Сверчок. На царских харчах. Гл. 106. Лицинию

                Сверчок
                Часть 1
                На царских харчах 
                106               
                Лицинию


                Мы –рабы!
                Власть – развратна и коррупционна!
                Кругом князья!
                Всё покупается и продается!
                Народ безмолвствует!

       Во время обучения в Царскосельском Лицее я увлекся античным искусством. Я прочитал великих авторов, в числе которых были – Сенека, Овидий, Гораций, Ювенал, Вергилий. Я познавал древнегреческую и древнеримскую литературу, делая переводы, прибегая к имитации и стилизации. Значительное влияние на меня в то время оказали произведения русской поэзии восемнадцатого и девятнадцатого столетия, ориентированные на античность, а также лирика французов – Парни, Дюпезе, Бернара.

                Меня потянуло на гражданскую лирику!
                Я запорхал по мотивам древнеримской литературы!
                Я был против Александра I и его сатрапа Аракчеева.

         После завершения Отечественной войны и европейского похода в некоторых кругах стало зреть недовольство внутренней политикой императора. Люди хотели либеральных реформ, обещанных еще в первые годы его правления. Их окрылила победа над могущественным Наполеоном и полный разгром некогда великой французской армии. Александр I идти на поводу у либералов и образованных ими протодекабристских обществ не собирался. В стихотворении я представил Рим, «гордый край разврата, злодеянья». К власти в нем прибился некий Ветулий – «любимец деспота», юноша сомнительных моральных качеств, правящий «слабым сенатом». В этом образе я вывел Аракчеева –  главного начальника императорской канцелярии, человека жесткого, безжалостного, беспрекословно выполнявшего приказы императора.

Лициний, зришь ли ты: на быстрой колеснице,
Венчанный лаврами, в блестящей багрянице,
Спесиво развалясь, Ветулий молодой
В толпу народную летит по мостовой?
Смотри, как все пред ним смиренно спину клонят.
Смотри, как ликторы народ несчастный гонят!
Льстецов, сенаторов, прелестниц длинный ряд
Умильно вслед за ним стремит усердный взгляд;
Ждут, ловят с трепетом улыбки, глаз движенья,
Как будто дивного богов благословенья:
И дети малые и старцы в сединах,
Все ниц пред идолом безмолвно пали в прах:
Для них и след колес, в грязи напечатленный,
Есть некий памятник почетный и священный.

О Ромулов народ, скажи, давно ль ты пал?
Кто вас поработил и властью оковал?
Квириты гордые под иго преклонились.
Кому ж, о небеса, кому поработились?
(Скажу ль?) Ветулию! Отчизне стыд моей,
Развратный юноша воссел в совет мужей;
Любимец деспота сенатом слабым правит,
На Рим простер ярем, отечество бесславит;
Ветулий римлян царь! О стыд, о времена!
Или вселенная на гибель предана?

       Народ безропотно поклоняется Ветулию, тем самым поддерживая нечистую и нечестную власть. Некогда свободные люди находятся под игом, но не способны найти в себе силы противостоять злодеям-правителям. Но вечно этот кошмар длится не может. Последние строки занимает пророчество. Согласно ему, рано или поздно город должен пасть.

О Рим, о гордый край разврата, злодеянья!
Придет ужасный день, день мщенья, наказанья
Предвижу грозного величия конец:
Падет, падет во прах вселенныя венец.
Народы юные, сыны свирепой брани,
С мечами на тебя подымут мощны длани,
И горы, и моря оставят за собой
И хлынут на тебя кипящею рекой.
Исчезнет Рим: его покроет мрак глубокой;
И путник, устремив на груды камней око,
Воскликнет, в мрачное раздумье углублен:
«Свободой Рим возрос, а рабством погублен».

     Здесь я поддержал восстание против Ветулия и покровительствующего ему деспота.
     Хотя потом думал другое «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!».