Здравствуй, земля целинная. 135

 В начале августа на личный прием к Первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву записался министр иностранных дел Вячеслав Молотов. Никита Сергеевич предчувствовал, что разговор с партийцем, который работал тесно с самим Лениным будет непростым, но отказать ему в аудиенции ему не мог. Разговор этот уже назревал с того самого момента, когда они приняли резолюцию на Президиуме ЦК резолюцию о культе личности, создали комиссию по расследовании этого делу во главе с секретарем ЦК Поспеловым.
 Молотов был человек прямой и сразу на встрече с глазу на глаз перешел к сути вопроса.
- Никита Сергеевич, я не уверен, что расследование комиссии Поспелова сейчас принесет пользу для нашей партии и всего нашего народа.
- Согласен с тобой Вячеслав Михайлович, что такое расследование будет шоком для наших граждан, как стало оно шоком для меня, когда я познакомился уже с некоторыми делами по обвинению некоторых так званных "врагов народа". Взять хотя бы дело Постышева. Я с ним работал на Украине, знаю его, как честного человека, верного ленинца, члена КПСС с 1904 года. Как такой человек, который всю свою жизнь посвятил борьбе за Советскую власть, который несколько раз сидел в царской тюрьме, может быть "врагом народа".
- Но ты же понимаешь, что тогда многие партийцы были троцкистами, и пытались вредить генеральной политике партии. - Молотов пытался быть убедительным.
- У Постышева было обвинение в том, что он рекомендовал ручной засев полей пшеницей, тем самым, по утверждению следователей, он нанес ущерб сельскому хозяйству. Но я смотрел статистические данные, которые говорят, что в том году был получен рекордный урожай пшеницы. Так  чем же тогда вредил Постышев?
- Я допускаю, что были в Сталина некоторые ошибки, возможно, его в заблуждение вводило его окружение во главе с Берией. С Берией мы разобрались, я поддержал тебя в этом деле, и, считаю, что мы правильно сделали, так, может. следует остановится на этом.
- Одного Берию нельзя делать виновным в этих безобразиях этим партия должна очистится.
- Но это может задеть и нас? - Вячеслав Михайлович посмотрел в глаза Хрущеву, тот выдержал этот взгляд, выдержал паузу, ибо сомнения его тоже мучили в этом вопросе.
- Мы вынесем это дело на суд нашего народа, и пускай он нам вынесет приговор нашим поступкам.
 Тяжело вздохнул и добавил.
- Кроме того без этого решения мы не сможем реабилитировать тех людей, которые продолжают находится в тюрьмах и лагерях. Вот сразу после смерти Сталина твою супругу Полину Жемчужникову  освободили из тюрьмы. Почему её освободили?
- Потому что она была не виновна.
- А почему посадили?
- Потому что Сталин в последнее время стал очень подозрителен, а Берия  хотел подобраться и посадить меня, тем самым, он стал бы правителем страны после смерти Сталина.
- Так вот сейчас в заключении еще остаются тысячи и тысячи невинных граждан, которых мы должны освободить и вернуть им доброе имя. Кроме того, надо вернуть доброе имя всем незаконно репрессированным, ибо у них остались еще родственники и дети с клеймом "врагов народа". Разве мы можем оставаться безразличными к их судьбе, даже, если от этого даже пострадает наша репутация.
 Молотову нечего было возразить на последние слова Первого секретаря ЦК КПСС, но внутри у него оставалось еще убеждение, что нельзя бросать тень на человека, под руководством которого страна сделала такие огромные преобразования. Он поднялся и направился к выходу, а Хрущев смотрел ему вслед и понимал, что он не переубедил этого человека, и еще предстоит сделать много усилий, чтобы преодолеть "культ личности", который глубоко засел в головах не только у старых партийцев.