Метод Зевса

      
   
                «Тебя любить, с тобой страдать
                И в мир иной умчаться,
                И жить в ладу, ну просто жить
                И смерти не бояться.» 
 
         ---... И вот мы приближаемся к последнему объекту нашего путешествия. Это место называется Кабардинка, а привлекает нас здесь необыкновенное место под названием « Старый парк»- экскурсовод продолжал подробно рассказывать о том, как этот парк образовался и что он из себя представляет.
         Юлия до последнего не  собиралась на эту экскурсию. Завтра уже кончался срок путёвки и надо было успеть купить хоть какие-то сувениры и местные, кавказские специи для подарков. Для этого сегодня она собиралась съездить в Анапу. Но в последний момент, когда окончился завтрак и толпы отдыхающих потянулись к автобусной остановке, внутри что-то дрогнуло: целый день пробыть в одиночестве, в который раз прогуливаться по пустынным аллеям санатория и безрезультатно стараться подавлять невыносимую душевную боль, бороться с непроизвольно льющимися слезами... Она измучилась, устала от этих страданий, невыносимо нести всё в себе.

       Милая, черноглазая девушка, распространявшая  билеты в фойе столовой на эту и другие экскурсии,  уже складывала шаткий  столик и собиралась уходить.
--- Скажите, пожалуйста, больше билетов в Кабардинку нет?- почти равнодушно спросила Юлия, совершенно не надеясь на положительный ответ.
---Сейчас  посмотрю... мы же целую неделю продавали. Что ж вы так поздно надумали?!- ворчала девушка всё же тщательно просматривая при этом листочек с перечнем мест в автобусе.
---Нет, вроде все места проданы.
Юлия облегченно вздохнула- значит не судьба.
---Подождите минуточку,- и девушка начала с кем-то разговаривать по мобильнику,--- так... так. Я поняла. Хорошо., ---Знаете что,-улыбаясь обратилась она к Юлии,- подойдите к водителю, возможно там осталось одно место и он вас посадит.
     Огромный экскурсионный автобус уже принял в своё чрево всех желающих, и когда Юлия подошла  к водителю, тот бесстрастным взглядом посмотрев на неё, получив протянутые деньги, указал на самое первое место сразу располагавшееся за местом экскурсовода. Таким образом оказалось, что ей даже повезло- обзор будет полный и с боков и спереди.
           «Да, надо  как-то отключиться и не думать, не вспоминать, не анализировать...» - и  как только за окнами замелькали пригородные постройки Анапы, она принялась тщательно всматриваться в совершенно ей неинтересные дома, палисадники, деревья, поля и видневшиеся в туманном горизонте пока ещё далёкие горы. Но мысли неизменно, навязчиво  возвращали её к нему.

         Полгода назад они вместе с Юрой собирались поехать в Алушту. Шёл сентябрь месяц, ещё тёплый и непривычно солнечный для Москвы. Листья зелёные совершенно не собирались покидать свои роскошные кроны. Казалось, лето настолько по- хозяйски расположилось в городе, что осени здесь ещё долго делать нечего. Всё потом, всё впереди. Но "потом" бывает разным...
     Юра просто бредил этой предстоящей поездкой, целыми днями только и твердил, мечтал, как ему хочется в Крым. Море любили оба. Последний раз они ездили туда три года назад. Останавливались  много лет подряд у приветливых хозяев  в самом центре Севастополя, трёхэтажный дом располагался в тихом дворике рядом  с Владимирским собором. А уже из Севастополя катались по всему Южному побережью. В свой последний приезд съездили в Бахчисарай, поразились необыкновенной архитектурой и гармонией ханского дворца. Влюбились на всю жизнь в это историческое место.
      Поездку в Крым всегда планировали заранее. Всякий раз это был сентябрь, бархатный сезон. Погода обычно благоволила их отпуску и даже вода позволяла наслаждаться своей прохладой. Юра купаться не любил, он обычно сидел на топчане и наблюдал как Юлия балдеет плавая в двадцатиградусной изумрудной воде, строго поглядывал на часы и через пятнадцать минут вставал и начинал посылать ей всевозможные знаки, мол пора, простудишься. Её это забавляло, ей была приятна такая его забота.

        За окном мелькали придорожные голые деревья с какими- то неестественно огромными гнёздами на ветвях, длинно игольчатые южные сосны похожие на сибирские кедры, небольшие вечно зелёные кустики. На память приходили его стихи. Он много писал их, но только для неё. Записывал на каких-то обрывках бумаги, потом читал, она счастливая слушала:

«В  тени аллей и зелени бульваров,
Совсем негромко листья шелестят,
Как будто бы мотив наш самый первый, старый
Хотят напомнить десять лет спустя.
Ещё не вечер, нет ещё не вечер...
Я помню наш с тобою самый первый день.»...

      ---Скажите, пожалуйста, какие  это птицы там такие гнёзда понаделали?--спросили одновременно две женщины из глубины автобуса,- вороньи что ли? Ой, как их много!
---Это не гнёзда, это такие растения -паразиты, - громко ответил повернувшись  чернявенький, худой экскурсовод сидящий  прямо перед Юлией. Этот его громогласный голос совершенно не соответствовал его щуплой, интеллигентной внешности. От неожиданности она вздрогнула и даже обрадовалась, что обсуждение растений-паразитов отвлекло её от нахлынувших воспоминаний. Но уже сжимавший горло комок всё же дал о себе знать и слёзы опять непроизвольно выступили на глазах. Отвернувшись к окну, она принялась  рассматривать поблёскивающее на горизонте очертание светлой морской полосы.

        В конце сентября Юре неожиданно стало плохо, но время до отъезда ещё оставалось достаточно. Казалось ничего страшного, не в первый раз, они всегда справлялись. А через неделю она сдала билеты на самолёт. Бог с ней, с поездкой, ещё не вечер. Недолгое пребывание в больнице, потом дома уколы, таблетки... всё по часам, всё аккуратно, только бы скорее поправился, только бы исчезла эта невыносимая боль. Она ругалась с врачами, которые как ей казалось, ничего не могут, даже диагноз точный не поставили. Тем не менее, Юлия  даже не сомневалась, что они справятся, это же не онкология. А со всем остальным они справятся. Юра, и без того всегда худощавый, страшно похудел. Казалось, его можно поднять на руки как малого ребёнка. Последнюю неделю ( она тогда этого не знала, в страшном сне не представляла что эти дни последние!) он часто повторял:
---Ты знаешь, Юленька, у меня плохое предчувствие.
Тогда она начинала повышать голос, возмущаться, успокаивать, подбадривать.:
---Глупости не говори, Юрашик, какие предчувствия? Всё ерунда!Вот ещё это лекарство попробуем, врач новое назначил. Господи, Юрашик, у тебя же нет онкологии! А всё остальное ерунда, мы справимся, как будто в первый раз! Ну не поехали в этом году в Крым, да мне и не очень хотелось. В следующим поедем, тогда уже и поезда начнут ходить. Ты же знаешь, как я боюсь летать на самолёте...- и она пыталась шутить, перевести разговор на другую тему.
--- Олежек звонил, завтра заедет. А Алёна пока не может- очень в школе занята. У них опять новая директриса. Совещание за совещанием. Когда Алёна завучем работала, то гораздо было легче и зачем только на заместителя директора согласилась! Домой дай бог в десять приходит, --затем Юлия продолжала рассказывать про дела старшего сына Андрея, невестки, внуков.
---Ну, хорошо... А Славик как? А Даша? - но по его отсутствующему взгляду, обращённому куда-то в себя, глубоко -глубоко , она понимала, что ни жизнь детей, ни внуков, которых он бесконечно, самозабвенно любил всегда, его в эти минуты совершенно не трогает. Опять надо обезболивающее колоть.
 С трудом вымолила у пришедшего дежурного врача сильное обезболивающее, колола сама,  руки не слушались. В такую-то худобу- мышц уже совсем не осталась. Каждый укол как себе в сердце, его боль- её боль.
       После двух бессонных ночей и тяжёлых дней немного прилегла в соседней комнате: вроде после укола тихо, заснул, не стонет. Через двадцать минут вдруг как ошпаренная вскочила, подбежала. Дышит тяжело и как-то по -другому. Мысли о том, что это приближается конец, не было: только рядом, только чтобы ему легче было, только чтобы он чувствовал, что она тут с ним, всегда. Она гладила его истончённую, безвольную руку, стараясь согреть, целовала и гладила, потом непонятно для самой себя тихо начала петь, у неё не было никакого голоса, она никогда не пела в компании:
« Сиреневый туман, над нами проплывает...  кондуктор понимает, что с девушкою я  прощаюсь навсегда»- он очень любил эту песню, всегда душевно пел её с братом. Откуда- то вспоминались слова. Потом их свадебную, их самую заветную- « Ещё не вечер, ещё не вечер... ещё в запасе время есть у нас с тобой.... Пусть говорят, что мы расстанемся с тобой,... только не буду верить я таким словам. Никому тебя я не отдам!» Рука такая холодная, тонкая, слабая...
Она никому его не отдаст, она верила, что пока она держит эту руку, с ним ничего ужасного, непоправимого произойти не может. Никому тебя я не отдам!

----Ну вот, друзья, мы и приехали в это замечательное место. Не торопитесь, все успеете, у нас много времени.
Экскурсовод первым вылез из автобуса, а за ним напирая со всех сторон друг на друга, толкаясь и спеша стали вылезать из автобуса экскурсанты. Юлия вышла последней. Куда торопиться? Теперь вообще некуда.

----Итак, друзья, экскурсия по старому парку Кабардинки начинается здесь, у Летних ворот. Обратите внимание на  высеченное на них изречение: «Культура есть знание и почитание» , – продолжил экскурсовод ,- но проводить её для вас будет другой специалист- гид, Поэтому я с вами на время прощаюсь и жду вас через два часа в автобусе.
 Группа, остановившись перед красивыми резными воротами парка, осталась ждать местного гида.
«Надо хоть пофотографировать что ли и видео можно снять.» - и Юлия присоединилась к остальным участникам поездки. Парк действительно оказался маленьким уголком настоящего рая.

---« Если бы каждый человек на своем клочке земли сделал все, что
он может, то как бы прекрасна была земля наша.» сказал Антон Павловияч Чехов и возможно именно эти слова послужили лейтмотивом для воплощения замысла и творческих поисков архитектора Александра Алексеева, то есть он постарался совместить в одном зеленом пространстве разные «временные точки» и архитектурные стили,  -новый гид, молодая довольно высокая, полноватая женщина, совершенно не воплощающая своей внешностью понятие о красоте  и гармонии, начала посвящать жаждущих экскурсантов в мир  Древнего Египта и в эпоху Европейского Возрождения .
---Но почему же парк называется «Старым»? Потому, что желание создать его старо, как мир. Парки возводили во времена ,-- продолжила она подводя группу к уголку, где располагалась Пирамида, Сфинкс и Обелиск. - вот мы уже в атмосфере древней цивилизации. Размеры пирамиды хотя и уменьшены многократно, но пропорции сохранены...
  « А в общем-то она вполне интересно рассказывает.»- отметила про себя  Юлия и начала фотографировать Пирамиду, сидящего рядом с ней Сфинкса. Египетскую площадку  окружали вечно зелёные кустарники, росли необычные деревья, оригинально подстриженные, название которых можно прочитать на  воткнутых перед ними аккуратных табличках. Юлия даже обрадовалась, что необычная красота  и разнообразие  старого парка отвлекли её от измучивших за эти полгода мыслей и воспоминаний о Юре. Её не покидало навязчивое чувство своей вины- она дышит, ходит, живёт , а он нет! Его просто Нет!Совсем нет, нигде. Она не представляла как сможет жить без него, без него жить просто незачем.. Без него остановилось время. Всё бессмысленно, всё бесцветно.
 
« Теперь весна и солнца блики
Повсюду разбросали яркий свет
И вспомнился тот день и белые гвоздики,
Что нёс тебе... Тому уж 20 лет!»

    Сюда, в Анапу, она решилась поехать под настойчивым напором детей и сестры. Им невмоготу было наблюдать как она изводит себя, смотреть на её постоянно красные, опухшие глаза, слушать бесцветный, подавленный голос, равнодушные ответы по телефону.

---А это павильон античности. Он представляет из себя стилизованный храм Зевса, построенный по античным канонам и воссоздающий облик классической Греции. – голос гида вернул Юлию к действительности.
---Стоя в этом храме можно долго рассуждать об истинных и ложных причинах войны, о красивых мифах, в которые эти причины облекаются. Обратите внимание на фразу высеченную над головой Зевса,  она гласит: «Все из тебя истекает». Эта фраза   Гомера. Именно ею всегда завершалось обращение героев к верховному богу: «Ты, всемогущий, отец-вседержитель, все из тебя истекает!..». И затем следовала просьба. Но здесь эта фраза звучит зеркально, она звучит как ответ на всякую просьбу, на жалобу и проблему - один всеобъемлющий ответ: «Все из тебя истекает!». Обычно к подножью статуи и в нашем храме посетители бросают монетку, как пожертвование Зевсу, и обращаются к нему с просьбой.
--- Ну и что, сбываются просьбы?- спросил рядом стоящий мужчина, скептически ухмыльнувшись?
---Да по- разному, возможно. Нам же это не докладывают. Но однажды мне рассказывали, что просьба сбылась. Не будем уточнять какая.- И внезапно покрасневшая гид провела рукой по идеально приглаженным волосам,- а теперь пройдём дальше, к павильону Классицизма. Пойдёмте, пойдёмте, не задерживайтесь. Вы потом сможете самостоятельно погулять по парку и сфотографировать то, что считаете интересным. Давайте кучнее, кучнее,  не отвлекайтесь, у нас ещё много объектов, а время на саму экскурсию ограничено.

        Расползшаяся по парку группа медленно двинулась дальше . Юлия последовала за всеми к небольшому зданию в стиле классицизма и неработающему фонтану. Постепенно осмотрели всю или почти всю территорию парка. Юлия то восхищалась красивыми постройками, то опять возвращалась к своим мыслям о бесполезности теперь её жизни. С уходом Юрия она словно потеряла путеводную нить, смысл жизни. Дети, внуки - это прекрасно, особенно такие как у них. Но та жизнь, которая была, никогда уже не вернётся, а другой ей не надо. Прогуливаясь по парку и слушая экскурсовода, она остро ощущала досаду, что Юрочка этого ничего не видит, не слышит и даже не знает, что она здесь. И поделиться с ним невозможно и рассказать ему нельзя.

«Стук сердца твоего в груди своей несу
Прозрачным родником, журчанием бесследным.
Я всё ещё в тебе блуждаю, как в лесу,
Я всё ещё брожу, как в заповедном.
Сам преградив тропу к тебе в просторном мире,
Я всё ещё в тебе блуждаю, как в лесу...»
 
        Когда  гид распрощавшись с их группой поспешила на встречу с только что прибывшей другой, все разбрелись по парку. Юлия решила проделать весь путь снова и сфотографировать то, что возможно при первом осмотре не заметила. Подойдя к храму Зевса, ей почему-то захотелось войти внутрь. Храм был пуст. В центре возвышалась статуя бога, а за его спиной расцвеченное, витражное окно. У подножья поблёскивала целая груда различных монет. Непроизвольно Юлия достала из кошелька первую попавшуюся пятирублёвую монету и чётко произнесла: «Ты, всемогущий, отец-вседержитель, всё из тебя истекает! Помоги мне всемогущий! Я никогда не забуду моего Юрочку, он всегда останется со мной, но помоги мне освободиться от этой боли, душевной изматывающей боли. Я измучилась от этих бессонных ночей, от этих постоянных слёз! Верни мне молю тебя снова желание жить. Помоги мне!»  и вышла из храма. Кого она просила то ли великого бога древних греков Зевса, то  ли Господа нашего бога  она и сама не понимала, да и не анализировала это. Просто мольба и всё.

        На следующий день поезд мчал её домой, путёвка закончилась и она уже представляла, как старший сын Андрюша встретит её на вокзале. Начнётся опять тягучая, нудная обыденность , опять эти тоскливые дни и ночные бдения  с болью в душе и слезами на глазах.
        Поезд прибыл в десять часов утра, на перроне уже ждали  сыновья Андрей и Олег. Как всегда поцелуи, расспросы как доехала. Доставив её до квартиры, оба помчались на работу, каждый на свою.

       Дом встретил пустотой и одиночеством. Послонявшись по пустым комнатам, начала разбирать чемодан и неудачно нагнувшись вдруг почувствовала острую, нестерпимую боль в боку. Попыталась выпрямиться, но чудовищная боль опять стрелой пронзила всё тело.
«Вывих, сустав вывихнула»- догадалась она. Два года назад была операция по замене тазобедренного сустава и всё было хорошо. Она нормально себя чувствовала. Про возможный вывих только читала в интернете. Боль не отпускала, малейшее движение приносило страдание. Вызвать скорую невозможно- до телефона дотянуться никак нельзя. Юлия пролежала на полу пять часов страдая и мучаясь от нестерпимой боли. Такого ужаса она не испытывала никогда, даже не представляла что можно ощущать такие поистине адские муки. На противоположной стене висел портрет Юрочки, но ей в эти часы мучений было уже всё равно. Душевную боль сменила физическая.

       Спасение явилось только поздно вечером, когда дети пришли с работы и не смогли до неё дозвониться. Первым как всегда забил тревогу и пришёл Андрей, поскольку жил с семьёй ближе всех. Приехала Скорая, сделали обезболивающий укол. Юлия даже не представляла, что может так громко орать, орать что называется благим матом пока её несли в машину скорой помощи. Когда боль постепенно стала отпускать уже там, в больнице, в операционной ей в голову пришла мысль, как наитие, как озарение: «Вот  оказывается как Он решил вывести меня из этого состояния. Он знал, что только физическая, нестерпимая боль может выбить из меня душевную, причём эта боль должна быть адскими муками. Такой вот метод Зевса!»
       Выписавшись через неделю из больницы, Юлия  вдруг заметила, что  уже не плачет ночами только от одного взгляда на портрет Юрочки, от воспоминания о нём. Нет, она не перестала его любить или думать о нём, но эти чувства стали более спокойные. Свою предыдущую долгую, счастливую жизнь,  эти тридцать два года  прожитые с любимым, бесконечно дорогим ей человеком она расценила как величайший подарок посланный ей судьбой. А дальше, что будет дальше ? Неизвестность, и это тоже её жизнь теперь  без него, но в сердце с ним до конца.

« Ты отойдёшь в небытие,
Твои черты уйдут в забвение.
Лишь снег искрящийся во тьме
Напомнит разве о тебе
Или родит стихотворение.»