IV. Финикиец

  Провинция Иудея, Себаста

  Год 783 от основания Рима



  По главной улице иудейского города Себаста - того, что был когда-то столицей древнего
 Израильского царства и звался Самария, шел человек. Судя по дырявому и пыльному
 солдатскому плащу, грязно-белой тунике и стоптанным сандалиям, шел он долго и издалека. 
 Изможденное лицо с нездоровым блеском в глазах и потрескавшимися губами, усталая походка,
 самый способ путешествия - все говорило о том, что человек этот беден и крайне нуждается   
 в питье, еде и отдыхе. Иногда человек замедлял и без того медленный шаг, останавливался 
 совсем и неуверенно озирался по сторонам : вероятно для того, чтобы найти постоялый двор
 или таверну, а может быть, узнать у кого-нибудь направление пути.

  - Элиазар, мой старый друг!!! 
 Человек обернулся на возглас за его спиной.
  - Ты ли это!?
 Какой-то мужчина средних лет, с длинными каштановыми волосами, усами и бородкой по
 иудейскому обычаю, стремительно приближался к путнику с распростертыми объятьями.
 На благородном, красивом лице его была написана искренняя радость, смешанная с
 неподдельным удивлением.
  – Ты ошибся, добрый человек! Я не Элиазар.
  – Полно шутить, друг мой! Дошло до меня известие, что ты умер, а ты здесь, в Себасте!?
 Что делаешь ты тут, и почему в таком виде?
  - Клянусь лоном Астарты, я не тот, за кого ты меня принял!  Мое имя Гасдрубал и я
 недавно прибыл из славного Китиона, что на Кипре.
  - Возможно ли такое сходство? - выражение радости сменило полное недоумение, - что
 скажете вы, братья? - мужчина обернулся к двум своим спутникам, доселе молчавшим и
 внимающим диалогу.
  - Поистине, сходство поразительно, Учитель! - отвечал старший из спутников, - родная мать
 не различила бы их, если бы была жива!
  - Меня зовут Йешуа Назарянин, а это мои братья Шимон, прозванный Камнем, и Андреас. -
 вновь обратился к киприоту тот, что обознался, - однако, поведай нам, чужеземец - что
 привело тебя в Себасту и куда держишь ты свой путь? А платой за рассказ будет сытный
 ужин и мягкая постель!
 При этих словах путешественник, назвавшийся Гасдрубалом, заметно оживился и повеселел :
  - За такую щедрую плату я готов рассказать тебе десять историй! И все они будут
 правдивы как то, что Пресветлый Баал проткнул Мечом-Гонителем сердце Ямму, Повелителя
 Морей!

  Не прошло и пяти минут, как все четверо уже сидели за грубым кедровым столом какой-то
 харчевни с комнатами для ночлега наверху.
  - Хозяин, подай нам четыре миски горячей чечевичной похлебки с мясом и вина! -
 распорядился Назарянин, - и еще : найдется ли у тебя достаточно места для четырех
 уставших путников?
  - Для хороших людей у меня найдется все, и за умеренную плату! - прошамкал беззубым
 ртом владелец гостиного двора - древний старик благообразного вида, совершенно облысевший,
 но с длинной белой бородой, - велю дочерям, они разогреют похлебку и приготовят ночлег, а
 вино подадут сейчас же. - В подтверждение своих слов старик затряс головой и направился к
 двери, ведущей, очевидно, в кухню. Постояльцы остались в помещении одни - других гостей
 в этот вечер не было...

  Некоторое время прошло в молчании. Наконец, Гасдрубал первым нарушил тишину :
  - Вы поймете и простите мое плачевное положение, когда узнаете, что по дороге я был
 ограблен разбойниками - они отняли все, что я имел. Хвала богам, негодяи оставили мне
 жизнь!
  - Воздастся им по делам их в день суда Яхве Сущего, - сочувственно вздохнул
 Йешуа, обратив взор к потолку, - прости им и радуйся тому малому, что есть!
  - У меня нет ни медного асса, а ведь до Вифании еще два дня пути...
  - Как? Ты идешь в Вифанию!? - воскликнул Назарянин, - мы тоже направляемся туда!
 Однако, начни свой рассказ с самого начала, китионец!
  - Хорошо, мои добрые попутчики. Слушайте же...

   Мой отец из народа страны, которую вы зовете Ханаан. Греки называют нас финикийцами,
 а римляне - пунами. Отец мой занимался торговлей овечьей шерстью и по роду своих занятий
 много путешествовал по миру. Однажды дела привели его в Иудею, в Иерусалим. Там судьба
 свела его с красивой девушкой, они полюбили друг друга и вскоре поженились. Отец был
 состоятелен и купил большой дом с садом и финиковой рощей в Вифании, неподалеку от
 Иерусалима. Вскоре боги подарили молодой паре сразу двух сыновей-близнецов. Счастью отца
 не было предела...  Однако время шло, мальчики подрастали (а это были я и мой брат
 Лазарус), и отец затосковал по своей прежней жизни - странствия, море, свобода. У нас,
 финикийцев, это в крови! Такие мужи, как отец, не могут жить подолгу на одном месте...
  - Постой! - перебил рассказчика Йешуа, - ты назвал имя Лазарус? Твоего брата зовут так?
  - Да, так назвал мне его отец. Ведь я не видел брата с тех пор и даже не знал о его
 существовании! Месяц назад, умирая, отец открыл мне эту тайну. Но я продолжу с вашего
 позволения, друзья мои!
  - Ты не помнишь ни мать, ни брата? - спросил Шимон по прозвищу Камень.
  - Нет, ведь нам не было еще и трех лет!
  Итак, в семье начались ссоры и раздоры, ведь моя мать не хотела отпускать отца от себя.
 Все это привело к тому, что отец оставил мать с братом, забрал меня с собой (так они
 честно поделили детей), и уехал на благословенный Кипр, свою родину - и родину Афродиты.
 И дом, и землю, и прочее имущество он оставил моей матери - взял лишь деньги, какие были
 у них, чтобы открыть на Кипре новое дело.

  Тут появилась дородная женщина лет сорока с глиняным кувшином и кубками, выточенными
 из дерева, поставила все на стол и удалилась, не проронив ни слова. Дождавшись ее ухода,
 Гасдрубал продолжил :

  - Потом отец опять женился и меня растила мачеха-гречанка, пока он был в разъездах.
 Добрая жена и мать, но нам не повезло - она умерла от болезни, когда мне было десять.
 Это изменило отца. Он все чаще стал прикладываться к вину и дела его пошли все хуже.
 Все меньше и меньше воды добавлял он в напиток, потом пил неразбавленное, а потом и
 натощак. Дионис-освободитель освободил его душу от дел и обязательств!
 Для меня настали трудные времена. Как последнему рабу, пришлось мне браться за любую
 работу. Продолжительное время я был ныряльщиком - доставал со дна моря губки и продавал
 их заезжим купцам. Это был тяжелый и опасный труд, но грозный Ямму миловал меня!
 Однако, денег, добытых от продажи губок, с трудом хватало на еду для нас обоих - из-за
 пагубной привычки отца. Наконец, Дионис освободил его от всех мирских дел : месяц тому, как
 отец умер. А перед смертью завещал мне найти семью и жить с ней в мире и любви.
 Дом наш давно уже был заложен кредиторам отца и ничто не удерживало меня.
 Капитан торгового судна доставил меня из Китиона в Сидон - остальное вы уже знаете,
 достойные мужи!

  Как раз к концу рассказа опять открылась внутренняя дверь и та же женщина принесла
 заказанное - поднос с четырьмя мисками дымящейся похлебки и лепешками хлеба.
 Путники принялись утолять голод, молча и сосредоточенно. Никто не нарушил тишины, пока
 продолжалась трапеза.  Первым заговорил Йешуа :
  - История твоя занятна и поучительна! И думается мне - нет, я уверен, что мой друг
 Элиазар, с которым я тебя спутал, и брат твой, коего называешь ты на римский манер
 Лазарус это один и тот же человек. И лучшее тому доказательство - твое лицо, хотя
 совпадает и другое. Дом, сад, финиковая роща..,  что думаешь ты, Андреас? Ты молчишь
 сегодня как рыба, пойманная тобою в Генисаретском озере...
  - Я согласен с тобой, Учитель! Нет никаких сомнений, что китионец и бедный наш Элиазар -
 родные братья!
  - Бедный? Почему же бедный? - с тревогой переспросил Гасдрубал.
  - Мужайся, финикиец! Не успев обрести брата, ты опять потерял его - он умер от болезни
 два дня тому назад, - печально произнес Назарянин, - мы идем в Вифанию оплакать его
 тело и проститься с ним...
  - О боги! Горе мне, горе несчастному! А что же с матерью, где она?
  - Покинула грешную землю давно. Зная Элиазара, я уже не застал ее...
  - Горе мне, горе...
  - Но погоди убиваться - имею я и хорошую весть! У брата твоего усопшего есть две сестры -
 достойные и пригожие девушки! Старшую зовут Марта, а младшую - Мириам.
  - Откуда же сестры?
  - Очевидно, твоя мать повторно вышла замуж, но кто их отец, я не знаю...  Несомненно,
 сестры Элиазара это и твои сестры!
  - Но примут ли они меня? Ведь я для них чужой! - Гасдрубал с сомнением качнул головой.
  - Ты прав. Скорее не примут. Да и зачем им? Элиазар не успел еще жениться и сыном
 Отец мой Саваоф, его не наградил...  А значит, и домом, и землей, и прочим добром по
 праву владеют теперь девушки - самые завидные невесты во всей округе! Если Марта и
 Мириам признают тебя своим братом, то лишатся этого положения...
 Тот, которого называли Учителем, подпер подбородок обеими руками, сморщил высокий лоб
 и задумался...
  - Однако, братья мои, и ты, Гасдрубал! Время позднее - пойдем наверх и дадим отдых
 уставшим членам нашим...

  Вскоре все улеглись, устроившись поудобнее, на тюфяках, набитых мягкой травой. Ставни
 единственного окна помещения, предоставленного путникам для ночлега, были открыты настежь,
 впуская в комнату прохладный ночной воздух. Где-то за окном пели свою извечную песнь
 цикады. Вдруг Йешуа Назарянин вновь заговорил :
  - Есть у меня одна задумка, которой хочу поделиться с вами. Слушайте же и не перебивайте!
 Я могу вернуть к жизни нашего друга и брата Элиазара, безвременно нас покинувшего.
 Явить народу чудо воскрешения, с помощью Отца моего и Господа нашего Элохима!
 Но и ваша помощь, братья, и особенно твоя, ханаанин, мне понадобится.
  (Гасдрубал лежал недвижно и внимал, не веря своим ушам)
  - Ты по праву займешь место своего брата, ведь вы оба вышли из одного чрева, вас
 взрастившего, суть кровь и плоть единая!
  - Как же это возможно? - не выдержал Гасдрубал, - такое под силу...
  - Молчи, глупейший из пунов, молчи и слушай! Когда Баал-Хаммон, любимейший из твоих
 богов, был похищен и убит Муту - разве Анату, сестра и возлюбленная Баала, не воскресила
 его?
  - Это так. - утвердительно изрек Гасдрубал, - так и было.
  - Так стань подобным Баалу и восстань из мертвых! Сделать это будет не так уж и трудно.
 У нас впереди два дня пути и я расскажу тебе все, что знаю о Элиазаре и сестрах, их доме
 и соседях, Вифании и окрестности. Когда мы достигнем Иерусалима, вы трое останетесь там,
 а в Вифанию войду я один. Пойду в дом к Марте и Мириам и испрошу их позволения пробыть
 ночь у гробницы, молиться и оплакивать брата. Скажу им также, чтобы пришли к гробу с
 восходом солнца. Несомненно, они позволят! С наступленьем темноты,
 когда все успокоятся, возьму у сестер масляную лампу и пойду на кладбище.
 Вы же, как стемнеет, пойдете ко мне. Петрус, ты же знаешь, где вифанское кладбище?
  - Знаю, Учитель! У подножья Елеонской горы.
  - Найдете меня там по свету лампады. Ты и Андреас извлечете тело из савана и понесете
 его в гору, на самый верх. Там надежно спрячете и сразу вернетесь в Иерусалим.
 Ты, Элиазар, заберешься в саван и будешь лежать там, пока не придет время...
 
  Гасдрубал открыл было рот, чтобы возразить на ошибочно названное имя, но вовремя
 спохватился. Тот, который был Учителем, продолжал :
  - Когда же рассветет, придут к могиле Марта и Мириам. Я встречу их у входа в могилу и
 возвещу о чуде, дарованном Царем Небесным Адонаем, благодаря молитвам моим Ему.
 Услышав  это, явишься ты нам из склепа в саване, но с открытым ликом!
 Что будет происходить дальше, я не знаю.., - Йешуа задумался на несколько секунд, -
 возможно, сестры (или одна из них) упадут в обморок, но я приведу их в чувство.
 Ты храни молчание, - что бы не случилось - и двигайся медленно и неуверенно, как тяжело
 больной человек. Сестры поведут тебя в дом и я последую за вами. Будешь вести себя,
 подобно излечивающемуся больному, еще два или три дня. Говори мало, больше слушай
 и запоминай! Я не могу знать всего, что должен знать Элиазар, поэтому неизбежно
 неловкое твое поведение и непонимание некоторое время, но ты не бойся! Говори тогда, что
 болит голова и не помнишь многого, произошедшего до смерти. Я буду рядом день-два, а
 потом пойду в Иерусалим к братьям, ждущим меня там...
  Ты все понял, Элиазар?
  - Я понял, Учитель!
 
  Учитель был великим режиссером, а Элиазар оказался хорошим актером - и вышло все так,
 как было описано выше, а последователи Сына Того, Кто Имеет Много Имен, донесли это до
 наших дней.