Называется, отдохнули...

– Я знаю пароль, я вижу апельсин…» – в который уже раз выдаёт неизвестная певица в репродуктор. Тот направлен на меня в упор. По-иезуитски, с хрипотцой, издевается надо мной на полную свою мощу. Собственно, репродуктор это так, фигурально. Плеер это какой-то. Имеет, как полагается, китайский акцент. Бухает с искажениями, отбивая звук от речных берегов, выбивает на пределе своих возможностей из диска полюбившуюся нашим соседям композицию.
– Ну, всё! Что б я ещё раз!.. – в мыслях перебираю все возможные эпитеты, годящиеся для этого случая, ворочаюсь с бока на бок.
– Вот ведь черти послали! –  бормочу себе под нос, стиснув зубы.
– Да плюнь ты на них, не рви душу! – успокаивает на миг очнувшийся Серёга, –   Спи, давай, завтра с утреца отчаливаем. Кемарнуть над-о-хр!
Ага, завтра! Сегодня! Время то уже за полночь! Серёжке хорошо так говорить. Он уже на последнем слоге вернулся в гости к дядюшке Сну. Вот, везёт же! Всегда поражался его способности обрубаться, при любом раскладе. Война войной, ну, а в мир грёз – по распорядку!
И опять мне этот «апельсин» в уши лезет. Вот слышится апельсин, и все тут! Что за апельсин, при чём тут он?! Раздражение от непонимания только нарастает. Какой тут сон!
Ну,  угораздило! Принесла же нечистая гостей этих не званных в самый, что ни на есть погожий пятничный вечерок. Ничего вроде бы беды не предвещало.
Бережок освоили. Точнее маленький его кусочек, плацдарм для завтрашнего броска в заветные акватории. Соседи – народ нешумный, наш рыбацкий. Вокруг порасселились. Как народ бывалый, места выбирали вдумчиво. С одной стороны компактно, ввиду невеликости пляжика, окружённого обрывами.
С другой стороны учитывали и личное пространство каждой бригадки, чтобы не мешать друг другу потом своими разговорами, да излишне громким гундежом отдельных подвыпивших сотоварищей.
Ну и речка, чтоб поблизости! Чтобы её было и слышно, и видно. Стосковались ведь в городских трущобах по вечерней её глади! Вон, как рыбка плещется, дразнится! К тому же место для спуска лодок на воду все понимающе обходили, не занимали.
Уже темнеть начало. И ладно! Все, как будто бы, уже и расквартированы. А тут – на, тебе! Как снег на голову!
Из-за бугра, громыхая запчастями, моргая подслеповатыми фарами, и разрываемая изнутри дешёвым музоном, вынырнула видавшая виды авто кибитка, косорукая, навьюченная поклажей и заваливающаяся на один бок, забитая до упора разношёрстным народом.
Здрасьте! Приехали!
Первым делом, конечно же, вырулила на освобождённый для лодок пологий спуск к воде. По тормозам. Пауза. Рыбаки недовольно загомонили, повскакивали со своих мест, готовые обороняться. Знали бы, в какой неравный бой вступить придётся!
Первой с пассажирского сиденья микроавтобуса выплыла мадам внушительных размеров. Сладко, до хруста, потянулась. Решительно одернула блузон. Брезгливо окинула взглядом окружающий народ. Оценив обстановочку,  командным голосом изрекла:
– К машине! Смотри, какое местечко классное мы выгадали!
Зароптали рыбаки: место это, мол общее, для лодок. Кому с прицепа придётся заводить, да и так! Специально оставили!
– Чего-о-о?! – приняла позу поустойчивее, руки в бок. Во всем угадывались повадки опытной хищницы, – Я отдыхать сюда приехала! Ещё спрашивать кого-то буду! А ну, Ванька, раз-гру-жай!
Ванька – муженёк, видать, иёный, рулевым который был в этом катафалке. Подкаблучник, сразу видно по его виноватой сгорбленной молчаливой фигурке. Он пришибленно посматривает на командиршу и старается не встречаться глазами с возмущёнными рыбаками. Однако, абсолютная неправильность позиции своей жены ему, как рыбаку, настолько очевидна, что он решается пуститься на уговоры. Обращаясь жалобливым голоском к своей взбалмошной супруге, так и сяк её обрабатывает, объясняет как может.
В конце концов, госпожа выдаёт:
– Эх, ты, тряпка! Постоять не можешь! – и, окинув презрительным взглядом демонстрацию, повелительно указывает на новое место… прямо нам на голову.
 По ситуации понятно, что спорить бессмысленно. Тем более,  что рыбаки, отвоевавшие спуск, успокоились, вернулись к своим логовам. Напоследок только лишь сочувственно взглянули на нас, пожали плечами, вздохнув, развели руками, покивали головами, да, и были таковы. Ну, кому-то же всё равно должно было не повезти!
Ну, конечно же, это были мы, с моим другом Серёгой!
Диву даешься, как они умудрились втиснуться между моей машиной и поваленным деревом. Двери моего авто, тут же оказались заблокированными с одного бока. Благо у нас еще оставалось какое-то пространство с противоположной стороны, где разместились наши пожитки.
Проявлять недовольство было бесполезно. Об этом говорили решительные, не терпящие пререканий действия лидера новосёлов. Она и так уже предельно была оскорблена необходимостью пойти на уступки, и только успевала сыпать ругательства на голову несчастного своего муженька. Самолюбие её было ущемлено. Горящий взгляд говорил о желании мстить.
Посему, пришлось и нам смириться. Стали пытаться настроиться на утреннюю рыбалку. Правда, былая благостность и сладостное предвкушение рыбалки, витавшие в речном воздухе до сей поры, стали несколько рассеиваться.
Когда из старенького балагана на колесах стала вываливаться команда вновь прибывших, стало окончательно ясно: спокойной ночи у нас не будет! Пошла громкая перекличка членов команды. Раздавались громкие окрики капитана. В процессе стал вырисовываться  и состав его команды, шумного его вот этого оркестра.
С дирижером уже и так ясно. Первой скрипкой выступал их сынок. Парень с оформленным мужским телом, но с явно запаздывающей в развитии головой. Во время развёртывания он всё канючил, что, мол, устал, хочет есть, что срочно нужно расслабиться после дальней дороги. Матушка его успокаивала, как могла, и все его страдания сносила на нерасторопность своего супружника:
- Ну, что ты вошкаешься! Видишь деточки проголодались! Вечно тебя пинать надо.
Под деточками, которые также всё время подскуливали, очевидно, подразумевалась их невестка, девчина дородная, в теле, но также с явно заниженным IQ, судя по набору слов. Да ещё капитанская дочурка, тоже зрелая, путающаяся под ногами вместе с парочкой её друзей. Им всем не давала покоя целая батарея баллонов с пивом, которую они выгрузили в самую первую очередь и, как примагниченные, всё время кружились вокруг неё.
Обустройством лагеря в основном занимался их верный слуга, батяня по совместительству. То, что он был основательно затюкан своей супругой, это ещё полдела. Помимо этого, покомандовать им норовил ещё и каждый член группы. Уж, видно, у них это было так поставлено, и он, со временем, смирился… и с этим.
Надо сказать, что мужик то он был рукастый и в походных делах многоопытный. Как-то быстро установилась палатка внушительных размеров: втиснуть её он умудрился в ограниченный пятачок земли. В машине оборудовал спальные места, мачту телескопическую установил с фонарём. Всё чин по чину! Покрикивая на него, команда добилась ещё и обустройства места для приёма пищи.
Дяденька на нас всё поглядывал каким-то виноватым взглядом, будто бы извиняясь за свою сумасшедшую бригаду и ища в нас маломальской поддержки. Из мужской солидарности, мы, как могли, подбадривали его кивками головы, пожиманием плеч и, для утешения, перекидывались с ним кой-какими фразами из рыбацкого сленга. Рыбак он, как выяснилось позже, был вовсе неплохой. Но извечный балласт, навязанный ему судьбинушкой, не давал ему развернуться в полную силу.
Созерцали мы за этой картиной, упрятавшись за машиной моей, вечеряя, чем Бог послал, за импровизированным столиком. И рады бы не обращать внимание на соседскую компанию, да их нарастающая в преддверье пьянки активность не давала покоя всей округе.
Неразговлённые ребятишки уже подвывали в полный голос, требуя скорейшего начала банкета. Семейная голова расставляла все по своим местам на столе. Чувствовалось её обстоятельность в этом вопросе.  Видно было, что готовились засесть, нам на беду, серьёзно и надолго.
И вот долгожданная отмашка!  Маман, с торжественным лицом, со вздёрнутым подбородком, выросла над столом всем своим аппетитным телом, окинула взглядом подчинённых, затем рукой свободной от кубка провела по окрестностям:
– Смотрите, дети, природа то какая! Душа поёт! Поднимем наши бокалы, чтоб нам всегда… и хотелось и моглось! Ура!
Измаялись, бедные, дожидаясь этого сигнала. И … по-о-шло веселье! Главу как прорвало! Ещё много раз выкрикивала она тосты и лозунги. Всё домашние заготовки, не в первой, знать столами командовать!
Видать из большого уважения, домочадцы подливали её всё больше и больше. Причем, видно, исходя из своего характера волевого, предпочтение она отдавала именно водочке, в то время, как молодежь самоотверженно урюхивала баллон за баллоном нескончаемое пиво. О том, что все они уверенно шли к намеченной цели, говорил всё нарастающий галдёж и счастливые гунявые рожицы отпрысков, перемазанные пивной пеной.
Когда компания настолько увлеклась питием, что уже ничего и никого вокруг не замечала, мужичок как-то незаметненько вывернулся из-за стола, нырнул в заранее приготовленную лодчонку и, пока никто не расчухал исчезновения прислуги, улизнул за мысок на ночную рыбалку.
Народ тем временем стал переходить на не нормативную лексику. Мадам всё ещё бросалась призывами. Но причесочка её уже подсбилась, и наличник пятнышками пошел, речь становилась мало понятной и, в конце концов, как то совсем уж неожиданно, она свернулась, и что-то бормоча, стала выискивать себе место приложения.
Молодежь, видимо хорошо зная её повадки, быстренько организовала постельку, и именно на воздухе, ибо ей приспичило полюбоваться на звёздное небо. Однако, последнее не сбылось. Бахус срубил её на корню. Ребятишки, запихали командиршу в спальник,  укрыв с головой одеялом, и только после того, как услышали из-под под этого вороха могучий храп, уже по-настоящему, по-взрослому приступили к продолжению застолья. Чего только не наслушались мы в этот вечер. Тем более, что молодые  решили таки воспользоваться временным отсутствием капитана и отведать, наконец  то, заветного «ерша».
Пытались  мы увещевать, корить, хоть как то воспитывать. Пустое! Видать с молоком матери они впитали эту непреодолимую тягу к разгулу. А теория, выведенная ими из такого вот образа жизни, гласила: «Мы что, расслабиться не имеем права!»
В общем, расслабились они, как надо, т.е. нахрюкались основательно. Барагозили потом до утра, никому не давая покоя. И песенка вот эта, про какой-то апельсин, всё время сопровождала их реактивный отдых на свежем воздухе. Что поделаешь? Ну, уработался народ…
От музыки душераздирающей меня в конце концов спасли ватные тампончики, которыми я от отчаяния, заткнул свои уши.
Оно понятно, рыбаки тоже народ не простой, не святые. И пропустить у костерка по чарочке, другой не прочь. Однако ж, дело наперёд ставят. Да и разговоры то другие, тихие чаще, размеренные. Всё больше тишину любят. Таинство общения с природой вспугнуть боятся. Хотя тоже, опять-таки, не все. Шумливые бывают, приставучие, да завистливые. Но таких не любят, сторонятся и после одного-двух раз с собою уже не берут.
Раненько мы поднялись и, с огромным удовольствием, покинули разгульный этот бережок. Очень хорошо порыбачили, надо сказать! Взяли щучек неплохих. Успели на «кольцо» посидеть и раздобыть несколько добреньких язей и лещей. Стряхнули себя, как наваждение, вечерний кошмарик. Однако, и на перекус пора! Да и солнышко уже стало поджаривать. Вернулись.
Мужичонка тоже время даром не терял. Притащил пару щук, да судачков гарных. Оставил добычу и опять тикать от своих мучителей. А у тех уже опять дело в разгаре. На рыбу смотрят, а что сделать с ней не знают. Пропадёт ведь! Маму давай сынок кликать. Да жалобливо так! А она из-под одеяла: почистить, мол, надо судачков то.
– А как я чистить то их буду. Я же не умею, они шевелятся… – заканючил сына.
– Всё учить вас надо! –  заворчала мэм, вынырнула из-под тряпья. Деточки, уже разогретые в её отсутствие, притихли. Мамка то суровая вышла из сна. Молнии мечет! Всё не так! Вон, как перекосило, аж волосья дыбом!
Уразумели недоросли, что к чему. К столу её подтянули. Поднесли. Та сделала пару подходов… и…О, чудо! Ожила родимая! Отошла, забалагурила. Ребятня под шумок тоже замахнула. Вспомнив про рыбу, на какое-то время отстранила молодежь от стола. Рыбу почистила. Уху стали налаживать. Посмотришь, вроде и ничего. Однако, народ от стола то далеко не отходит. Не всё ещё выпито.
На прогулки не прогонишь! И лень, и не к чему! Посидеть хочется и всё тут. Смилостивилась, пригласила  к столу. Под ушицу, в смысле под процесс её приготовления, ещё и ещё.
Ну и засели по-новой. На старые дрожжи то хорошо! Душевно!
Мы же, перекусив, вновь пошли на моторе местечки свои попроведать. К вечеру только и вернулись. У соседей та же картина, что и вчера. Только силёнки стали подзаканчиваться. Капитаншу на несколько раз приходилось прятать в чехол, то бишь спальник. Потом очнётся, опять разминка… и так, по кругу.
Вечерняя прохлада прибавила сил отдыхающим. Это мы поняли по суете, какая развернулась на берегу с нашим прибытием. Народ метался в поисках спиртного. Оно таки скончалось. Что тут было!
Деточки великовозрастные хнычут:
– Говорили же ему: побольше брать надо! Пожалел! А мы тут страдай из-за него.
Это они про папана своего. Он сам-то уже давно завязал с этим делом, чтоб хоть как-то дистанцироваться от их компании. А тут опять виноват, мало взял!
Давай искать его по всему берегу. Розыск через всех рыбаков объявили. Откопали несчастного. Вот досталось ему! Допрос старшАя учинила:
– Куда пропал то. Ему всё развлекаться! Ему всё рыба, а до нас дела нет…Костёр, вон, затух, детки без пива сидят! А ему хоть бы что! А ну, заводи свою шарманку!
Делать нечего. Свернул из вещей, что мог, ну, чтобы выехать… и в  деревню за одиннадцать вёрст.
Вернулись довольные…и опять: гуляй, банда, от рубля и выше!
В этот раз хмель у них был совсем не хороший. Сначала веселились, дурачились а потом и по-настоящему дурковать стали. К людям добрым приставать. Несут всякую околесицу. С ними и связываться то уже никто не хочет.
Девица одна, которая из подружек, дефиле устроила в ночи. Ужаленная до нельзя, в приспущенном купальном костюме, с прилипшими к телу сосновыми иголками в местах соприкосновения с землей перемещалась от костра к костру, доводя до сведения рыбаков, как ей заколебала эта жизнь! Пареньки орали что-то дурными голосами, пели будто бы. Затем громко бубнили о превратностях нелегкой судьбы. Маман, в короткие моменты возвращения из забытья, как-то нехорошо, даже жутковато, смеялась, ухала, как филин. Дальше уж и описывать то неприятно.
Оконцовочка, вот только интересная вышла. В воскресенье, ближе к обеду, кое-как очухавшаяся и следом опохмелившаяся компания, после того как верный их поданный уложил все причиндалы в машину, вышла к высокому берегу реки, на Обь-матушку, и организовалась в какое то подобие шеренги. Несколько вперёд выступила их вожатая и, в картинной позе, обведя руками местные просторы, изрекла:
– Красота то, какая, ребята! Как отдохнули то хорошо! Эх… всегда бы так! – и, обернувшись к спрятавшемуся за рулём мужику своему, добавила, – непременно, обязательно надо сюда вернуться! Хотя бы и в следующие выходные!
Как-то передёрнуло на последних словах рыбаков, которые могли слышать это её откровение. И уже начинали обдумывать они, куда бы податься в следующий раз подальше…
Запала в память вот эта история. Грустно и печально становится, глядя на таких вот отдыхающих. Вроде свои русские люди, из народа! А ведь намекни, что природу то они вовсе и не любят, так в драку, верно, полезут. А эти, молоденькие, чему научат своих деточек, ежели доведется когда-то ими обзавестись?! Нет у них у спмих жажды познания, открытий, новых путешествий и приключений. Стало быть и передавать следующему поколению будет нечего!
Слава Богу, что есть люди, и их всё больше становится, для которых Природа – не пустое слово. Дружить с ней хотят. Понимать её. Радоваться вместе с ней. Любоваться ею.
А что до песни, то немало надо мной мои ближние потешались, когда я рассказывал эту историю и, особенно, над теми словами, которые мне назойливо слышались в первый вечер: «Я знаю пароль, я вижу апельсин…». Ведь песню эту я слышал в первый раз, под гомон пьяной толпы, из дребезжащего от дури репродуктора. Вот и слышалось эхом, отдающимся от берегов, «апельсин» вместо «ориентир».
 Только здесь, в тылу, вдали от передовых водных просторов дошел до меня глубокий смысл песни этой: «…Я верю только в это – любовь спасёт мир!..» Если говорить про любовь к Природе, так эта… уж точно, спасёт! Только вот, наверное, не такая, про которую я поведал нынче. Чего они там видят, какой ориентир? Как повернуть их сознание? Да возможно ли это! А?

Эта не придуманная история, вроде бы из разряда рыбацких. Но в ней чуть о другом. Какой может быть любовь к Природе в понимании разных людей. Думаю, прослушав её, большинство вспомнит ни один подобный случай… «Называется, отдохнули…» Прослушать запись можно
https://vk.com/id464519057 (перейти по ссылке внизу авторской страницы)