Анонимка

                Анонимка.
В советские времена, кажется, не было человека не знавшего  этого грозного слова. Было оно как клубящаяся  грозовая приближающая туча.
Вызывало у самого кристально честного человека смутную тревогу, заставляло тянуться к валерьянке.
Анонимка довлела над жизнью человека. Чем принципиальнее, активнее был человек, тем больше возможность в «награду» её получить и предстать перед грозным, подозревающим во всех грехах, проверяющим.
Анонимка - историческое явление, оно пережило царей, графов, помещиков, председателей, генсеков. В дальней Руси величалось оно «подмётное письмо».
Кто только не страдал от него! Никого оно не щадило, ни губернатора, ни столоначальника, ни секретаря райкома партии, ни колхозного бригадира, ни соседа.
Анонимку не добрые, мстительные  людишки превратили в безотказное оружие мести.
За шесть лет служения начальником милиции бессчетное число прошло через руки. Какие только фантастические  истории не сообщались в них! Кто только не писал их: сын на отца, сосед на кума соседа, подчинённый на начальника, больной на врача, студент на преподавателя…
Анонимка в те годы считалось серьёзным сигналом и требовалось на него реагировать  незамедлительно со скрупулёзной проверкой.
Никто и никогда не считал и не задумывался – сколько людей проверка отрывала от работы, сколько времени потрачено впустую, какие только комиссии не создавались, какие объяснения не писались человеком в доказательство, что он не верблюд?
У не малого числа людей это стало вроде хобби, развлечения. Человек понимал, что его «сообщение» ничего не стоит, не ждал он никаких «оргвыводов». Ему доставляло удовольствие, как проверяющие «мотали» нервы проверяемому и отвлекали его от срочной работы. А нередко и утихомиряли его административный пыл, притушали  активность и требовательность, что и нужно анонимщику.
Скольких достойных руководителей, рядовых людей-тружеников они довели до инфаркта, нервных болезней.
Каких только подписей не доводилось видеть под «письмом-сигналом»- «активный гражданин», «честный человек», «сознательный труженик». «доброжелатель», «борец за правду», «не равнодушный».  Иногда, не редко ставили подпись под грязным пасквилем имя уважаемого, доброго человека. И бросали на него тень. Судачили на скамейках:»Дыма без огня не бывает! Раз пишут, значит, что- то есть…»
Каждая анонимка была на учёте, по каждой следовало собрать кучу справок, объяснений, подтверждений…
«Фигурант» анонимки чувствовал себя неуютно. Бессонной ночью размышлял:»И кому я так насолил?». Перебирал по памяти, искал ответа на жгучий вопрос:»И кто это пишет?»
Подозревал невинного, в коллективе накалялась обстановка, росло недоверие, подозрительность.
Анонимка на своём многовековом пути прошла сложный путь развития – от «подмётного письма» до  «народного гласа», до придания ей статуса народного документа в постановлениях партии и правительства о работе с письмами граждан.
Внимание к ней в государстве то утихало, то вспыхивало с новой силой, как в костре политом бензином.
Вспоминаю, какой ажиотаж поднялся в «низовых» органах, когда в декабре 1968 года вышло Положение об органах народного контроля в СССР».
Прописывались в нём благие, нужные намерения –«единство решения и дела»,»решительное выступление против нарушителей дисциплины» «против посягательства на социалистическую собственность»…
Какие обороты набрал тогда маховик контроля, кто и кого только не контролировал!
Как часто бывает в реальной жизни «на земле», благое дело ретивые исполнители превращают в свою противоположность, в тормоз движения к благой цели.
Для анонимщиков наступило золотое время: кого они только не обличали-разоблачали, как ждали жертв и «крови»!.
Руководитель городского, районного комитета народного контроля всех подменил, встал впереди всех. Первого секретаря райкома партии потеснил, прокурору стал давать указания, суду давать «советы». Редактору газеты делать внушения.
Пик анонимок поднялся на невиданную доселе высоту. Десятки общественных народных контролёров в своё рабочее время их проверяли, фактам и фактикам давали своё  толкование в «интересах государства».
Анонимщик ликовал. Развил ранее не виданную активность. Сотни людей писали объяснения, собирали справки, отчитывались на парткомах.
Мучительно искали ответ на «законный» вопрос : «Почему на тебя так много пишут анонимок?».
Действительно, почему? Не скажешь  – сам не ворую и другим не даю  Вопрошающие сомнут, в порошок сотрут. Лучше что –то невнятное поведать…
Межу прочим, вопрошающие сами в первую очередь страдальцы от анонимок!
Анонимка переживала, как и всё в жизни, взлёты и падения. «Второе дыхание» она получила с принятием ЦК КПСС в феврале 1975 года постановления «О критике и самокритике в Тамбовской областной партийной организации». Как анонимка в это время вздохнула полной грудью! Как оживился поток «сигналов», «писем трудящихся», «честных жалоб не равнодушных граждан». Сколько было проведено собраний, заседаний, пленумов!
Нужное, востребованное было постановление, но зачем же нужно было «лоб расшибать»!?
Почему мы так часто бросаемся из одной крайности в другую? Хорошо, что теперешней России анонимка умерла, возможно, навсегда. Теперь всё громче звучат требования вообще ничего не проверять, ни на что не реагировать.
При каждой встрече президента с бизнесменами жду привычную их просьбу»Укротите проверяющих! Не дают развиваться!...». И укрощают.
А в магазине, супермаркете что ни купишь – слёзы и печаль. И не у кого спросить:»Ребята, кто это сварганил? Почему подошва гнилая? Почему «молния» не работает? Почему в консервной банке нет рыбы? Почему лекарство не лекарство?...»
А спросить так необходимо!

Непоправимый вред анонимка нанесла честному человеку в чёрные годы репрессий. Скольких людей поставила она «к стенке», отправила в ГУЛАГ»? До сих пор не можем сосчитать…
Впервые слово анонимка услышал в девятилетнем возрасте. Услышав из тревожного разговора родителей, сквозь слёзы мамы, понял, что это что-то очень страшное, опасное, грозит бедой.
Мой безграмотный папа был колхозным конюхом. В деревне тогда это была завидная должность – лошади в своих руках. Лошадь была тогда первым помощником в любом деле.
Мама мне уже взрослому не раз рассказывала эту страшную историю, сведшую папу в могилу. Завистник не раз обращался к председателю колхоза с жалобой о плохой работе отца, о плохом уходе его за колхозными лошадьми, о его срочном освобождении от работы. Мечтал занять эту должность. Угрожал отцу:»Не посторонишься, хуже будет!...»
Председатель отвечал не раз:» Лошади в хорошем рабочем состоянии. Районная комиссия проверяла перед севом, дала высокую оценку. Конюха нет необходимости менять. Любит он лошадей. Честно работает…»
Завистник обращается в правление колхоза, доказывает свою «правду-истину» на заседании, получает отказ.
Вскоре отца вызывает следователь РО НКВД:» Ты, накануне посевной кампании вознамерился отравить колхозных лошадей, хотел сорвать сев. Набил стекло в чан с водой для лошадей. В анонимке пишут, что ты враг народа…».
Спустя многие годы мама не могла рассказывать мне без слёз. А я на всю жизнь запомнил, как всю ночь папа с мамой накануне похода к следователю о чём то тихо разговаривали, вздыхали, мама плакала. Рано утром папа ушёл к следователю. Мама постоянно выбегала на улицу, смотрела не возвращается ли папа.
Пришёл поздно вечером, рассказывал маме:»Я рассказал следователю, что районная комиссия дала хорошую оценку содержанию лошадей, работе конюха…Что лошадь никогда в рот не возьмёт стекло…».
Пожалел следователь безграмотного колхозного конюха, не отправил его на допрос с «пристрастием», не упёк в Магадан или на Соловки.
Не пожалел сосед-анонимщик, в конце августа запалил двор с припасом на зиму. Оставил без крыши над головой молодую семью с двумя детьми и старухой.
В деревне нет ничего тайного, что не стало бы явным. Вся деревня говорила:»Сделал это «чернонутренний», больше некому!».
Теперь на склоне лет размышляю, только ли Сталин да Берия повинны в репрессиях? Не сводил ли сам народ личные интересы, обиды, зависть, месть через репрессии? Не была ли анонимка в руках злого человека грозным и несправедливым оружием?
Как сделать и что сделать, чтобы это жестокое время не возвратилось? Чтобы анонимка не начала снова «править бал»?
Совсем не праздные вопросы. Кажется, только вчера грозно спрашивал «голубой экран»:»Ты где был во время защиты Белого дома? Ты сочувствовал ГКЧП?».
Не просто спрашивали, но и уголовные дела пристрастно расследовали. Рапортовали. Награды ждали…
А подлое время и не так сложно возвратить, было бы только желание правящей партии.
Анонимка не умерла. Она мутировала, видоизменилась, приспособилась к новым условиям. Теперь она свирепствует в интернете: разоблачает, расследует, судит, выставляет на всеобщее обозрение. Делает часто с удовольствием, безнаказанно и к радости не малого числа людей. Людей, всегда желающих крикнуть:»Ату его!»…
Теперь представляю работу начальника районного отдела НКВД в те годы репрессий.
Предполагаю, спрашивал его на очередном заседании коллегии грозный комиссар:»Почему ты выявил только два врага народа? А вот в соседних районах десять и более. Может быть, ты сочувствующий этим врагам? Предупреждаю последний раз…»
И начальник начинал активно выявлять «врагов», в том числе и с помощью анонимки…
Жить то каждый хочет на свободе!
«Подмётное письмо», анонимка, донос - это многовековое явление русской жизни. У нас всегда были желающие пожалеть страдающего соседа и сделать больно успешному. Такая не изживаемая, не стареющая традиция.
Анонимка душу сушит, делает человека злым, хитрым, мстительным и лукавым. При встрече с тобой соловьём поёт, а ночью строчит очередное «подмётное письмо». С какой радостью наблюдает, как тебя препарируют «проверяльщики». Какая радость у него в душе!
Анонимка – большое зло. Не должно быть ему места в нашей жизни, как бы она не перестраивалась, не приспособлялась.
Мы же живём в открытом обществе. «Сигналишь», ставь свою подпись.
   Сентябрь 2016 года.