Житие одной бабы

Она была созданием хрупким, нежным и прекрасным... Нет, нет, наша героиня совсем не такая. Это только в сказках и фильмах у женщины хватает времени и денег, которыми ее обеспечивает умный и красивый муж, чтобы заниматься собой любимой. А для большинства российских женщин вся жизнь – сплошная борьба за выживание.
Ей сейчас 52, а кажется, будто уже лет сто минимум, потому что  во всем теле  сильные боли, и каждое движение причиняет невыносимое страдание. В зеркало хоть совсем не смотрись. Да она и так прекрасно знает, что выглядит гораздо старше своих лет. В больнице Тамара лежит в пятый раз, поэтому может сказать заранее,  что будет дальше: поколят две недели, дней десять походит на лечебную физкультуру, понавыписывают кучу таблеток и домой.  А там пьяный  ненавистный муж,  маленькая квартирка, полностью заросшая грязью за время ее отсутствия,  и каторжная работа укладчицей на заводе.
А ведь как все хорошо начиналось! С отличием закончила технологический техникум, вышла замуж за молодого инженера. Дали трехкомнатную квартиру в Грозном. Устроилась работать на текстильный комбинат. Стала уважаемым человеком, родила двоих дочек. И каждый день запоем читала книги, какие только были в центральной библиотеке и на домашних полках.  А в конце восьмидесятых  в Грозном появилось много людей с оружием, и стало происходить что-то непонятное. Однажды ночью к ним пришли мужчины в масках и с автоматами. Сказали: “Если до конца недели не уберетесь из квартиры, ваши трупы закопают в братской могиле.” 
Убегали с такой скоростью, что только пятки сверкали. С собой взяли лишь самое необходимое. Почти все любимые книги пришлось оставить. После долгих-долгих мытарств по родственникам с трудом купили маленькую квартирку в самом отдаленном районе провинциального города. Пока скитались, Тамара бралась за любую работу: и техничкой, и дворничихой, и посудомойкой, - лишь бы дети не были голодными. Сама вязала всем домочадцам носки, шарфы, шапки, свитера. Муж все это время сидел без дела, тихо переживал случившееся с ними и потихоньку начал пить.
Когда наконец-то переехали в свою коморку, Тамара устроилась на завод, работа в две смены, а муж  охранником – сутки через трое, и все трое вдрызг.  Понятно, что еле-еле сводили концы с концами.  Девочки росли, и на их нужды приходилось тратить все больше и больше. Пьянство привело мужа к полной деградации и болезни сердца. Когда у него случались сердечные приступы, она, не раздумывая, выкладывала деньги на его лечение, ведь не пес же он какой-нибудь безродный. Естественно, на себя Тамара не могла истратить ни копейки. Их скромные пожитки и маленькая квартирка всегда были в идеальном порядке: все вычищено, вымыто, постирано, поглажено, приготовлено. Девочкам надо помочь сделать уроки. Кота покормить, почесать. И хотя бы раз в месяц съездить проведать больную старшую сестру, которая жила в соседнем городе. Крутилась, как белка в колесе, работа – дом.  Единственной отдушиной для нее по-прежнему оставалось чтение, и она, записавшись в ближайшую библиотеку, читала, читала, читала.., чтобы хоть как-то оторваться от гнетущей реальности.
Время – наш главный враг. Ну когда же это ее маленькие куколки успели вырасти и стать невестами? Обе такие умненькие и миленькие. А то, что они почти ничего не делают по дому и грубят ей, так это пустяки, - выйдут замуж – образумятся.
Ближе к сорока годам появились первые проблемы со спиной: периодически начинались прострелы в нижней части,  по несколько дней с трудом могла сгибаться-разгибаться. Идти ко врачу было некогда, да и боли поначалу проходили сами собой, без всяких  лекарств. После сорока боли стали появляться все чаще. Иногда по три дня она практически не могла двигаться. Ее девочки повыскакивали замуж и живут отдельно, а от вечно пьяного мужа помощи не дождешься.  Хочешь-не хочешь, надо идти в поликлинику. Там местный врач выслушал ее жалобы, издалека на нее посмотрел, выписал анальгин и согревающую мазь и, с Богом, отпустил. Однажды скрутило так, что ни мазь, ни пачка анальгина, выпитая за день, не помогли. Врач посоветовал лечь в больницу.
В первый раз  это была их районная больница. Провалялась там две недели, вроде немного стало легче, и сразу на работу. Через полгода боль подступила  с новой силой. Опять та же самая больница, те же самые процедуры. Выписалась оттуда и поняла, что если ничего не предпринять, в скором времени она реально может стать инвалидом. Посоветовалась с заводскими приятельницами, и одна из них сказала, что в центральной больнице хорошо помогают в таких случаях. Два месяца пыталась пробиться в эту центральную. Наконец-то повезло. Врач внимательно ее осмотрел и сказал, что для начала попробуют полечить, но, если после трех курсов лечения не наступит заметных улучшений, придется делать операцию.
Этот раз уже третий. И она действительно чувствует себя гораздо лучше, по-крайней мере, может вставать, недолго ходить и полусидеть, несмотря на боль. Хотя теперь не поймешь, что помогло больше: само лечение, ее горячее желание избежать операции во что бы то не стало или молитва. А может, и все сразу.
Нельзя сказать, что Тамара всю жизнь была атеисткой. Но и особо верующей тоже не была. В первый раз в центральной больнице судьба свела ее с маленькой тихой бабулей, которая интересно и увлекательно каждый вечер рассказывала  ей  о силе веры, о жизни Христа, о святых, о пользе молитвы и много еще чего. После этого Тамара купила себе Библию и  молитвослов, и теперь ни одно утро не начиналось, и ни один вечер не заканчивался без молитвы. Еще эта бедная женщина знала, что в случае, если ей сделают операцию, ухаживать за ней будет просто некому. В самом деле, не пьяница же муж, который за всю жизнь не сделал для нее ничего приятного, станет ее сиделкой? И уж тем более не дочери. Старшая живет слишком далеко, а младшая... До сих пор свежа в памяти Тамары сцена. Она лежит дома одна с покалеченной, постоянно кровящей ногой, и очень хочет пить. Встать нельзя – откроется кровотечение. Младшая дочь живет через дорогу. Рука с трудом дотянулась до телефона. “Доченька, может забежишь, нальешь водички? Все в горле пересохло.”  И ответ любимой дочери: “Пить она захотела. Лежи вон, спокойно. Буду я из-за таких пустяков по жаре бегать.” Нет, зла на дочь она не держала. Как же можно, ведь это ее маленькая любимая Лилечка, с синими глазками и белокурыми волосиками. Только не понятно, почему в ней столько грубости и равнодушия, хотя она, Тамара, до восемнадцати лет ласкала и лелеяла своих девочек, стараясь ничем не загружать.
Вот и сейчас лежит эта женщина, всеми забытая, и сама себя утешает: “Зачем муж ко мне поедет, на один проезд только сколько денег истратит. И дочке младшенькой незачем мотаться, - у нее ребеночку всего три года, не бросит же она его одного, а с ним тяжело. А старшая так и совсем в пригороде живет, пока после работы доберется, очень поздно будет. Подумаешь, что я тут с голоду умираю, что ли? Кормят вполне сносно, да и лежать-то мне всего три недели.”
Молодая соседка по палате, к которой ходят по три раза на день, вежливо поинтересовалась: “Если муж отравляет Вам жизнь, почему до сих пор терпите его и не выгоните?” Легко ей рассуждать: “Почему не выгоните?” А куда она его выгонит? Квартира-то у них общая. Разменять же их “малолитровку” просто нереально.
Вот так и живут они бок о бок: никчемный пьяница и замученная, задолбанная этой поганой жизнью женщина, которая ни на что не жалуется и прячется в своем светлом книжном мире. Жаль только, что со времен Некрасова, когда женщина и “коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет”, так ничего и не изменилось. И очень уж ей хочется выйти на улицу и крикнуть так громко, чтобы ее голос был слышен далеко-далеко: “Да, природа создает нас  нежными и слабыми, хрупкими и изящными, и мы очень хотим оставаться такими всегда. А вот сильными, агрессивными  и злыми делает нас эта собачья жизнь, которую правильнее было бы назвать бессмысленной возней.”