Сухой закон Бордо не писан

Толян Завязкин – это вам не алкаш какой-нибудь из вашего подъезда и не выпивоха с соседнего дачного участка – колдырик есенинский. Толян Завязкин даже не сомелье из привокзального ресторана "Sic Transit " на полустанке Кукуёво-Зашибеево. Вообще-то он винный критик из солидного издания "Хроники и колики вашей печени", ведущий популярную колонку "И хочется, и колется". А его знаменитые вино-водочные кроссворды "Алкотестер"? Они каждую субботу публикуются…

"И не в каком-нибудь заштатном бюллетене здравотдела "Будь здрав!" райцентра Хреновухино!"

"И не прибивались вместе со стенгазетой "Накось выкусь!" сикось-накось к забору областного алкодиспансера Загуляевск-Непомнянска!"

"Меня даже на Центральное телевидение пару раз при… носили – тьфу, приглашали! – на передачу "Минздрав предупреждает"… В последний раз… в последний раз… это было… Когда ж это было?" – вспоминал свой нелёгкий творческий путь Толян.

"А-а-а, чёрт с ним! Подумаешь, мало ли, что, где и с кем у меня было! – он расстегнул пуговичку на воротнике. – Главное, где я и кто я сейчас. А я Капитолий Вениаминович Закускин, а Толян Завязкин – это мой творческий псевдоним!"

Сидел Закускин, он же Завязкин в винном баре на площади Биржи города Бордо – где ж ещё? Гаронна, вдоволь напетлявшись (а здесь все так!) по окрестным виноградникам, несла свои, наверняка, хмельные воды в прохладную Атлантику… освежиться. А он смотрел на текущую речку, вальяжно развалившись в кресле, как артист малой драмы и с большого… немного бодуна.  А со всяким так может статься, особенно если пошлёт вас редакция "Хроник и колик" в командировку в Бордо аж на целую неделю с творческим заданием…

Таких заданий у Толяна Завязкина было два. Первое – объехать как можно больше appellation (* место происхождения вина)провинции Бордо, а второе – вернуться в редакцию. С первой задачей он справился за три дня – подумаешь, каких-то пятьсот километров! В Ямало-Ненецком АО мужики за водкой на воскресный опохмел и не столько ходили, и пешком, кстати, чтоб оленей не загнать. Джек Лондон оценил бы – он столько на собаках не проезжал от фактории к фактории. А тут, как не проехаться по виноградникам на арендованной за счёт журнала машине, да не зайти на второй круг на ещё пару деньков по полюбившимся шато… Марго…

"О-о-о! Как много в этом слове… нет, звуке… для сердца русского … нет, печени, и не русского, а всякого… – мучился Толян в поисках рифмы для эпиграфа к… – Кто-то… где-то… когда-то… это… уже… Ну вернись же, муза… я уже…"

И ведь прав был Завязкин-Закускин. Сам-то он уже вернулся… почти. Осталось совсем немного, чтобы выполнить второе задание редакции: не проспать на самолёт, сесть на свой рейс, попасть, затаив дыхание и не звеня посудой, в салон и… Главное не проспать… свою остановку Заворотниково – дача там у Толяна Завязкина, да и у Капитолия Закускина тоже. А Закускин не очень-то доверял Завязкину, а вдруг и разв… везёт, а моть и повезёт. Но разве можно положиться на такого, пусть он и твоё второе "я" под псевдонимом?

"Ну где же ты, каприз моей печени? Вот вдохновение всегда при мне! – разговаривал в полголоса сам с собой Завязкин. – Не веришь, Закускин? Вот оно стоит перед мной… Одно, единое в трёх стаканах!

Ну, может быть и не вдохновение, но креативное настроение, готовое что-нить изобрести на его голову, точно стояло на столике перед Толяном.  И заключалось оно в трёх бокалах белого, розового и красного вина, которые официант вынес ему для опо… хмела? Нет! Опо… знания? Нет, но уже близко. Опо… опо… опосля недельной творческой командировки кто угодно забудет слово "дегустация"!

"Так к чему мне муза? Ну, к чему-нибудь! Может обойдёмся в этот раз обыкновенным вдох… – вдохнул своё амбре Толян. – Но вения, похоже, чё-то не те – не навеяли пока что ничего."

"А-а-а!" – вспомнил вдруг Капитолий Вениаминович Закускин, что уже четверг, и нужно сдавать тематический кроссворд. Завтра же пятница, а в субботу, ну или в воскресенье страна прос… спится. Зашевелятся, забузят нарко… алко… психо… пансионы… и изоляторы всякие. Санатории-профилактории тоже проснутся. И как же без привычной головоломки под моим фирменным названием "Алкотестер"?!

И Завязкин поднял бокал с белым Шардонэ.

Слово из… раз-два-три… десяти букв… не пьянка и не банкет, а за руль нельзя? Забытое слово "дегустация.

"Я ж говорил, на фиг эта муза! Та ещё прима! – приветствовал вернувшееся, если ещё не творческое, то уже вполне изобретательное и абсолютно рабочее состояние Толян Завязкин. – Всего лишь глоточек сухинького… беленького… И вот оно! Ну и что, что на вчерашние дрожжи!"

Винная троица…

"Как бы так зашифровать белое-розовое-красное, чтоб элегантно… – постепенно воспарял в своём выдох-вдох… новении Завязкин. – И чтоб наши не перепутали с пивом, водкой и самогонкой?"

Капитолий Вениаминович в предчувствии наступающего творческого мандража, который ему часто заменял утренний тремор, приподнял бокал с розовым и посмотрел сквозь него на воды Гаронны, которые приобрели более оптимистический цвет.

"Ну, я же говорил, что вдохновение уже где-то рядом!" – толи Завязкин, толи Закускин приговорил и розовое.

"Как там этого, ну того самого, что вместо вина выбрал, чудик, молоко?" – допрашивал сам себя Толя… не-а, Капитолий Вениаминович, конечно.

"Итак, должность, которой нет в родном Отечестве… шесть букв…" – нацарапал на салфетке Закускин.

"Популярный фильм… одиннадцать букв… Ода самодельной "воде жизни"".

"Граппа… граппа… Что же ты такое есть? Шесть букв… двойное "пэ"… Так и запишем…
Крепкий продукт безотходного производства," – Закускин, как кролик, зашевелил ноздрями, но Завязкин остановил его, мол ещё не время.

"Деликатес из циррозной печени… Семь букв… Фуа-гра… Тире куда девать?"

"Рефлексы жизни… Восемь букв… Здоровье."

"Обычное мужское состояние… Много букв… Догадаются ли, что это бокаловриат?"

"Вот полегче… Дзен… Ещё одно мужское философское состояние на четыре буквы…"

"Формула напитка… Из органической химии… Шесть букв…"

Под воспоминания о рецептах – О! Можно сбацать отдельный кроссворд! – незаметно опустел и бокал с красным.

И вот оно, чудо! Поэтическая нега потекла просто, как и обещал Завязкин Закускину, на раз-два-три (белое-розовое-красное).

"Хорошо, что свалил из отеля! А то б напился там в зюзю колобродьевича! Ишь ты догадались поставить в номер целый винный шкаф! А я сразу догадался, что к чему. А как же! Вчерась уснул… Только руку протянул за… водой… за во-дой! А свет раз и включился автоматом! Потом, конечно, выключился… через пять минут. И только я голову оторвал от подушки, чтобы… да время узнать… время… А лампочка – бац, и загорелась. Недолго горела… минут десять… чтобы как раз до туалета можно было доползти! Понимаешь, Закускин, к чему это всё?" – совсем разговорился Завязкин.

"Как не понимать, если я сам консьержа по утру допрашивал, – отвечал Закускин.

– Это, говорит он, для вашей… нашей, то есть, безопасности… чтобы после пере… пере… де… переде… дегустации в темноте лоб не расшибить об угол! Во как! Усё для людёв здеся!"

Завязкин, он же Закускин, вспомнив родные места, в ностальгической тоске заводил авторучкой по исписанной, но не полностью, салфетке. Вино ушло, а с ним и вдохновение куда-то свалило, взяв творческую паузу.

– Мсье писатель? – над Толяном почтительно склонился официант. – Пишите книгу? У меня есть отличный Pomerol (* винодельческий регион Бордо), не Petrus (* самое дорогое в мире коллекционное красное вино), конечно, но рядом, и всего шестьдесят евро за бутылку. Членам союзов писателей и пен-клубов скидка – за сорок отдам и с вами посижу!"

– А чё не писатель? – Толян приосанился, расстегнул вторую пуговицу и скомкал салфетку, профессионально засунув её в карман.

– У-и-и писатель! – толи икнул, толи вспомнил французский Завязкин.

– О чём пишите? – официант сел за столик и завозился с пробкой.

– Да так… хочу глобальную взять тему… про "сухие" законы… монографию издать с цветными картинками, неизвестными чертежами, подпольными рецептами и картами маршрутов! В планах творческая поездка в США и Канаду по секретным тропам бутлегеров… В Финляндии уже был… В СССР… В СССР я родился и, так обидно, на самый, понимаешь, расцвет творческих сил пришёлся упадок вино-водочной промышленности… Поверишь, ничего не писалось! – Завязкин посмотрел в глаза официанту, ища в них участия. – А ведь как хотелось! Очень хотелось!

Тот сообразил быстро, наполнив бокалы до краёв.

– Жак! – представился официант.

– Будь здрав, Жак! – чокнулся с ним Завязкин и не без гордости подсунул ему свою визитку. – Для поклонников Толян – винный критик.

– Америка… Россия… Знаю. А Финляндия – это где? – спросил Жак.

– Да где только народ не мучился "ЗОЖ"! – посетовал на жизнь Закускин. – Вот у вас есть "ЗОЖ"?

– Не-е-т, во Франции такой идиот ещё не родился … Чтобы в Бордо… "сухой" закон? Ха-ха-ха! – развеселился Жак.

На улице неожиданно потемнело.

– Рановато что-то! – посмотрел на часы Жак.

В считанные минуты Площадь Биржи накрыло иссиня-чёрное покрывало из… пилоток, мундиров и блестящих шлемов с затемнёнными визорами. В дальнем от винного бара углу контрастно заколыхался французский триколор. По углам площади, закрывая выезды с неё, встали патрульные машины с включёнными мигалками.

– Что случилось? – беспокойно спросил Толян. – Чё-то у меня в глазах темно!

– Не у вас одного!

– Облава местного вытрезвителя?! – не на шутку переполошился Закускин.

– Подождите здесь. Я сейчас всё узнаю! – и официант вышел на площадь, бесстрашно оставив бар на Завязкина, а кассу на Закускина.

Жак, ничего не понимая, шёл вдоль ровного каре из полицейских, выстроившихся строго по периметру площади. Они, все как один, были в защитной амуниции. Но и те, что оказались внутри, тоже были в полицейской форме. Так они и стояли, закованные в пластиковые латы, словно робокопы, уставившись друг на друга шлемами с закрытыми и непрозрачными визорами. Никто ничего не выкрикивал. Никто никуда не шёл. Никто ни с кем не толкался. Просто молча стояли шлем в шлем, а дубинки и наручники висели без дела. И у тех, что снаружи, и у тех, что внутри периметра.

Наконец, Жак добрался до палаток с национальными флагами Франции. Судя по символике, одна палатка принадлежала CIR (*информационно-рекрутинговый центр жандармерии - авт.), а другая – профсоюзам правоохранительных органов. Кричали здесь.

– Демократия для всех!

– Полицейские тоже люди!

– Мы вам не цыплята (*обидное прозвище полицейских во Франции)!

– Не допустим нарушения наших законных прав!

Послушав с минуту ораторов обеих организаций, демократично то ли оравших, то ли перебивавших друг друга (а как иначе, если у каждой организации был свой мегафон!), официант развернулся и пошёл обратно в бар.

– Всё очень далеко зашло! Даже слишком! – вернувшись, он начал сообщать новости русскому. – Вся площадь оцеплена полицейскими.

– Мне что, теперь здесь ночевать? – испугался Завязкин. – Завтра утром самолёт! У вас что ни день, то забастовка!

– Для Бордо это очень серьёзно! Но вы не переживайте так. У меня для вас, кажется, есть отличная история. Это, конечно, не "сухой" закон, но всё же…

– ?

– Министерство внутренних дел Франции вчера издало приказ об отмене бесплатных двух бокалов вина на обед! Ну, не идиоты ли в Париже, а? Чем они думали? Это же Бордо!

– Приказ издали вчера, а сегодня уже забастовка?! – поразился Толян.

– Это же Франция! Мы, кстати, через пять минут закрываемся, – засуетился почему-то Жак.

Допив бутылку и так и не дождавшись "на посошок" за счёт заведения, Закускин вышел на площадь и направил свои нетвёрдые стопы в сторону гостиницы. Робокопы, не обращая внимания на прохожих, просто стояли, пытаясь разобрать лица напротив, скрывавшиеся за непрозрачными визорами.

– Ты, случайно, не Поль со второго взвода? – допытывался один полицейский из оцепления.

– Мы-мы-мы! – мычал что-то несвязанное, боясь выдать себя голосом другой.

"Наверное, эти, что внутри каре, на следующий день сменят тех, кто выстроился по внешнему периметру!" – осенило Толяна.

Точно, забастовка была двухдневная, так как пить хотелось и тем, и другим, то есть всем.

– Пусть теперь сами вербуют добровольцев! – донеслось до Завязкина. – Как мы без выпивки?

– А действительно, попробуйте на трезвую голову, – согласился с профсоюзами Закускин, чья печень не понаслышке знала о муках творчества.

– "Сухой" закон Бордо не писан! – орал профсоюзный мегафон.

***

Бордо, апрель 2016 г.

(* По рассказам очевидцев данная история действительно имела место в Бордо толи в 2014, толи в 2015 г. "Сухой" закон продержался ровно два дня.)