А. Глава десятая. Главка 4

4

 
     Всю нашу жизнь вполне можно уподобить концерту. Мы сами играем в нём первую скрипку, и пожатие дирижёра, как божественное вдохновение – вдохновение в прямом смысле, – даёт начало нашему пути. Каждый человек, который нам встречается, который играет роль в нашей судьбе, имеет свой собственный инструмент и свою особую партию в этом оркестре. Некоторые из них сидят близко, другие – дальше, кто-то вступит лишь раз или два за всё время, но все они важны, все составляют единое целое, даже без самого незаметного инструмента не сможет составиться композиция. Симфония длится долго, но даже самые длинные из них неизменно подходят к концу. Дирижёр делает последний взмах палочкой, музыка затихает, и первая скрипка, одарённая прощальным рукопожатием, должна сойти со сцены. Вокруг же – лишь тёмный зал, наполненный безмолвными зрителями, теми, кто не оставляет следа в нашей жизни, но наблюдает за ней со стороны, людьми вообще, людьми в принципе. Возможно, они наградят нас аплодисментами, а возможно, – лишь холодным взглядом свысока. Но в конечном итоге мы стараемся вовсе не для них, сидящих во тьме. Наша музыка играет для нас самих, и с последним её аккордом мы замыкаем круг собственных стремлений и начинаний.
     Такими идеями был занят мой ум, когда я медленным шагом прогуливался по зелёному району Маргариты. Что ж, моя повесть обретала известный подтекст. Самое трудное и сложное – подтолкнуть читателя к понимаю этого подтекста, ничего не говоря ему прямо. Для этого нужно обладать завидным мастерством, и я сомневался, что вполне смогу справиться с подобной задачей. Книга в моей голове и книга, выливавшаяся на бумагу, были, увы, совсем не копией друг друга. Мысль эта заставила меня прикусить губу от досады, и я уже собрался было как можно скорее ехать назад домой и доказать самому себе, что вполне способен справиться с материалом, но тут меня едва не ослепил яркий свет, вспыхнувший где-то совсем рядом. Я поднял голову, и обнаружил, что стою у самых дверей казино, которое в этот момент зажглось всеми огнями своей световой рекламы. Уже почти стемнело, и свет этот, кричащий и настойчивый, невольно затрагивал что-то внутри, вызывал какое-то неопределенное беспокойство. Наверное, следовало повернуться и уйти, исполнить свой план и отправиться на поиски автобуса, но вместо этого ноги сами повели меня вперёд.
     У входа сидел всё тот же гориллообразный вышибала, и я в нерешительности остановился, обдумывая, что бы такое ему сказать поубедительнее, но он опередил меня:
     – А, это вы! Милости просим, – и дверь услужливо распахнулся под напором его огромной волосатой руки.   
     Времени на раздумья не было, и я шагнул внутрь. В пустынном полутёмном холле сидел, томно позёвывая, гардеробщик – плюгавый неприятный тип, скрипучим голосом потребовавший сдать куртку. Это было, впрочем, весьма кстати, так как дождь, всё не прекращавшийся, успел изрядно её промочить. Одёрнувшись и наскоро проведя нашедшейся в кармане гребёнкой по волосам, я вступил в игровую залу. 
Как и прошлый раз, народу было ещё мало, только за одним столом в “зелёном” секторе шла игра, за которой наблюдало несколько человек. В остальном же в этот ранний для казино час царило полное спокойствие. Я замешкался, не вполне понимая, что мне тут, собственно, делать, как вдруг почувствовал у себя над ухом горячее дыхание и чей-то мягкий уютный голос произнёс:
     – Александр Вадимович, надо же! Вот уж не ожидал вас снова здесь увидеть!
     Я обернулся. Полное потное лицо с крошечными капельками пота над верней губой. Ну да, конечно, это был торговец сантехникой собственной персоной, толстяк Даня. И откуда он только взялся?
     – Сам не знаю, – честно ответил я. – Забрёл вот как-то.
     – Ну и чудесненько, – обрадовался Даня. – Составите нам компанию, а то сегодня какой-то кислый день. Видите, за тем столом? – он кивнул в сторону “зелёной” зоны.
     – Что именно вижу?
     – Да неужто не узнаёте? Это же ваш приятель, тот самый, что всех тут взбаламутил. 
     Я пригляделся и в самом деле различил бледное лицо Вити, как бы витавшее над колесом рулетки.
     – И правда, он… Что же, он так отсюда и не выходил?
     Даня шумно вздохнул и грустно покачал головой.
     – Ни на минуту, считайте. Выпил с нами тогда, и интересные вещи начал рассказывать, про жизнь свою, ну и вообще… А на следующий день, как только открылись, так и засел за вип-стол, не оторвать было. Не то что мы особенно пытались – да это ведь и бесполезно.
     – И что же, проиграл?
     – В пух и прах, – сочным голосом промолвил Даня. – Удача от него отвернулась решительно. Сначала ещё держался, а потом… Сейчас вот последнее спускает.
     – Надо его остановить, – дёрнулся я, но мой собеседник взял меня за плечо и удержал на месте.
     – Говорю же вам, нет смысла, – шепнул он торопливо. – Он вас всё равно не послушает – да никого в мире не послушает. Это болезнь, понимаете, и единственное от неё лекарство – безденежье.
     По всей видимости, он был прав, но меня не оставляло смутное ощущение вины. В конце концов, всё началось именно с моего займа.
     – Но, может быть…
     – Пойдёмте, пойдёмте в бар, – тянул меня за рукав Даня. – Вы ещё успеете с ним переговорить, раз уж так непременно хотите, он сейчас по мелочи играет, на пару часов ещё хватит.
     Я всё ещё колебался, но тем не менее позволил ему увести себя из игровой залы. В баре всё за тем же большим столом в углу нас ждала знакомая уже компания – не было лишь художника, и факт этот я отметил с некоторым удовольствием, которое меня самого смутило.
     – Смотрите, кого бог принёс! – с притворным изумлением воскликнул массовик-затейник, вскакивая на ноги и отвешивая мне шутовской поклон. – Что ж, Александр Вадимович, неужто и вы прониклись, так сказать, тлетворным духом этого места?
     – Брось паясничать, Ваня, – резко осадил его Игорь, перед которым, в отличие от всех других участников компании, стоял лишь стакан сока. – Впрочем, – обратился он ко мне, – я и сам удивлён, что вижу вас тут снова. Кажется, вам в прошлый раз не слишком понравилось. 
     – Вы правы… мне и самому не вполне ясно…
     – Ну, будет, – прервал меня Владимир Венедиктович и пододвинул ещё один стул. – Раз уж зашли, так присаживайтесь. Не будем же мы разводить пустые разговоры. Вы как, выпьете?
     – Нет, пожалуй, воздержусь.
     – Вот уж совсем не дело, – вклинился Ваня. – Вы и в прошлый раз этаким скромником сидели, один только бокал употребили. У нас так не полагается. Эй, официант, – крикнул он, – принесите два мартини. И не спорьте, – быстро
повернулся он ко мне. – Увеселениями тут заведую я.
     Мне и не приходило в голову спорить. Я явственно ощущал, что меня влечёт вперёд неведомая сила, сопротивляться которой не имело смысла. Мартини принесли быстро. Вечер начинал набирать обороты.