Жестокость мира

       Старик сидел на стуле около камина с книгой в руках и размышлял. И тут он увидел справа от себя девочку лет двенадцати, с испачканным лицом, торчащими во все стороны русыми волосами и заплаканную.
- Дедушка. - проныла она. - Меня опять те мальчишки поколотили. И забрали Ваську.
- Ну как ты так? - дед, кряхтя, поднялся.
- Деда, забери у них Ваську.
- А где они живут?
- Не знаю.
- Как же я тогда его заберу? Сделаем тебе нового кота. Будет точно такой же — усатый и черный. И тоже Васька.
Девочка тяжело вздохнуло и присела рядом с дедом.
- Деда, а почему люди такие жестокие?
- Так было не всегда. - горько ответил он.
- А как все было?
Дед задумался.
- Сейчас, я расскажу тебе историю, которая, скорее всего, тебе не понравится. Но все было именно так. Все началось с того, что...


Он умирал. Сидевший в кресле седой старик — последний маг из числа людей, доживал последние минуты. Его единственным родным человеком был племянник, которому он и передал все секреты своей магии. Взяв его на воспитание еще маленьким, он ухаживал за ним с особой нежностью. Высокий, широкоплечий темноволосый юноша лет восемнадцати,  с красивым волевым лицом и прозрачными голубыми глазами целовал его лоб, волосы и глаза, как будто прикосновения его губ могли облегчить страдания и удержать жизнь, которая покидала его.
- Деметра. - сказал старик.
- Что? - удивился юноша.
Последние десять минут старик в бреду говорил то по-гречески, то по-латыни и юноша до этих пор понимал его, но последнее слово оказалось неизвестным и новым.
- Деметра. - повторил он. - Дочь тьмы. Она проникла в этот мир. Ее нужно изгнать, пока не поздно.
Но тут его скрутил очередной приступ кашля. Племянник заботливо похлопал его по спине.
- Если она задержится в этом мире до завтрашнего заката, мир утонет во тьме. Он погрязнет в  кровавой бойне, пороках, невежестве и духовной нищете. И погрязнет с головой. Ее нужно изгнать. Изгнать ее можно только огнем. Найди ее. Да прибудет с тобой моя сила. - Последняя фраза вышла донельзя скомканная, на последнем издыхании.
Он рухнул на колени, сжал кулаки и наклонил взмокшую голову, давя в себе приступ плача.
- Да, я найду ее. - ответил юноша, но никто не слышал его слов.
Старик уже обмяк в своем кресле.



Поздно вечером он был на месте. Это была недостроенная высокая трёхэтажная каменная постройка, которая зияла пустыми окнами. Заброшенная и очень старая. Часть крыши ее обрушилась, а оставшаяся поросла травой. Ветер свободно  проникал сквозь полуразрушенные стены. Оно продувалось насквозь. Остатки растрескавшихся стен покрыты черной плесенью и пылью. Он бродил по грязно-серым коробкам полуразрушенного здания, осмотрел обвалившиеся балконы и ступени, проломившиеся в нескольких местах, заглядывал в лишённые дверей входные проёмы. Это место прекрасно подходило.
Он вошел в одну из серых комнат. Все ее стены были целыми, строго по центру висела люстра, формой напоминающая корону, которая скудно освещала комнату единственной тусклой лампочкой. Остальные давно выгорели. Это была единственная комната с люстрой, которая, по мнению юноши, была здесь совершенно не к месту. «И что только она здесь делает?» - сразу подумал он, прежде чем приняться за работу.
Орудуя ножом, он быстро начертил в пыли небольшую пентаграмму, на каждом луче расставил зажжённые свечи и посидел немного, собираясь с мыслями.
- Явись мне, отродье мрака! - произнес он многозначительным тоном и выжидательно посмотрел на пятиконечную звезду. 
Никакой реакции. Как-то странно. Хотя, на такие слова она могла и обидеться.
- Явись мне, о темная дева! - сделал он вторую попытку.
Реакции снова не последовало.
- Можно ли призвать ваш темный дух, если для вас это не будет слишком обременительно. -  проворчал парень, уже без всякой надежды на ответ.
- Что это ты делаешь? - насмешливо спросил у него детский голос.
Он обернулся. В дверном проеме стояла маленькая рыжеволосая девочка, с двумя синими бантами на макушке, в простеньком платье, с молочной кожей и держала на руках куклу.
- Не мешай. - презрительно буркнул парень. - Сама то, что здесь делаешь?
- Гуляю. - беспечно ответила та.
- И кто только отпускает детей гулять так поздно? Да еще и в таких местах.
- Но я всегда здесь гуляю. Правда ведь? - спросила она у куклы.
Парень только сейчас обратил на нее внимание. Кукла, в отличие от своей хозяйки, вовсе не выглядела симпатичной. Нет, она не была грязной или косматой. Напротив, она была очень ухоженной. Ее глаза были зеленые и широкие. Густые длинные волосы аккуратно зачесаны, лишь две темные пряди лежали на плечах. Личико хоть и было нежным, но таило в себе что то недоброе. Что то не так было с улыбкой. Ухмылка - кривая, то ли издевательская, то ли циничная  искривляла её тонкие губки.
- Сколько тебе лет? - спросил он.
- Восемь. - гордо ответила девочка.
- Не многовато, чтобы играть в игрушки?
- Она не игрушка! Не называй ее так больше. Она обижается.
- Похоже, она слишком обидчива.
Звон битого стекла заполнил комнату. Лампочки на люстре начали взрываться одна за другой. Мелкие осколки засыпали всю комнату.
- Не надо, милая. Не надо. - девочка принялась покачивать куклу, как разревевшегося младенца. - Не надо злиться. Дядя больше так не будет.
- Что произошло? - спросил ошарашенный юноша.
- Ты ее обидел. - обвиняюще ответила она.
Последняя лампочка потухла, зажглась, снова потухла и тоже взорвалась.
- Сильно обидел.
- Значит это она так веселится? - он разглядывал засыпанный стекляшками пол. - Впрочем, не имеет значения. Уходи, ты мешаешь мне.
Он снова сел напротив пентакля и принялся что-то нашептывать.
- Она смеется над тобой. - сказала девочка.
- Твоя кукла? - спросил он без всякого интереса.
- Да. Она говорит, что та, которую ты зовешь, не придет.
- Это почему же?
- Потому, что не хочет.
- Вот как. - парень широко раскрыл глаза, осененный неожиданной догадкой. - Вот же бестия! Она все это время была здесь!
Он быстро покинул полуразрушенное здание и, спустя минуту, вернулся с ветками и сухими поленьями. Он швырнул их на пол и пропихнул между веток обрывок газеты.
- Что ты делаешь? Ты пугаешь ее!
Спичка вспыхнула и на ней заплясал маленький огонек, который, поднесенный к краю газеты, принялся стремительно его пожирать. Дровяная куча задымилась.
- Ей страшно! Пожалуйста, прекрати пугать ее!
Комната наполнилась теплом. Огонь вырос, сделался ярким и опаляющим. Парень вырвал у девочки куклу.
- Отдай! Она боится тебя! Не надо делать ей больно!
- Ей не будет больно. - сказал он и бросил ее в жадное пламя.
Красивые черные волосы принялись седеть и скрючиваться. Огонь опалил красное платье.
- Нет! - отчаянно закричала девочка и бросилась к огню, запуская руки в безжалостное пламя.
Она выхватила дымящуюся куклу и с материнской любовью прижала ее к себе. Страшные ожоги изуродовали ее руки, она заскулила от боли.
- Прости! Прости меня! Не бойся, я больше не позволю причинять тебе боль!
Последний луч заходящего солнца скользнул по траве. Небо потемнело. Поднявшийся ураган выдирал с корнем чахлые деревца, вздымал в воздух целые поваленные стволы. Не мало людей он обрек на погибель. Мир погрузился во тьму. Он изменился. Изменились и люди.
Парень открыл глаза и увидел бездыханную девочку, лежавшую на бетонном полу и продолжающую прижимать к себе куклу. Глаза куклы, некогда зеленые и задумчивые, стали светло-голубыми, тупо смотрящими в одну точку и ничего не выражающими. Он поднялся на ноги. Линии магической пентаграммы вдруг вспыхнули и сгорели, не оставив и следа на полу. Над ним возвышалась женская фигура. Черная, как сама ночь, женщина впилась в него зелеными глазами. Ее лицо, покрытое страшными ожогами, застыло в жуткой гримасе боли, а скрюченные руки с растопыренными обугленными пальцами потянулись к его горлу. Сжимающие его сильные руки не давала ему дышать. В глазах темнело.
         - Тебе не будет больно. - прозвучал в ушах нежный шепот.


Старик тяжело вздохнул, вспомнив тот день, когда ему так и не удалось выполнить просьбу наставника. В тот день ему чудом удалось спастись.