Метанойя или семь вестников правды

Притча-сказка для больших детей

In divitiis inopes, quod genus egestatis gravissimum est.
Они нуждаются, обладая богатством - а это самый тяжкий вид нищеты.
Луций Анней Сенека

Осень, серое небо в дыму, мелкий дождь. По полю бежит солдат, петляет между воронок, зажимая уши и стараясь увернуться от разрывающихся вокруг снарядов. Падает, увязая в грязи... ползет, вытирая кровавые сопли грязным кулаком. Сзади слышны автоматные очереди и приближающиеся окрики на непонятном языке. На переднем плане сломанные деревья, искореженная техника и  трупы. Вдали горящие постройки и густой черный дым.
Впереди смешанный лес, кусты, желтая трава. Надсадный стук сердца, хриплое дыхание... бег между деревьев. Полуразрушенный каменный колодец, едва заметный в густом кустарнике. Солдат снимает каску и бросает в колодец. Наклонившись, прислушивается, глухой удар - воды в колодце давно нет.
В прохладную глубину ведут ржавые, но прочные скобы – ступеньки. Нервный, из последних сил спуск вниз и падение на дно колодца.
 Солдат приходит в себя, лежа в неестественной позе на куче веток и прелой листвы. Осмотревшись, нащупывает лежащий рядом каску, вещмешок, автомат и... старый, окованный бронзовыми полосками ящик. Он с трудом открывает крышку и обнаруживает, что сундук доверху набит золотыми монетами.
Забыв об усталости, солдат выбрасывает из своего мешка гранаты, патроны и запасы пищи, судорожно перекладывая в него монеты. Потом, блаженно улыбаясь, набивает ими все свои карманы.
Ночь, луна, отдаленные взрывы, тлеющие головешки. Солдат грязный и оборванный, уже без оружия и каски с трудом тащит по лесу тяжелый мешок. Впереди между деревьев тускло светится окно одинокого дома.
Стук в ветхую дверь... истошный лай собаки, беснующейся на длинной цепи. Дверь открывает дряхлая старуха.
- Ну что ж, заходи, коли голодный и холодный, - старуха подслеповато посматривает на тяжелый мешок, который солдат не выпускает из рук, проходя в убогую комнату и садясь за стол.
- Ну и что же ты собираешься делать дальше? - загадочно говорит она, выставляя на стол нехитрое угощение, - война ведь еще не закончилась. Теперь тебе придется везде таскать за собой это золото...
Солдат вздрагивает и крепче сжимает мешок под столом.
- Пробиваться к своим? Через линию фронта, много дней без еды, без оружия... без сил и надежды? Но допустим, ты всё-таки выживешь и доберешься. Как будешь прятать это золото? Или отдашь командиру, разделишь между солдатами? А может... зароешь в лесу?
Так ведь оно и было спрятано в лесу. А? Что молчишь?
Солдат угрюмо смотрит в тарелку и сосредоточенно жует. Откуда эта старуха всё знает?
- А если убьют? Ты ведь безоружен, слаб, истощен, и не сможешь защищаться. Как ответишь Господу Богу? Хотел дезертировать и вернуться домой богачом? Да? И это в разгар войны, когда родина истекает кровью? Вот удивятся солдаты санитарной бригады, когда обнаружат в лесу труп с карманами, доверху набитыми золотом. Ну… впрочем, хватит!
Хочу рассказать тебе одну историю.

Старуха откидывается на спинку старого кресла и прикрывает глаза. Тишину ветхого жилища нарушает лишь размеренное тиканье больших часов с маятником и отдаленный грохот артиллерийских разрывов.
- Это было давно, - начинает она тихим голосом, - я была молода и работала в одном большом музее. Как-то у нас проходила выставка уникальных драгоценных камней. Потрясающей красоты драгоценности со всего света - разных видов, цветов и  размеров лежали на бархатных подушках, запертые в специальных стеклянных стендах.
Красой и гордостью выставки был уникальный янтарный, «амберный» бриллиант под названием «Аруаз-Зуаг». Это был больших размеров камень бледно-желтого цвета, весом в 75 карат. Бриллиант лежал в отдельной витрине из закаленного стекла в центре большого зала. Разумеется, везде была усиленная охрана, которую не снимали даже на ночь.
И вот однажды, перед самым закрытием музея я проходила через зал с уникальными камнями. За окнами темнело, посетителей и экскурсий уже не было, музей опустел.
- До меня доносились звуки удаляющихся шагов полицейского наряда, который охранял выставку - шла смена караула. Проходя мимо витрины с бриллиантом, я с удивлением обнаружила, что дверцы приоткрыты и этот, столь тщательно охраняемый камень, покоится на своей бархатной подушке совершенно без охраны. Я остановилась, не в силах отвести глаз от светящегося матовым янтарным светом бриллианта. Не знаю, что на меня нашло, но через мгновение этот невообразимо ценный, самый редкий и наверное, самый дорогой в мире камень «Аруаз-Зуаг» был у меня в руках. Я огляделась - в полумраке зала кроме меня никого не было. С удивительной для себя проворностью я бросила бриллиант в сумочку и зашагала прочь, уверенная, что меня никто не видел. Быстрым шагом, не оглядываясь, я прошла сквозь анфиладу музейных залов и вошла в лифт.

Когда двери лифта закрылись, я увидела в углу просторной кабины старика хранителя фондов. Я знала, что он работал в запасниках, расположенных в глубоких подвалах музейного здания. Лифт начал опускаться вниз.
- И что же вы собираетесь делать с этим камнем, милая девушка? - тихо спросил хранитель фондов.
Я почувствовала, что бледнею и, не в состоянии промолвить ни слова, уставилась на старика.
- Как только обнаружат пропажу, сразу поднимут на ноги всю полицию, оцепят музей, начнут всех обыскивать и допрашивать. Нас с вами тоже...
Старик поднял палец вверх, как будто прислушиваясь, и посмотрел на девушку умными строгими глазами.
- Конечно, вы можете спрятать «Аруаз-Зуаг» где-нибудь в подвале, предварительно стерев с него отпечатки своих пальцев, но что дальше? Ведь продать, подарить или даже показать кому-нибудь этот камень вы уже не сможете. А если вас поймают, то попадете в расцвете лет за решетку и надолго.
Можно было бы попросту его выбросить. Но разве можно выбросить так просто, как мусор, такой огромный... прекрасный... самый красивый на свете янтарный бриллиант, история которого уходит вглубь веков? Сколько крови пролито из-за него, сколько слез, сколько разбитых сердец и потерянных состояний. Многие сотни, тысячи людей – царей и вельмож, богачей и красавиц, смелых воинов и коварных убийц держали его в руках. А вы его... на помойку? Нет, так не бывает…
Старичок сделал паузу и задумался. Лифт продолжал опускаться вниз.

- Впрочем, я расскажу вам свою историю, - продолжал он. - Тогда я был молод, самонадеян и тщеславен. Учился в университете, увлекался историей и археологией, ходил в далекие экспедиции и коллекционировал предметы старины под руководством своего учителя – старого профессора.
- Я проводил с ним почти все свое время. Мы занимались наукой, дискутировали, читали книги. Я помогал профессору, сопровождал его во всех поездках, старался быть похожим на него и очень многому научился. Впрочем, скажу даже, что был он мне как отец.
Как-то раз в своем кабинете, расположенном в самой высокой башне университетского корпуса, профессор показал мне гордость своей коллекции – старинные часы диковинной работы. Весь механизм часов был сделан из черного дерева, корпус из самшита, циферблат и стрелки - из слоновой кости с золотой инкрустацией, крышка - из полированного сапфира. Даже цепочка была сделана из красного дерева искусной работы. Достаточно было аккуратно потрясти часы, и механизм автоматически заводился ровно на сутки. Профессор никогда раньше не показывал мне эту вещь, и надо признать, ничего более изысканного и прекрасного мне не доводилось видеть. Я долго рассматривал часы, читал под лупой надписи и слушал затейливую мелодию, которую часы исполняли при открывании крышки. Увлекшись, я не обращал внимания на профессора, который тихо сидел в своем кресле. А когда наконец, я взглянул на него, то с ужасом обнаружил, что мой учитель мертв.
Приступ жадности, бесовская гордыня или мгновенное окаменение сковало мое сердце, и с величайшей поспешностью я вышел из комнаты, прихватив с собой чудесные часы. Выскочив на улицу, я устремился вниз по университетской аллее по направлению к пристани. У причала стоял корабль. Увидев его, я сломя голову побежал вниз по длинной лестнице, ведущей к морю. Но к тому времени, когда, спотыкаясь и падая, я наконец достиг пристани, корабль уже отошел. В голове моей был туман. Сжимая в руке нервно тикающие часы, я в изнеможении опустился на скамейку.

Причал был пуст, лишь одинокий уборщик сметал мусор с деревянного настила. Стоял ясный летний день, чайки с криками летали над пенным следом, оставленным кораблем, который на полной скорости уходил в море. Внезапно уборщик прекратил свою работу и, внимательно посмотрев на меня, присел рядом.
- У тебя есть еще время, чтобы вернуться, - как бы невзначай сказал он, - отдать последний долг своему учителю, попрощаться с ним. И конечно, надо вернуть на место часы, ведь ты же не вор и не предатель.
- Может быть, этот человек что-то видел... откуда он знает про меня и профессора? - спонтанные догадки теснились в моей голове, - или он следил за мной и теперь намерен преследовать?
Я решительно встал, собираясь уйти.
- Куда же ты собираешься? Где твои вещи, документы... деньги, наконец? Тебя будут искать, а потом тебе придется вернуться в университет. Как ты будешь смотреть в глаза своим друзьям, учителям… что ты им скажешь?
Или ты хочешь продать эти часы? Так ведь им нет цены! Нет таких денег, за которые можно продать совесть... разве только за тридцать серебряников!
Последнюю фразу человек произнес уже шепотом, задумчиво посмотрев на меня.
- Однажды со мной случилась похожая история, - глубоко вздохнув, продолжал он, - я был тогда тщеславен и дерзок, любил женщин и деньги.
Тем жарким летом я плыл на корабле по торговым делам. Плавание было долгим, и я познакомился с молодой девушкой, дочерью богатого купца, которая путешествовала в сопровождении престарелой служанки.
- Между нами завязались теплые отношения. Возможно даже, это была любовь. Все дни мы проводили вместе, разговаривали, читали стихи, смеялись и делились самыми сокровенными мыслями, а вечером никак не могли распрощаться и разойтись по каютам.
И вот как-то раз, моя подруга рассказала, что путешествие ее связано с одной важной миссией, от которой зависит судьба, а возможно, и жизнь дорогого ей человека. И она показала мне жемчужину темно-золотого цвета размером с перепелиное яйцо, которая покоилась в серебряном ларце с надписью Quail. Это сокровище она должна отвезти одному человеку в уплату долга – и этим спасти своего отца от позора и разорения.
Дни шли за днями, мы продолжали гулять по палубе, любоваться закатами и подолгу смотреть в глаза друг другу. Но что-то случилось у меня в голове - я все чаще задумывался о чудесной жемчужине. Мне хотелось обладать ею, и со временем эта навязчивая идея вытеснила все остальные желания. Наши романтические отношения пошатнулись, я стал раздражительным, обидчивым, и все чаще, лежа в своей каюте и угрюмо глядя в потолок, пытался отогнать обуревавшие меня помыслы.
И вот однажды ночью, когда наш корабль стоял в порту, я незаметно пробрался в каюту своей подруги и после недолгих поисков нашел драгоценный ларец. Затем собрал свои вещи и сошел на берег в незнакомом городе.
Луна скрылась за облаками, когда я шагал по темной улице, сжимая в руке вожделенную жемчужину.
Пройдя несколько кварталов, я очутился в каком-то отвратительном месте. На улицах, несмотря на поздний час, было много людей. Одни сидели, другие лежали прямо на земле, что-то ели и пили, громко кричали и сквернословили. Завидев хорошо одетого чужестранца, все умолкли и уставились на меня хищными, мутными глазами.
- Дело плохо, - подумал я, и когда несколько пьяных матросов окружили меня, украдкой успел засунуть в рот золотую жемчужину.

Очнулся в полутемном помещении с белым сводчатым потолком. Я лежал на жесткой кровати, все тело болело, во рту был вкус крови. Слава Богу, я был жив и все помнил. Вспомнил, как меня о чем-то спрашивали на непонятном языке, потом стали бить, вырвали из рук вещи и повалили на грязную мостовую. Я молчал, как немой, чтобы не выронить жемчужины. Стонал, но рта не раскрыл.
С трудом приподнявшись, я оглядел помещение. Это была монашеская келья. На стене висела икона Божьей Матери и перед ней тускло горящая лампада. Здесь же стоял аналой с раскрытой книгой, и под потолком маленькое окно. В этот момент в келью вошел человек в черном монашеском одеянии. Увидев меня, он радостно всплеснул руками.
- Рад тебя видеть, если не в полном здравии, то в добром сознании, - промолвил он, глядя мне в глаза, - ты провел здесь без памяти три дня, и я уже не надеялся увидеть тебя живым. А ведь все могло сложиться иначе.
Старик достал тарелку с немудреной едой и подал мне. И тут только меня пронзила мысль, что жемчужины нет. Неужели я ее выронил? Или украли бандиты? А может, забрал этот человек? Меня бросило в холодный пот.
- Не волнуйся, твое сокровище у меня, - сказал монах и разжал кулак. В руке у него была та самая жемчужина. - Я вынул ее из твоего рта, чтобы ты не задохнулся, когда был без сознания. Впрочем, тебе сейчас легче, чем той девушке…  уж она-то страдает по-настоящему.
Едва не задохнувшись от ярости, я резко вскочил, но голова закружилась, и я упал на холодный каменный пол. Старик строго посмотрел на меня и помог подняться.
- А каково ее отцу? Ведь эта золотая жемчужина была его последней надеждой поправить дела, расплатиться с долгами. Но теперь это может стоить ему жизни. И что будет с дочерью, его единственным сокровищем, надеждой и опорой, еще такой юной и доверчивой? А ты, такой умный и самоуверенный, ты променял истинное сокровище чистой совести, светлых чувств и настоящей любви на этот перламутровый шарик. Мне больно за тебя, но еще страшнее за себя, ведь я еще больший грешник, чем ты.
Я сидел, бледный как стена, руки дрожали, и сердце готово было вырваться из груди. Старец сочувственно посмотрел на меня и продолжал:
- Это было давно. Был я тогда послушником в монастыре, расположенном высоко в горах. Обитель была маленькой и очень древней. В ней было двенадцать монахов во главе с настоятелем.
- Я нес послушание на кухне, мыл посуду, убирал со стола, подметал пол. Словом, выполнял всю грязную работу. Жизнь в монастыре была тяжела для меня: длинные церковные богослужения, скудное питание и пробуждение до зари. Впрочем, лучшего я не знал, потому что вырос без матери и отца, а жизнь в родной деревне была еще труднее.
В обители у меня был наставник – престарелый монах-схимник. Он терпеливо воспитывал, наставлял меня на путь спасения и учил, как мог. Я же был неспособен к учебе, ленив, глуп и совершенно не богобоязнен. Трудно было и всем братьям, ведь я был еще и груб, раздражителен, склонен к винопитию и блуду.
Однажды, перед большим церковным праздником старец призвал меня в свою келью, дал большую связку ключей и поручил спуститься в старый погреб, находившийся в глубоких подземельях монастыря. Он велел взять там несколько бутылок вина и, никуда больше не заглядывая, вернуться в трапезную. Я взял толстую свечу и спустился по каменной лестнице вниз.
Несмотря на долгое пребывание в монастыре, в этих подземных лабиринтах я оказался впервые. Не без труда найдя винный погреб, и положив в корзину пять пыльных бутылок, я двинулся в обратный путь. Но тут мое внимание привлекла, обитая медными скобами дверь, с большим крестом посередине. Невзирая на предупреждение старца, я принялся подбирать ключи и через некоторое время открыл замок.
За дверью была часовня. На стенах висели потемневшие от времени иконы и откуда-то сверху пробивались пыльные лучи дневного света. Посередине, на деревянной подставке лежала книга. На переплете, украшенном драгоценными камнями и тонкой резьбой, был золотой крест. Я открыл книгу и увидел пергаментные страницы с текстом на непонятном мне языке, рисунками, причудливыми орнаментами и буквицами. Никогда мне не приходилось держать в руках столь красивую и ценную вещь. Недолго думая, я сунул книгу за пазуху, поднялся наверх, и в эту же ночь сбежал из монастыря.
Я спустился по горной тропинке в шумный и многолюдный город. Заложил книгу в первом попавшемся ломбарде за приличные по моим представлениям деньги, и пустился в разгул и пьянство. У меня появились друзья и многочисленные подруги, с которыми мы бурно проводили время. Впрочем, денег хватило ненадолго. Я начал воровать и заниматься грабежами, вместе со своими новыми друзьями. Потребовалось совсем немного времени, чтобы я окончательно опустился, превратившись в пьяницу и бандита. Неудивительно, что в один прекрасный день я проснулся в тюрьме.

Это была тесная и сырая камера. В углу на куче гнилой соломы лежал одетый в лохмотья человек с обезображенным шрамами лицом. Первое время я мучительно страдал от голода, холода и обиды на тех, кто запер меня сюда. Я как тигр метался по своей тесной клетке, проклиная всех и вся... то ругаясь, то падая в изнеможении. Сосед как будто не замечал меня… он тихо лежал в своем углу и смотрел на узкую полоску неба, видневшуюся в маленьком зарешеченном окне, высоко под потолком.
И вот однажды он как будто очнулся, бодро встал и подошел ко мне.
- Не бойся, тебя скоро выпустят, - сказал он хриплым голосом. - Всего год и выйдешь на волю. Впрочем, это здесь ты на воле, а раньше ты был в тюрьме… в плену своих страстей, своих грехов. Здесь место страданий, расплаты за разбой и грабеж, но это ничто по сравнению с тем, что нас с тобой ждет в аду. Там будет настоящий плач и скрежет зубов.
Человек уселся рядом со мной и печально сказал:
- А ведь ты мог бы возрастать духом в горном монастыре. Подвизался бы терпеливо, работал над собой, служил Богу и помогал людям. А вместо этого ты убил в себе единственное свое призвание, ради чего стоит жить и ради чего стоит умереть. Но я знаю – не все потеряно. Врата покаяния всё еще открыты для нас, вот только время жизни ограничено. Особенно для меня…

Он задумчиво посмотрел на полоску далекого неба и продолжал:
- Это было давно… когда я был еще молод, и пас овец в обширных лугах на берегу теплого моря.
- В нашей деревне мы ни в чем не имели нужды. Одежду и пропитание получали от хозяина, которому принадлежали несколько селений, река с мельницей, все окрестные земли с лесами и лугами, и многочисленные стада овец и коров. Наш хозяин славился добротой, отзывчивостью и широтой познаний. Он устраивал веселые карнавалы для крестьян, содержал школу и небольшую больницу. Кроме того он выращивал диковинных птиц и экзотические растения, которые привозил из путешествий в дальние страны. Еще у него была большая семья, множество детей и обширное имение на берегу моря.
И вот, угораздило меня связаться с шайкой разбойников, которые промышляли в соседнем лесу. Их главарь, лютый головорез, вор и безжалостный убийца доверительно поведал мне, что в доме хозяина на стене висит его главное достояние, очень ценная вещь - Нож Искандера, принадлежавший когда-то Великому Александру. Эту реликвию наш хозяин приобрел во время одного из своих странствий. И еще - главарь мне рассказал, что обладатель этого оружия, может победить любого врага и завладеть чем угодно, даже и всем миром. Не много, ни мало!
Как быстро поддался я на уговоры украсть этот самый нож! И однажды ночью пробрался в замок. Незамеченно, прошел я по темным коридорам и быстро нашел кабинет хозяина. Дверь была открыта, и, войдя внутрь, я увидел этот самый Нож Искандера, висевший на персидском ковре над столом.
Недолго думая, я снял его со стены. Древний кинжал редкой формы и красоты был вложен в ножны красного дерева, инкрустированные серебром и слоновой костью, с тонкой гравировкой и резьбой. Клинок дамасской стали был покрыт затейливым орнаментом и причудливыми надписями.
Внезапно послышались шаги... дверь открылась, и я увидел хозяина со свечой в руке. Не помня себя от испуга, я ударил его ножом прямо в грудь. Хозяин зашатался, но устоял на ногах, устало посмотрев на меня своими добрыми глазами. Свеча выпала из его рук, и ковер под ногами загорелся. Пламя быстро распространялось по комнате и я, сунув кинжал за пояс, выскочил в окно.
Уже добежав до болота, я оглянулся и с похолодевшим сердцем увидел усадьбу, полыхающую в огне пожара. Пламя было настолько сильным и ярким, что освещало все вокруг, дым затмевал звезды, а искры летели высоко в небо. Вокруг было светло, как днем. Длинные тени деревьев плясали по оранжевой траве, и сверху еще долго сыпался серый безнадежный пепел.
Огибая мертвые трясины, я бежал до рассвета, пока отсвет пожара не сменился светом солнца. Не чувствуя ног от усталости, я замертво свалился на землю.

Первое, что я увидел, когда открыл глаза, был человек в одежде из звериных шкур, с длинной палкой в руке. Он сидел рядом и как будто ждал моего пробуждения.
- Пожар потух, - грубым голосом сказал он, - но замок сгорел. Но никто не выжил, все погибли - хозяин, его семья, дети, кухарка, конюх… все, кто был в замке стали пеплом цветущих лугов. Сгорела и деревня со всеми жителями. Спасся только один пастух, который раньше пас овец в обширных лугах на берегу теплого моря. Этот человек взял кое-что и убежал. А его друзей-разбойников скоро поймают и повесят по обвинению в поджоге замка.
И куда пойдет этот человек, бывший пастух? Неужели продаст Нож Искандера на рынке, или зароет в лесу, или вонзит себе в грудь, как он вонзил его в сердце своего хозяина, который кормил, одевал, лечил его и защищал? Но теперь, справедливости ради пастуха поймают, и он проведет остаток своих дней за решеткой в покаянии и печали.

Человек в звериной шкуре задумчиво посмотрел куда-то вдаль, тяжело вздохнул и продолжал:
- А знаешь, ведь и со мной когда-то произошла одна история.
Была война, и я служил в легкой пехоте наемным солдатом. Однажды наш легион после жаркой битвы оказался в густом лесу, преследуя остатки войск разгромленного противника. Я шел по лесу, добивая мечем всех, кто еще оставался в живых. И вот, собираясь уже было повернуть обратно, я услышал топот копыт.
Выйдя на дорогу, ведущую через лес, я увидел несущуюся прямо на меня золоченую королевскую карету. Недолго думая, выстрелом из арбалета я уложил кучера и остановил лошадей.
К моему величайшему удивлению в карете находился король разгромленной нами страны, его супруга-королева и четверо их малолетних детей. Они молили о пощаде и предлагали мне все возможные жизненные блага, золото, украшения и драгоценную королевскую корону. Именно всё это я взял, убив всех прямо в той карете.

Старуха прерывает свой длинный рассказ и, хитро прищурившись, смотрит на солдата. В наступившей тишине отчетливо слышатся трели ночных кузнечиков за окном. Их не заглушает даже грохот приближающейся артиллерийской канонады.
- Я тебе расскажу, что было дальше, - таинственно шепчет она, - тот наемник спрятал сундук с золотыми монетами, драгоценности и королевскую корону в лесу, в глубине заброшенного колодца. Он ушел к своим, собираясь вскоре вернуться и забрать это золото. Но не сложилось.
 Этот человек до конца своих дней бродил по этим лесам и болотам, в поисках того самого колодца. Он одичал и обезумел, одевался в звериные шкуры, питаясь ягодами и сырыми грибами. Некоторые люди говорили, что он научился молиться, стал мудрым и терпеливым в безуспешных поисках, но так ничего и не нашел.
И вот, через триста лет ты случайно обнаружил эти золотые монеты… там, в глубине старого колодца...
- И вовсе нет никакого золота, - таинственно улыбается солдат, - оторвавшись от чашки с чаем.
- Конечно, - восклицает старуха, - теперь ты будешь морочить голову старой женщине. Или боишься, что я украду эти монеты, выдам тебя или обману? А может, тебе вообще все это показалось, померещилось от усталости? Почудилось золото после контузии? А?

Солдат смотрит на старуху и достает из-под стола свой вещмешок, который всё это время судорожно сжимал ногами.
Дрожащими руками он развязывает веревку и обнаруживает в нем только гранаты, патроны, фляжку и банки с едой. Выворачивает карманы, откуда высыпаются стреляные гильзы, листья и мусор - и не одной золотой монеты. Ни одной!
Он поворачивается и смотрит на зрителя полными ужаса глазами. Потом выражение его лица меняется, он нервно улыбается... и начинает смеяться.
- Я догадался! -  сквозь смех и слезы заикаясь, говорит солдат, - я уже обо всем догадался... а вы?


Рецензии
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.