Признание

Давно мне хочется это сделать.
Когда тревожно, то это естественно – желать утонуть в объятиях кого-то большого, тёплого, сильного... Того, кто с улыбкой произнесёт заветную фразу: «Спокойствие, только спокойствие», - и на душе в самом деле станет легко. Но нет, и когда всё хорошо – как же хочется обнять Германа. Моё сердце полно пронзительной нежности к нему. Ведь во многом он не таков, каким кажется.
Ведь сначала меня при виде него охватило недоумение: «Вы что, серьёзно?!».
И действительно стоило приглядеться внимательней. Да, всё серьёзно, - более чем. Это незаурядный человек, чьи заслуги недооценивать не стоит. Однако кроме взлётов были и падения, и за этой радостной улыбкой – столько пережитой боли!
Бедный мой солдат, моя раненая птичка... Бедный, милый Герман.
Нет, вероятно, так я говорить не стала бы – просто молча гладила б эти густые русые волосы, целовала бы светлые брови и васильковые глаза с такими трогательными морщинками на веках; эти веки – словно чуть примятые маковые лепесточки... А как вспыхивают румянцем эти гладкие полноватые щёки, как краснеют губы... когда-то считала, будто они нехороши, слишком широки и тонки – нет, что вы, для меня теперь каждая чёрточка Германа красива...
Всё отдала б за возможность коснуться губами его шрамов: длинного рубца, прочертившего бок, и той злополучной раны сверху бедра, едва не сломавшей всю его жизнь. Убеждена, в этом нет непристойности – простите за дерзость, но осмелюсь сказать: так прикладываются к иконам.
Ах, мой Герман. Когда из-за погоды снова заноет, заболит, и ты станешь хромать, я подам тебе руку, и принесу лекарство, и уложу в постель, и прижмусь щекой к твоей бедной ноге, и буду гладить её, пока не забудешься целебным сном...
И – да, меня совершенно не смущает эта полнота. Как ни странно, ему идёт. Герман уютный, как плюшевый мишка, к нему так и хочется прижаться. Господи, как хочется уткнуться лицом в этот большой мягкий живот, гладить, колыхать, ласкать языком пупок, перецеловать каждую родинку и растяжечку... А какая полная нежная грудь, видная даже под кителем! Как же постоянно тянет положить на неё руку всей ладонью и легонько, любовно сжать... Ну, наконец стоит сказать, какое неодолимое желание вызывает эта его складочка кожи под подбородком – покрыть влажными поцелуями и чуточку, еле-еле, прикусить и лизнуть.
За перенесённые страдания хочется осыпать тебя миллионом ласк, любимый мой солдатик...
Герман... Моя боль. Моя нежность. Мой соблазн и страсть. Моя любовь.