, - И, теперь, мстит мне за это, намекая на мою собственную профессиональную некомпетентность. Вот, и Панельщику, от него, за это же, досталось".

Все же, в отличие от размазни Панельщика, впавшего в немой ступор от ехидных издевательских намеков Командира, я попытался, как то, оправдать свое честное имя - "Рулона". 
- Ну, я, тогда, не на этом свое внимание акцентировал... - начал я с умным видом.
- Да, ладно, уж! Помню я, прекрасно, на чем ты там его акцентировал, юморист, недоделанный, - с ходу огрызнулся Командир.

"Ну, вот, опять развел свою канитель, старый ворчун", уныло подумалось мне.
Но, Командир, видимо посчитав, что, уже, достаточно жестко пресек бунт умников на своем корабле, продолжил, без всякого перехода, уже спокойным деловитым тоном:
- Траектория у него, тоже, довольно своеобразная. Он курсирует по очень вытянутой орбите между двумя ближайшими звездами, и значит, вполне мог бы быть использован в качестве транспортного средства челночного типа для обеспечения сообщения между двумя взаимо-удаленными станциями. В общем, возможных вариантов, вплоть, до самых фантастических, набралось уйма.
А, рабочая версия, у нас, такая: Это транспортный космический корабль, выполненный из цельного куска астероида, с образованием в нем - системы сообщающихся помещений и отсеков - путем выработки из него внутреннего грунта, и последующей внешней заливки шахт выработки - расплавленной лавой, полученной при расплавлении этого выработанного грунта. А, места заливки этих шахт выполняют, при этом, роль посадочных площадок. И, значит, по периметру этих площадок и следует искать шахты шлюзовых камер, ведущих в его внутренние отсеки. Поиском таких шахт, сейчас "краб" и занимается. Но, пока, безуспешно.
А, вот, то, что объект никак не среагировал на посадку, на него, нашего зонда, это уже хорошо. Или - плохо. Но, это, уж, как посмотреть. Если бы он, как то, среагировал, то для нас все было было бы намного проще. А, полной уверенности в том, что у него отсутствует какая нибудь, автоматизированная система безопасности, у нас - тоже нет. На его площадках совершенно отсутствуют следы от ударов метеоритов, чего невозможно избежать, при длительном полете. Получается, что, как то, он от них, все таки, защищается? В общем, ребята, сами, теперь, осознайте степень той опасности, которой вы себя подвергните, при исследовании этого объекта.

"Степень той опасности, которой вы себя подвергните", - усмехнулся я про себя, - "Вот, демагог, лукавый! Как будто мы сами напросились на это задание, и прямо таки, рвемся на его выполнение? А, значит, получается, что мы сами, же, себя, и будем виноватыми считать, если, теперь, что нибудь с нами случится. А, как невинно, все начиналось - "Слетаешь, глянешь?". А, теперь, уж, некуда деваться, кроме, как обреченно совать свою буйную голову - непонятно во что. Ну, до чего, ж ловкий каналья!".

Панельщик, же, в ответ на эти слова, лишь, легкомысленно взмахнул рукой и ободряюще произнес:
- Не боись, командир. Все будет нормально! - восхищая и изумляя меня своим простодушным героизмом.
- Вот, на тебя, Панельщик, особая надежда, - тут, же, подхватил Командир, - Ты, у нас, парень хладнокровный, уравновешенный. Зря психовать не станешь, в случае чего. И космическую войну, нам, на ровном месте не развяжешь. А сделаешь все предельно четко и аккуратно. Сам понимаешь, что стрелять надо, только в случае крайней необходимости, и только, когда, Рулону будет угрожать реальная опасность, которую ты, действительно, сможешь пресечь. И, лучше всего, будет, если, тебе удастся ограничиться, при этом, только, лишь, предупредительными выстрелами.
- Да, что я, не понимаю, что ли? - преданно расчувствовался Панельщик, растроганный льстивыми комплиментами Командира.

- Управление вашим челноком беру на себя,- уже не слушая Панельщика, деловито продолжал Командир, - Он зависнет под небольшим углом над местом высадки Рулона. Панельщик, учитывай это. Если, все таки, придется открыть огонь, то стреляй сериями, - из одного, двух, или трех выстрелов. После каждой серии выстрелов, я буду смещать челнок в сторону на несколько десятков метров. В случае ответного огня на поражение, это даст тебе шанс уцелеть. Помни свои главные задачи: Первая - обеспечить защиту самого челнока. Вторая - обеспечить прикрытие Рулона на объекте в случае непосредственно грозящей ему опасности. И, третья - обеспечить эвакуацию Рулона с объекта. Первая - приоритетна. Без ее выполнения - все остальные сразу станут неосуществимы. Так, что не дури и не геройствуй зря. И, не самодурствуй. А четко выполняй все, что я скажу.
- Да, когда я самодурствовал, то? - обиделся Панельщик,
- После выхода из челнока Рулона, одень перчатки, закрой шлем, и проверь скафандр, - продолжал Командир, не обращая внимания на протестующие комментарии Панельщика, - В любой момент будь готов к внезапной разгерметизации корпуса челнока. Тебя, это, никак не должно отвлекать от выполнения твоей задачи. Есть вопросы?
- Ну, так и послал бы, тогда, вместо нас - автоматы, если, уж, все так сложно, - вдруг, зло огрызнулся в ответ Панельщик. - Они, уж, точно, у тебя самодурствовать не будут! Выполнят, в точности, все, как скажешь! Или, мы, тебе, тут, только, как крайние, нужны, чтобы списать все, потом, на "человеческий фактор"?
- Если, бы, здесь, можно было обойтись автоматами, то, я, бы, послал автоматы, - спокойно и рассудительно ответил Командир, - глухо игнорируя дерзость Панельщика, - А, не посылал, бы, неизвестно на что - живых людей. И, вы, ребята, среди всей  команды корабля, больше всего подходите для выполнения этого задания. И, лучше, чем вы, никто другой его выполнить не сможет.
Панельщик, аж, зарделся от подобного признания нашего командира, и смущенно, и примирительно ответил ему, за нас обоих:
- Сделаем все, как надо, Командир! Мы постараемся!
- Знаю, - ответил Командир, - Потому, именно вас и выбрал, - с трагической ноткой в голосе, продолжил он.
Панельщик, видимо, аж, прослезился от этих слов, и молча опустил голову, шумно засопев носом.

- Ну, а, тебя, Рулон, уже, не я, а видимо, сам Бог выбрал, - с воодушевленным пафосом в голосе, продолжил командир, - Раз уж, он поднял тебя с койки и привел на центральный пост, именно, в тот момент, когда я выбирал, кого из нашей команды послать на это задание. А, выбор этот должен был быть - безошибочным. А, ты, у нас - мистик. Интуиция у тебя остро развита. А, значит, куда не надо, вперед задницей, не полезешь, и дров, сдуру, не наломаешь!

"Это, он мне на мою трусоватость намекает", - догадался я, - "Ну, да, признаю. Есть, за мной, такой грешок, после той аварии, в которой я, можно сказать, только, чудом, и выжил. И, как, тут, после этого, не начнешь, невольно, верить в это самое "Чудо", и не стараться лишний раз не искушать его, стараясь, не поставить себя снова в опасное положение - своими необдуманными поступками? И, я, вовсе, не оправдываю себя этим, а просто, пытаюсь адекватно объяснить мотивацию своего поведения, и своей повышенной осторожности, которая, видимо, многим кажется - совершенно излишней и смешной, а командир возвел ее, сейчас, в ранг моих личных достоинств.

А, я, значит, должен гордиться, теперь, что для выполнения этой опасной героической миссии, он, среди всех других членов команды корабля, выбрал - самого трусливого и осторожного из них? То, есть - меня, надеясь, что такой "херой" имеет больше шансов на выживание, чем все остальные? Что то, уж, больно сомнительная для меня честь - в этом!

Еще и на моих, можно сказать, религиозных чувствах играет, старый интриган, сваливая ответственность за свое собственное решение - на Бога, с которого, теперь, я и должен буду спрашивать, если со мной что нибудь случится? Представляю, как командир, тогда, вскинет молитвенно руки, и закатив глаза к потолку, ехидно провозгласит перед всем экипажем - "На все - воля божья!". И, все дружно засмеются над его остроумным сарказмом по поводу наивного религиозного мракобесия покойного! Меня, то есть!

И, что же, к тому же, получается? Что, командир уже обдумывал, кого бы послать сюда, когда, я, сонный, чисто случайно, вперся на центральный пост, пред его ясные очи? А, передо мною, он, просто, дурочку ломал, вытягивая из меня добровольно-принудительное согласие на этот "вояж"? А, ведь, я, уже, тогда, чувствовал своей пятой точкой, что, тут, что то неладно. Вот, и не верь, теперь, в интуицию!".

Ну, а то, что в случае непредвиденных обстоятельств, эвакуация меня родимого, отнюдь не является приоритетной задачей нашей миссии, я уже стоически воспринимал, как само собой разумеющееся.

Командир, между тем, терпеливо ждал моего ответа, как акта моей собственной капитуляции перед сложившейся ситуацией. Что я мог ему ответить, теперь?
- Командир, а сколько у нас на все, про все - время? - вместо ответа, вдруг, встревоженно вспомнил я, - У нашего корабля с этим астероидом, ведь, разные траектории? Сколько нам понадобиться, потом, на обратную дорогу?
- Вот, сразу чувствуется профессиональный подход к делу, Рулон! - тут, же, не замедлил с комплиментом в мой адрес, лукавый Комок, - Пока ты, тут, дремал, я запросил центральный компьютер, и он скорректировал курс нашего корабля. Теперь, мы движемся с объектом параллельными курсами с примерно одинаковой скоростью. Так, что, обратный путь на корабль окажется, для вас, теперь, вдвое короче, а количество времени на исследование объекта у нас, ограничивается, лишь, ресурсами вашего жизнеобеспечения, - с невинной радостью сообщил он мне.

"Сами, значит, курс скорректировали? И, без меня обошлись!" - болезненно отозвалось у меня, где то в глубине души. Я покосился на Панельщика. Но, тот снова отвернулся и уставился в темное окно иллюминатора челнока, с невозмутимо безразличным видом.

"Эх, "ипохондрик"!" - с какой то брезгливой жалостью и досадой подумалось мне про него, - "Сам, весь исстрадался в своих параноидальных комплексах неполноценности, да, еще и мне в душу свои гнилые сомнения умудрился внедрить! Большую же занозу, ты, загнал в мое сердце, глупый, несчастный психопат! А, еще говорят, что психические болезни не заразны!"

А, командир, все с тем же безграничным терпением, молча ждал моего ответа.
- Ну, что ж, постараемся успеть, - тихо выдавил я из себя ответ командиру, кротко потупив взгляд, и изобразив на своем лице скромную героическую улыбку.
- Другого ответа я, и, не ожидал! - облегченно и радостно выдохнул Командир, и тут же перешел к делу, - Давай посмотрим, теперь, что, там, для тебя, приготовили, на такой случай. Открывай кейс.
Я, как прилежная первоклашка, молча, открыл кейс, в трепетном ожидании дальнейших инструкций командира.

- Ну, с бластером, ты, надеюсь, обращаться, еще, не разучился? - оживленно затараторил командир, - Ты, ведь, правша, правильно? Тогда пристегни его на магнитные защелки скафандра - на правом бедре. Только, сначала, предохранитель проверь. А, то, Панельщик, со своими длинными ручонками, наверное, уже успел им пощелкать.
- Ну, все увидит, зараза!- возмущенно проворчал, тихонько, Панельщик себе под нос.
- Теперь, достань и активируй прибор коммутации. Это, тот, что с дисплеем на передней панели. Для этого, вдави, и не отпускай три секунды - кнопку под дисплеем - справа. Нажал? Жди отзыва. Ага, слышу сигнал. Дисплей засветился? Отлично! Прибор готов к работе. Он будет ретранслятором нашей с тобой связи. Пристегни его к скафандру на левом бедре. Пристегнул? Теперь, достань и открой пенал аптечки. Там - четыре тюбика для инъекций. Белый - обезболивает при травмах и ранениях. Зеленый используется - при биологическом заражении, Желтый - при химическом, синий - при радиационном. Ну, это, то, ты должен помнить. Смотри не перепутай, если придется воспользоваться, контактер, ты, наш! - с грустной иронией добавил Командир, - Как делать инъекции - тоже должен помнить. Плотно вставляешь тюбик горлышком - в один из клапанов на скафандре, и сдавливаешь его рукой. Игла, под давлением его содержимого, выталкивается из горлышка тюбика и производит подкожную инъекцию. После этого, резко выдергиваешь тюбик из клапана, и тот перекрывает выпуск из скафандра воздуха. Вот, и все, что тебе нужно было знать об этом, а потом, благополучно забыть. Пристегни пенал аптечки на магнитные защелки скафандра - на правом плече. Попробуй открыть и зарыть его, не снимая с плеча. В случае чего, сможешь им воспользоваться - одной левой рукой, не выпуская бластера - из правой. Ну, вроде, все. Инструктаж окончен.

- Шапочку не забудь одеть, когда на улицу выйдешь, - шутливо съязвил Панельщик, наблюдая за моими сборами, - А, то, наша мамочка заругает!

- Панельщик, - тут же продолжал командир, не утруждая себя сменой своей монотонной интонации, - Достань из под пульта управления, справа у стенки, сумку с инструментами, и передай Рулону.

Панельщик, тут же, не глядя, нащупал под пультом сумку, и выдернув ее оттуда, молча протянул ее мне.

- Рулон, пристегни сумку на животе. Может пригодиться. Да и солидности тебе придаст. Хоть немного представительней будешь выглядеть с этим накладным животиком. Все таки, на контакт с инопланетянами идешь, а не просто так, погулять вышел! - торжественно добавил Командир, ехидно улыбаясь мне в монитор.

"Ну, надо же как вам всем, тут, на прощанье, вдруг, весело,, стало!" - захотелось зло съязвить мне - им обоим, в ответ, но вовремя остановился, чтобы успеть сообразить, что этим они стараются снять у меня напряжение.

Видимо, я, все таки, чем то, внешне, выдал себя, что нервничаю. Ну, так, и я вижу, что, напряжены они сейчас, ничуть ни меньше, чем я. И, правда, чего, это все вдруг, так запсиховали на ровном месте? Непонятно.

Но, раз уж на то пошло, то и я у них в долгу не остался, и разыграл перед ними свою потешную сцену.
- Ну, нет! - протестующе заявил я, категорично отталкивая сумку с инструментами, протянутую мне Панельщиком,- Я на этом астероиде ничего не ломал, и, поэтому, ничего чинить там не собираюсь.
На лице Панельщика застыло уморительно простодушное недоумение.
- Возьми, не пожалеешь! - тут же включился в игру Командир, - Может, там россыпь алмазов, каких, окажется, а тебе ее и выковырять, то, будет нечем! Сам, потом локти кусать будешь, сквозь гермошлем, да поздно будет! Второй раз я тебя туда уже не пущу! Ну, а в случае неудачного контакта с местными аборигенами, прикинешься водопроводчиком. Скажешь им, что трубы прилетел им чинить. Они тебя, тогда, сразу, и отпустят.
- Ну, разве, что, алмазы, - ворчливо ответил я, с напускной неохотой вынимая сумку из рук зависшего в непонимании, Панельщика, и, не удержавшись, подмигнул ему. В ответ он тут же, понимающе, расплылся в счастливой улыбке.

Сумку я заботливо пристегнул ее магнитными фиксаторами - на животе скафандра, и, для верности, подергал ее, звякнув уложенными в нее инструментами. После чего, молча поднял и опустил перед видеомонитором руки, в знак того, что закончил.

Глава 5.
      
- Обоим подготовить и проверить на герметичность скафандры. О готовности доложить, - тут же, с каким то бездонно равнодушным спокойствием, вдруг, приказал командир.

Словно, под гипнозом этого голоса, я и Панельщик, привычными жестами натянули на руки перчатки, и защелкнули клапана их обшлагов на рукавах своих скафандров. Потом, опустили стекла своих гермошлемов, до их фиксации, и включили продувку.
- Готов, - сказал я.
- Готов, - сказал Панельщик, выдержав, из вежливости ко мне, паузу.

- Готовность принял. Приготовиться к высадке на объект,- ответил командир, все тем же неумолимым голосом.
Челнок слегка вздрогнул от мягкого хлопка раздуваемого брезентового мешка шлюзового баллона.
- Шлюзовой баллон выпущен, - сообщил недовольным сонным женским голосом бортовой компьютер челнока, - Давление в шлюзовом баллоне выравнивается.
- Рулон, приготовиться к выходу в открытый космос, - с твердой решимостью приказал Командир.
Я расстегнул ремни, удерживающие меня в кресле, и сообщил:
- К выходу готов!

- Давление в шлюзовом баллоне выравнено. Входной люк разблокирован, - сообщил бортовой компьютер челнока усталым женским голосом, как будто, эта баба и впрямь, сама надувала этот баллон своим ртом.
- Зло зажужжал сервомотором открываемый входной люк челнока.
- Входной люк открыт, - изнемогающим от усталости женским голосом сообщил бортовой компьютер челнока.
- Рулон, на выход! - жестко приказал Командир.
- Выполняю! - с обреченным спокойствием ответил я, оттолкнувшись от кресла, и проплывая по направлению к открытому люку челнока, мимо оцепеневшего Панельщика, помахав ему на прощание рукой. Хороший, он, все таки, парень. Кто знает, может и не увидимся с ним больше никогда.
- "Ни пуха!" - нашелся он, наконец, что мне крикнуть вдогонку по радио-коммутатору.
- "С Богом!" - не оборачиваясь ответил я ему с веселым азартом.

Перехватившись руками, за края входного люка челнока, я аккуратно вплыл в полость его шлюзового баллона, освещаемого изнутри лампами, расположенными по периметру входного люка челнока.
- Я в шлюзовом баллоне. Входной люк свободен, - сообщил я неизвестно кому в микрофон радио-коммутатора, - прижавшись спиной к мягкой оболочке мешка шлюзового баллона.
- Принято, - неожиданно громко ответил мне Командир в наушники.
Крышка входного люка челнока начала медленно и неотвратимо надвигаться на его кромки, и закрыв его, еще и довернулась вокруг своей оси, прочно запирая его, как будто, навсегда.
- Входной люк закрыт. Сбрасывается давление в шлюзовом баллоне, запищал в наушниках противный женский голос бортового компьютера челнока.
- Принято,- ответил я машинально.
- Давление в шлюзовом баллоне сброшено. Выпускной люк разблокирован, язвительно сообщил все тот же голос.
- Принято, - опять ответил я.

Распахнулся выпускной люк шлюзового баллона, открыв вход в бездну, испещренную разноцветными точками звезд.
- Выпускной люк шлюзового баллона открыт, - безразличным женским голосом сообщил бортовой компьютер челнока.
- Прошу разрешение на выход в открытый космос, запросил я Командира.
- Выход разрешаю, - бесцветным голосом радио-коммутатора ответил он.
"Теперь, понятно, почему у компьютеров женские голоса", - подумалось мне, вдруг, - "Нудные, безликие мужские голоса компьютеров бесили бы нас еще больше".

Я, оттолкнулся ногами от крышки входного люка челнока, и проплыл по шлюзовому баллону, вынырнул из него, через его выпускной люк.
- Выход выполнен, - сказал я, глубоко вздохнув и разведя в стороны руки, как будто расправил крылья.

Холодное сияние ближайшей звезды немного, даже, ослепило меня, сначала, не смотря на то, что фотохромное стекло гермошлема скафандра тут же потемнело, от чего звезды вокруг сразу превратились в тусклые бесцветные точки. Но, притерпевшись к яркому свету, я быстро сориентировался в окружающем пространстве.

Прямо около меня висел в пустоте наш челнок, с похабно покачивающимся на нем шлюзовым баллоном. А, поодаль, тяжело нависал своей громадой бесформенный астероид.
- Принято, - озабоченно-деловитым тоном ответил Командир, - Объект видишь? Прямо перед тобой одна из его площадок. Используя ранцевый двигатель своего скафандра, соверши на нее аккуратную мягкую посадку. И, я тебя умоляю, никаких резких движений, прыжков и прочих кульбитов. Просто, опустись на нее, и все. Понятно?
- Принято. Выполняю, - нарочито разочарованным тоном ответил я ему, - А, то, как раз хотел тут восхитить местную публику - каким нибудь, "тройным сальто-мортале".
- Пустые хлопоты, - невозмутимо ответил мне командир, - "Краб" так и не засек никаких шумов, типа биения сердец, или чего то подобного, внутри астероида. Так, что, если, на объекте и есть кто живой, то все они, скорее всего, находятся в состоянии анабиоза. А, автоматическая система безопасности объекта воспримет все твои движения, только, с точки зрения выполнения ею своей профессиональной задачи, и никак иначе. И, не в наших, с тобой, интересах если они, вдруг, покажутся ей - проявлением агрессии по отношению к охраняемому ею объекту. В общем, мы сами, с тобой, понимаем, сейчас, что творим, и чем это может для нас закончится. Правильно? Вот и будем стараться - и сами попусту не пугаться, и местных аборигенов не пугать своими резкими движениями. Нежно и плавно работаем дальше. Как понял?
- Все понял прекрасно, - ответил я, - Буду предельно нежен!
- Вижу, что объект - в надежных руках! Капюшон накинь! Не перед кем, тут, форсить! А предохранение - мать размножения! - с напутственной строгостью в голосе провозгласил командир.
- Я же тебя предупреждал! Шапочку одень! - тут же, ехидно, встрял Панельщик.
Я, лишь, молча улыбнулся столь дружной заботе о продолжении моего рода, и покорно накинул на на колпак гермошлема - капюшон скафандра.

С тех пор, как у нас научились делать скафандры из материалов, надежно экранирующих жесткое космическое излучение, наиболее уязвимым в них оставалось лицо, прикрываемое, лишь, стеклом гермошлема. Как не изловчались конструкторы, стараясь придать стеклу гермошлемов достаточно высокие экранирующие свойства, при сохранении возможности что то видеть сквозь него, а лица, глаза, и, главное, мозги космонаутов, при их работе в открытом космосе, так и оставались незащищенными.
И, тогда, скафандры стали снабжать откидными капюшонами, которые, нависая над  бронестеклами гермошлемов, просто затеняли их от этих излучений.

Глава 6.

Мешок шлюзового баллона челнока, вдруг, резко сдулся, и, собравшись в гармошку, быстро втянулся в кольцевую щель вокруг его выпускного люка, ясно давая мне понять, что все пути к отступлению мне, теперь, начисто отрезаны.
Но, это чувство меня, даже как то, слегка раззадорило, потому, что теперь, от моих решений уже ничего не зависело, мои тягостные сомнения и опасения уже совершенно ничего не значили, и мне уже не оставалось ничего иного, как, только, наслаждаться впечатлениями от происходящего, даже, если они и окажутся - последними в моей короткой непутевой жизни.

Манипулируя струями ранцевого реактивного двигателя, я за несколько минут подлетел вплотную к астероиду, и выполнив торможение ими, сбросил до нулевой - скорость своего полета, и оперся ногами в ровную площадку астероида, подняв с нее целую тучу - осевшей на ней, космической пыли, которая обволокла меня своим огромным коконом.

Аккуратно перебирая по поверхности площадки астероида полусогнутыми ногами, как нас, когда то, всех учили, на курсах, я сместился своей неловкой "лунной походкой" - в сторону от места своей высадки, выйдя из образовавшегося над ним, плотного пылевого облака. При отсутствии видимости опасно идти вперед. Можно на что нибудь напороться. Или, назад. Можно обо что то споткнуться, и упасть. А, при движении боком, если и наткнешься на что нибудь рукой или ногой, то равновесия не потеряешь. И скафандр от повреждений сбережешь. Так, кажется, нам говорили на занятиях? 

Я огляделся вокруг. Что то, бесконечно унылое и безысходное было в бесформенных нагромождениях его диких скальных пород, тускло освещаемых мертвенным светом далекой холодной звезды. А, их резкий внешний контраст - с неестественно ровной, матово серой поверхностью его площадки, только подчеркивал эту крайне безобразную, и, даже, какую то, агрессивно враждебную по своей разнузданной бессмысленности, нелепую игру каменного хаоса.
Невольно возникали ассоциации с видом омерзительных окаменевших внутренностей какого то огромного, раздавленного и препарированного кем то, космического чудовища.

Надо сказать, что этот астероид был совсем не маленький. Несколько километров в обхвате. И, площадки его были по своей величине вполне сравнимы с современными земными аэродромами. Но, сказать, что я "приземлился" на него, у меня, почему то, ни за что язык бы не повернулся. Не смотря на то, что я стоял на нем, я не чувствовал под собой надежность тверди. Казалось, что ударив по нему ногой, я просто оттолкну его от себя. Или, себя от него. Все относительно. И понимание этого было здесь как кто особенно четко.

- Я на объекте. Жду дальнейших указаний, - учтиво сообщил я Командиру, справедливо полагая, что поводов для наших с ним разногласий у нас, впереди, еще много найдется. 
- Ну, и как первые впечатления? - по дружески весело и бодро осведомился Командир.
- Да, как то, не очень, - откровенно признался я, - слишком, уж, мрачно все здесь, как то. Как будто, кто то умер, здесь, давным давно.
- Не исключено, что так и есть, тут же поддержал меня Командир, - И, "краб" никаких шумов внутри него не услышал. Ни чьих то шагов, или голосов, ни биения сердец, ни работы механизмов. Мертвая тишина! Как в склепе. Сам видел, какие площадки запыленные? И, никаких следов на них. Наверное, тысячу лет на них уже никто не ступал.

Я, оглянувшись вокруг, вгляделся в молочно-серую поверхность площадки астероида. Кое где, на ней лежали булыжники метеоритов. Но, ни одного кратера от их падения на нее - не было.
- Вижу множество мелких метеоритов на поверхности площадки, - сказал я в ответ на его глубокомысленные рассуждения, - и среди них, попадаются, довольно крупные, величиной с мою голову. А кратеров не вижу - ни одного. Может, пылью их замело?
- Тоже, заметил, да?  - издевательски сочувственно переспросил Командир, и тут же продолжил, уже, тоном, восторженного энтузиазма - Ни одного метеоритного кратера "краб" на ней так и не обнаружил. Вообще, ни одного! А, при попытке просверлить ее поверхность, сломал бур с алмазной насадкой. Плотность породы - невероятная! По, идее, эта плита должна была давно уже треснуть от собственных внутренних напряжений. Но, как сам видишь, на ней - ни одной трещинки. Сам убедись!

Я присел, и аккуратно сдвинув перчаткой слой пыли с поверхности площадки, постучал по ней пальцем. Камень - камнем. С виду, ничего особенного.
Расстегнул на животе сумку и достал из нее складной инерционный молоток. Разложил его и, покопавшись в сумке, выбрал и вынул из ее бокового кармашка - граненое остроконечное твердосплавное сменное жало, которое я вставил в гнездо молотка. Это жало показалось мне наиболее подходящим для проверки твердости поверхности площадки астероида. Примерившись, я несколько раз с силой ударил по ней, стараясь попадать жалом в одно и то же место. Потом, внимательно вгляделся в это место.  На поверхности, в месте ударов виднелись, лишь, белесые пятна. я провел по ним пальцами перчатки. Пятна с поверхности исчезли. Я повернул молоток и тщательно вгляделся в его жало. Его вершинка оказалась скругленной.

- А, что там, с ее химическим составом? - деловито спросил я командира, с видом завзятого знатока космической геологии, складывая и убирая в сумку бесполезный молоток.
- "Краб" определил, что это - что то, вроде, керамики. Пористая структура из очень твердой породы. Состав довольно сложный. И, поэтому, мы, сперва, решили, что это, просто, обычная вулканическая лава, только очень плотная.

"Интересно, кто это - мы?" - тут же, подумалось мне, - "Мы с центральным компьютером?". А, в ответ, вежливо, но категорично ответил:
- Ну, вполне может быть, что это и есть обычная лава. Только спеченная под очень высоким давлением, и при очень высокой температуре. А, не трескается, потому, что нет в ней внутренних напряжений. Она, видимо, нагревалась и остывала - вся, и сразу. Всем массивом.

Но, тут, же смутившись от собственного глупого зазнайства, я попытался исправиться, - Только, непонятно, как, от такого жара все окружающие ее скальные породы не потекли? Хотя, нет! Я, только сейчас понял, что не так в этом пейзаже. Все скалы вокруг площадок - оплавлены. Поэтому и выглядят так необычно. Как оплывшие свечки. И слегка, поблескивают, как будто - мокрые.

Командир вежливо выдержал в ответ паузу, как будто и вправду мое мнение было для него очень важным. Вернее, для них, с центральным компьютером. Потом, видимо, чтобы не впадать со мной в пустую полемику, поинтересовался:
- Что, еще, заметил необычного?
Я аккуратно приподнялся, и встав на ноги, еще раз оглянулся вокруг.
- Скалы возвышаются над площадкой, почти, по всему ее периметру.
- Так, так, - ободряюще подытоживал меня командир. 
- А, значит, площадка не могла быть образована каким то случайным сколом, или срезом, при ударе астероида - обо что нибудь, - как можно более рассудительно, излагал я, - А, расплавленную лаву, при ее остывании в условиях слабой гравитации, обязательно стянуло бы в сферическую каплю поверхностным натяжением. И, ровная прямолинейная поверхность, ну, никак не могла бы при этом образоваться.
- И какой вывод? - торжественно резюмировал мой ответ командир.
- Эти площадки - явно искусственного происхождения! - выдохнул я в упоении от своего, можно сказать, вполне научного логически обоснованного умозаключения.
- Хорошо, - вдруг, ледяным тоном остудил командир мой исследовательский пыл,- Вглядись повнимательней в скалы, окружающие площадку. Не напоминают они тебе застывшие брызги лавы?

Тут, до меня, наконец, то, дошло, зачем Командир, с таким нарочито почтительным вниманием, коварно вытягивал из меня - высказывание мнения об увиденном, а потом, с таким коварным вероломством, своими наводящими вопросами ставил их - под сомнение, принуждая меня же самого искать - подтверждения, или опровержения - сделанным мною выводам.

Он, просто, фиксировал на центральном компьютере наши с ним переговоры. И, скорее всего, напрямую транслировал их прямо на Землю. А, сам выступал в роли этакого независимого эксперта, чтобы все суждения об этом "историческом событии" велись только от лица его непосредственного участника. Меня, то есть. И, значит, и вся ответственность за их ошибочное истолковывание ложилась на меня, лично. И, если эти скалы вокруг площадок, действительно были, лишь, окаменевшими брызгами лавы, достигающими столь гигантских размеров, в условиях почти полного отсутствия гравитации, то тогда, все мои самонадеянные утверждения летят коту под хвост.

По астероиду, и впрямь, могло вскользь ударить какое нибудь крупное космическое тело, стесав и расплавив энергией удара - его бок, от чего, на нем, и образовалась эта абсолютно ровная площадка из застывшей лавы. А, скалы, вокруг нее, это, всего лишь, застывшие брызги все той же лавы, выброшенные в стороны - динамической волной удара при столкновении.

Я лихорадочно снова и снова пробегал глазами по очертаниям скал, ища в них какие нибудь, явные признаки, по которым можно было бы дать точный, и достаточно аргументированный ответ.
Конечно, я мог жеманно закатить глаза, и безапелляционно заявить, что - "Ничего подобного! Окружающие площадки астероида, скальные нагромождения, не имеют, абсолютно, никакого сходства с комьями застывшей лавы". А, множественность таких ровных площадок на астероиде - по всей его поверхности, исключает возможность их появления в результате какого то единичного случайного природного явления.
Но, зная въедливый характер своего Командира, который тут же потребует от меня пояснений по поводу оснований сохранения мною столь принципиальной позиции по этому вопросу, и моего категоричного недопущения возможности множественного серийного ударного воздействия на астероид - единообразных космических тел, понял, что, только усугублю этими дешевыми отговорками - собственные дилетанские суждения о вещах, в которых я, как оказывается, не имею ни малейшего понимания.

А, на Командира, тоже, ведь, нет смысла, теперь, обижаться. Не мог, же, он, в прямом эфире, вот так, взять, и сказать мне - "Ты что несешь, придурок? Тебя кто нибудь за язык тянул - делать, здесь, свои скоропалительные выводы?"
Он мог, бы, конечно, и, вообще, отмолчаться в ответ, и пропустить мои "глубокомысленные умозаключения" мимо своих ушей, оставив их на моей совести. Но, вместо этого, он сам же заострил на них внимание, предоставив мне этим возможность - хоть как то обосновать их.
Так, что, я, получается, еще и благодарен должен быть ему за это.

7.

А время, между тем, шло, и трагическая пауза затягивалась все туже. А, ответа у меня, как не было, так и не появилось. И, я уже готов был, в своем запоздалом раскаянии в своих необдуманных словах, провалиться от стыда - сквозь землю. Ну, или сквозь поверхность этого самого растреклятого астероида. 
И, видимо, с этой своей великой досады, я, совершенно неожиданно, для самого себя, вдруг, сорвал с магнитных застежек бластер, и на ходу сняв его с предохранителя, не целясь, с бедра, как в старых плоских кинофильмах, пальнул из него одиночным - по поверхности площадки.
Вот, и доказывай, после этого, что сознание управляет бытием, а не просто тупо реагирует на изменение окружающей действительности.
Но, честно признаться, такой, по детски глупой реакции, я уж, точно от себя не ожидал.

Ну, и, как и положено, последствия этой моей непродуманной гупости не преминули тут же произойти.
Меня внезапно подбросило и отшвырнуло назад на несколько метров, заставив кубарем прокатиться по площадке астероида. В наушниках скафандра что то тревожно пискнуло, и жалобным женским голосом сообщило, что герметичность скафандра под угрозой.

Предугадывая последующую истеричную реакцию Командира на мою дикую выходку, я тут же вскочил на ноги, и выпрямившись, стал бодро размахивать руками, демонстрируя, что со мной все в порядке, и торопливо пристегивая бластер - обратно к бедру. В эфире нависло зловещее молчание.

- Интересно, это как могла появиться взрывная волна в безвоздушном пространстве, - наконец, вопросил я, не выдержав муки виноватого молчания.
- Рулон! - послышался сдержанно тихий голос командира; - Когда вы снова вздумаете предпринимать что либо экстраординарное на исследуемом нами объекте, пожалуйста, предварительно согласовывайте это со мной! Хорошо? А, по поводу взрывной волны, так, что же вы хотели? От излучения бластера вскипела и испарилась поверхность сверхплотной породы, выбросившая кубометры газов в состоянии их ускоренного теплового расширения. Эта шаровидно расширяющаяся газо-пылевая смесь и ударила - по вам и по вашему скафандру, поставив под угрозу - и вашу собственную жизнь и выполнение всей нашей экспедиции.

Я почувствовал, что от его слов начинаю краснеть, чего со мной, последние десять лет, уж точно не происходило. Виновато опустив голову, я поплелся к месту своего попадания из бластера, на ходу пробормотав никому не нужные оправдания:
- Простите, но мне очень важно было узнать результаты теплового воздействия на поверхность.
- И, что? Теперь, узнали? Ну, просто, нет слов, как я рад за вас! И, кстати, в какой церковно-приходской школе вас учили стрелять из бластера? Разве вы не знаете, что при стрельбе из него, надо развернуться боком - по направлению к цели, и опереться на отставленную назад ногу? Тогда бы вас не отбросило газовым пузырем, и не возило бы самым позорным образом, мордой, пардон, по грунту! Впрочем, тогда, газо-пылевой струей распороло бы ваш скафандр. И вы бы обязательно погибли. А, так, ваше неумение обращаться с вверенным вам, э..., оборудованием - спасло вас. Но, даже, не знаю, стоит ли мне, сейчас, благодарить вас за это. Ладно, хоть, ума хватило - не под ноги себе выстрелить!

Из командира, видимо, потихоньку выходили все взрывные эмоции, вызванные видом моей неизбежной трагической гибели, которой я оказывается избежал только потому, что оказался полным профаном в использовании бластера. Или, в его применении? Вот, вроде, бы и разницы в этих выражениях нет, а, она все же, есть. И тонко понимают, и остро чувствуют ее, конечно, только такие профессионалы, как наш бравый Командир! И если, сейчас, подбросить ему эту тему, то он тут же схватится за нее и раздует до невозможного, и, тогда, выпустит на ней все свои пары.
Но, все обошлось и без уловок с моей стороны.

- Панельщик, - переключился командир на челнок, - Надеюсь, вы сами видите последствия выстрела по объекту - маломощного ручного бластера. А теперь, представьте, пожалуйста, что станет с челноком после выстрела с него по объекту из мощной лазерной пушки. И, заметьте, при высокой мощности лучевого воздействия, в поверхности объекта образуется коническая ямка, направленная прямо в вашу сторону. И вряд ли я, тогда, сумею отвести челнок - от ответной, направленной прямо на вас, кумулятивной струи раскаленных газов.
Сделаем - так. Я подведу челнок поближе к астероиду. Так, чтобы он зависал над площадкой с Рулоном под меньшим углом. Если, уж, и придется стрелять по площадке, то струи газа будут отклоняться в противоположную сторону. Угол отражения равен углу падения. Так, ведь, кажется? Ну, вот и будем стараться, чтобы эти углы не сходились на тебе. Только, не вздумай, стрелять по скалам вокруг площадки. В какую сторону от них рванет газовая струя предсказать невозможно.
- Все ясно, командир. Делай, как считаешь нужным, - угрюмо и нехотя ответил ему Панельщик, которого, видимо, уже в конец все достало.
 
Я нашел на площадке место своего попадания в нее из бластера. На вид, это был - дымящийся бугорок, в виде крошечного вулканчика. Я полез, было в сумку, за молотком, но передумал, и просто пнул по нему ногой. Вулканчик с легкостью сорвался сместа, рассыпаясь в прах, и открыв под собой белесое пятно на совершенно ровной поверхности. Я присел над пятном и провел перчаткой по белесому пятну. Оно исчезло.

8.

И, в этот момент я сам, вдруг, получил ответный пинок от этого астероида.
Совершенно неожиданно для себя, я, вдруг, ощутил мягкий, но довольно мощный толчок, и взлетел над астероидом вместе со слоем космической пыли и осколков метеоритов с его поверхности, угрожающе нависшими вокруг меня, и прокручиваясь прямо перед моим носом - своими острыми кромками. А, сам, я, уже успел, при этом - кувыркнуться назад, через спину, совершив полный оборот вокруг своей оси, на чем свое внеплановое акробатическое выступление решил и закончить, остановив свое дальнейшее вращение - кратковременно выпущенной мною струей ранцевого реактивного двигателя.

Выровняв, таким образом, свое положение, я огляделся вокруг. Ну, или, точнее, сказать, попытался оглядеться. Плотным слоем космической пыли, поднятой вместе со мной, и кучей каменных обломков с поверхности астероида, заволокло все окружающее меня пространство. С трудом угадывалась тень астероида под ногами, уплывшего от меня на довольно приличное расстояние.

Челнок, висевший невдалеке, я обнаружил, только, по тусклому мерцанию его габаритных огней, едва проблескивающих сквозь плотный слой серебристой космической пыли. Какого то, там, чувства страха, тревоги, или паники, вообще, не было. Я не рисуюсь. Правда, не было. Только, какое то легкое недоумение. И, не более того. И, даже, какое то любопытство сразу возникло. - с чего бы это все, вдруг, произошло?

- Командир! - послышался в наушниках раздраженный голос Панельщика, - По корпусу, со стороны объекта - мощный метеоритный поток. Слышу частые сильные удары по корпусу. Повреждений, пока, не обнаружено. Герметичность сохраняется. Но, челнок не может принять стабильное положение на орбите вокруг объекта, и постоянно смещается с заданной точки над его поверхностью. Мои действия?
В ответ послышался, только, короткий сдавленный возглас командира. И все.
- Командир! - с явной тревогой в голосе, снова воззвал Панельщик.
- Убери, ка, для начала, палец с гашетки, дружок, - неожиданно ласковым и приветливым голосом, спокойно ответил ему Командир, - А, то, еще пальнешь, нечаянно, куда не надо.
- Приказ понял! Палец с гашетки убрал! Что и куда мне еще убрать? - зло съязвил ему в ответ Панельщик, явно провоцируя Командира на конфликт в самое неподходящее, для этого, время.
- Вот, все, таки, не зря я тебя на пушку поставил!- с невозмутимым добродушием проворковал ему Командир, - Другой, бы, на твоем месте, уже, со страху палить бы начал, во все что движется и не движется. Наделал бы нам сейчас, делов. А ты - ничего, держишься!
- Ну, так..., - явно польщенный услышанным, и уже, миролюбиво ответил ему Панельщик, - Приказывай, Командир! Чего делать, то? В чем проблема? Может, и вправду, пальнуть, для острастки? А, то, ишь, чего вытворяют, гуманоиды!
- Я, те, пальну! - тут же сменив тон, яростно прикрикнул на него Командир, -  Сидеть смирно! Без приказа не стрелять! На провокации не поддаваться! - Быстро и четко, с трагическим пафосом, приказал он Панельщику, - Вывожу тебя из зоны обстрела, - уже спокойно и сосредоточенно добавил он.
- Где то я это уже слышал, про провокации, и прочее, - раздраженно отозвался Панельщик, - А Рулона, что, так и оставим, здесь, что ли?
- Выполнять приказ! - коротко и жестко оборвал его Командир.

В ответ ему послышалось тихое невнятное ворчание Панельщика.
Я глянул в сторону челнока. Он, выпустив, яркую мощную реактивную струю, стремительно удалялся от меня на полном форсаже - куда то, в бездонные глубины космоса. При виде того, как оперативно ретировалось от меня мое единственное средство спасения, на меня напал нервный смех.
- Панельщик, не психуй, - отозвался я, - Командир прав. Сейчас, я в намного большей безопасности, чем ты. Так, что будем решать вопросы собственной выживаемости - последовательно, по мере их возникновения и степени их неотложности. Тем более, что без челнока нам все равно - отсюда не выбраться. Так, что, спасай корыто, старушка, а я, пока, обожду! - напевно добавил я.
- Ну, ты, сказанешь, вечно, - проворчал в ответ Панельщик, - Тебя не понять, то ли всерьез говоришь, то ли, придуриваешься. Это на тебя адреналин так пагубно действует. Как ты, вообще, там?
- Личные разговоры отставить, - пресек его Командир, - и тут же сам спросил, - Рулон, сообщи обстановку!

Меня, конечно, это слегка покоробило, что Командир, даже, не соизволил поинтересоваться моим самочувствием, как это, обычно делается в подобных случаях. Хотя, я, в общем, то, знал, что все мои медицинские данные, мой скафандр, и так, самостоятельно фиксирует и передает на центральный компьютер, выкладывая их ему прямо на дисплей. Так, что подобный вопрос, в принципе, вообще был бы излишним.
Но, все таки! Хоть бы видимость заботы о гибнущем члене своего экипажа проявил, старый сухарь!

Но, наверное, он потому и не стал со мной, сейчас, сюсюкаться, чтобы дать мне этим понять, что ситуация, действительно, слишком, уж, серьезная, для проявления традиционных мелодраматических чувств. Понял это, наконец, и я. Но, предпочел, все же, не показывать это так явно. 
- Обстановка, так, сказать, зависла в полной неизвестности. А, пока, витаю в облаках космической пыли в окружении краеугольных камней, - как можно более беззаботно и жизнерадостно сообщил я ему в ответ.
- Значит, все таки, исполнил свое "сальто-мортале"? - поддел меня Командир, - Как и обещал?
- Командир, не поверишь! Вот, сейчас, я - точно, не при чем! - запротестовал я, - Это, он сам, как дикая кобыла, ни с того, ни с сего, сбросил меня с себя, как плохого танцора... .
- Да, знаю, я, знаю! - тут, же раздраженно перебил меня Командир, - "Краб" сообщил о резком смещении  центра тяжести астероида, а бортовая аппаратура засекла резкий скачок амплитуды его вращения, чего ты, при всем своем желании и способностях, уж точно не смог бы там натворить.
- Ну, не скажи, командир, - просто, не смог удержаться я от иронии, - Вот, вечно, ты меня недооцениваешь! А, может, я, там, какую нибудь, точку опоры нашел?
- Какую точку? - не понял Комок.
- Какую точку? - ехидно передразнил его я, - Пифагорову! Это, через которую, он обещал всю Землю перевернуть. А, тут, какой то камешек, который я пинком ноги разогнал.
- Ах, ты, про эту точку?, - подхватил командир, - Да, ты ее - не то, что на космическом теле, а на теле собственной жены днем с огнем не найдешь, чтобы заставить ее перевернуться на другой бок, а не храпеть тебе на ухо!
Мы, с Панельщиком дружно расхохотались, а Командир продолжал, плавно переходя - на спокойный деловитый тон:
- Ты, вот, что, "танцор", - строго продолжал он - Чем, трясти у меня, тут, перед носом своими бубенчиками, лучше, соберись, и обсудим с тобой, как ты, сейчас, вылезать будешь из всего этого. Сейчас, нам с тобой, кроме нас, же самих, никто не поможет. И, придется нам выбираться из этого каменного облака - самостоятельно. Следом за ним, от астероида, идет волнами еще несколько таких же слоев. Скорость у них, относительно, небольшая. Но, при взаимном столкновении, эти камушки могут ускоряться и, разлетаться в  непредсказуемом направлении, как бильярдные шары. Так, что, отстегни бластер и сними его с предохранителя. Теперь, это - и можно и нужно! Держи круговой обзор, и стреляй - в те, которые вдруг, полетят прямо на тебя, если успеешь их заметить, конечно. Но, лучше, будет, если сможешь уклоняться от них - маневрированием своего ранцевого двигателя. В случае чего, подставляй под удар - ранец. И, береги, как сможешь, стекло гермошлема. Если скафандр посечет метеоритными осколками, ничего страшного. Его внутренние лепестки перекроют места прорыва, и восстановят его герметичность. А, если, осколки поранят - у тебя есть аптечка. Правильно? А, там, в любом тюбике - лошадиная доза обезболивающего и тонизирующего. Мертвого, на какое то время, на ноги поднимет, если понадобится. А, уж, живому - тем более, расшевелиться поможет! В общем, не теряйся, в случае чего. Действуй по обстановке. Ну, и, давай, потихоньку, набирай скорость, и аккуратно обгоняй этот каменно-пылевой выброс. А, челнок мы подгоним прямо к месту твоего выхода из него. Все понятно?
- Все понятно, Командир, - коротко отозвался я в ответ, признавая этим, что полностью сознаю всю серьезность ситуации, в которую сейчас вляпался.

- А, если в меня полетит такой "бильярдный камушек", мне можно стрелять? - осторожно спросил Панельщик, - видимо, уже, совершенно, изнемогая от своего вынужденного бездействия.
- Действовать по обстановке, - жестко и четко ответил ему Командир, - Ты свою задачу знаешь, ее и выполняй! Головой мне за челнок отвечаешь!

И, тут же добавил каким то просительным тоном - Стреляй, конечно, если не будет другого способа спасти челнок. Но, представь, какой "бильярд" камней ты этим устроишь, и сколько осколков этим наделаешь, которые веером повсюду разлетятся. А там - у нас Рулон без всякой защиты болтается.
- Все понятно, командир, - уныло безнадежным тоном ответил ему Панельщик.

Я представил его, одиноко мающегося, сейчас, в челноке, дистанционно управляемом Командиром, и со страдальческим выражением лица, бессильно сжимающим в своей отекшей руке джойстик совершенно бесполезной, сейчас, лазерной пушки. Мне стало смешно. И, с высоты своего собственного, можно сказать, трагического положения, я снисходительно хмыкнул над ним.
- Рулон? - тут же переспросил Командир, с плохо скрываемой тревогой в голосе.
- Все в порядке, Командир, - виновато ответил я ему, польщенный его трогательным вниманием к своей особе, - Ускоряюсь потихоньку.

Я, и вправду, в это время, перехватившись за дублирующую рукоятку управления ранцевым двигателем - левой рукой, и уверенно маневрируя между вращающимися как заточенные секиры, остро-гранными камнями, осторожно двигался сквозь их густой слой, выпуская из ранцевого двигателя реактивные струи - направленными короткими  порциями. А, в правой руке, как "свой верный кольт", я держал бластер, которым я мог разнести вдребезги - все, что могло представлять для меня хоть какую то малейшую угрозу. И это занятие, надо признаться, меня приятно увлекало. Я знал - что и как мне делать для своего спасения, и имел, для этого все необходимые средства.

- Рулон, ты, не торопись, не гони, слишком, - со страдальческой ноткой в голосе, проворчал Командир, -  Тише едешь, дольше будешь.
- Может, дальше? - переспросил я.
- И дальше, и дольше, - как то, машинально, ответил мне Командир, видимо, погруженный в какое то свое занятие, которое занимало его, сейчас, ничуть не меньше, чем меня - мое.

9.

- Нет, и все молчат, как будто, все так и надо! - наконец, не выдержал Панельщик, видимо, уже, в конец изнемогший от тишины, нависшей в радио-эфире, - Кто нибудь, объяснит, вообще, что тут происходит? С каких это пор, астероиды стали на людей кидаться, да булыжниками обстреливать? Или, что это, вообще, было?
- Подожди, Панельщик! Не  до этого, пока, - с досадой в голосе, осадил его Командир, - Вот, Рулона вытащим, и тогда все обсудим. А, пока не будем его отвлекать разговорами. Сам понимаешь, что может, в результате этого, случиться.
- Ладно! Молчу, - торопливо ответил ему Панельщик.
И, в эфире вновь повисла тишина.

Между тем, я, потихоньку набирая скорость полета - своим ранцевым двигателем, аккуратно выбирался из камне-пылевого облака, довольно успешно избегая контакта с встречными булыжниками.  И, от этого чувствовал себя - королем положения. И, мне, откровенно говоря, претило показушно-трогательное кудахтанье этих сердобольных "кумушек", сидящих, сейчас в своих тепленьких безопасных местечках, и участливо наблюдающих, как я барахтаюсь в этом месиве летающих камней, стараясь самостоятельно решать проблемы собственного выживания.

Конечно, ради справедливости, следует, все же, признать, что они вовсе не виноваты в том, что я, вдруг, оказался в таком опасном положении, и нужно честно признаться самому себе в том, что, все равно, даже ценой своей собственной гибели, они не могли бы мне, сейчас, ничем помочь. Но, видимо, так уж устроена эта самая, животная человеческая "сучность", что в своих бедах мы всегда обвиняем кого угодно, и жестоко упрекаем в них - своих самых дорогих и близких нам людей, но только не себя, любимых.
 
Да. В тот момент гамма переживаемых мною чувств, и ход моих мыслей, явно не соответствовали литературным образам - "рыцаря без страха и упрека". Нет, страха не было. Было, лишь, чувство досады, что опять, по глупости своей, вляпался в какую то очередную заваруху, из которой приходится, сейчас выбираться. И, еще неизвестно, удастся, ли, на этот раз. А, те, кто мог бы, сейчас, хотя бы, попытаться, как то помочь мне в этом, вместо этого, устроили для себя какую то театральную слезную мелодраматическую трагедию, и упиваются собственным состраданием ко мне несчастному.

Но, видимо, в критических ситуациях, мы совершенно по другому воспринимаем окружающих, и судим о них - в совсем ином своем понимании, причем, совершенно неожиданном для нас, же, самих. И, всегда, готовы принять их самоотверженную помощь в своем спасении, и подставить их в опасное положение вместо себя, воспринимая это как должное и само собой разумеющееся.

И, в тоже время, мы сами, же, готовы самоотверженно броситься на спасение своих близких, но, оказывается, только, для того, чтобы, потом, было кем прикрыться, когда самого прижмет. А, иначе, зачем бы они, вообще, были бы нужны, эти близкие? И, тогда, чем больше боишься за себя, тем яростней бросаешься на защиту "своих". Такая, вот, получается, у нас взаимная преданность, основанная на нашем же собственном "шкурном" эгоизме. И, в результате, действует абсурднейшая по своему смыслу, мораль стада, прямо противоречащая инстинкту собственного выживания - "Сам погибай, а товарища - выручай". И, как ни странно, но как раз она, то, зачастую, и помогает - выжить.

Представляю, как взвыли, бы, сейчас, всевозможные идеологи и педагоги, услышь они мои тогдашние мысли о героизме, как проявлении животного стадного инстинкта.

А, с другой стороны, чего мне стесняться своего цинизма на краю собственной нелепой гибели? Вот, вопьется в меня, сейчас, какой нибудь шальной каменный осколок, и сдуется мой скафандр, как прокушенная бобиком грелка. А, я, как рыба, выловленная из воды, начну с выпученными глазами беспомощно хватать ртом воздух, пока не замру навечно - вот так, с раззявленным ртом и выпученными глазами. Очень веселый трупик получится. 
И, что, самое смешное, после этого, все будут называть меня - "погибшим героем!". А, если, вдруг, все таки, выберусь живой из этой передряги, так, никто и не подумает назвать меня - "героем", а скажут - "Молодец!, Мы так и знали, что ты выживешь, потому что мы все в тебя верили! И, выжил ты, наверное, только потому, что мы все, не смотря ни на что, в тебя верили!".
То, есть, получится, что это вовсе не я, а все они - герои, потому что верили в такое жалкое беспомощное ничтожество, как я! Вот, так оно, все повернется!

Да, в общем то, и правильно! Какой, же, я буду для них буду "герой", если, только, сам себя спас? А, это уже не геройство, а жизненная необходимость. Это, я сам для себя героем буду, если сумею выбраться. А для них я героем стану, если не сумею этого.
Такой, вот, парадокс наклевывается.

Продолжение следует.