Иссиня-чёрный лёд

***


Раскалённый воздух обжигает слизистую оболочку носа. Едкий дым заполняет лёгкие, что не продохнуть. Полыхает по краям воронка, до взрыва это была обычная поляна, полыхает окружающий её еловый лес.

Он стоит в центре образовавшейся впадины, босые ноги проваливаются в горячую землю. Чувствует обжигающую боль на правой икре, но как-то неспешно наклоняется и рукой сбивает с широкой штанины оранжевые языки пламени, норовившие оставить юношу без единственной одежды, чей цвет контрастировал с золотом. Много золота поблёскивало под лучами полуденного солнца. Пояс – несколько тонких цепочек разной длины, на кончиках которых болтались небольшие металлические шарики. Широкие браслеты на запястьях с нарисованным чёрным символом, напоминающим солнце, на каждом. Небольшие серёжки-гвоздики в ушах, обычные, круглые. Колье на шее из золотых дисков, к центру – больше, но у самого центрального диаметр не больше четырёх сантиметров. И самое главное – это обруч с шипами, как солнце. Обруч вокруг головы, но не на ней.

– Вы все – умрёте! – За спиной раздаётся женский писклявый голос вперемешку с грубым хрипом, будто парень забрёл на концерт какой-то металл-группы. Голос не его, скопированный и воспроизведённый. Этот класс способен только шипеть, хрипеть, рычать. Существу нужно было быть уверенным, что юноша его поймёт. – А ты! Умрёшь последним! Мы уничтожим Его! – Но парень разобрал бы его шипение и без того. Слишком давно знакомы с Ними. И всегда одни и те же слова. Ничего оригинального!

Да как это существо посмело отвлечь его от источника писка, доносившегося сквозь треск горящих деревьев? Юноша чуть повернул голову и убрал прядь волнистых волос, спадающих до талии, чтобы взглянуть на существо, чёрное, бестелесное, с белыми глазницами, протягивающее руку с растопыренными пальцами-когтями в сторону парня, готовую вцепиться в его глотку, и горящее в сером пламени, не позволяющее существу двинуться и с места. Волосы отнюдь не мешали персиковому глазу – ни зрачка, ни радужки – смотреть на догорающее существо, но парень хотел, чтобы оно в последний раз снова увидело его взгляд. Спокойный, холодный, безразличный. Ни капли страха, ни капли жалости.

Предсмертный отчаянный визг. Уничтожен. Юноша идёт вперёд, туда, откуда слышался испуганный писк. Заводит руку за спину, касается двумя пальцами между лопатками. Из-под кончиков пальцев вырывается чёрная проволока и обволакивает два персикового цвета крыла. Парень опускает руку, а крылья уменьшаются и укладываются татуировкой – крылья, опутанные проволокой.

Выбирается из котлована, пару раз кашлянув, до этого упорно сдерживал кашель. Казалось, он совсем не заботился о теле и повреждениях. Ничего, вот как раз сейчас запустил процесс регенерации.

Стоя на краю воронки, брюнет замечает под своими ногами беспокойно несущегося ему навстречу дракончика. Его чёрная чешуя отливала глубоким синим, его небесного цвета глаза уставились на парня. Дракончик даже пищать перестал. Кого первым увидел – тот и мамка? Парень приседает на корточки и протягивает руку с раскрытой ладонью к крохе. Но тот смотрит то на руку, то вытягивая шею, насколько было возможно, и глядит в сторону искусственного кратера. Бежит туда и срывается вниз, приземляясь на клочок земли с полыхающей травой. Начинает в спешке ковырять землю.

Он чувствует.

Юноша спускается следом за маленьким драконом, ищущим что-то в земле. Берёт возмущенно кричащую кроху на руку, другой откидывает в сторону клочок земли, схватившись за ту самую траву в огне. Аккуратно разгребает землю, пока пальцы не натыкаются на что-то твёрдое, и достаёт ещё одно яйцо.

– Что-то не торопится твой брат, – парень мягко улыбается дракончику, тот уже молча смотрит на человека и будто бы тоже пытается улыбаться. Кроха неожиданно чихает, от щекочущего ноздри дыма, трясёт головой. Можно было ожидать, что угодно – пепел, дым, даже крохотный язык пламени, но ни как не снежинки, быстро растаявшие на предплечье юноши. За весь день на каменном лице брюнета появилась только улыбка. Теперь явилась миру гримаса удивления.

– Всякое, конечно, бывает, – много чего уже юноша повидал во вселенной, но драконов, плюющихся снегом вместо огня, видел впервые. – Тебе, наверно, всё равно, но меня Шань зовут. Пойдём домой, и подберём тебе имя.


***


Шань сидел посреди большой, двуспальной кровати, а перед ним – его новый друг. Бордовое покрывало, бордовый балдахин, бордовые обои. Кажется, здесь всё было бордовым. Убаюкивающий, приятный треск поленьев в камине. Пляшущие тени на стенах в полумраке добавляли таинственности, когда осознаёшь, что находишься в старом замке, построенном в готическом стиле. Молодой человек уже полчаса кряду, показавшиеся ему вечностью, предлагал дракону имена, а тот лишь отрицательно мотал головой.

– Райс? – Предложил очередное имя, но опять получил отрицательный ответ. – Раэн? – И опять нет.

– Слушай, может, ты меня не понимаешь? – Обречённо спросил Шань. Пару секунд дракон сидел неподвижно и, вдруг, кивнул положительно.

– Ура, хотя бы понимаешь. Милый мой, я тебе сейчас предложу последние имя, – на грани отчаяния протянул парень. – И если ты опять будешь против, то звать тебя будут Змей Горыныч. – Прежде, чем назвать последнее имя, юноша напряжённо выдохнул. – Хаку?

Дракон выжидающе сидел неподвижно, долго глядя в глаза Шаню, при этом не моргая. Медленно расплылся в улыбке, обнажая крохотные клыки. Резко начал кивать, кивать, кивать и прыгать, прыгать, прыгать, поворачиваясь вокруг своей оси, пока не свалился с кровати. Летать Хаку ещё не умел, но зато забрался обратно по покрывалу, как кошка, цепляясь коготками за толстую мягкую ткань.

– Ну да, какой хозяин, такой и дракон.


***


Приземлившись, твёрдо встав на почву обеими ногами, Шань запечатал крылья, довольно посмеиваясь. Неожиданно парень грохнулся на землю, сбитый с ног своим же драконом, целившимся точно в спину своему хозяину. Хаку спрыгнул на землю, прошёл вперёд, и показал свой змеиный язык, когда Шань оторвал голову от земли. Припечатало его хорошо – весь грязный. А дракон, довольно вильнув хвостом, развернулся и с гордо поднятой головой потопал домой. К слову, Хаку ростом уже вымахал почти с овчарку.

Шань каждый день буквально за хвост вытаскивал дракона летать. А он любил валяться возле камина на коврике и спать. Вот и сейчас Хаку делал вид, что спит, грея спину у огня. А умытый и переодетый во всё чистое Шань сидел за своим столом и аккуратно разлеплял две гипсовые половинки, внутри которых была заточена деталь, формой будущей диадемы.
Чуть повернув голову, искоса парень глянул на спящего дракона и вытащил болванку из гипса. Старался не шуметь, дабы не разбудить это ходяче-прыгающе-летающее бедствие. Он ведь уже не один слепок разбил! Первый раз Хаку просто хотел помочь вытащить эту странную штуку, а потом ему просто понравилось всё бить, потому что ругань хозяина ему казалась слишком милой.

А дракон не спал! Он периодически поглядывал на хозяина. И дождавшись, когда Шань вынул эту штуку, подорвался, подлетел и схватил заготовку диадемы. Пока Хаку грыз её, сидя на полу, Шань сложил две гипсовые части, завернул в ткань, сунул в ящик, закрыл его на ключ, а ключ на цепи повесил себе на шею.

– Она мне больше не нужна, - победоносно заявил юноша. Стоя возле стола, облокотился локтями о стол, а подбородком – о ладонь, наблюдал, как дракон удивлённо выплюнул деталь. В смысле не нужна?

На столе на подставке стоял тёмно-синий камень круглой огранки, да ещё и запрятанный в коробку из толстого стекла. Такой же камень красовался во лбу дракона, наполовину застрявший в чешуе.