Барбарис

    Он  уже около двадцати минут молча всматривался в раннюю, зимнюю, ветреную ночь через больничное окно в коридоре, напротив палаты, где лежала Мать. Со стороны могло показаться, что Борис любуется на свое отражение... А там за стеклом, по ту сторону, была белая холодная пустота, и в ней отражался  другой  не особо состоявшийся человек,  и потому не скажешь, что счастливый. Тот, коему не нужно врать, играть, казаться лучше чем он есть на самом деле, а настроение живущие сегодня внутри  сливалось, роднило его  с белой пустотой, звучало в унисон. /Не подходящее место для новой городской больницы... Построили на пустыре за городом в продуваемой всеми ветрами холмистой нови. Открывающийся за окнами пейзаж не улучшал  самочувствие, и как следствие тягу к жизни, а наоборот только доказывал ее бренность,  одинокую безысходность что ли? Не становилось веселее  и от винтажных, постсоветских праздничных гирлянд и цветных не стеклянных, а пластиковых шаров развешанных по всей протяженности коридора.  Больничные стены  были кипельно чистыми, сильно пахло краской  в тандеме  с какой - то синтетикой, как всегда бывает в первые дни после современного ремонта.  Борису приходилось бороться с желанием что-то подленько написать, нацарапать на чистом пластике... Он терпеть не мог ничего нового. До первой трещины  на лакированной обуви она сковывает, лишает свободы. /Через каких-то десять дней Новый год и сразу за ним  - длинные, пьяные каникулы. Как бывает после сорока - этот праздник уже не радует, а скорее наоборот превращается в своего рода "работу - наказание". Новогодний коллапс. Мучительный поиск не  дорогих подарков, выстаивание очередей , затем вручение  с дежурной улыбкой у праздничного стола,  тут же получение  таких же вымученных дежурных улыбок и презентов... Чаще всего, как сегодня водится -  это конечно же символы китайского нового года в различных вариантах, от дешёвого пластмассового азиатского, до более дорогого "хрустального", но так же азиатского. Мужчина усмехнулся... Может хоть раз не лгать и послать всё к черту? Устроить праздник так, как хочешь ты. Без шумной толпы, шампанского, бутербродов с присохшей к маслу красной икрой, и обязательной вылазки на главную площадь города, рай-центра, деревни ,где еще остались жители ,к огромной и безвкусно наряженной  ели, которая чаще всего густа зеленью только с одной стороны./Ощущение новогоднего волшебства исчезало по мере наполнения магазинных полок. Если в нашем детстве, мандарины (с чьим запахом 31 декабря ассоциируется у большинства советских детей) и шоколадные конфеты часто были только в праздничном подарке,  что мама и папа приносили с работы, а салат оливье был не с мясом, а именно с вареной колбасой, которую мать урвала в соседнем продовольственном магазине отстояв в очереди два - три часа. Сейчас все это иди и покупай. Были бы деньги... Вместе с обилием продуктов ушло и ощущение праздника. В других странах праздник сохраняют традицией. В Америке к примеру есть индейка на день благодарения. В Европе  - рождественский гусь. У нас как-то не сложилось с традициями, а те исконно русские, что были ранее при царе - утрачены. А может все таки в этом виноват кризис среднего возраста? /Новый год... Год уходящий трудно назвать удачным, и уж тем более счастливым... В самом начале года развод  по  недопониманию из-за чрезмерной ревности теперь уже бывшей  жены. Он конечно не святой, но последней каплей в его чаше терпения стал листок писчей бумаги на кухонном столе с 13-ю причинами, почему жена решила  - ей изменяет любимый мужчина... Ну с этим ладно, а зачем все контакты убивать в рабочем мобильнике, где личных номеров отродясь не было? Естественно все это лишь верхушка айсберга. Почти ежедневные истерики по поводу и без. Можно было бы списать все на некие возрастные изменения в гормональном фоне, но Светлане до климакса, как в поговорке, в известной позе до Китая, а для ежемесячных женских проблем -  не могут же они длиться 30 дней из 30-и... Но Борису все равно такие кардинальные перемены в жизни  дались нелегко. Потому и месяц запоя в желании утопить в водке все обиды, ошибки и грехи... Не помогло. Только печень зря насиловал. /Сквозь пелену частого снега Борис искал глазами  горизонт... /Летом скоропостижная смерть отца, от, как сейчас говорят - тромб оторвался... Он конечно был уже далеко не молод, но смерть близких людей  ожидаемой никак не назовешь. Семья его родителей была не совсем обычной, а, как говорят - с историей. Мать Бориса,  долго была старой девой. Так сложилось, е е воспитывала двоюродная бабушка и в полном одиночестве. Ее племянник и невестка погибли в оккупации во время Великой отечественной, а  в наследство оставили внучатую племянницу. Сама она в молодости была сильно обижена мужчиной и в общем так и прожила всю жизнь одна, в ненависти к мужчинам, тихо на людях, и громко и воинственно, тоталитарно дома. Бабуля здравствовала долго и потому девушка  не могла как-то устроить свою личную жизнь, пока та не сошла в могилу. Матери к тому времени  уже исполнилось 35. По ту пору почти старуха, без права на семейную гавань. Она была не уродлива, но и не красавица, с длинными волнистыми пшеничными волосами до пояса, но в очках и крайне застенчива, а потому все, кто был знаком, с этой семьей считали, что Валечка закончит точно так же, как и ее воспитательница. Только вот загвоздка, у той была она... А у Валечки с её смертью  не осталось никого... И, как случается, немолодая девушка  растерялась... С  шеи спал "чугунный ошейник" пуританства, и что теперь?... Что дальше?.. Ей захотелось поскорее надеть другой.. /На заводе, где мать работала в отделе ОТК (отдел технического контроля) как-то к ним в кабинет зашел уже не молодой, с цыганской внешностью и вполне приличный, опрятный с виду инженер. Зашел не случайно, а, как говорится по совету одной из доброхотливых сослуживцев  матери.  Вдовец, с пятилетней дочерью на руках... В общем, где-то через пару лет родился  Борис...
- И долго ты будешь всматриваться в больничный двор? -, через туман воспоминаний пробился голос сводной сестры. Он, уйдя в прошлое, забыл о том, что она сидит рядом на больничной кушетке.
- Прости. Я не на двор смотрю. Гораздо дальше, - Борис повернулся спиной к окну и присел  на подоконник.
- Ты говорил с Моисеевичем?
Борис  невнятно мотнул головой.
- Говорил или нет?!, - возмутилась Вера.
 - Да -да. Спрашивал... Ничего положительного он не сказал... Не  знаю, что и делать, - сейчас бы покурить, но Борис бросил, практически сразу за тем, как отказался от спиртного. - Он предлагает забрать ее домой.
- Забрать? А как же лечение? Все эти трубки, капельницы?, - Вера явно была удивлена и не предполагала такого поворота. Какое-то время она возмущенно сетовала на глав. врача и весь персонал больницы. Борис снова повернулся к окну, - Вот и все лечение. Илья  Моисеевич  сказал, что она ничего не чувствует, он уверен на 99%, сто процентов даёт только смерть, и то не всегда - иногда откачивают. Поэтому он не видит смысла ее здесь держать . Говорит,  умереть она может и дома... Может через пару дней, а возможно и пару лет., - Вера всхлипнула, - Или случится  чудо и ей станет лучше. Говорят же, мол, дома и стены лечат., - Добавил Борис. /Илья Моисеевич главный врач районной больницы. Единственный полноценный еврей в их небольшом городке. Невысокого роста, метр с кепкой. Вечно руки в карманах. Смуглый до черноты и кудрявый, но казалось рожденный уже седым.  Замечательный врач, но беда - алкоголик со стажем . В большом городе его давно могли бы уволили по статье, или, в лучшем случае отправили на пенсию по выслуге лет. /Дядю Илью Борис помнил с детства. Они вместе с отцом ходили к нему домой, где мужчины играли в шахматы и запивали игру водкой... Правда последние 15 лет жизни отец не пил, но, вопреки народной мудрости про ненадежность дружбы собутыльников, между ними она осталась. /Крупные хлопья снега кружились в хаотичном танце за больничными стенами. Свет одинокого фонаря, заплутавшего среди трех голубых елей на дворе, дробился и рассыпался в отражениях. /Вере исполнилось семь лет, когда отец с мачехой" принесли из магазина" кричащий и, неприятно пахнущий кислым молоком сверток. Она была не рада перспективе няньки, и потому сразу заявила: " Сами «купили», сами с ним и сидите." В последующем, конечно, размякла, но далеко не сразу. У Веры, особенно в детстве, были сложные отношения с приемной матерью. Она так и не стала подпускать мачеху на близкое расстояние, всю жизнь, общаясь с ней на ВЫ. Мать же поначалу пыталась добиться от нее не любви, так дружбы, но, в конце концов, и здесь опустила руки...  Был какой-то миг, в пубертатном возрасте, когда Вере просто необходимо было женское внимание и понимание, но то был миг. /Удавшейся  жизнь матери с отцом не назовешь. Оказалось, что вдовец то  -  пьяница, но не конченый ( как ныне говорят )синяк, так как в иные выходные дни он мог не пить, даже не заикался про спиртное, и по всей видимости, не страдал с похмелья. И все же он не избежал «вечных» проблем русских семей. Пьянство. Скандалы. Кулаки. /Борис почти не помнил себя ребёнком, почему-то детские воспоминания возвращается в памяти ближе к старости, или уже в ней. Но отдельные  моменты из детства всегда рисуются четко и ярко, а - эти моменты иногда  носят негативную окраску... Когда ему было, года 4-5, пьяный отец  набросился на него с лентяйкой для мытья полов, решил - это ребенок виноват в том, что мать отказалась принимать вместо зарплаты презент в виде пары дефицитных, капроновых колготок. Мать успела его прикрыть, но удар пришелся ей по голове. Борис очень четко видел обои с золотистым  орнаментом из роз, ("весь мир" тогда был оклеен такими обоями) брызги крови на них, на полу разбитые очки. Без них мать становилась совсем беззащитной.  Помнил как плакал навзрыд , пока отец, который моментально протрезвел, кинулся к соседям вызывать скорую, у них одних в подъезде был телефон. Борису на нос капала теплая кровь, отчего тот жутко чесался, но мать так сильно стискивала ему руки, что ребенок не мог даже шевельнуться. Она держала сына на коленях и сквозь слезы напевала придуманные самой же стишки. О них кроме "заговорщиков" никто не знал. Такая вот в узком кругу - семейная тайна...
 - БарБориска  ты не киска,
не собачка не дельфин.
Ты  любимый, ты желанный
самый лучший в мире сын!..., - что-то в этом духе.
   И без того крупный и частый снег за окном, превратился в сплошную белую стену. Одно радовало - ветер стих. Борис повернулся к сестре и внимательно на нее посмотрел. Вера снисходительно улыбнулась, так - как знала подобный взгляд от брата - это следующая за ним просьба и далеко не всегда безобидная. Потому она сразу спросила, - Чего ты от меня хочешь на этот раз?- Старшая сестра поправила белый больничный  халат на плече и не без интереса посмотрела на сводного брата./ - Ну -, Борису было неловко, стыдно, и где-то даже обидно. Он испытывал целую палитру чувств, но то была лакированная фанера неряшливого художника, и потому при смешении цветов не было чистых оттенков, из под кисти выходила только грязь...  - Хочу тебя попросить. В свете последних новостей, может, на время заберёшь маму к себе. Только на время, - Борис нарочно сделал  акцент на этой фразе. Но почему-то и сам не верил в то, что – это может быть правдой.
 - Я буду помогать деньгами, когда отработаю пару проектов и вылезу из ямы../Женщина горько улыбнулась, - Твои ямы длятся годами. Да и не в этом суть, - Вера отвела взгляд , - Ты же знаешь мою ситуацию. У меня Лёшка на коляске после аварии, за ним хожу.  Двое детей.  Да и кому я рассказываю? Знаешь все. – Вера явно была раздражена, -  Странно, что у тебя в голове вообще смогла появиться подобная идея. /Боря, конечно же знал, что Верин муж пять лет назад попал в глупую аварию, в его машину сзади влетела молодая девушка на подаренном папой внедорожнике, перепутала педали. Оказывается – это бывает ,случается рядом, а не только в телепрограммах о чрезвычайных происшествиях, и Золотая девочка» буквально вдавила китайскую жестяную «поделку», за рулем которой сидел Алексей,  под груженый  щебнем  Камаз. В результате множественные травмы, пять операций на позвоночнике и инвалидная коляска до конца дней... И ни какой моральной компенсации и денег на лечение. Борис естественно об этом помнил, так -как дети сестры жили в эти месяцы у них с женой, тогда он был еще женат. И как не странно в эти дни у них дома стало легко, празднично и весело, хотя появление племянников должно бы принести с собой неудобства и ограничения, очередь в душ по вечерам, и к унитазу утром, но… Возможно все от того, что у них с женой не было своих детей. Задумавшись об этом, Борис отметил про себя, вот и еще одна причина распада их семьи. В прочем сейчас – это уже не важно. Важно то, что его ждут заказчики в Москве, и завтра крайний срок. Поэтому он взорвался.
- Да Вера, да! Я должен от всего отказаться. Было бы правильно - останься я здесь. Но вот досада. Даже если гипотетически представить, что брошу все в Москве и вернусь сюда, что мне делать ? - Господи как хочется курить,  - Предположим, как вариант устроиться на единственный в городе завод, правда он стоит последние двадцать лет. Да и нет там для меня работы, и не было никогда. Не нужны архитекторы. Чем прикажешь мне заниматься? Все нормальные люди моей профессии уже давно там, где деньги - в Москве или другом большом городе. Что здесь искать?
- То же, что и все ищут?
- Ну да. Стакан самогона в 5 утра... Это я уже проходил. , - мужчина усмехнулся.
- Впрочем, Боря, как говорится - она подарила жизнь тебе, а не мне. Видимо ты как- то забыл о причине и цели своей просьбы.
Борис ожидал подобного ответа, поэтому решил не продолжать. Но продолжила Вера.
 - Смотрю на тебя братец и вспоминаю, как твоя Мать, - даже здесь Вера пыталась откреститься от Валентины Петровны , - …собирала копейки на покупку тебе очередной модной куртки, чтобы ты не выглядел хуже других в школе и не дай Бог не почувствовал себя ущербным. Не всегда это получалось, и тогда она сидела ночами на кухне и со своим зрением шила или перешивала что-то из старого. Помню как она скандалила, иногда до драки, с отцом из-за того, что самый большой и вкусный кусок отдавала не старшему мужчине в семье, а тебе… Думаю ты помнишь правила нашего папы. ,- Борис соглашаясь кивнул. Нрав их отца был крут. Домострой по мужской линии, в их семье передавался, будто вымпел победителю соц. Соревнования. Тем поразительнее выглядел тот факт, что филейная часть Бориса, не помнила ремня. Ему, бывало, перепадало от отца, когда тот был пьян, но не так часто, как могло бы. Женщина тяжело выдохнула , - Иногда мне кажется - ты неполноценен. У тебя в сердце отсутствует участок, где у других находится любовь. Ты не можешь или не хочешь любить даже тех, кто искренне любит тебя. Вспомни, ты развелся с женой, после десяти лет брака, как бы из-за того, что из ревности Света удалила контакты в твоем телефоне. - Борис  поморщился от упоминания имени бывшей жены., - Ты, Вера, многого не знаешь. –  возразил он. Но сводная сестра не обратила на его слова внимания.
- Не знаю? Ты волочишься за каждой смазливой молоденькой девчонкой, которая оказывается в поле твоего «кобелиного» зрения. Боря, Боря…. Светка любила тебя безумно, принимала пьяного, как говорится – разного. Она терпела твои запои, месяцы якобы вынужденной безработицы. И что в остатке? Где она? И с работой тебе вечно не везет, где бы не работал, всегда недооценивают. Твои руководители ничего не понимают в современных тенденциях архитектуры и дизайна. «Архитекторы мира, обречены плестись у тебя в хвосте».
- Блин, оладьи! Знаешь сестра, - мужчина показал пальцами рук кавычки, на что Вера усмехнулась и пожала плечами. – У меня складывается ощущение, ты решила заменить мне совесть?
- Заменить или отремонтировать можно коробку передач в машине, при условии, что она вообще там есть…
 В дальней неосвещенной стороне коридора показалась фигура Ильи Моисеевича. Его сложно было не узнать из-за характерной утиной походки , одна нога немного короче другой. Он шел в их направлении и издалека прокричал, - Ой Вера. сколько лет и зим...
- Да,  дядя Илья, учитывая то, что я заходила сюда буквально на днях, - последние слова  Вера произнесла почти шепотом, больше для себя, чем для того кому они были адресованы.  /У Бориса в кармане телефон запел голосом Стинга. Ответив на звонок ,он кого-то стал уверять, что ничего страшного не происходит и уже завтра он будет в Москве, на этих словах Борис вышел на лестничную клетку  и плотно прикрыл за собой дверь.
- Ну и? - спросил дядя Илья, подойдя к Вере. - Вы решили вопрос с Валентиной ? Я готовлю документы на выписку?
Вера прикрыла глаза, прислонилась затылком к стене и отрицательно покачала головой. Боже, как она устала. Порою в голове крутится шальная мысль уйти. Бросить всё, больного мужа, свекровь инвалида, о УЖАС -  детей. Спрятаться, дабы сохранить рассудок, остаться наедине с собой  и ничего не чувствовать.  Лишиться разом совести, сострадания, милосердия, знакомого всем желания помочь близкому в трудные минуты. . Зачеркнуть ответственность в своем списке положительных качеств. Вера открыла глаза,  услышав голос  брата.  Боря тряс у нее перед носом мобильным телефоном , с непонятными уверениями  о заказчиках в Москве. Она не давала повода думать, что не верит ему, но - это ничего не меняет. Она вновь прикрыла глаза. Казалось на мгновение, но открыв их в следующий раз не без удовольствия заметила, что старый доктор и Борис исчезли.
- Пытался говорить с сестрой?, - дядя Илья достал пачку "Тройки" (марка недорогих сигарет)из кармана.
- О чем?, - Борис сделал вид, что не понял вопроса, автоматом потянулся за сигаретой, но не взял - вспомнил, что уже не курит. На крыльце было не холодно. Здание больницы прикрывало  людей от порывистого ветра.
- Конечно же она тебе отказала.; - Продолжил дядя Илья, - И нет человека, кто мог бы мог ее в этом упрекнуть. Она ведь не только за мужем ухаживает, ему, кстати, в последнее время стало хуже, высох совсем. Депрессия. Мысли о суициде. Руки почти не двигаются, иначе он давно бы их на себя наложил. Твоя, пусть не совсем родная, все же сестра и больной свекрови помогает по дому, та еле по дому передвигается, так же и мать твою не забывает. Сейчас зима, а летом ко всему - два огорода, без них бы вы вымерли. Это сейчас ты в Москве. В общем, ты получил от Веры отрицательный ответ, раз после вашего разговора все еще не можешь решить, как поступить дальше. Я понимаю вас обоих. Все так... Но что делать? Надо принимать окончательное решение. Я бы не стал даже вести этот разговор, будучи не знаком с вашей семьей. Просто выписал бы больную и все. - дядя Илья глубоко затянулся и посмотрел на небо, откуда сыпал и сыпал снег. Воздух был, как то по особенному свеж, и имел еле уловимый древесный привкус.
- Видишь ящики возле забора рядом с воротами?; - старый доктор решил сменить неприятную тему разговора. Борис посмотрел на большие деревянные контейнеры с синими латинскими буквами по сторонам,
- Это наше новое оборудование. Третий год уже ящики стоят.,- Илья Моисеевич горько улыбнулся. – А ремонт под установку  закончили только две недели назад, / Борис глянул на часы и помрачнел - до поезда оставалось около двух часов. Надо что-то решать. Старый доктор с грустью смотрел на, пусть не вполне успешного, как ему думалось, еще молодого в сущности человека, на развилке, которую ему предлагает судьба. Выбирай, либо больная мать, либо жизнь и работа в мегаполисе, со всеми вытекающими.. Деньги, клубы, красивые не обременённые моралью девушки . И надо сказать выбор конечно не равный, но от вывода зависит, под каким знаком будет течь дальнейшая жизнь. Вечных скорбей и печали в относительном богатстве, или такой спорной сегодня совести, моральной чистоты и гарантированной бедности. Врач дал понять, что замерз и они вернулись в обновленные больничные интерьеры. /Поднимаясь по лестнице на четвертый этаж, больничный лифт отключен за долги, Борис еще раз спросил Илью Моисеевича о диагнозе матери и чего ожидать далее. Тот сказал, что к озвученному ранее добавить нечего.  В анамнезе обширный инсульт, на фоне которого дала о себе знать застарелая травма головы. В результате кома, возможен быстрый рост опухоли. Было бы понятнее по результату  МРТ , но он в областном стационаре, а в таком состоянии Валентину Петровну никуда везти нельзя. Возраст и ... Не довезут ее по разбитой, вдрызг дороге да еще зимой. Борис не унимался, - И все- таки, Моисеевич, почему ты решил выписать ее сегодня или завтра?  Старый доктор, собравшийся было уже ходить вдруг остановился и, завис, словно Pentium 486, но все же не поворачиваясь, спросил, - Ты когда последний раз видел мать, полгода назад?.. Звонил? Писал? Ты приехал два дня назад, а пришел к ней в больницу за два часа до поезда. Ты же, как тот Афоня  из одноименного фильма. .. Потому я настаиваю на выписке. Иначе ты просто растворишься в пространстве, как мираж в Сахаре. А так, увидев мать, возможно в тебе проснутся остатки совести. Когда они в конце-концов  разошлись в плохо освещённом, больничном коридоре врач окликнул Бориса и спросил; - А если бы у тебя была возможность отключить аппарат жизнеобеспечения матери, нажал бы «красную» кнопку? - старый врач прищурился, пытаясь в полумраке разглядеть реакцию собеседника, и через мгновение жестом прервал собравшегося отвечать Бориса, - Не продолжай. Ты задумался, а для меня этого достаточно…, - затем добавил, - Ты Боря не переживай, как только смогу, переведу ее в областной хоспис.  А далее, как говорится – как Бог даст.
 Вера все еще сидела напротив палаты, где лежала мачеха. Борис обратил внимание на покрасневшие глаза. Плакала? Возможно. Есть отчего. Он тихо открыл дверь и прокрался к матери. Какое-то время глаза привыкали к синему свету то ли от кварцевой лампы, то ли от луны, нахально заглядывающей в окна людей.  Валентина Петровна лежала в ореоле седых давно не мытых волос.  Лицо осунулось, морщины стали глубже и губы провалились без вставной челюсти. В это мгновение в  Борисе что-то сжалось до спазма в легких и ему стало до боли трудно дышать. Хоть он и гнал от себя подобные воспоминания, загонял в самые дальние заросшие пылью уголки памяти, но почему – то вспомнил, как однажды мать, придя с магазина с гордостью открыла кошелёк и вручила ему набор марок с блоком . Боря прекрасно помнил даже их тематику – первые русские пароходы(блок - это красивая иллюстрация в несколько раз больше остальных марок в наборе, в центре находится перфорированная марка из того же ряда, но самая дорогая). Такие наборы считались коллекционными, и потому не были дешевыми, рубль – полтора средняя цена. Валентина Петровна существуя, в непрочном финансовом положении благодаря неустойчивой трезвости мужа, не могла лишний раз потратить рубль на «хобби» сына, как бы ей этого не хотелось. В этот она решила, что да Бог с ним с деньгами, в конце – концов, улыбка сына намного ценнее. Но, дело в том, что отец в своем детстве тоже собирал марки, отклеивал их от писем немецких солдат, мешок с которыми гитлеровцы забыли при отступлении на чердаке дома, тот был предоставлен деду Бориса и его семье как начальнику местного отдела МВД. В общем, когда Боря проявил интерес к маркам, в отце вновь проснулся филателист, этот набор им уже был куплен, и они вместе на днях вклеивали его в альбом. Боре было лет 7-8 и, увидев в руках матери такие же марки - он остолбенел, было неловко и почему-то очень обидно за мать, ребенок не знал как сейчас надо себя вести. Главное он понимал хорошо, если сейчас сообщить то, что такие марки в его коллекции уже есть, мать будет не просто расстроена, а наверно до слез. В итоге мальчик выбрал, как ему показалось самый простой способ. Он соврал. С радостным визгом марки были выхвачены из рук матери, а предложение сразу разместить их в альбом, отклонено, так как ему нужно срочно делать домашнее задание, и как назло задали сегодня очень много. А главное он никогда об этом ей не говорил. Подобное как-то случилось и с женой. Она на один из множества праздников подарила ему не то, что думала и хотела – ошиблась, по незнанию. С нею случилась истерика. / Борис присел на табурет около кровати матери.  Какое то время просидел в тишине слегка приправленной ненавязчивым электрическим шелестом приборов, благодаря которым она еще жила; – Возможно Вера и права, - начал он без предисловий, будучи уверенным, что говорит сам с собой. Мать все равно не слышит. – Я пытаюсь вспомнить, что такое любовь. Забыл, и знал ли вообще? Если она есть, то где-то в глубине памяти в сумраке и полуживая от испуга. Сегодня любовь – это роскошь. Выпустить ее из клетки могут только сильные и успешные, те, кто могут ее развлечь и прокормить.  Я пока не могу не то чтобы выпустить, пустить прогуляться по тюремному двору. Сотрудники офиса, где я работаю - коллеги, на перекуре обсуждают, кто и в какую страну поедет отдыхать на рождественские каникулы. Спрашивают меня, отбрыкиваюсь, - Борис усмехнулся, - А признаться сослуживцам , большинству из которых нет и 30-и,что у тебя даже нет загранпаспорта, равносильно признанию в смертельной болезни типа проказы. И ты не то что в Праге на новый год не был, а на море то попал первый раз в 33 года. Еще некоторые говорят, любовь – это работа, и как в любой профессии здесь тоже есть свои профессионалы, начинающие и любители. Здесь, опять же пролетаю, как фанера над Парижем. Сама знаешь, что не фанатик труда, и работаю от необходимости... Никогда не жил, чтобы работать.  Работаю, чтобы жить.,- как странно, подумал Борис, для того чтобы он пообщался с нею, матери, всего-то, нужно было впасть в кому.; - Да, и в общем то, я не о любви пришёл с тобой  поговорить.; - последнее слово он произнес по слогам и усмехнулся абсурдности ситуации, хотя, говорят, что даже цветы что-то слышат и понимают. , - Мама  ты всегда была самым близким мне человеком ,  даже тогда, когда, из-за моего непотребного поведения  думала, что –это не так. Главное всегда понимала, или стремилась меня понять. Сейчас как раз именно такая ситуация. Моисеевич говорит – тебя нужно забирать с больницы. Но твое состояние здоровье требует постоянного надзора и внимания, а у меня нет на это времени и сейчас, пока финансовой возможности - нанять сиделку. Вера, впрочем, не первый раз, отказывается нам помогать. Если честно  не знаю, как поступить.  Моисеевич сказал, в чем сможет поспособствовать , по старой памяти, так - это перевести тебя в областной центр в хоспис. Говорит там вполне сносно. Тебе, сейчас, какая разница, где лежать.  А я найму тебе сиделку через пару месяцев. Отработаю несколько проектов, и все наладится с финансовой стороны - в моей жизни, - Борис в слепом полумраке не видел слезу, что бриллиантом застыла в глазной впадине матери, и не скатывалась по щеке лишь благодаря наклону головы, - Пойми, если я сейчас все брошу и вернусь – это гарантированная, но уже моя – смерть. Здесь я, скорее всего, окончательно сопьюсь, а там только стал понимать, как и для чего, да что там, зачем жить. /«Бриллиант» в уголке глаза Валентины Петровны становился больше с каждой фразой сына./ - В общем, я прошу немного подождать. Просто 2-3 месяца подождать, а там все решится. Возможно, сможем отправить тебя на лечение за границу, - Борис бросил взгляд на часы, глубоко вздохнул, - Ладно. Мне пора. Люблю. Крепко обнимаю и , - мужчина склонился для поцелуя, но передумал, - …целую… Выходя из палаты он понял, что Вера и дядя Илья слышали ,по крайней мере  последнюю фразу его не то чтобы длинного монолога. Он развел руками. Да. Он уходит. Попытка чмокнуть сводную сестру не привела к успеху. Наскоро попрощавшись с Ильей Моисеевичем,  он вызвал такси. Никто из них не видел одинокую слезу, что скатилась по щеке Валентины Петровны. / С тяжелым грохотом по составу прокатилась волна начала движения, Бориса качнуло. Едва оказавшись в поезде, он тут же отзвонился клиенту, заверил, что завтра в 9.00 утра железно будет на объекте. Все же купив на вокзале сигарет теперь мужчина стоял в тамбуре и курил нарушая закон, глядя на то, как пейзаж за окном набирая скорость улетает назад . Было тяжело и тоскливо, если бы родился собакой то сейчас бы не выл - так поскуливал. Сложилось ощущение того , что как-то не правильно расставлены акценты. В ацетоне его современной жизни растворяется ткань чего-то ,что уходит безвозвратно. Как центр насыщения в человеческом мозгу у больных булимией. В один момент они перестают жить без ощущения голода, и начинают не просто питаться, чтобы жить, а жрать без остановки. Мир перевернулся, и в одночасье стал иным. Странная, и непонятная тревога стала расти в душе. Борис поёжился и пристально посмотрел на красную опечатанную ручку стоп-крана.  Откуда-то  сзади знакомый, но какой-то другой, молодой по звучанию голос прошептал ему в ухо:  - БарБориска ты не киска…
Он с опаской посмотрел назад, но там никого не было. / В этот момент в кабинет главного врача районной клинической больницы И.М. Кравца с одышкой вошла пожилая медсестра, ничуть не смущаясь, застав того за распитием недорогого французского коньяка, что ему утром презентовал сын одной из пациенток. На вопрос о причине столь позднего визита, женщина, все еще не сумев восстановить дыхание сказала что больная из 3-тьей реанимационной палаты  умерла. Дядя Илья попытался дозвониться до Бориса, но тот был недоступен. Забыл зарядить телефон…