Глава 20. Мягкий оператор

 
 
Чуть ли не два месяца, Петька весьма суматошно и сумбурно прожил в Ростове. Пошёл на прежнюю работу - мягко говоря, не официальную. Его там узнали - и с радостью приняли.
- Ребята, я к вам ненадолго, - заранее предупредил он.
Но, работы как раз сейчас было много. Дальше - кто его знает. Он чинил моторы, мыл и красил машины -занимался привычным трудом. Неплохо заработал.
  В эти же дни, однажды после работы, он разобрался со Светкой. Пришёл к ней вечером. Нарвался на одного из её любовников. Убедился, что её сын нисколько на него не похож. Например, на этого любовника - гораздо больше. Тогда, он объяснил Светке вполне доходчиво, что, если она будет и впредь тащить с него неофициальные алименты - он подаст в суд как на вымогательницу. Пусть попробует отсудить деньги официально. При этом, он держал в голове, что наверняка не единственный такой Светкин «алиментщик»... А ещё, посоветовал ей больше не звонить и не разыскивать.
 В Ростове оставалось только одно: беседа с родителями. Но на неё он никак не решался.
 Однажды, Петька вернулся с работы в коммуналку, когда дома был только Алик. Все его гости разъехались.
- Тебе мать звонила. По обычному телефону. Она иногда названивала и раньше – тебя спрашивала, не появился ли. Сейчас просила, чтобы ты позвонил ей по сотовому. Номер назвала. Рада была очень, что ты  объявился, наконец. Тебе дать мой мобильник? Сразу и позвонишь. Хотя, пора бы уже и своим обзавестись, - предложил Алик.
   - Давай.
  Петька взял мобильник Алика и набрал с бумажки номер.
  - Да. Слушаю, - послышалось робко.
  - Мама? Это - я, Петя.
  - Ох! Слава Богу! Откликнулся, наконец! Я молилась за тебя! Куда ты пропал? Я завтра к тебе приеду, с утра. Можно? Сейчас, к сожалению, не могу говорить...
  - Хорошо, мама! Буду ждать. До завтра.
 Немного погодя, к Алику явился новый гость: постучавшись, робко зашёл молодой плотный парень, интеллигентный и застенчивый. Присел рядом с Аликом, зависшем в контакте, и тоже уставился в экран монитора.
 - Привет. Как жизнь? - кинул ему дежурную фразу Алик.
  - Эх! Алик, водки у тебя нет? Случайно… Давай, выпьем?
 - Колян! Это ещё что? Ты же не пьёшь. От слова «совсем». Петька, тащись сюда! Нужен жёсткий оператор! - воззвал Алик.
 - Очень трудная это работа - из болота тянуть бегемота! Алик, ты случайно не помнишь, как звали жену Мао Цзедуна? - крайне серьёзно спросил Петька. - Не подскажешь? Забыл ни с того ни с сего. - Он был в курсе, что у Алика феноменальная память. А ещё, что Алик вчера вечером от скуки мониторил именно эту тему: про Мао.Уже слегка подвыпивши.
 - У него их было несколько. Ты какую имеешь в виду? – спросил Алик, встал, и, приняв гордую осанку и прохаживаясь туда-сюда, продолжил:
  - В общем, начнём сначала… Мао не любил учиться, ненавидел древнюю китайскую литературу, в тринадцать лет бросил школу, и, когда, чуть позже, отец женил его на троюродной сестре Мао – Ло Игу, сбежал из дому. Кроме первой жены он ненавидел также иностранные языки и физический труд. Впрочем, кто его любит! Если кто скажет – люблю, я не поверю. Так вот, а потом, будучи уже коммунистом, Мао женился на Ян Кайхуэй, и за пять лет произвёл на свет трёх сыновей.
 - Однако! Вот уж воистину ударная пятилетка! – хихикнул Петька.
- Но, увы, эта жена была схвачена агентами Гоминьдана и казнена в 1930-ом году, и два его сына вскоре тоже погибают, - продолжил Алик. - Были потом у него ещё две супруги, но тех я сейчас не вспомню. И – другие дети. Которые либо погибли, либо пропали без вести.
  - Трагично. Я, в общем, навскидку спросил… Не знал, что так печально всё получилось – и для Мао, и для всего Китая. Впрочем, не Мао, так был бы всё равно подобный…Лидер. Мне бы, Алик, твою память – стал бы доктором наук, - хмыкнул Петька.
   - Не стал бы – как, впрочем, и я.
   - Это – почему?
   - И у тебя, и у меня – слишком узкий зад.
  - Ну и что? – спросил Петька.
 - Мой дед, когда ещё был жив, давал классификацию людей следующим образом: существуют, мол, два параметра… Голова – умная или глупая, и зад – широкий или узкий. И учёными, по его мнению, имеют шанс стать только люди с умной головой и широким задом (то есть – усидчивые). А всем остальным – это не грозит.
  - Как ты думаешь, Алик, клиент созрел? – спросил Петька, косясь на Коляна.
- Думаю, надо ещё маленько чем-нибудь его догнать. Только - больше не грузить…
- Что ж, после перечисления главных жён великого Мао, у меня к тебе созрела ещё одна просьба. Или - предложение... Давай представим, что все люди имеют хвосты. Допустим, как у кошек. Как ты думаешь, каковы будут изменённые правила поведения в обществе? Ну, например, как бы читалось "Юности честное зерцало"? - спросил Петька непринуждённым тоном.
 - Когда танцуешь, на хвост даме не наступать! - включился в тему Алик.
- Да, и вообще его лучше всего к поясу привязывать. Или - сшить специальный кармашек - длинный такой, засунуть в него свой хвост, и обмотаться им вместо пояса.
- Чтобы никто не знал, какое у тебя настроение - его же хвост выдаёт! А ещё - в хвост сморкаться нельзя.
- Новая модная стрижка для хвоста... Покраска хвостов... Чем пушистее, тем лучше, наверное. Но можно и  постричь, а на конце - кисточку оставить. Да, а как ты думаешь, можно ли на общественных мероприятиях садиться на свой собственный хвост - или его лучше трубой держать?
- Ребята, с вами - всё в порядке? - спросил Колян, уставившись на них удивлёнными вытаращенными глазами. - Я о серьёзном поговорить пришёл, а вы...
- Не бойсь, поговорим, обязательно поговорим... И тебя вылечат... Это мы просто блокировку снимаем… Петька! Его, наконец-то, проняло!
- Какую блокировку? – растерянно спросил Колян.
  - Жёсткую... Ну, что у тебя стряслось? Проблемы на личном фронте? – поинтересовался Петька.
- Да нет у меня никакого личного фронта... Я просто решил бросить вуз.
  - На каком ты курсе? - спросил Алик.
  - На пятом... Остались лишь диплом и ГОСы...
 - Что, экзаменов боишься? - спросил Петька.
  - Нет. Не боюсь. Просто недавно понял, что, наверное, не ту специальность выбрал. Или - что как-то всё напрасно... Можно сказать, жизнь скоро кончится. Окончу вуз - а потом что? Кому я нужен? Диплом... Что он мне даст?
 - Вот и узнаешь - что. Хочешь быть толстым и важным - пойдёшь в начальники, - обнадёжил Петька.
 - В начальники берут только со связями. А у меня их нет.
 - А ты вспомни, как ты в вуз поступил... Гордился, наверное? А как сдал первый экзамен? - Петька сел на коврике по-турецки.
- Да... Было время. Каждый день сессии приносил ощущение нового достижения... Я ведь никогда не сдавал ни одного экзамена, ни одного зачёта - за деньги.
 - Вот и гордись этим! Или ты думаешь, что не ту специальность выбрал? И что - зря, наверное, всё было? Пять лет учёбы - как нашему Уксусу под хвост? - и Петька погладил тёршегося об его ногу светло-рыжего кота.
  - Ну... Вот, говорю с вами - и понимаю, что и выбор сделал не случайно, и учился - не зря... У меня же по физике на олимпиадах второе и третье место бывали, по всей области. И науку я всегда любил. Учился легко.
- Ну, тогда - в чём дело? Почему вопросы такие именно сейчас пришли в голову? Потому, что теперь нужно будет скоро покинуть вуз - и вперёд, в полную неизвестность? – Петька снова погладил кота, который, уже расположившись на его ногах, мурчал громко и звонко, как маленький моторчик.
 - Да, наверное, ты  прав... Не люблю я неизвестность, поиск, заморочки... Всегда будет ощущение, что пошёл не туда, выбрал не то. А если - не возьмут нигде?
  - А ты об этом не думай... В любом случае, диплом, да ещё знаниями заработанный - достижение. И  ничего не бойся! Зачем уже отступать и начинать по новой? А дальше - что? Нет, надо завершать начатое… Когда приходит для этого время, - посоветовал Петька строго.
- Ребята... Не знаю, что это было. Вроде - как мозги мне кто вывернул... Бегал по комнате, напрягался, думал обо всём об этом, и - такой негатив пёр... А с вами поговорил - от сердца отлегло. 
  - Бывает...
 - Кажись, начатое успокоение Коляна теперь завершит стаканчик холодного пивца... Петь, залезь в холодильник… Я, как знал - припас. Теперь можно и выпить. Не грех будет. Баттл - в холодильнике, тяни сюда, - лениво проговорил Алик.
 Петька стряхнул кота и отправился к холодильнику.
  Пиво было отличное. Колян, как напился - моментом стал вырубаться. И тогда, сразу наверх полез - спать.
  - Фух! А у меня теперь - голова разболелась! - сказал Петька.
 - Словил тяж ментал! Пойди - под краном умойся. А наш дружбан явно в своём универе этой гнилью нездоровой разжился.
 - Да, там  умеют поднять молодёжи настроение... Сказать - вы придурки! Идиоты! И - не нужны никому.
 - Ага... Слышь, Петька, ты раньше  по-другому людям крышу на место ставил. Жёстко. А сейчас - как-то слишком просто. Впрочем, раньше - и контингент к тебе валил другой. Случайные знакомые - с улицы, с работы; мрачные типусы: нарики, новорусские, даже - воры... Придут - и плачутся в жилетку. Ты с ними пил водку - и опускал ниже плинтуса, так что - застрелись. А после этого - они, как бы из принципа, наперекор - решали жить дальше. Попытаться выкарабкаться - и начать по-новому. На колени становились, крест целовали - картинка была ещё та... Но потом  ты беспробудно пил - ещё сутки. Валялся на паласе - и тебя всего корёжило и выворачивало...
 - Противоречивый я был типуля! - гмыкнув неопределённо, сказал Петька. - И жёсткий оператор.
 - М-да... И - не говори! А с Коляном сегодня - мягко, как с ребёнком. Проспится теперь - и поедет с раннего утра к себе: диплом писать.
 - А теперь я – мягкий оператор… После того, как побывал в шкуре вузовского препода… Пойду-ка и я на боковую, - сказал Петька.
  - Какого ещё препода? – поинтересовался Алик.
  - Да… Так. Жил вместе с преподом, в одной хате – вот и проникся его флюидами, - отшутился Петька.
 Наутро, едва Петька проснулся, как услышал, что в дверь постучали - а затем и открыли. Вошёл к ним кто-то? А в общую квартиру, должно быть, соседи пустили.
   Он мгновенно спустился вниз по приставной лестнице, решив, что к Алику так рано никто и никогда не заявлялся – тот был ярко выраженной совой. Или, скорее – филином: ночной пташкой очень высокого роста. А значит – это к нему самому, к Петьке. И действительно, он не ошибся, и визит был по его душу: к нему приехала мать. Как и обещала.
 - Здравствуй, Петя! - сказала она с порога. - Ничего не привезла тебе из гостинцев - отец твой не даёт ни копейки.
  - Ну что ты, мама! Я не голоден, - сказал Петька, оглядывая с ног до головы невысокую худенькую женщину, простоволосую, с русыми волосами до плеч и со следами ушедшей красоты на стареющем лице, с провалившимися глазами и тенями-кругами под ними. Лишь глаза женщины - наверное, как и в молодости, - были большими, ясными, по-прежнему широко распахнутыми… И - на мокром месте.
 - Я всё понимаю, сынок: что вы с отцом давно не находите общий язык. И вам, вдвоём, нет места в одной мастерской. К тому же, он все деньги себе всегда забирает. В последнее время он ещё больше пьёт, ко всему прочему. А когда пьёт - злой становится. В общем, я тебя понимаю, почему ты вместе с нами не живёшь. Сама бы ушла куда, да только дом на отца твоего оформлен, и куда я пойду! Добро, что ли, кинуть, вместе нажитое? Да и - кто ж о нём,  неразумном, позаботится кроме меня? Он мою заботу воспринимает, как воздух, как должное. А не будет меня рядом - он же совсем опустится... Жизнь такая пошла: тяжёлая. Он - не плохой мужик. И не виню я его ни в чем. Его понять можно. Но я… Не об этом хотела сказать, впрочем. Только о том, что ты – живи как хочешь, сынок. Но не пропадай больше так, надолго… Извелась я вся, чего только не надумала… Искать – не искала, через властей. Боялась, если честно. Вдруг… Опять не о том говорю. Сынок! Тут бабушка недавно письмо прислала - подумать только, из соседнего города, тут ехать-то - минут сорок на автобусе... Письмо! Только вот, опасно ей, одной, ехать сюда: она Ростова совсем не знает. И не любит больших городов. А  ни мобильника, ни телефона, ни компьютера - у неё нет...
  - Так - что пишет бабушка? - спросил Петька.
 - Удивляется, что ты давно к ней не наведывался. А ведь ты для неё - как сынок поздний. Всё детство на целое лето я тебя к ней отправляла, кроме того времени, которое ты проводил в детских лагерях. И когда студентом стал – ты у неё жил поначалу. Потом только общежитие тебе дали - тогда, в самом конце уже, когда диплом писал, ты и работать при институте пошёл, электриком. Зря думал, что после, быть может, общежитие приватизируют и комнату тебе дадут… В наше время - держи карман шире. В общем, соскучилась она по тебе... Бабушка. Хочет, чтобы приехал - хотя бы в последний раз с тобой повидаться. А я и не знала, где ты. Но, сразу после письма и ты объявился – неспроста это, поезжай к ней, Петя.
 - В последний раз? Что, всё так плохо?
  - Не думаю. У неё в роду - все долгожители. Просто, грустно ей. И одиноко. Съездишь к ней?
  - Обязательно! - заверил Петька.
  Когда мать ушла, проснулся Алик. Свесился сверху:
  - Петь, чайничек не поставишь?
 И Петька пошёл на кухню. Вернулся с чайником, заварил чаю.
 - А там, на улице, снег выпал! - сказал он Алику.
 - Правда, что ли? Никак, весной на лыжах покатаемся! - хихикнул тот. - Иду завтра лыжи покупать!
 На вечер у него вновь намечался гайгуй. А Петька стал собираться.
  - Ты  куда это? Кажись, вещи собираешь? - покосился Алик. А Петька продолжал аккуратно сортировать своё барахло, вытряхнув всё на пол, и укладывать самое нужное в рюкзак.
 - Да, не век же мне у тебя на шее висеть. Попробую устроиться у бабушки. Ну его, этот Ростов… Пока что. А там - видно будет, - ответил Петька.
  - А как же - с работой?
 - А с работой - хорошие заказы закончились, со мной честно расплатились. Там теперь поищу.
  - Слабо, наверное, там что отыскать. В Ростове с работой полегче будет… Ну - как знаешь. Наведывайся в гости.
  - Обязательно! Вот, за вещами непременно заеду… И ты ко мне заходи, если  занесёт. Записывай мой адресок - и дай номер сотового. Как только обзаведусь своим, так непременно звякну.
   - Записывай, - и Алик продиктовал Петьке номер. – А я твой номер телефона Светке не дам. Оказывается, ей Анька ляпнула, что ты тоже здесь, когда все друг друга с Новым Годом поздравляли. Зря. Светка, кажется, кого-то другого уже нашла. А про тебя ей интересно только то, не появились ли у тебя деньги. Если не появились – совсем отстанет, - сообщил Алик.
  - Хорошо. Тогда, значит, из Ростова уеду – точно отстанет, там денег нет, - отозвался Петька.
   - А ты изменился, - сказал Алик, оценивающе поглядывая на Петьку. – Серьёзнее стал, что ли… В общем – другой ты. Наверное, для тебя это к лучшему. Сейчас уже не свяжешься с такими, как Светка. Единственное, что посоветую – совсем только умным и спокойным не заделайся, ладно? Тебе не к лицу. Телом тоже продолжай заниматься; мы же с тобой – йоги-самоучки. И айкидо ты семь лет занимался. Мы всё с тобой по семинарам вместе ездили, по самым разным – то в Крым, то в Москву, то на Алтай… Сидерский, «Йога восьми кругов» - ты на ней просто свернут был. Кстати, на кухне твой специальный заварочный чайник остался – тот, что для носа. Ты каждый день нос промывал, утром и вечером, водой с морской солью. Пару раз даже Шанк-Пракшалану делал: соседи ругались: «Кто там всё время в туалете сидит?» Да это ж ведь Петька! А пассы? Помнишь, как мы вместе с девчатами пассы крутили, а потом им точку сборки пытались сместить? Танька – та вообще поплыла: «Я – ворона, я – ворона!» - как в песенке Линды… Ты и этого ничего не помнишь?
   - Я всё уже помню, Алик!  - пытался вставить Петька.
   - А Крым? Крым помнишь? Помнишь, наш тренер брал с собой настоящие нунчаки и сюрикены, положил их на самое дно рюкзака. Сверху – палатку, консервы, крупы, шоколад и барахло – вещи, то есть: майки, штаны… На таможне нас проверяют – всё на стол вытряхивают, вплоть до нижнего белья. «А нунчаки можно провозить?» - спросил я тогда у Степеновича. «Попробуй, докажи, что это – для тренировок только… Найдут – большие проблемы будут». В общем, открывают они рюкзак тренера: огромный был рюкзачище. Начинают всё доставать. На стол полетели тушёнка, сгущёнка, вещи всякие… Добрались, наконец, до палатки, и спрашивают: «А там – что?» А наш Михайлович, важно так: «А там – купол», - говорит. И что-то такое сделал: вроде бы, пальцами прищёлкнул. «Купол?» - спросили таможенники дружно, синхронно посмотрели друг на друга… А потом вдруг говорят хором: «Проходите, все», - и нас пропускают. А мы и рады. А какие там были семинары, в Крыму-то! А закат…
   - Йога, медитации, - продолжил Петька и вспомнил, как Жорик именно благодаря медитации снова стал из кота человеком. В лесополосе. Но, вовремя остановился, закрыв рот.
  - Йога – это нечто глубинное. Её ты точно не забудешь. Как только начнёшь практиковать – всё и вспомнишь. Тело вспомнит, - сказал Алик.
  - Может, и займусь снова когда, - с сомнением в голосе, ответил Петька.
   С транспортом ему - и повезло, и - не повезло. С ходу ещё поймал попутный транзитный, сел на свободное сидение полупустого автобуса... Вскоре, миновав город, водитель очень лихо понёсся по уже очищенной от снега трассе, с видом на лесополосу. Только, место, которое Петьке досталось, оказалось не просто тёплым, а весьма жарким, да и бензин почему-то проникал в салон - всю дорогу преследовал его запах. Ему было очень плохо, и он даже слишком отчётливо ещё раз вспомнил подобную поездку в образе кота. Пересесть же было некуда: впоследствии все места заняли подобранные по дороге пассажиры, даже ещё и стояли многие. А окна, конечно же, были закрыты напрочь. Ничего не попишешь - зима... Вот и жарься! После кошачьих приключений Петька стал очень чувствителен к запахам.
  Проходящий, однако, был тем и славен, что доезжал не просто до окраины, где находился автовокзал, а следовал дальше, почти через весь центр. И потому, Петьке можно было сойти  так, что дальше недалеко и пешком.
   Петька вытряхнулся из автобуса и с удовольствием вдохнул полные лёгкие свежего морозного воздуха - и пошёл в направлении нужной улицы. Домик бабушки был почти в центре.Здесь, как и в Ростове, лежал снег, ещё более глубокий. Петька двигался по чётной стороне улицы. Не считая редких административных зданий и учреждений, все дома здесь были частными одноэтажками.
  Внезапно, под деревом, ещё издали, он заприметил маленький чёрный комочек. «Котёнок, что ли? - удивился Петька. - Почему же тогда не мяучит? Холодно ведь».
  Подойдя поближе, Петька взял котёнка на руки. «Совсем рукавичка, только - с глазами. Наверное, уже устал мяукать и затих, ожидая смерти», - подумал он, согревая теплом рук маленькое тельце.
  "Кто же тебя выставил на улицу в такую погоду? Отнесли хотя бы на рынок - там люди добрые подбирают, - подумал Петька. Котёнок был почти такой же, как... Масик. Пушистый, коричнево-чёрный. И тоже - кот. Только, вместо белого небольшого пятнышка - вся грудка была белой. И на каждой лапке был беленький "носочек". Петька засунул котёнка к себе внутрь тёплой куртки, поддерживая его снаружи рукою. И услышал, что найдёныш тихо замурчал.
 «Ну, вот! Теперь, скорее всего, всю жизнь буду кошатником!» - подумал Петька.
   А вот, кажется, и нужный дом... Слегка покосившийся забор... Но домик вполне добротный, кирпичный.
 Собака в соседнем дворе, залаяв громко, когда Петька постучал, вдруг затихла - и завиляла хвостом. Между бабушкиным домом и соседским двором заборчик был совсем низенький, чисто условный.
   А вот и старушка вышла - маленькая, совсем худенькая, с такими же, как у матери, глазами. В накинутой на плечи старой заношенной куртке...
  - Бабушка, здравствуй! - крикнул Петька.
   - Ох, внучёк! Радость-то какая! - расцвела старушка.
   Дома она заварила чайку, достала сахар и конфеты. Котёнок, которого Петька бережно посадил на старую тахту у окна, вскоре был спущен на пол и накормлен слегка подогретым молоком из блюдца. После чего он тут же полез обратно, забился на мягком одеяле в угол и свернулся клубочком.
 - Получается, что ты мне дружка принёс, чтоб было, о ком заботиться, Петенька! А помнишь, как в детстве ты щенка приволок? С разноцветными глазами... А я сама бы не завела сейчас кота: вдруг - помру? И куда он тогда? Но - жалко ведь, совсем маленький, на морозе... Пусть живёт!
 - А я не только кота тебе приволок, бабушка! Можно, я сам - тоже у тебя поживу немного? - спросил Петька.
 - Господи! Счастье-то какое мне будет! Конечно, живи, Петенька! Мне самой уже дом - в тягость. Крышу вот, летом, сосед, дай ему Бог здоровье, починил мне за три бутылки водки. Представляешь, как на меня молодёжь в "Магните" смотрела? Гуляет, мол, сегодня бабка! Три бутылки водки - и батон хлеба!
 - Ничего, теперь я буду об этом заботиться. Сам не справлюсь с ремонтом - летом людей найму, - сказал Петька.
 - Ты же знаешь, дом этот старый, но - сухой, добротный. С другой стороны, через стену – есть комната с другим входом. А здесь – эта, совмещённая с  кухонькой, что за перегородкой. Тесновато, но удобно. Ты можешь там, в той половине, жить. Там, правда, основательная уборка требуется. Пустила я, с лета ещё, по глупости, новых квартирантов. До них студенты жили - те хоть  просто кровать старую сломали, стол, да стены поразрисовали... Съехали, когда им общежитие дали. А эти были - мужики постарше. Так я однажды ночью просыпаюсь – а в соседней комнате, что через стенку – пуляют… Уж не знаю, из какого такого орудия. Перепугалась страшно - убьют ведь! За квартиру не плачено - это и ладно, лишь бы живой оставили. Лежу, ни жива ни мертва... Наутро прислушалась - тихо... На следующий день - снова тихо... Пошла туда - дверь нараспашку, в комнате - ветер гуляет. И - никого. Одна из стен - вся пулями изрешечена. Ну, я комнату осмотрела, поволоклась на рынок и купила новый замок. Сбегала к соседушке - заменить замок его попросила. Он мне за бесплатно новый замок и врезал. Он и сам ночью выстрелы слышал, и только  сказал мне при этом, строго так: «Замок - врежу. Только ты, Петровна, никого больше на постой не пускай – страшно». А мне - и самой страшно. Я ведь хотела  как лучше. Не только из-за денег, а чтобы - и людям польза была... Пустует ведь. А теперь я комнатку эту приберу - ты там и поселяйся.
 - Не надо, бабушка. Поселюсь там, когда денег заработаю и поначалу ремонт сделаю: хоть новые обои поклеить нужно. А пока – здесь, вместе с тобою, немного поживу.
  - Хорошо, Петенька! – улыбнулась бабушка. - Как раньше… Тахта твоя будет.