отрывок из главы 24. Звездопад

Ночью на Планете царствовали звезды. Вспыхивал холодный пожар созвездий, исполнялась торжественная и медлительная звездная симфония, которая исполняется миллиарды лет и которой, собственно говоря, нет дела до тех, кто копошится внизу, до всех этих людей, чья жизнь по сравнению с ней – как взмах крыльев бабочки, раз и все…. И пришел человек, и ушел человек, а звездный концерт в ночном небе все также будет исполняться. И будет так неизменно миллиарды лет…

Но кто на Планете обращал внимания на какие-то звезды? И некогда, и не видно их. Пыль и ветер. Пыльные облака, пыльные ветра, а вдобавок к ним – Завод, карьер, фабрики, закрывающие ночное небо своим заревом огней…

Но иногда, особенно тем, кто выходил покурить в ночную смену, все же удавалось увидеть звезды… «Чужие звезды…» - Василь Крутик вздохнул и сам себе удивился. Что ему было до этого кусочка темноты с несколькими блестящими точками? А вот смутно как-то было от них, беспокойно… «Что ты тут делаешь? Зачем все это?...» - Василь опять вздохнул. Вообще-то он с самого утра чувствовал себя не на месте. Сегодня в полночь должна была начаться забастовка. О ней знали только свои, но и своих было много… Может быть даже чересчур много. Поэтому можно было ждать чего угодно и от кого угодно. Хозяева могли пойти на все, чтобы унять «смутьянов»… Конечно, работа отвлекала, но не слишком. И чем ближе было к намеченному сроку, тем неувереннее он себя чувствовал. И ведь не поговоришь о забастовке! Они сами себе запретили. Секретность. Ни одного случайного слова, ни полслова… Не надо давать лишнего повода для подозрений. Умом он понимал всю необходимость таких мер, но беспокойство не поддавалось рассудку. Смутная тревога грызла и грызла его… Когда же до полуночи оставалось часа два, он почувствовал, что не выдерживает и сейчас что-нибудь сделает. Вот возьмет и заорет. Надо было хоть на короткое время сменить обстановку, срочно куда-то выйти и успокоиться. Он сказал, что пойдет покурить.

В курилке он сел, открыл пачку, достал сигареты и… случайно глянул вверх. Равнодушные звезды Планеты сверкали над ним. «Чужие звезды…» - он сидел, держа в руке незажженную сигарету и смотрел на них. Удивительно, как здесь было тихо. Даже не верилось, что совсем рядом грохочет «литейка», потому что здесь была тишина. Тишина и полусвет. Маленькая подвесная лампочка, колеблемая всегдашним ветром, бросала свой кружок света на чахлые цветы и кусок скамейки, а над ней была чернота… и звезды.

Василь снова вздохнул и закурил. Надо было успокоиться. Предстояло большое дело, для которого нервы и эмоции были непозволительной роскошью… «Купили тебя, дурака, за три копейки!» - вдруг со злобой подумал он. – «Квартира, квартира… Ну что, заработал?». Он опять вздохнул.

Неожиданно черноту неба над ним прочертила яркая искра. «Звезда упала… А я желание не загадал...» Потом сверкнула другая искра, потом третья, четвертая, пятая… «Звездопад!!..» Василь забыл про время. Он заворожено наблюдал как на черном фоне то и дело вспыхивают искры… «Никогда такого не видел… Красота!... Надо будет ребятам рассказать… Да будет ли время?... ВРЕМЯ!!! Ох, елки… Бежать надо!!!».

Василь вскочил. Черт, он просрочил время перекура. Только этого сейчас не хватало, накануне забастовки. Надо же было так вляпаться! Стоял, как дурак, рот разинул. Да тебе этим опозданием потом с удовольствием в нос тыкать будут! Он опрометью кинулся в цех.

Алексей Григорьевич посмотрел на часы. Десять вечера. До полночи, когда начнется «Бал-маскарад», остается совсем немного. Он не очень любил такое время. Все готово, спецгруппы на своих местах, вся связь отлажена, позывные проверены, задачи уточнены... Вся оргсуета улеглась и теперь остается только ждать установленного срока. Работа остановлена и это угнетает.

Чтобы скоротать время и отвлечься, он решил еще раз проверить план последствий спецоперации. Ему нравилось проигрывать планы в голове, создавая не то фильм, не то спектакль, в котором он был главным дирижером и в котором участвовали те, кому он был вынужден подчиняться. Алексея Григорьевича забавляло как все эти напыщенные индюки, воображающие будто они командуют, подчиняются его воле, говорят и делают то, что он им указывает. Это успокаивало, примиряло с действительностью и как-то скрашивало жизнь. «Да, господа начальнички, сейчас я вынужден вам подчиняться, но настанет время... Я буду дергать за нитки, а вы будете послушно открывать рты и поднимать руки...» Алексей Григорьевич не сомневался, что так оно и будет. Рано или поздно, но будет. Точно.

«Ну что ж, на Карьере мы все сделаем минут за сороки. Потом, потом... Пока рабочие дверь в общаге выломают, пока до конторы доберутся... В общем, среди ночи все это станет известно...» Утром он доложит синьору Домингесу, а тот – «наверх», этому старому идиоту Коллинзу. Потом последует решение о расследовании, которое поручат провести ему. В результате расследования будут выявлены недостатки в работе Патруля. Кому-то за это дадут «по шапке».... Но не суть. Важнее другое. Важнее та информация, которую будут передавать шпионы и слухи, которые поползут по Заводу. Слухи... Информаторы надежны и проверены. Информация доведена до них. Они знают, какой запустить слух и когда. Поэтому Алексей Григорьевич знал, о чем будут толковать в «курилках». Будут обсуждать известие о том, что на Карьер, кажется, напали. Кто – непонятно. Но есть разрушения и пострадавшие. И теперь понятно, почему вокруг Завода происходило что-то странное, какие-то движения. Эти «кто-то» хотели напасть на Завод, но испугались. Или может быть этими движениями, они внимание отвлекали от Карьера... Что же последует за этим? Хлынет поток запросов от заказчиков. Отлично, именно это нам и нужно. Господа клиенты сами дадут нам возможность заверить их, что все поставки будут выполнены в срок. Компания с честью переживает все трудности. Мы надежны и предсказуемы. С нами можно работать! Что, как говорится, и требовалось доказать.

Алексей Григорьевич поморщился. Только бы «литейка» не подвела. «Литейка», м-да... Хмелько не подведет, он надежный кадр. Но вот Крутик...Тут сложнее. Он вспомнил свой разговор с ним накануне отбытия на Карьер. Парень явно нервничал... «Не натворил бы он глупостей». В таком состоянии он был способен на все. Крутик слишком нетерпелив. Это ничего, пусть себе думает, что он смелый и решительный, лишь бы не рвал с союзом. Крутик должен думать, что союз и есть подполье, что невозможно действовать без него и вне его. А иначе – ты не только не поможешь своим товарищам, но даже навредишь им. Но Крутик, похоже, начал сомневаться. Он упорно твердил о забастовке, эта идея, кажется, начинала приобретать у него навязчивую форму. Похоже, парень начал выходить из-под влияния Хмелько. На него начал влить кто-то другой... Но кто?

Конечно, забастовка – неплохой инструмент, но он должен быть применен вовремя. Как когда-то на Земле... И в этом все дело. Тогда ему пару раз поручали организовывать подобные мероприятия. И оба раза дело завершалось успехом. А все почему? Потому что оно было начато в нужный момент.

Да, сейчас ему не нужна забастовка в «литейке». Она спутает все планы. Сейчас «литейка» должна показать пример стабильности и преданности. Но вот после... Алексей Григорьевич даже усмехнулся, представив с каким лицом синьор Домингес выслушает его сообщение о том, что в оплоте надежности Компании - смута. Самые надежные и самые верные работники объявили забастовку! А с каким лицом этот испанец будет докладывать об этом «наверху»... Вот когда наступит его время! Он заявит, что знает способ унять волнения!... Вот когда можно будет диктовать условия и управлять людьми!... А с Крутиком надо решать. Если он становится неуправляемым, то надо отстранять его от дел.

Алексей Григорьевич встал из-за стола и подошел к окну, которое он почти всегда занавешивал. За ним ведь не было ничего интересного. Так, унылая серая равнина до горизонта. А ночью вообще ничего не видно – одна сплошная чернота.

Вот и сейчас, шевельнув жалюзи, он увидел привычную темноту. Равнодушно скользнул по ней взглядом... Неожиданно черный фон прочертила яркая искра...  «Звезда упала... Надо же... Никогда не замечал...» Потом сверкнула другая искра, потом третья, четвертая, пятая... Алексей Григорьевич некоторое время наблюдал за звездопадом. Потом, вздохнув, отошел от окна. «Время, время, дорогой...» Он взглянул на часы – до полуночи оставалось еще полчаса.