Пикник на окраине в кафе Мари-Л

                Пикник на окраине в кафе «Мари-Л».
                (или 25 лет спустя)
               
Оглавление.
1. Тревожный звонок.
2. Встреча в кафе «Мари-Л» (или 25 лет спустя).
3. Мужики, надо досидеть до «кондиции».
4. Твой «лепший» друг.
5. Свои тайны они хранили как «кэгэбэшники».
6. Тоска по рыцарям.


                1. Тревожный звонок.
 
   Этот звонок моего бывшего сослуживца по ТЭЦ ВАЗа и нынешнего моего хорошего приятеля Токарева Виктора Владимировича стал точкой отсчёта и причиной всех моих последующих записей и воспоминаний.
 
   Это был конец июля 2005 года. Это происходило в пятницу. Несмотря на лето, в этот день я тоже был «весь в делах». Рабочий день подходил к концу. Я был на согласовании документов у Гильбуха Аркадия Яковлевича -  главного энергетика ВАЗа.  Как раз я только что вышел из его кабинета. Зазвонил мой мобильный, смотрю номер - это Виктор Токарев, с которым мы ещё в 1971 – 1973 годах на ТЭЦ ВАЗа начальниками смен вместе начинали работать, а сейчас он заместитель директора станции по ремонту и развитию.

   После моего возвращения из Куйбышева назад в Тольятти в 1980 году, мы с Виктором восстановили общение и встречались достаточно часто по разным темам: то в магазинах случайно встречались, то по энергоделам, да и просто так по жизни. Жили мы в соседних кварталах.
 
   Последние пять лет, когда я работал заместителем директора фирмы «Аудит-Энерго-Сервис», а наша фирма была единственной в Тольятти сертифицированной при «Самарагосэнергонадзоре» на проведение энергоаудитов и всех видов энергетических обследований, я стал часто по служебной необходимости бывать на разных энерго-предприятиях города, в том числе и на ТЭЦ ВАЗа.
 
   Последний раз я был на ТЭЦ ВАЗа почти две недели назад. Сейчас, видимо, у Виктора что-то случилось, ведь мы тогда с ним не только отрешили все производственные вопросы, но и посидели вечером вдвоём в его новой квартире на 12-ом этаже с прекрасным видом на лес, попили  «коньячокс» и неспешно обсудили уйму разных проблем от мировых  до семейных.

   Этот звонок меня обеспокоил. Странно, похоже, что у него сегодня что-то случилось. Это весьма встревожило меня, мало ли чего (у нас за последние
два – три года умерло несколько наших общих знакомых).
   Итак, я быстро выхожу из кабинета и включаю звук мобильника, говорю:
     - Да, слушаю. 
     - Стас, Привет! (голос бодрый, ну и, слава Богу)
     - Привет, Виктор!
     - Ты знаешь, у меня тут в кабинете гости-тире-коллеги с Куйбышевской ТЭЦ, ну, точнее теперь она называется Самарская ТЭЦ. Они ещё в понедельник приехали к нам по обмену опытом во главе с Меркушевым Владимиром Викторовичем. Ты припоминаешь такого? (у меня отлегло от сердца - никто не умер).
     - Ну да, конечно, при мне он старшим ДИСом работал. Передай ему  привет горячий.
     - Твой горячий привет я ему передаю. Но сейчас он уже не старший ДИС, а зам директора станции. Так вот, Владимир Викторович сегодня узнал, что мы с тобой тут часто общаемся и очень просит организовать встречу с тобой  прямо сейчас. Ты далеко от нас?
     - Близко, я сейчас на ВАЗе, только что вышел от главного энергетика и через двадцать минут я смогу подъехать на ТЭЦ или куда скажешь.
     - Слушай, Стас, мы тут на ТЭЦ практически завершили официальную часть нашего недельного обмена опытом и сейчас наметили поехать и немного отдохнуть в одно тихое и приятное место – в кафе «Мари-Л» у леса, на окраине города,  за медгородком. Знаешь, где это?
     - Ну, да, отлично знаю!
     - Можешь туда подъехать минут через 30?
     - Окей, буду!
     - Ну, тогда, до встречи в кафе.

            2. Встреча в кафе «Мари-Л» (или двадцать пять лет спустя).

     Через 30 минут я уже стоял на парковке около кафе «Мари-Л». Сижу в своей золотистой «Шевроле-Ниве», поджидаю. Подъезжают две машины, выходят  – из одной машины ребята (мужчины) с ТЭЦ ВАЗа, а из другой – с Куйбышевской ТЭЦ (теперь она называется Самарская ТЭЦ). Я вышел из машины, мы поздоровались, пожали руки. Мы с Меркушевым, конечно, узнали друг друга – лица изменились мало, только мы потолстели оба. Он двинулся на меня как медведь (рост у него примерно 185 см, а у меня 175). Обнялись, похлопали друг друга – ведь не виделись ровно 25 лет!

    Чувствую, ребята перед отъездом с ТЭЦ ВАЗа «крепко подзарядились». Виктор Токарев предложил, что бы его помощник быстренько сопроводил меня на их служебной машине до моей стоянки и привез меня назад. Мы с ним поехали, я поставил свою машину и минут через 15 мы уже вернулись в кафе. Ребята разместились на большой открытой веранде. Сдвинутые столы уже были накрыты, на столах лежал и благоухал шашлык в ассортименте, стояли салаты из свежих овощей, начали разливать застылую водку.
 
   Слово взял Токарев: «Так вот, Станислав, наши коллеги с Самарской ТЭЦ нас тут кузницей кадров называли, вспоминая как  в 1975 – 1977 годах  к ним на вновь строящуюся тогда ещё Куйбышевскую ТЭЦ пришла группа специалистов с ТЭЦ ВАЗа: Пастушков, Жемповский, Раздьяконов, Варламов и ещё человек 5 - 6 машинистов котлов и турбин.
 
   А вот ты, Станислав, говорят, у них на ТЭЦ давно легендой стал, но как бы это уже нереальной легендой. Коллеги с Самарской ТЭЦ говорят, что за  последние 25 лет они о тебе ничего больше не слышали и не видели. А мы им говорим, что ты и у нас легенда, но вполне реальная и даже видимая, и слышимая, и осязаемая, и сейчас ты живёшь и работаешь здесь рядом с нами в Тольятти, и встречаемся мы с тобой весьма часто, иногда, даже вместе что-нибудь обмываем. Узнав об этом, товарищ Меркушев Владимир Викторович возжелал тебя немедленно увидеть, как живую легенду.
 
   Так что, пойми, Станислав, ты сегодня тут - главная причина нашей встречи, плюс это совпало с нашим совместным желанием закрепить наше трудовое знакомство и снять напряжение после пятидневного «тяжелого» труда по обмену опытом».
 
   Далее Токарев объявил тост: «В общем, братцы-энергетики, я предлагаю тост за сотрудничество самарских и тольяттинских энергетиков в лице здесь присутствующих товарищей, за наше и ваше здоровье, за наши и ваши успехи, и в первую за наш, как мы тут раньше выяснили, общий символ и легенду - за Жемповского Станислава Станиславовича, за очень хорошего человека и классного специалиста, который успешно поработал и на ТЭЦ ВАЗа и потом на Куйбышевской ТЭЦ и оставил в обоих коллективах добрую память о своей работе. Короче, Стас, мы пьём за тебя почти как за Ленина: за то, что ты был и работал рядом с нами, за то, что ты есть и за то, чтобы ты ещё долго рядом с нами жил!». Похохотали, чокнулись, выпили.
 
   Вторым взял слово заместитель директора Самарской ТЭЦ Меркушев Владимир Викторович: «Стас, я просто потрясён, понимаешь, прошло уже 25 лет, как ты ушёл от нас с Куйбышевской ТЭЦ, а сегодня мы с коллегами с ТЭЦ ВАЗа с самого обеда только твои дела и обсуждали.
 
   Я им рассказываю про твою знаменитую противоаварийную тренировку в РУСН ТФН, а они нам - про то, как ты предотвратил пожар и гибель ремонтников на выводах генератора. Я им про то, как ты нас ещё на котловагонах заставил на «вы» друг к другу обращаться, а они - как ты всю станцию (ТЭЦ ВАЗа) перевёл на «время по Жемповскому».
 
   Я им про то, что твой критический анализ уставок схем РЗАИ руководство ЦС РЗАИ Куйбышевэнерго с благодарностью приняло к рассмотрению, а начальник электроцеха ТЭЦ ВАЗа - Алексей Степанович Петров нам рассказывает про то, как ты при всём руководстве ТЭЦ за десять минут ликвидировал «землю» в цепях ШУ, которую уже полтора часа не могла ликвидировать предыдущая вахта, и что главный инженер Нечаев при всех тебе единственному на станции руку пожал.
 
   А сколько ты специалистов на Куйбышевской ТЭЦ воспитал: во-первых, это мой брат Меркушев Слава, которого ты из начальников смены подготовил вместо себя на должность зам начальника электроцеха и который через два года стал начальником цеха, а ещё через пять лет стал директором ТЭЦ; во-вторых, все нынешние замы директора считай твои воспитанники – это и Шикунов и Мусий, да и я тоже, хоть я и тепловиком был, а Смагин тот вообще тебя боготворит, все последующие начальники электроцеха – тоже твои воспитанники. Вот сейчас заместителем начальника электроцеха работает твой воспитанник Луковников Юрий Николаевич. Мы на Самарской ТЭЦ тебя вспоминаем, наверняка, каждую неделю.
 
   Короче, Стас, я тоже поднимаю тост за ту удачу по жизни, когда ты был рядом с нами на строительстве нашей Куйбышевской ТЭЦ с нуля и до пуска на полную мощность и, главное, за то, что ты у нас наделал - в хорошем смысле этого слова. Поэтому, как только Виктор Владимирович сказал, что ты наверняка на расстоянии 30-ти минутной доступности, я попросил его немедленно связаться с тобой и организовать нам встречу. В общем, Станислав, здоровья тебе ещё на 25 лет вперёд и, как только будешь в Самаре, сразу  обязательно заезжай к нам на ТЭЦ! Я тебя лично приглашаю».

   Потом взял слово Алексей Степанович Петров - начальник электроцеха ТЭЦ ВАЗа. В мою бытность на ТЭЦ ВАЗа, когда я работал начальником смены электроцеха (НСЭ), он сначала работал у меня в смене ДЭМом, потом старшим ДЭМом (ДЭМ – дежурный электромонтёр). В то время он ещё только мечтал стать начальником смены электроцеха, потом он поступил в Тольяттинский политехнический институт на вечернее отделение. Парень он был доброжелательный, симпатичный, русоволосый, крепкий духом и телом – как и должны быть парни после морфлота.
 
   Перед моим уходом с ТЭЦ Петров стажировался на начальника смены электроцеха. Когда я увольнялся, то передал ему, как наиболее упорному и способному, все свои схемы и личные краткие рукописные инструкции по переключениям в распред-устройствах ТЭЦ ВАЗа. В последние годы мы с ним в Тольятти тоже весьма  часто встречались, в среднем раз в месяц. То мне что-то на ТЭЦ ВАЗа надо, то просто встречались в магазинах - жёны ходили в одни и те же магазины и мы как бы случайно там встречались.
 
   Так вот, Алексей поднимает тост и говорит: «Стас, раньше мы с тобой как-то встречались как бы по бытовому, а сегодня я очень рад представившемуся торжественно-производственному случаю и хочу при наших коллегах сказать тебе слова благодарности за то, что ты тогда 30 лет назад убедил меня поступить в институт на вечернее отделение. Я также благодарю тебя за знания и опыт, которые ты мне тогда передал, когда я у тебя в смене работал и стажировался на начальника смены электроцеха, особенно за те папки, за твои чертежи и твои инструкции по переключениям, которые ты, уходя с ТЭЦ ВАЗа, подарил мне.
 
   Всё это потом помогло мне не просто в работе, а помогло мне плавно «вырасти» из старшего ДЭМа – сначала в начальника смены, потом в заместители начальника электроцеха, а потом и в начальники электроцеха. Кстати, Рыбин Игорь Андреевич с твоего «пинка» тоже вырос из слесарей в заместители начальника электроцеха по ремонту! Кстати, Стас, тебе от Игоря Рыбина низкий поклон, а от его жены тебе личная благодарность и особое пожелание крепкого здоровья и долгих лет жизни!».
     - Алексей! Что-то я не понял. Рыбина-то я по ТЭЦ ВАЗа хорошо помню - слесарем генераторного участка был, пожар на выводах генератора устроил, а при чём тут его жена? И в честь чего это «её личные особые пожелания»?
    - Мужики захихикали: «Стас, ты, оказывается, и у наших женщин легенда».

   Алексей: «Стас, давай сперва выпьем, а потом я тебе отдельно объясню, почему она тебе личный привет передаёт, остальным я уже всё сегодня это рассказал. Но про пожар на генераторе ты правильно вспомнил – это всё связано. За тебя, Стас!».

   Между тостами Меркушев успел сказать мне: «Стас, говорят, ты часто бываешь в Самаре в РЭУ – прошу, позвони, когда опять там будешь. Давай встретимся, посидим с коньячком, поговорим без тормозов и без помех. Я тебя очень прошу. У меня есть много что у тебя спросить и есть много что тебе рассказать и показать» и он дал свою визитку. Я встречно дал свою визитку и сказал, что обязательно позвоню и заеду в ближайшее время.
 
   Потом по традиции мы стоя выпили за энергетиков, погибших при исполнении служебных обязанностей. Пошли воспоминания об этих ЧП.

   Через два часа мы посадили «тёпленьких» самарцев в их машину и они уехали, а нас троих Виктор пригласил ещё «досидеть до кондиции» к себе в его новую пустующую тольяттинскую квартиру. Вся его семья каждый год, с ранней весны и до поздней осени с детьми и с внуками живёт в коттедже на берегу Волги около деревни Хрящёвка.
 
   Перед уходом из кафе Виктор заказал с собой ещё шашлыки по две порции на брата, салат из свежих овощей, воду, соки, водку и коньяк - всего «выше крыши». Я ему говорю: «Виктор, ну, что ты тут переплачиваешь вдвойне, там, рядом с тобой магазин есть, зайдём и купим всё что надо». Он мне: «Ну, во-первых, магазин-то не совсем рядом. Во-вторых, мы - энергетики сейчас не хило зарабатываем, хватает и на еду и на воду, и на жильё, и на учёбу детям, и на «бабс», и на «рестораны на дом».  Спасибо Чубайсу, Аветисяну и твоему «лепшему» другу  Ефиму Крафту».
    - «А почему это «моему «лепшему» другу Крафту?  Я с ним в друзьях не был. Он тогда для меня был серьёзным и важным начальником электроцеха, который весьма строго придерживался субординации и периодически меня призывал «уважать старших».
     - Потом я тебе дома расскажу, как мы узнали, что он, оказывается, был твоим «лепшим другом».
 

                3. Досидеть до кондиции.

     Водитель Токарева за 5 минут  довёз нас до его дома, мы вчетвером поднялись на 12-ый этаж, зашли в квартиру. Сначала мы все полюбовались прекрасным панорамным видом на лес и город, между делом разложили припасы на стол и продолжили вечер воспоминаний. Тост повторялся один и тот же: «Дай Бог не последняя!»  При этом воспоминания и вопросы у каждого возникали самые разные и неожиданные.
 
   После очередной стопки Токарев спросил: «Стас, я смотрю, ты как-то настороженно поглядываешь на Гришу, знакомься - Карташов Григорий  Андреевич. Ты, кажется, его не застал. Он пришёл к нам на ТЭЦ после армии, точнее после морфлота, и начинал машинистом котла, потом турбины, потом он окончил вечерний Тольяттинский политех, а сейчас он - начальник котлотурбинного цеха. Я его сейчас стажирую на своё место – на заместителя директора по ремонту и развитию, я ведь с нового года ухожу на пенсию. Так вот - Гриша наш человек! В моё отсутствие можешь обращаться к нему по любым вопросам – железно поможет. Он о тебе уже много знает. Прошу Вас любить и жаловать друг друга взаимно». Мы пожали друг другу руки. И правда, после ухода Токарева на пенсию мне несколько раз приходилось обращаться за помощью к ребятам на ТЭЦ ВАЗа, в основном к Алексею Петрову, а когда его не находил – то к Карташову. Он никогда не отказывал.

   Далее Токарев продолжил: «Ребята! Я почему вас зазвал к себе домой – у нас с самого утра накопилось столько новой интересной информации и особенно связанной с тобой, Стас, что надо более «углубленно», как говаривал гад Горбачев, её проработать. А тут дома не страшно, если кто-то и переберёт, то можно тут же и спать уложить, места много. Поэтому, дорогие друзья и коллеги, располагайтесь как дома и не забудьте прочувствовать наше главное преимущество – здесь мы без бабс».
 
   И мы возобновили «углубленное» обсуждение заинтересовавших нас проблем. Виктор немного порасспрашивал меня про взрыв котла на Куйбышевской ТЭЦ и где я был в момент взрыва. Потом попросил вкратце рассказать, что за необычная авария была в РУСН ТФН, которую, как сказал Меркушев, якобы за две недели предсказал Жемповский. Под занавес я им объяснил, что я ушёл с Куйбышевской ТЭЦ, поскольку Кировский райком не пропускал меня в партию, а оставаться на должности зам начальника электро-цеха, когда другие идут вверх, мне не хотелось.
 
   Алексей объяснил мне, почему жена Рыбина передала мне персональную благодарность. Он рассказал нам, что Рыбин Игорь, попавший в больницу после пожара на выводах генератора, тогда в больнице перед пришедшими коллегами и друзьями заявил, что Жемповский перед допуском на генератор обозвал его троечником, но зато спас ему жизнь. Поэтому теперь он сам клянётся пойти учиться в институт и обещает учиться изо всех сил.
 
   А жена Рыбина потом выставила на комод фотографию, где изображены бригада слесарей генераторного участка и электромонтёры 4-ой вахты, а в центре Рыбин Игорь и его за плечи обнимают с одной стороны мастер Шеремет Александр Иванович и с другой - Жемповский. На фото как раз все участвовавшие в том событии. Она сказала, что на этом фото человек, который спас Игоря, спас её мужа, спас отца её детей, поэтому она держит это фото на комоде. Это фото было сделано на коммунистическом субботнике 20-го апреля 1973 года через два месяца после пожара на выводах ТГ-3.
 
   А когда мы собрались ехать сюда, я спустился вниз в кабинет Рыбина предупредить его, а у него как раз была жена (она тоже работает на ТЭЦ). Поэтому жена Рыбина передала через меня поклон Жемповскому.
 
   Сам Рыбин, как и поклялся в больнице, в тот же год поступил на вечернее отделение Тольяттинского «политеха», через пять лет окончил его, стал сначала мастером кабельного участка, потом старшим мастером генераторного участка, а к 2005 году Рыбин уже был замом начальника электроцеха по ремонту.


                4. «Лепшие» друзья.

   После небольшого перекура на балконе я всё-таки допытал Токарева: «Так, почему ты назвал Крафта моим «лепшим»  другом? (Крафт Ефим Львович был начальником электроцеха, когда я работал начальником смены на ТЭЦ ВАЗа). Токарев ответил: «А это сам Крафт сказал на банкете, когда его провожали на пенсию семь лет назад.  Я стоял в метре от директора, когда он подозвал к себе Крафта и спросил: «Так что, Ефим Львович, вы с вашим «лепшим» другом Жемповским так и храните семейные тайны друг друга?».
- Да, храним.
- А, может быть, он уже не хранит?
- Нет, хранит, иначе я бы сразу узнал.
- Это, каким образом?
- Во-первых,  у нас много общих знакомых, кто-нибудь да сказал бы. А во-вторых, мы с ним изредка в городе случайно встречаемся и абсолютно по-дружески беседуем. Кстати, он и сюда на ТЭЦ ко мне приезжал по делам и ни разу никто из нас не высказал какого-либо беспокойства о сохранности наших взаимных семейных тайн.
- Да, ребята, вы у нас как кэгэбэшники – тайна, похоже, умрёт вместе с вами.
- Возможно, ответил Крафт, пожав плечами.
 
   А через три года после проводов Крафта мы провожали на пенсию нашего бессменного директора Васина Юрия Михайловича и я спросил его, может ли он теперь объяснить, почему Крафт называл Жемповского другом и почему вы его так настойчиво спрашивали о какой-то семейной тайне. Директор встречно спросил меня: «А ты, Виктор, чего так к этому вопросу прицепился, ты, что, тоже с Жемповским в «лепших» друзьях состоишь?»  Я говорю: «Да, мы со Стасом как дружили с 1971 года, так все эти годы и продолжаем дружить. Человек он хороший и друг надёжный. А вы вот как-то скептически о нём отзываетесь».
 
   Директор ответил: «Да нет, Виктор, я к нему с большим уважением и раньше относился, когда он ещё у нас работал. Мы ведь с Нечаевым (главный инженер ТЭЦ)планировали его в главные инженеры вывести до ухода Нечаева,но помешал Крафт. Потом как-то на совещании в РЭУ «Куйбышевэнерго» я переговорил с Ремезенцевым Борисом Фёдоровичем - директором Куйбышевской ТЭЦ и услышал от него тоже прекрасные отзывы о работе Жемповского на Куйбышевской ТЭЦ.
 
   Я также знаю, что Жемповский и в Автозаводском тресте столовых прекрасно работал, он быстро вырос там до заместителя генерального директора треста. Однажды я лично как зам секретаря райкома партии персонально руку ему жал, когда мы Автозаводскому тресту столовых вручали от имени Автозаводского райкома партии переходящее красное знамя, а Жемповский тогда вместо генерального директора принимал это знамя. Так что, этот мой скепсис относится не к Жемповскому, а лично к самому Крафту. Сейчас объясню почему, раз уж ты так настойчиво меня пытаешь». И далее директор  рассказал следующее.
 
   «Это произошло давно, где-то примерно в 1975-ом году. Крафт, будучи ещё начальником электроцеха, за одно из рацпредложений, которое он, якобы, написал совместно с работниками проектного института «БелЭнергоПроект», получил лично вознаграждение порядка 6,5 тысяч рублей (тогда столько стоила автомашина «Жигули») и ещё два работника того института получили по столько же. Подписывал им всё это я двумя подписями, хотя по правилам подписывать рацпредложения должен главный инженер. Но Нечаев был тогда в отпуске, примерно на 45 дней, и ждать его не было смысла, тем более что эти два работника института «БелЭнергоПроект» срочно просили оплатить им вознаграждение, а «БелЭнергоПроект» в тот период проектировал вторую очередь нашей ТЭЦ. Я счёл за лучшее оплатить им без задержек.
 
   А когда вернулся из отпуска Нечаев, то вскоре он спросил меня, а что это за супер вознаграждение у Крафта за какое-то рацпредложение. Я ему рассказал. Он возмутился, сказал, что Крафт явно дождался его (Нечаева) ухода в отпуск и подсунул это вам (т.е. мне). А во-вторых, сказал Нечаев, это рацпредложение подал сначала Жемповский, а он (Нечаев) велел Крафту запросить экспертизу в проектном институте, в этом самом  «БелЭнергоПроекте».
 
   Мы тут же с Нечаевым вызвали к себе Крафта. Но он, в общем-то, вывернулся, сказал, что по резолюции Главного инженера он отправил рацпредложение Жемповского на экспертизу в институт «БелЭнергоПроект», а оттуда вскоре приехал начальник электротехнического отдела и предложил ему (Крафту) написать совместное рацпредложение на эту же тему. Потом они (институт) официально рассчитали экономический эффект равный почти 20 тысячам рублей. Крафт сказал, что он отказать им не мог, поскольку они вели проектные работы для нашей ТЭЦ, а Жемповский тогда у нас уже не работал.
 
   Тогда Нечаев спросил Крафта: «Так вы, что, Ефим Львович, оставили Жемповского «с носом»?»  Крафт ответил, что нет, он устроил Жемповского на Куйбышевскую ТЭЦ замом начальника электроцеха. Нечаев спросил, а вдруг «благодарный» Вам  Жемповский позже узнает о размере вашего  вознаграждения и подаст в суд на Вас и на нас. Учтите, у него сейчас за спиной серьёзная защита - главный инженер Матюнин Юрий Михайлович, он, если помните, сын управляющего РЭУ «Куйбышевэнерго». Тогда у Вас и у нас могут быть очень большие неприятности. Крафт ответил, что Жемповский не подаст. А почему это у Вас такая уверенность? Потому, что мы оба храним семейные тайны друг друга. Какие? Не скажу, мы дали друг другу слово. А если Жемповский уже проболтался? Нет. Я бы сразу узнал – у нас есть общие знакомые.
 
   И директор завершил: «Вот с тех пор иносказательно мы Жемповского и стали называть семейным другом Крафта, больше имея в виду то, что Крафт «по-дружески» оставил его без вознаграждения. С того случая мы с Нечаевым стали несколько настороженно относится к Крафту. А когда мы от Голубева узнали, что Крафт умышленно исказил наш с Нечаевым ответ Жемповскому о немедленном предоставлении ему квартиры в случае его возврата на ТЭЦ ВАЗа, мы вообще решили Крафта убрать из начальников электроцеха и «повысили» его до заместителя директора по экономике. Вместо руководства электроцехом в 130 человек ему «доверили» руководить экономическим отделом в 5 человек. Но, как ни странно, он именно здесь оказался на своём месте».
 
   Токарев спросил: «Ну что, Стас, теперь ты понял, почему мы стали называть Крафта твоим «лепшим» другом?»   
   Я ответил: «Понять-то я понял, только эту историю с рацпредложением мне рассказал ещё Голубев Геннадий Архипович (зам Крафта) где-то в 1976 году, когда я ещё работал на Куйбышевской ТЭЦ и мы с ним тогда оба оказались на совещании в РЭУ «Куйбышевэнерго». Тогда я Голубеву сказал: «Передай Крафту, что я лично к нему претензии не имею и я его никак не виню – у него были очень серьёзные производственные основания так поступить. Тогда же от Голубева я узнал, что Крафт солгал мне, сказав, что квартиру на ТЭЦ ВАЗа мне предоставят, когда я стану работать ДИСом. Но это уже были «цветы запоздалые», я уже работал заместителем начальника электроцеха на Куйбышевской ТЭЦ и уже имел от ТЭЦ трёхкомнатную квартиру».
 
   Токарев спросил: «Стас, а как с вашей семейной тайной сейчас? Может, ты теперь можешь сказать нам - твоим любознательным друзьям, что это за тайна была между вами. Ведь мы с тобой тоже в друзьях с 1971 года».  Я ответил: «Теперь в принципе смогу. Мои семейные обстоятельства это позволяют и Крафт тоже позволил. Мы ведь с Крафтом не так давно случайно встретились в торговом центре «Русь» перед 8-ым марта. Мы оба подыскивали подарки своим женщинам и чуть нос с носом не столкнулись. Поздоровались. Не виделись уже года три. Он меня спросил, где и кем я сейчас работаю. Я ответил, что работаю заместителем директора фирмы «Аудит-Энерго-Сервис». Всё хорошо, работа интересная и заработки хорошие».
   Крафт сказал, что он уже пять лет на пенсии. Потом он спросил, не рассказывал ли я кому-нибудь о его тайне.
 - Нет, говорю, никому. 
 - Даже жене?
 - Даже жене. Меня Ваш опыт с Вашей женой убедил крепко молчать.
 - Да, уж был прокол, простите, Станислав Станиславович, я тогда малость согрешил. Захотелось перед женой выставиться хранителем вашей тайны и вашим  душеприказчиком, а жена быстро меня выровняла с Вами – вы стали встречно моим душеприказчиком. Ладно, теперь это уже совсем не опасно и никому из наших родных уже навредить не может, дети наши выросли и давно уже всё знают и у них уже растут свои дети».
 
   Я говорю, что и у меня тоже все выросли и все всё знают. Он предложил: «Так что, давайте пожмём друг другу руки и освободим наши души от бремени хранения чужой семейной тайны. Лучше мы им расскажем, как надо хранить семейные тайны».  «Добро». Мы пожали друг другу руки.
 
   Поэтому, Виктор, я могу вам раскрыть сейчас обе наши семейные тайны, тем более, что мои дети давно уже в курсе этого и давно уже стали взрослыми и у них уже растут свои дети. Однако, Виктор, ты, что хочешь за просто так великую тайну узнать – не выйдет. Наливай! Я тебе свою тайну – ты мне коньяк из твоего загашника.

- Стас, ну ты напугал! Да хоть по бутылке КСО на брата! Он вынул новую  бутылку, разлил щедро на четверых. Выпили, я запил мультифруктовым соком и сказал: «Ну, тогда слушайте».
 

                5. Свои тайны они хранили как «кэгэбэшники».

    Я начал рассказ.
   Мы с Ниной (моей женой) учились в институте в одной группе. Дружили мы давно, последние два года мы жили вместе и даже в одной комнате. На последнем, шестом курсе мы официально поженились. Она к этому времени была уже три года в разводе и у неё была двухлетняя дочь от первого брака.

   После окончания МЭИ мы вместе распределились в Иркутск в институт «Энергосетьпроект», но там нас обманули с квартирой, да и Нина там стала сильно болеть, поэтому мы оттуда удрали в Тольятти к моим родителям. Здесь, как вы помните, мы стали оба работать на ТЭЦ ВАЗа.
 
   Наши отношения с Ниной развивались нормально, точнее, они только крепчали, поэтому через два года я решил удочерить Ниныну дочь Лену, которая уже два года жила с нами и через год ей надо было идти в школу. Надо было избавить ребёнка от возможных допросов одноклассников.
 
   Для оформления удочерения требовалось много документов, в том числе моя характеристика с места работы. Я пришёл в отдел кадров ТЭЦ ВАЗа за характеристикой, а они направили меня к начальнику электроцеха - к Крафту Ефиму Львовичу. Я попросил его дать мне характеристику. А он привязался:  «Зачем, куда и по какому поводу?»  Я начал вилять. Крафт поставил условие: не скажешь правду - не дам. Я вынужден был всё рассказать. Он вдруг смягчился, даже сказал, что с моей стороны это сильный мужской поступок и тут же дал мне хорошую  характеристику. Я его попросил хранить это в тайне, он клятвенно пообещал.
 
   В декабре этого же года мы с женой были на станционном банкете по случаю дня энергетика. Там был и Крафт, тоже с женой – весьма симпатичной женщиной, лет тридцати пяти. Начались танцы.  Я боковым зрением вижу, что Крафт что-то обсуждает с женой, глядя на нас с Ниной. И вдруг они оба медленно идут к нам.  Крафт представляет мне свою жену - Галину. Она приглашает меня, а Крафт приглашает Нину. Мы начинаем с женой Крафта танцевать.
 
   Она начала разговор с комплиментов, говорит, что Фима (Ефим Львович) считает меня самым грамотным начальником смены электроцеха. Далее она продолжает меня расспрашивать: «А правда ли, что вы с женой тоже окончили один институт и одну группу?»  Да, говорю, а вы что - тоже? Она подтверждает: «Да». Потом она добавляет, что они с Фимой высоко оценивают мой поступок. Какой? Удочерение девочки. Спасибо, говорю я, поперхнувшись, но Ефим Львович, клятвенно обещал хранить это в тайне.

   Она говорит: «Не волнуйтесь, я вам гарантирую, что это никуда дальше нас не уйдёт потому, что у нас точно такая же семейная тайна». Я вообще поднял брови, вытаращил глаза. Она продолжила: «Через три года после окончания института, меня бросил мой первый муж, наш общий с Фимой однокурсник. Я осталась с двухлетним сынишкой одна в Куйбышеве, мои родители жили далеко на Украине. Буквально через неделю ко мне приехал Фима, он тогда работал ДИСом на Тольяттинской ТЭЦ, и предложил мне руку и сердце и сразу сказал, что готов усыновить мальчика».
 
   Я сказал ей: «Видимо Ефим Львович был в вас влюблён ещё в институте». Она сказала: «Да, но мы все тогда думали, что ему нет никакого дела до девчонок – он слыл на курсе заядлым картёжником – преферансистом. Так вот, я выслушала Фимино предложение и рассказ о его серьёзной работе, о хорошей зарплате и дала согласие - и потом ни разу об этом не пожалела.
 
   Мы сейчас живём очень дружно и даже счастливо, чего я и вам всем сердцем желаю. Да, и я очень рассчитываю, что вы, Станислав, тоже будете хранить это в тайне. Теперь у нас ваша семейная тайна, а у вас наша тайна. Теперь мы считайте квиты или другими словами «повязаны одной тайной». Теперь я уверена, что Вы не будете считать, что психологически зависите от Ефима Львовича».
 
   Танец закончился и я проводил её к мужу, сказал: «Спасибо». Они отошли в сторону. Моя жена меня укорила: «Что-то вы целых два танца с ней проболтали». Я отшутился: «Если жена начальника хочет  – я отказать не смею». Через пять минут Крафт с женой ушли с банкета.

   Вот, Виктор, это та взаимная семейная тайна, точнее это две тайны, которые мы с Крафтом знали и долго хранили, и которые вы так хотели узнать. Я замолчал.

   Минуты три все молча сидели, медленно крутили головами, глядя друг на друга, потом Токарев встал и сказал: «Стас, я перед тобой снимаю шляпу, это действительно очень серьёзная тайна и для тебя и для Крафта. Иногда и давние друзья не могут так долго хранить семейные тайны».
 
   Алексей тоже вскочил и сказал, что он тоже снимает шляпу и, вообще, если бы он это увидел в кино, то назвал бы навороченной выдумкой. За это, говорит, надо выпить.
 
   Гриша Карташов тоже встал, пожал мне руку и сказал, что он, как и Виктор, очень меня уважает.

    Виктор налил по полной, выпили. Он крепко обнял меня. Полегче, говорю, медведь! Он говорит: «Стас, я тебя всегда уважал, а теперь – ну, очень, очень сильно уважаю».  Я спросил: «А Фиму?» Он говорит: «И Фиму я опять зауважал, теперь у меня останется добрая память о нём». Потом он добавил: «Слушай, Стас, позволь я это своей жене расскажу – ведь Надюха к вам с Ниной всегда очень тепло относилась». «Теперь, говорю - можно, потому как запреты сняты по согласию заинтересованных сторон».
 
   Мы ещё выпили, погалдели малость  и пошли по домам.


                6. Тоска по рыцарям.

   Через неделю Токарев опять позвонил и спросил, могу ли я приехать к нему в новую квартиру в течение часа.
   Если ты просишь, говорю, то конечно смогу (что-то голос у него был какой-то взволнованный).
 
   Виктор встретил меня прямо перед лифтом. Был он какой-то растрёпанный и сразу стал меня «грузить»: «Стас, я после нашей встречи практически не работаю, оставил всё на Гришу Карташова, а сам, сославшись больным,  выполняю задания жены. Понимаешь, когда я в тот же вечер всё рассказал Надежде, она села на стул, разрыдалась, а потом мне разгром-истерику устроила».
 
   Я удивлённо вскинул брови на Виктора: «Это как?».

   Виктор продолжил. Выплеснула она на меня примерно так: «Ну и за что, говорит, вы на Крафта взъелись? Подумаешь, двадцать лет назад он получил за какое-то рацпредложение 6 тысяч рублей. Мелочь. Сами-то вы, за рацухи сколько получали? Бывало и по 10 и по 20 тысяч – народ на ТЭЦ тихо охал, глядя на ваши вознаграждения. А Крафт чуть не до смерти 40 лет хранил семейную тайну свою и Жемповского. Это вы как оцениваете? Это его двойной подвиг, большой человеческий и мужской подвиг. И у Стаса тоже подвиг.

   Понимаешь, Витя, они рыцари, они святые, они мечта женщин, а вы их обхаяли. Ну, Станислава, пожалуй, вы не хаяли. Он у вас, слава Богу, всегда в почёте был, а Крафта последние пять лет вы все просто «поедом ели». Всё возмущались: «Ах, он двадцать лет должность заместителя директора по экономике занимает. Ах, он самые большие премии выписывает директору и себе. А вам он, что маленькие премии выписывал?  А сколько он пользы для ТЭЦ и для всех вас принёс? Да мы себя людьми почувствовали, когда Крафт внедрил свою систему оплаты труда на нашей ТЭЦ. По его методике вся «Куйбышевэнерго» стала шикарные зарплаты всем энергетикам области начислять. Вы-то сами, что мало получали? Вы бы Васина вот так бы хаяли, так ведь вы боялись ему слово сказать - директор ведь, несвергаемый. Тридцать лет у власти! А Крафт-то святой! А вам грешникам на него молиться надо!».
 
   Я взмолился: «Надя, я что под конец жизни для тебя плох стал? Да я всю жизнь был твоим рыцарем.  Я всю жизнь всё делал, что мог для блага семьи,  для тебя, для детей и внуков, наконец».
 
   А она мне в ответ: «Нет, Витенька, ты не рыцарем был, ты феодалом был. Ты с первого курса меня под своё крыло как подгрёб, так все другие парни подойти боялись. Как же, ты был спортсмен – мастер спорта по пятиборью. Широченные плечища, здоровенные кулачища. А потом – да. Когда мы уже  начали работать, ты и правда, как бульдозер уверенно продвигался по работе и прочищал дорогу для строительства семейного благополучия, а мы с детьми шли по этой проложенной дороге и делали то, что нам положено. Да, мне с тобой было спокойно и надёжно. Спасибо тебе за это. Но Стас и Крафт пришли к любимой женщине в тяжёлый момент её жизни, протянули руку помощи и отдали ей своё сердце и посвятили всю свою жизнь. И нигде и никому об этом ни слова не сказали. Они поступили благородно, по-мужски, даже по-рыцарски».
 
  - В общем, Стас, ты понял, она меня обозвала бульдозером и грешником и вынудила меня сходить в церковь помолиться за отпущение моих грехов и поставить покаянную свечу на раба божьего Ефима. Я это всё сегодня сделал. Я сегодня впервые стоял в церкви и осознанно каялся и молился Богу об отпущении грехов моих, в том числе перед Крафтом.
 
   Стас, и ещё в одном я хочу покаяться. Я сегодня после посещения церкви  позвонил Васину и сказал, что у меня всё в мозгах перевернулось после того, как я от Жемповского узнал, какие семейные тайны друг друга они с Крафтом хранили. Васин попросил меня приехать к нему домой в Порт-посёлок и рассказать».
 
   Когда я ему пересказал твой рассказ и рассказал про реакцию моей жены и про то, что она назвала вас рыцарями, Васин покачал головой и сказал: «Да, Виктор, это, конечно, очень серьёзно. Но они не просто рыцари. Рыцари - это чисто дамская оценка, а с моей точки зрения тут всё гораздо серьёзнее. Как ты объяснишь, зачем он (Крафт) усыновил мальчика?»  Я отвечаю: «Ну, чтобы укрепить любовь и доверие между ним и женой». «Да, частично это верно, но это действует на 4 – 5 лет, ну, максимум 7 лет, а дальше женщина привыкает и для неё уже течёт обычная семейная жизнь и муж в её психосознании уже обычный мужчина, а не рыцарь. Это раз.
 
   Вторая сторона его высокой мужской ответственности это та, что он убрал все возможные обзывалки со стороны одноклассников в адрес мальчика, он обеспечил нормальную жизнь мальчишке в нашем обществе. А эта сторона ответственности работает на 25 - 30 лет, пока у усыновлённого мальчика не появятся свои дети и ему станет всё равно, кто был его родителем, важно то кто сохранил ему полноценную семью и кто является любящим дедушкой для его детей.

   Третья сторона: он создал и обеспечил здоровую полноценную семью всем её членам: и жене и себе и мальчику и другим детям в семье. Это работает на десятилетия и плодит добро на долгие годы.
 
   Четвёртое. И это касается только их обоих: и Крафта и Станислава. Они оба несли истинно мужскую и вот тут я повторю твою жену - рыцарскую ответственность друг перед другом за нераспространение этой информации.  И тут они показали себя как настоящие мужики. Они как рыцари с честью и достоинством хранили тайну друг друга почти до самой смерти, прямо как кэгэбэшники. Вот видишь, Станислав даже жене за тридцать лет не сказал ничего. Понимаешь, они дали друг другу честное слово – то есть слово чести. Вот это – «Честь» с большой буквы. Об этом надо писать. Я попрошу у Крафта разрешения описать это в своей книге.  Я, ведь, пишу сейчас книгу о нашей ТЭЦ, о наших людях, об их делах, и о нашей жизни в то время».
 
   Далее Васин сказал: «Виктор, ты правильно сделал, что позвонил мне и приехал, я, конечно, сейчас меняю своё мнение о Крафте, как о человеке. Я высоко ценил его как экономиста, разработавшего и внедрившего прекрасную систему оплаты и стимулирования труда на нашей ТЭЦ, но сейчас я узнал от тебя о его очень сильных человеческих качествах. Всё-таки он настоящий мужик, он действительно рыцарь, как сказала твоя жена. Даже больше».

   Давай, Виктор, сейчас выпьем за его здоровье, а потом и за твоего друга Станислава тоже выпьем – оба они настоящие мужики. Плюс, ты говоришь, Станислав давно от Голубева узнал про историю с рацпредложением и великодушно простил Крафта. Понимаешь, идею-то подал Станислав, а Крафт внедрил это в производство, оба они этим рацпредложением тогда принесли большую пользу нашей ТЭЦ. Видишь, у них даже друг к другу было по-рыцарски великодушное отношение. Деньги были у них на втором плане. Да, действительно, о них поэму писать можно. Предлагаю тебе, Виктор, тоже  попробовать свои силы на этом поприще.  Ты тоже проработал на ТЭЦ более 30 лет, от института до пенсии, ты тоже много видел и много знаешь, тебе есть что вспомнить. Поэтому я тебе настоятельно рекомендую это описать, так скажем, взгляд следующего поколения». Я сказал ему, что, подумаю и, может быть, попробую.
 
- Стас, вот, что я за эти дни наделал. Теперь я у тебя прошу прощения.
- Виктор, ты сначала проболтался, а теперь исповедуешься.
- Так, ведь, ты разрешил.
- Я разрешил рассказать это твоей жене, очень мною уважаемой Наденьке, а ты «по секрету – всему свету».
  - Стас, прости, но после твоего рассказа и Наденькиного «прочесона» я сам по-другому о Крафте думать стал и решил, что и Васину надо про Крафта мозги выправить, пока он (Васин) не умер. Поэтому я поехал и рассказал ему.
  - Ладно, только больше, пожалуйста, никому на эту тему мозги не выправляй. Хорошо?
 
  - Стас, замётано. А поэму о вас с Крафтом написать можно? Ведь моя жена первая вас рыцарями назвала. Я уже название придумал: «Современные рыцари – энергетики с ТЭЦ ВАЗа». Я, ведь, с нового года выхожу на пенсию, вот и сяду у себя на даче, в своей комнате на втором этаже, открою окно в сад, буду любоваться цветением яблонь, вдыхать прекрасные запахи и писать воспоминания о прекрасных людях в моей жизни – о рыцарях-энергетиках: о Жемповском, о Крафте, и о себе немного.
 
  - Хватит подкалывать, успокойся, я о себе и сам напишу, когда выйду на пенсию. Я всего-то на год младше тебя. А о себе писать я не могу тебе запретить. Это действительно редкость, когда человек от института до пенсии на одном предприятии отработал. Так что, если хватит духу – дерзай. А теперь давай, лучше наливай!

   Потом мы спокойно посидели, пообсуждали наших жён, с которыми мы к этому времени прожили уже более 40 лет, но которые нам неожиданно открываются с новой стороны. Они, оказывается, всё ещё мечтают о рыцарях.
 
   А за себя мы с Виктором тоже подняли рюмки и тихо порадовались: хорошо хоть, что свои тёмные подозрения в адрес других людей мы вовремя развенчиваем: очищаем свои души и от этого становится легче жить (и легче помирать тоже).
 
   А дома я открыл свой компьютер и завёл в нём новый файл: «Пикник на окраине в кафе «Мари-Л». С этого вечера я начал понемногу писать мои воспоминания и размышления, но активная работа и последующий  переезд в Москву к дочери отодвинул на второй план эту мою литературную деятельность. Возобновил я её только когда полностью вышел на пенсию, т.е. в 2016 году.
 
                Станислав Жемповский    01.04.19.