Глава 19. Белый день

 


   Вплоть до Рождества, Жорик сидел дома, расправлялся с диссертацией. За окном природу явно штормило: то дождь, то мороз… То – ледяные капли или какая-то крупа. Даже выходить никуда не хотелось: и он совершал вылазки исключительно в магазин, что был напротив, через дорогу от общежития.
   За праздники он почти закончил работу: остались – так. Мелочи: добавить несколько сносок да набрать записанные только в тетрадках, от руки, новые использованные научные труды, внедрить их в уже имеющийся, огромный список.
   Потом пошли занятия у заочников, а потом и вовсе - рабочие будни.
   Кошка то уходила надолго, то возвращалась. Пришлось уезжать на защиту диссертации, когда Мнемозины дома не было... Форточку он оставил открытой, миску - полной китикета. Вдруг, придёт?
  Защиту он запомнил плохо и странно. Оппонент действительно, как и предсказывал Волик с кафедры истории, называл его динозавром от науки. А ещё, пенял на то, что сейчас историю так не пишут: слишком эмоционально. «Тоже мне, Момзин нашёлся. Премию по литературе хочешь отхватить?» Но, тут встал рецензент, и с вопросом: «Это мы тут динозавры? А вы кто, со своими производственными силами и производственными отношениями?» - ринулся в бой. После примерно получасового интересного спектакля, научный секретарь прекратила прения. Торты, накрытый стол и прочее - достались рецензентам и прочим присутствующим, а Жорик и его научный руководитель - тот хотя бы успел выпить - помчались на обратный рейсовый автобус. Это при том, что они только утром приехали сюда...
     Дорогой обратно он слушал пьяные замечания и обнадёживающие речи пьяного  Гарика Борисовича и полусонно пялился в окно.
     Следующий день был последним днём отпуска, взятого за свой счёт. Заявилась Мнемозина, радостно чуфыркая. Он купил ей рыбы и колбасы, а себе - не торт, но хотя бы пирожные и хорошего чая, и весь день отдыхал от поездки: то читал, то спал.
Следующий день - воскресенье. Жорик проснулся в очень хорошем настроении. Конец февраля, и солнце уже яркое, как весной. Он встал рано, подошёл к окну - и ахнул; всё белым-бело. Пушистый, мягкий снег тихо нападал за ночь и покрыл землю. Даже не тонким, а довольно-таки глубоким слоем. Примерно, по колено.
     Звенящее пустотой, снежное утро; редкие снежинки, как белые мухи, кружат в воздухе. Вот уж, неожиданно свершилась смена декораций.
Однако! Глупо пропускать такой день… Вот теперь, ему захотелось пройтись по городу: редко возникало такое желание.
   Прямо у общежития, по обе стороны от ведущей к нему короткой аллеи, кто-то из студентов слепил двух снеговиков: снежного мужчину и снежную женщину. У мужчины-снеговика на голове было старое ведро, пуговицы из камешков и нос – картошка. А также, ручки-палочки, прорисованные чем-то  усы и яркие глаза - пара угольков. Женщина – снеговик, или же – снежная баба, вышла громадной и упитанной, с явно обозначенными дополнительными комками снега грудями. В руках – снежных комьях, снежная баба держала: в одной – старый веник, в другой – пустую бутылку из-под водки. Вместо носа у неё была морковка, рот прорисован красным, а глаза – тоже угольки. На голове, вместо волос, были натыканы мелкие палочки.
   Жорик усмехнулся, глядя на это студенческое зодчество.
   - На Поросина похож, - заметил кто-то из стайки студентов, вышедших на порог следом за Жориком.
  - Чем похож? – спросили у него.
  - Усами, - пояснил первый. – А ещё, видели, в чём он по улице теперь ходит? В каракулевой шапке, похожей по форме на это ведро.
  Раздался дружный хохот.
  Георгий свернул направо. И пошёл вдоль здания общежития, не сворачивая в сторону института, а держась прямо.
  Вскоре его окликнули. Жорик обернулся. Это был Федя, иконописец. Небольшого роста, молодой, здоровый и бодрого вида, румяный человечек – но, с длинной, до груди, чёрной бородой, как у Беримора. Этакий грибок – лесовичок. В городе, среди определённых кругов, к нему почему-то приклеилось придуманное кем-то прозвище: Бильбо, или же просто Федя-хоббит.
С Федей Жорик  довольно долго не встречался, к тому же даже не помнил, кто из  городских знакомых, где и когда их познакомил. Но с тех пор, как они познакомились, приятели иногда сталкивались на улицах, чаще – где-нибудь в центре. Федя рассказывал про дела православные, а Георгий – про институтские.
   Федя отучился аж в Москве, на иконописном отделении.Но, какими-то странными путями, занесло его сюда, в далёкую провинцию.
Как-то, уже давно, он приглашал Жорика послушать, как звонит церковный колокол. Федя был искренне, по-детски верующим: при этом, такой колоритный персонаж с бородкой, будто из века девятнадцатого. Оказалось, он и жил, как в девятнадцатом веке: при кладбищенской церкви, с матерью. И был там сторожем. И – звонарём. Звонил в колокола красиво, и Жорика несколько раз брал с собой, даже на колокольню: он ему помогал звонить, когда Федя показал, что делать. Некоторое время, Жорик даже стал приходить в эту церковь чуть ли не каждые выходные.
   Но, однажды его будто отвадило… Теперь он вспомнил: пришёл тогда к Феде, стоял внизу, слушал. Вдруг – подходит женщина. Трудно определить, какого возраста: вроде бы, молодая – а вроде и нет. Было в ней что-то немолодое, даже какое-то древнее. Одета в чёрное, и в платке… Не вспомнить, какого цвета. Глаза прозрачно-ясные, чистой воды. На монашенку похожа.
  - Православный, верующий? – спросила, как в душу заглянула.
  - Так. Сочувствующий, - ответил, не соврал.
  - В наш век нужно быть православным, - говорит. – Не будешь верить, как надо – попадёшь в секту. Сейчас всех, кто не православный – ловят сектанты. А здесь ты что делаешь?
  - Друг пригласил. Фёдор, вы его знаете? Вы – при церкви работаете?
  - Фёдор? – спросила с таким интересом, что стало не по себе что-то. И очень неуютно.
  Он отвернулся, взглянул снизу на купола церкви. «Красиво звонит!» - подумал.
  Обернулся – а рядом и нет уже никого. Как и не было. Куда успела отойти?
  «Может, сдал Федю я, с потрохами. Явится теперь к нему...непонятно, кто. Он же здесь и живёт, на кладбище», - пришла дикая, непонятная мысль.  Будто, это и не человек вовсе был: а кто же тогда? Привидение? Колючее ощущение не оставляло… «Вокруг ведь – кладбище. Да и при самих церквях и кельях отшельников – тоже нежить всякая часто обретается; слетаются, как мотыльки. Для таких даже название какое-то имеется, я где-то читал: то ли ныть, то ли сыть… Не помню», - так тогда подумал - и забыл. А  к Феде прийти – всё как-то с тех пор не сложилось: то работа летом навалилась, то – котом стал…
   А теперь Георгий рад был его видеть: вроде бы, всё у парня благополучно. Вон, он какой, по-прежнему весёлый, бодрый, и глаза огнём горят, два чёрных уголька – как у студенческой снежной бабы.
  - Как дела? - спросил Федю Жорик.
  - Хорошо. Мы с мамой переехали. Бабушка, за которой мама несколько лет ухаживала, осенью в наследство нам небольшой домик отписала. Ох, и отмаялась, правда, мать с нею, тяжело было, с неходячей. Перед смертью у неё ещё и характер был дурной. Слушай, пойдём вместе со мною? В Собор иду, - пояснил Федя. – Там служба сегодня большая. Я до конца останусь, а ты – хоть свечку поставишь.
  - А – что, идём, - согласился Жорик.
  - Кстати, на всякий случай, предупрежу: видишь слева тот маленький скверик, через него идёт дорога на Куксы? – спросил Федя.
  - Ну да.
   - Никогда не ходи через него. Даже, как сейчас: в белый день. Места есть нехорошие в нашем городе, которые даже днём желательно обходить: чтобы потом случаем ноги вечером туда не свернули. По дороге тебе расскажу, в чем тут дело.
  И они пошли направо, к трамвайным путям, чтобы уж совсем стороной миновать плохое место. Вышли к институту и направились в центр города.
  -Так что там, с Куксами? - спросил Жорик.
  - Да, всё просто: шпана шныряет, всякие тёмные личности ошиваются. И очень частые убийства происходят. Больше, чем где-либо. У меня один знакомый в прокуратуре работает, рассказывал, что на этом пятачке и в этом маленьком парке - самая плохая статистика. И даже милиционеры боятся туда нос казать.
  Жорик подумал, что с внешностью Феди в особенности надо знать все закоулки в городе. Тот - как будто услышал его мысли:
- Знаешь, гопота города сильно православных не любит, хотя кресты носят и в церковь ходят, свечки ставят. У нас батюшки по городу боятся в рясе ходить. И бородатым, как я, просто прохода не дают…
   В Соборе было много народу; пышная служба. Неожиданно для себя, Жорик не только поставил свечку, но и отстоял всю, подошёл под благословение. Вышел на улицу – хорошо! И снег снова повалил крупными хлопьями. Для этой местности – снег редкость. А в этот день – просто был подарок небес, чудо какое-то. Зимняя сказка. Падал и не таял белый, мягкий, пушистый снег… А вскоре он поутих, и солнце выглянуло. Деревья стояли, все в снегу, искрясь на солнце. «Белый день», - подумал Жорик. И решил ещё намного прогуляться по городу. Почему-то  было легко, светло и радостно. Даже, на время проблемы не то, чтобы исчезли - но отодвинулись далеко-далеко. Казалось,  даже все встречные прохожие были добродушными и весёлыми.
   А на Московской, неподалёку от центральной библиотеки, он встретил Зою…
   Сколько раз он просматривал все попадавшиеся ему на глаза списки групп, в поиске инициалов с участием первой З... Один раз Жорик даже нашёл в списках девушку, чьё имя начиналось именно с этой буквы - и с замиранием сердца поджидал выхода её группы из аудитории, после пары. Даже спросил у студентов, где такая-то, назвав фамилию. Оказалось - Земфира... А ещё, Жорик заглядывал везде, где читал лекции, в соседние аудитории, ходил на студенческие концерты, желая услышать скрипачку. Ему категорически не везло!
   Но сейчас, она шла по заснеженной улице, в пушистой короткой серой шубке с капюшоном и с распущенными волосами, без шапки, с футляром, в котором лежала скрипка.
   Неужели… это действительно она?
  Жорик уставился на Зою во все глаза. И, поравнявшись с ним, девушка посмотрела на него удивлённо.
  - Здравствуйте, Зоя! - улыбнувшись, сказал он.
  - Разве мы знакомы? - спросила Зоя, но улыбнулась в ответ.
  - У меня такое впечатление, что я вас встречал. Наверное - во сне, - ответил Жорик. - Позвольте, я буду вашим рыцарем - и понесу вашу скрипку.
  - Я вам приснилась? Странно, но мне тоже недавно снился интересный сон. Наверное, там были именно вы. И у меня - тоже такое впечатление, будто я действительно  давно вас знаю. Только... Как вас зовут?
 - Масик... Зовите меня просто Масик, - ответил Жорик, неся скрипку и пытаясь другой рукой подхватить Зою под руку. - И - не бойтесь, я - не псих, а преподаватель культурологии... То есть, я хотел сказать, меня зовут Георгий.
  - А я – действительно Зоя, будем знакомы, - представилась  ответно девушка и протянула ему руку в пушистой вязаной перчатке. – Масик… Вам что, и мой кот приснился?
  - Вроде того…
  - Хорошо, я передам ему от вас привет.
  - Обязательно.
  Было скользко, и легче было держаться вместе – и за руки. И так, вместе и держась за руки, и пошли они по центральной улице, засыпанной за ночь свежим снегом, под которым иногда попадался ледок. Жорик нёс её скрипку - и был счастлив.
  Он проводил девушку да самого её дома: от центра. При этом, нужно было долго спускаться вниз, но не до самых окраинных домов, что были у речки. Вблизи Зоиного дома он стал узнавать местность, по которой путешествовал, будучи котом: поворот во дворик, невысокие общественные строения, несколько одноэтажных и двухэтажных частных домов. И, в глубине двора - первый подъезд её дома. Точнее, наружная лестница, ведущая только к квартирам второго этажа. Большое дерево. Крыша сарая, на которую он спускался, прыгая из форточки...
  - Если хотите, приходите как-нибудь в гости. Квартира номер девять. Например, мы здесь, у меня, собираемся, вместе с друзьями, восьмого марта, поздно вечером. Часов в семь или восемь. Будут музыканты и певцы, с гитарами,- неожиданно предложила Зоя. – И чай, конечно. Посидим допоздна, или даже - всю ночь.
  - Я обязательно приду! – пообещал Жорик. – Надо же познакомиться с девушкой из моего сна.
  - Тогда – до встречи, - и она убежала в темноту подъезда.
  Жорик летел домой, как на крыльях. «Я теперь знаю, где этот дом, и Зоя пригласила меня в гости!»
   Кажется, его жизнь начинала налаживаться.

  К себе в общежитие он возвращался счастливым и довольным. Он был в приподнятом настроении, ему хотелось петь и танцевать. Проводив Зою до подъезда её дома, он на радостях ещё немного пошатался по городу: не было его ногам покоя.
    Было уже довольно темно, когда он вернулся домой и вошёл в свою комнату. И войдя, не включил сразу же свет. Зачем? Всё здесь было ему давно знакомым, и видеть антураж в деталях было совсем не обязательно. А потому, Жорик, разувшись у входа и повесив верхнюю одежду, прошёл и брякнулся на кровать, намереваясь немного покайфовать в мечтаниях.
    Как вдруг… Его даже прошиб пот. Он подскочил на кровати - и его будто вынесло на середину комнаты, где он застыл, глядя на кресло. «Что это за существо?» - мысленно завопил он.
    От падающей луны,  шкурка странного животного, сидящего в кресле, казалась серебристой. Глаза же существа, светящиеся в темноте, были размером с ладонь.
  «О, боже! Неужели, это моя Мнемозина?» - Жорик впал в ступор.
   Внезапно, очертания полутемной комнаты расплылись; реальность подёрнулась рябью.
  «Что-то… Изменилось в моё отсутствие в этой комнате. Что-то здесь не так… Будто, не только я и Мнемозина здесь присутствуем. Комната наполнена ещё чем-то незримым: лёгкими и незаметными созданиями, или же – дыханием тайны?
   А ещё, он вдруг заметил на шее кошки ошейник. Тот самый. Вроде, с камнями.  Сейчас он был не совсем реальный, а расплывчатый и будто сотканный из света, мерцающий в темноте.
   И вдруг…
  - Увидел, наконец, - отчётливо произнесла кошка. – А теперь, медленно подойди к двери, закрой её так, чтобы нельзя было отворить с той стороны ключом. У нас мало времени.
   Жорик, двигаясь как под гипнозом, последовал её приказу. Задёрнул ещё и крючок на  двери, и без того закрытой. Надел дверную цепочку.
  - Не включай свет, - продолжила Мнемозина. – Сядь!
  - Кто ты? Откуда у тебя…это? – спросил Жорик, указывая на ошейник.
  - Я буду говорить с тобою, частично – переходя на мысленную речь. Так я успею передать больше информации. Обычно, я могу говорить – мысленно, или пользуясь речью – только с котами, с людьми - не всегда. С ними - только в особые дни. Когда луна имеет силу. И это - энергозатратно.
  - И сегодня – такой особый день? Как и тогда, когда ты уже говорила со мной? Как часто они бывают?
  - Такие дни случаются в полнолуние, в почти полнолуние, на ущербную луну. В дни без луны или в новолуние - не бывают никогда.Сядь, слушай, и больше не перебивай..., - И Мнемозина приблизилась к кровати Жорика, на которую он, наконец, повинуясь, опустился; запрыгнула, растянулась рядом с ним во всю свою длину… И, пребывая в позе Сфинкса, стала говорить, впрочем, действительно, не всегда прибегая к словам, произносимым вслух. Её глаза ярко светились в темноте, и по-прежнему казались огромными, как чайные блюдца.
  - Да, этот ошейник, как ты про него подумал - особый прибор. Вернее, в него вмонтированы особые приборы и кристаллы. И он имеет... неземное происхождение.
  - Но ты ведь говорила, что ты - обычная земная кошка. Это ложь?
  - Нет. Просто, я не сказала тогда всей правды: не было надобности. Но, обо всём по порядку. То, что я рассказала о папе и маме - правда. Только, они не совсем коты. Вернее, совсем не коты. Для того, чтобы поддерживать такой земной облик, им требуется много сил и такой вот прибор. Один из его кристаллов - трансформер. Этот прибор - не мой. Если вспомнишь, я сбросила кактус...
  -  Но... тогда, чей он? И при чём здесь кактус?
  - Прибор - одного из представителей нашей расы, нашей цивилизации. Здесь он назвался... Масиком. Но, ты снова меня перебил... Мои мама и папа, когда полюбили друг друга, ушли далеко из этих мест и жили в том облике, что действительно имеют. Там родилась я. Но... Они трансформировали меня в кошку. Вернее, в котёнка, чтобы я осталась на этой же планете, где должна завершиться их миссия. Анжела вернулась домой... С котёнком, после долгого отсутствия. Вернулся и Пират к своему хозяину.
  - Потому, ты - земная, поскольку родилась на земле?
  - Да.
  - Но форму, на свою реальную, ты ведь изменить можешь?
  - Нет. Меня трансформировали. И я... почти что, в состоянии Петьки, когда он был котом. То есть, сперва мне нужен толчок извне. От представителя нашей планеты, рождённого не здесь.
  - Почему ты мне всё это рассказываешь?
  -  Я не хотела бы вас, людей, вмешивать; это опасно. Но время идёт, а я всё ещё не могу его разыскать. Потеряла след. Для него, это очень серьёзно, должно быть. Некоторое время назад, он был в опасности: я это почувствовала, как только обследовала эту комнату. В большой опасности. Потом, однажды, я вроде взяла след: во время прогулок. Но, этот след снова пропал.
  - Кто - в опасности?
  - Не изображай тупого. Конечно, Масик: кот, который жил здесь до тебя. Вернее, совсем не кот. Наш представитель. Это его прибор.... Скажем, браслет, и мне нужно его отдать. Это очень важно. Хотя бы, потому, что без транформера ему очень трудно сохранять образ кота. Почти все силы уходят на это. Кроме того, надо выяснить, всё ли с ним в порядке. Сейчас он не выходит на связь с браслетом. Это плохо. Он или прячется, изолировался от всего, чтобы его не поймали, или... находится в плену.
  - Это он, твой прибор, повлиял на моё превращение, и однажды - на превращение Петьки именно в Масика?
  - Да. Но, он может не только это. Трансформер - одна из его граней. Нужно сделать краткий экскурс в прошлое, чтобы ты понял, о чём речь. Но, сейчас некогда: пока поговорим о главном. Снова заговорю примерно через неделю, и тоже – ночью. Я снова буду в силе.
  Сейчас лунные трансляции идут замечательно. Мы используем не открытые вами волны, особый поток неизвестных вашей науке частиц. И потому, я говорю сейчас с тобой. Такая трансляция придаёт мне силу. Но, это будет не всегда. И это совершенно невозможно днём. Даже, в исключительных случаях. И даже, если иметь при себе браслет: он в несколько раз усиливает все наши способности, но не настолько.
  - Постой… Откуда у тебя трансформер Масика?
- Отсюда, - усмехнулась кошка.
- То есть, ты нашла трансформер… В моей комнате? Тогда, в горшке с кактусом? Но как такое может быть?
  - Его оставил здесь Масик. А также, информацию для таких, как я - тонкий эфирный след; мы умеем его считывать. Он оставил информацию о себе. Ему было опасно здесь оставаться, даже на сутки, и он перешёл жить в другой дом.
  - Я знаю! К Зое! - воскликнул Георгий.
  - Возможно,он подействовал на девушку силой своего обаяния... Но, не это главное: здесь он подвергся серьёзному преследованию, его могли снова выследить, и он решил скрыться. Он испугался настолько большой и неожиданной опасности, что снял и оставил браслет. И теперь этот прибор - мой. То есть, надет сейчас на меня.
  -  А если бы его нашли люди? В смысле: браслет?
  - Он был спрятан… В земле. Под кактусом. Вероятность  находки девушками - студентками была близка к нулю. А больше в комнату никто не мог зайти, кроме коменданта. И на то должны быть веские причины. Да и, люди должны были бы знать, что искать. А подозрительный кот, если бы его теперь поймали, показался бы его врагам самым обычным.
- И что? Он мог вот так, навсегда, оставить его здесь?
- Нет, конечно. Дело в том, что любой наш прибор, хотя и почти не материален, и, к примеру, может быть запечатан в кольцо, камень или амулет, не может раствориться, исчезнуть полностью. Даже со смертью своего бывшего носителя. И тогда он остаётся на Земле. И это очень плохо. Мы ищем даже ранее потерянные нашими приборы и обязаны  доставить их на базу. Даже, если прошло несколько тысяч лет и большинство свойств этих приборов утрачено, они всё же опасны в нерадивых руках. Кстати, браслет - это целое собрание нескольких приборов... Потому, за этой ценной вещью он наверняка планировал вернуться. Уж не знаю, почему у Масика этого не получилось, форточка тут часто была открыта в твоё отсутствие.
  - А если бы студентки выбросили кактус?
  - Масик бы его нашёл: сильна связь.
  - А у тебя у самой не было… Своего браслета?
  - Конечно, нет. Рождённая на Земле, я не имею на него права.
  - Почему?
  - Такие, как я, считаются наиболее приспособленными. Мы - важный источник информации и обязаны прожить полную жизнь здесь, сколько бы она ни длилась. Ну, только иногда делаются исключения… А другие – те, кто имеет прибор, могут всегда уйти по лучу. Как только захотят. Хотя, считается делом чести уходить лишь в минуту крайней опасности. Лишь в последнюю минуту, и мгновенно телепортируясь. Так бывало нередко с нашими представителями, которых сжигали на кострах в средневековье. Наши волонтёры, будучи уже в пламени костра, совершали телепорт. Они оставались живы. В отличие от сотен неизвестных по имени животных, замученных землянами…
  - А ты… Ты не смогла бы уйти по лучу, даже если бы тебя ждала мученическая смерть? Если, без прибора?
  - Да. Сама – нет, только, если меня переправит наш представитель. Но, не только из-за отсутствия браслета. Это дело чести. Такие, добровольные, жертвы среди нас тоже были. И они, эти посланники, больше не спускались сюда никогда. Да, забыла сказать: души, даже погибших здесь наших представителей - обязательно забираются обратно. Так устроено изначально; только с такой оговоркой миссия существует. А отношение к смерти у нас несколько иное: мы помним, что было прежде. В других жизнях. Не всегда, но если захотим. И потому, одну из жизней мы можем посвятить служению науке. И в следующей жизни я буду всё это помнить. Кроме того, все сведения, полученные мною здесь, будут обязательно переданы в информационное хранилище. Что бы со мной ни случилось…
  - Даже… Этот разговор?
  - Даже этот разговор. Понятное дело, что никто не сможет сидеть и просматривать сотни жизней… Кто хочет – смотрит избранно. Но главное, единый мозг сообщества, Великая Общая Сущность нашей расы, подсчитает все за и против.
  - За и против… Чего?
  - Вступления землян в Лигу Миров. А также, вашего вреда и пользы для Галактики… Нужно ли вас, людей, уничтожить – или вас можно перевоспитать.
  - И этот вопрос, несмотря на то, что вы изучаете нас очень долго,ещё не решён?
  - Не решён. Быть может, к вашему счастью.
  - И вы судите о нас, о цивилизации разумных существ, лишь по тому, как мы относимся к кошкам?
  - К животным вообще. И друг к другу. Кроме того, у нас совсем другое представление о разумности и неразумности. Мы ставим ваших кошек, собак, лошадей и дельфинов выше по этому свойству, чем людей. Поскольку, главное - то, что привносится существом в мир, это сумма красоты, силы, выносливости, преданности и возможности понимания других, Возможность сделать мир вокруг себя лучше. Принести счастье.У людей - если брать всех в целом - этот параметр отрицательный. Они лишь потребители. И они уничтожают всё на своём пути. Зло от человечества, в последние три века, растёт в геометрической прогрессии.
  - Тогда, почему вы ещё не очистили Землю от людей?
  - Есть и те, кто считает это уже необходимым. Но, в целом... Ещё есть, всё же, надежда, что из страшной, нелепой гусеницы неожиданно вылупится прекрасная бабочка. Лига пока что ещё наблюдает.
  - Понятно… Почему ты думаешь, что Масику что-то угрожало? Мог ли он спрятать браслет по иной причине?
  - Вообще-то, наши посланники могут и добровольно снять трансформер. И даже, практически стать обычными котами. То есть, отказаться от получения подпитки энергии, от информации с обратной стороны Луны. И, конечно, без возможности телепорта. Но, это происходит в случае тесной привязанности к людям. Вернее, к конкретному человеку.
  - Всё же, не понимаю… Зачем добровольно лишаться амулета?
  - Чаще всего, это – сакральная жертва. Так, во времена Древнего Египта наши добровольно дарили камни, кольца, браслеты людям. Чтобы те могли трансформировать материю. Имеющий такой подарок, обученный человек мог совершать великие творения… А наши представители почитались ими, как боги. Хотя те, кто поддерживали сами земное тело, отдав трансформер людям, были во многом уже простыми котами. Им нравилось это: провести эту жизнь здесь котами. В наше время представители моей расы тоже нередко жертвуют трансформером, чтобы их хозяин… Имел больше сил, творческой энергии, совершал открытия. Они прячут в жилище свой трансформер и образуют с хозяином творческий тандем, но люди даже не знают об этом. Просто, тогда хозяева становятся более талантливыми. Но, рано или поздно, амулет следует обязательно забрать… Сейчас это стало слишком рискованно: надолго оставлять трансформер без нашего контроля.
  - Так вы… Порою, воздействуете на людей? Отчасти, управляете их мыслями…
  - Чаще, мы только устраняем инородные, вредные влияния на них. Ну и… Да. Управляем. К примеру, я ведь воздействовала на тебя и на Петьку тогда, когда меня выгнали с автозаправки… В основном - на  Петьку. Для него было важнее совершить доброе дело.
  - Он не понял, что это - зов, но пошёл за тобой. А я… Как раз, у меня были ощущения, что ты меня зовёшь. Мне снился странный сон…
  - Того, что воспринял Петька, мне было достаточно. На него я воздействовала с большей силой. Я с ним связана, так же, как и с тобой: он меня спас, у тебя я живу. Это для нас важно. Мы переплелись судьбами. А ещё, теперь… Теперь у меня, благодаря тому, что он спас меня тогда, взял с собой, есть миссия, и я её выполню.
  - Какая миссия?
  - Ну… Не уничтожить человечество, и не помочь ему в развитии. Гораздо скромнее.
  - Я, кажется, догадываюсь… Отыскать Масика?
  - Да. Если он не приносил сакральную жертву, не давал клятву… Не хотел служить хозяину или хозяйке до конца дней своих, зарыв амулет в общем их доме, то… Если по другой причине, не из-за служения, он снял амулет… Значит, это не было добровольным, а было вынужденным действием.
  - А ты  могла бы теперь телепортировать к вам своего соратника?
  - Да. С помощью амулета. Переправить на нашу базу на Луне. Но, лишь с его согласия. Если ему стало очень опасно здесь пребывать. Но,  не Масика, а такого, у которого нет амулета, по той или иной причине. А Масику я просто отдам его браслет - а дальше он может действовать сам.
  - Базу... На Луне? Почему её не обнаруживают люди?
  - Ну, вход в неё идёт из одного из глубоких кратеров. И, существует определённая система защиты и маскировки.
- Насколько я понимаю, служение человеку Масиком исключено: он зарыл амулет здесь, а сам отправился к Зое. А каковы ещё причины, по которым снимают такие браслеты? А ещё... Видимо, есть такие люди, кто может опознать необычного кота? И чем это для него опасно? – взволнованно спросил Жорик.
  - Не хотела говорить. Это – страшно. Но, да. Такие люди бывают. Некоторые, как говорится, «адепты» нижних миров... Которые говорят, что служат сатане, а на самом деле связаны с представителями одной из иноземных рас, что вредят людям… Такие умеют, благодаря демонической школе, парализовать наших. Они их чувствуют на расстоянии, именно благодаря задействованному трансформеру. И парализуют, воздействуя на амулет: временно замораживают способности. А потом… Так как наш представитель не может уйти в этом случае по лучу, его варят заживо.
  - Зачем?
  - Добровольно он амулет не отдаст. И, пока жив –  может уйти. В любой миг, как только ослабнет их контроль. А с мёртвого… Причём, умершего по их воле, постепенно, в мучениях… Они снимают прибор. Варят с особыми церемониями, парализованного страхом, а потом обретают амулет.
  - Зачем?
  - Чтобы завладеть, условно говоря, особой, магической силой… Сила просто вырывается прочь, становясь свободной энергией. И она вливается в чёрного адепта.
  - То есть, возможно, что он снял браслет, чтобы его не поймали и не…
  - Сварили, - закончила Мнемозина. - Тогда, они могли снова увидать его, и подумать, что ошиблись, что это - простой кот. Без браслета. Не наш. Прибор, если он находится отдельно от хозяина, не активирован, и они его не чувствуют. Только реализованный, действующий, рабочий прибор, который активирован – они могут засечь. Увидев простого кота, они могли решить, что сигнал - всплеск энергии, который они почувствовали или засекли приборами - не имел к этому животному никакого отношения. Просто, то действовала земная энергия, спонтанное её выделение. Такое тоже бывает…
  - Но, получается, кто-то вышел на… Масика? Почувствовал, что на нём, вероятно, есть трансформер?
  - Да. Просчитали, что от него исходят определённые волны, излучение, сила.
  - А значит, совсем близко есть… Представители иной расы, только замаскированные под людей, которые вредят человечеству?
  - Более, чем просто вредят. Работают на разрушение. Причём, вычислить их очень трудно. А разговаривать с ними бесполезно. Они понимают только язык силы.
  - Мнемозина, мне страшно… Я ведь… Активировал прибор, когда становился Масиком… И это они тоже могли засечь.
  - Могли. Но, активировал лишь на время. Пока делал пассы… Во время всплеска энергии… И, как я уже сказала, у Земли такие всплески тоже бывают. Спонтанные выбросы той или иной энергии.
  - Мнемозина… Но теперь… Ты же, получается, активировала трансформер! Он на тебе. Ты теперь тоже можешь быть в опасности, да? Как Масик? А если они тебя засекут? Он сильно заметен, для... врагов?
  - Я редко его активирую. Только, желая, чтобы на его зов отозвался Масик. А ещё, будучи соткан из сияния, браслет сам иногда высвечивает тьму вокруг. И реагирует на всплески энергии. За меня не беспокойся; сама разберусь. Но, поскольку я живу у тебя, должна предупредить: у хозяев таких, как я, существ – тоже начинаются проблемы. Если только им не хватает стойкости противостоять... Их ломают. И я не знаю, хватит ли у тебя сил… Хорошо, что ты хотя бы с Петькой разобрался, да пришёл в равновесное состояние духа. Вообще, узнал всё это, когда сам – на подъёме. Это – тоже важно, - отвечала кошка.
  - Чем я могу тебе помочь? А если тебя засекут?
  Но она потянулась, выпустив коготки. Браслет, видимый на её шее, засветился ярко и пропал. А Мнемозина свернулась клубочком и сразу заснула. Теперь она была обычной, земной кошкой…