Загробный выходец или приключения Перикла. Гл. 6

6

     Город скоро проснулся. Улицы заполнились людьми. Периклу хотелось спрятаться куда-нибудь, как ночью, но разве днем в незнакомом городе это было возможно? Понимал, что необходимо выглядеть как можно непринужденнее, спокойнее. Но, как ни старался, не получалось. Держался напряженно, с опаской поглядывал на прохожих, боясь увидеть устремленный на него подозрительный взгляд. Но, как ни странно, никто не смотрел на него с подозрением. Даже, напротив, многие, занятые своими мыслями, заботами, не очень-то замечали его. Мало-по малу наш герой начал успокаиваться и даже обретать надежду. «Хорошо, что я в добротной хламиде. Редко у какого раба такая. Я вполне могу сойти за какого-нибудь мастерового, свободного. Никакого клейма на мне нет». Он с тревогой взглянул на свои ноги. Вот они могут выдать. Хотя за три года так привыкли к кандалам, что никаких кровоподтеков, ссадин, синяков на них нет. Но на тех местах, где были браслеты, кожа заметно светлее, чем везде на загорелом теле. Перикл поспешил найти лужу грязи и испачкал в них основания ног. Это его несколько успокоило. Правда, в тех местах, где были браслеты кандалов, остались утолщения – костяные мозоли, но их можно заметить только, если уже знаешь о них и специально присматриваешься. Время от времени наш герой обновлял эту своеобразную маскировку на ногах.
     За полдня Перикл четыре раза приближался к городским воротам. Стоя за тем домом, из-за которого выглядывал ранним утром, ожидал некоторое время, когда по улице к воротам будет подходить достаточно большая группа людей, чтобы смешаться с нею и попробовать пройти через ворота незаметно для Желиба. Однако каждый раз, когда такая группа появлялась, не мог решиться на столь опасный поступок.
     Когда выглянул из-за угла последний раз, Желиб как раз смотрел в его сторону. Он мгновенно узнал знакомое лицо и бросился к нему с криком:
     - Вот он! Держи его! Держите беглого! Ловите!
     Перикл помчался со всех ног от гиганта.
     Даже такие длинные ноги, какие имел Желиб, при массивном телосложении и недостаточной скоростной выносливости не могли прибавить ему шансов в состязании с хорошим бегуном, вдобавок исключительно тренированным ежедневной тяжелой работой. Но вольноотпущенник Дамокла кричал, призывая прохожих задержать беглого раба. Те, однако, не спешили. На переулке, а затем улице, по которым пробежал наш герой, не нашлось никого, кто бы осмелился встать на пути приближающегося человека, страшного в своем отчаянии и пружинистой стремительности мускулистого сильного тела. Иные даже испуганно жались к стенам домов. Но когда Перикл пробегал мимо, многие пускались за ним вдогонку. Но опять не спешили: никому не хотелось оказаться ближе остальных к крепкому беглому рабу, готовому подороже продать свою жизнь.
     На следующих переулках и улицах не один раз встречные прохожие пробовали задержать Перикла. Но все они падали, сшибленные с ног его кулаками. К погоне присоединялось все больше людей. И иные из них были достаточно смелы, чтобы по-настоящему стараться задержать беглого раба, но бегать так хорошо, как он они не могли.
     Можно сказать, что погоню возглавлял Желиб, хотя он и немало поотстал от тех, которые бежали самыми первыми.
     Наш герой сумел значительно оторваться и от них.
     Вбежал в небольшой переулок. Никого не увидел в этом переулке, но по улице, на которую он выводил, двигалось много людей, почти толпой, причем преимущественно в одну сторону.
     Перикл сразу перешел на шаг. Он шел достаточно быстро, в то же время старался идти спокойной, непринужденной походкой. При этом время от времени немного поворачивал голову, чтобы угловым зрением видеть начало переулка, где должны были появиться преследователи. Впрочем, зная, насколько обогнал их, почти не сомневался, что раньше, чем это произойдет, он уже достигнет улицы. И правда, Перикл, смешавшись с людьми, идущими по ней, прошел уже шагов сто, и только тогда до него донеслись возгласы преследователей. Они расспрашивали, не видели ли прохожие беглого раба? То, что им отвечали, здесь, в таком отдалении, прозвучало неясно. Многие, идущие впереди, обернулись на возникший сзади шум. Но никто не посмотрел именно на Перикла: любопытно-удивленные и несколько встревоженные взгляды проскользнули мимо него. Больше не было никакого оживления сзади. Через минуты две-три к великому своему облегчению наш герой понял, что преследователи, потеряв его из виду, прекратили погоню.
     Тем не менее он продолжал находиться в напряжении, таком, что даже совершенно не улавливал смысл слов, которые говорили рядом идущие.
     Он полагал, что все идут на агору: было как раз то время, когда большинство горожан ходили туда для покупок. (Примечание: агора – главная площадь города, где располагался рынок. Вокруг нее обычно возводились разного рода общественные строения, включая галерею, в которой общались философы, свободные от дел горожане). Но улица скоро вывела на какой-то довольно обширный пустырь, находящийся вблизи городских стен, с трех других сторон окруженный плотной городской застройкой. Глазам предстала жуткая картина. Перикл остолбенел, потрясенный. Кто-то, идущий сзади, подтолкнул его в спину. Он продолжил идти, но полу-оцепенелый, с трудом передвигая почти одеревеневшие ноги. Впрочем, это не могло удивить окружающих и вызвать у них подозрение, ибо многие, видя пустырь и то что, находилось на нем, приостанавливались и далее шли отнюдь не бодрым шагом. Все же у нашего героя была основательнее причина для душевного потрясения. Посередине пустыря стояли два сооружения в виде буквы «Т», представлявшие собой столб с перекладиной вверху. На каждом висел распятый человек. Перикл сразу узнал их: это были Ливи и Тамил. Чтобы посмотреть на казненных, сюда и шли так много людей.
     Вокруг распятых толпились зрители. Перикл вскоре остановился, потому что уперся в их спины. Сзади его уже никто не подтолкнул: идущие за ним тоже останавливались, увеличивая толпу. Теперь Перикл стал прислушиваться к тому, что говорят вокруг. И вот что он услышал:
     - А как их поймали?
     - Да просто. Ведь Дамокл хорошо разукрасил им рожи. Их по рожам и нашли. Все знают зачем нужны Дамоклу смертники, знают, что их всех отличают побитые физиономии.
     - А почему они уже мертвые? Ведь их распяли совсем недавно.
     - Да потому, что когда их привели к Дамоклу, то он их сразу прибил насмерть. Вот мертвых и распяли.
     - Один зашевелился, когда гвозди стали вгонять. Вначале только слегка зашевелился, а потом даже дергаться стал и стонать. Но вскоре сдох окончательно. Я видел. Вон тот, который висит справа.
     Человек, который рассказывал о жутком эпизоде казни, говорил так, словно гордился возможностью сообщить окружающим то, что он видел, а они не видели. Многие посмотрели на него с вниманием и интересом. Казалось даже прониклись к нему особым уважением.
    - Но их только двое. А где третий? Их же, говорят, трое было, - сказал кто-то.
    - Да, трое бежали – я тоже слышал.
    - Третьего не поймали еще. Скоро тоже поймают. Ему деваться некуда. Не сегодня – завтра.   
    В толпе зрителей происходило постоянное движение – одни приходили, другие уходили. Преимущественно не задерживались здесь долго, поскольку многие были разочарованы тем, что нет возможности увидеть страдания казненных: это делало зрелище не очень-то интересным для них – не сильно будоражащим нервы. Уходили не той улицей, которой пришла сюда большая часть людей и которой пришел и наш герой, а другой улицей, параллельной ей, чтобы не двигаться против многих встречных.
    Перикл собрался побыстрее уйти, но, естественно, не по той причине, о которой говорилось выше. Вдруг рядом раздался страшный возглас:
    - Да вот он, глядите! Это он! Я узнал его! Это, конечно, он, третий беглец! –
Прямо перед Периклом стоял мужчина в синей тунике, покрытой зеленым гиматием. Пышная шевелюра черных волос оттеняла белизну узкого чисто выбритого лица. Он указывал пальцем на Перикла. Черные глазки бегали вправо-влево: видно было, что, изобличая беглого раба, он в то же время испытывает страх перед ним и ждет скорейшей поддержки толпы.
    (Примечание: гиматий – широкий кусок ткани, имевший прямоугольную форму. Его оборачивали вокруг тела, перебросив один конец через плечо. Часто носили поверх туники).
     - Я позавчера был в имении Доркона, – продолжал он. -  Тот казнил своих бунтарей. Троих казнил. Двоих отдал Дамоклу. Вон того – он указал на распятого Ливи, а затем на Перикла, – и вот этого. Конечно это он. Но как он набрался наглости прийти сюда?!
     - Да, точно – это он! Я тоже там был! Я узнал его! – вдруг воскликнул кто-то справа.
     Периклу хотелось броситься бежать отсюда, но он понимал, что этим выдаст себя с головой, а прорваться сквозь толпу все равно не сможет – его сразу схватят. Ничего не оставалось, как защищать себя словами.
     - Да вы что?! Что вы?! Окститесь! Какой я вам беглый?! Я - свободный мессенец! Пришел к Вам на поселение. Не знаю, может, я и похож на того беглого чуть. Но мало ли людей похожих друг на друга? Да и лицо, как видите, у меня совсем не побитое, как у них, казненных. Разве это не доказывает, что я совсем не беглый раб Дамокла?
     - Да просто у Дамокла до тебя руки еще, видать, не дошли. Ты всего у него два дня был-то.
     Толпа вокруг шумела, явно поддерживая изобличителей Перикла.
     - Ну ладно, хорошо, - сказал мужчина в синей тунике и зеленом гиматии, - если ты действительно не он, тогда тебе нечего бояться. Пойдем к Дамоклу. Пусть он тебя опознает. Если он скажет, что ты не он, мы тебя отпустим. А я извинюсь перед тобой.
     Толпа зашумела, одобряя такое предложение.
     «Ну все, пропал! Конец мне!» – мысленно вскричал Перикл. Он взглянул на распятых. Неужели и его ожидает такое?! О нет! Все существо обреченного воспротивилось этому. «Но может, согласиться – пусть отведут меня к Дамоклу, пусть он узнает меня. Будет бить. Я не буду защищаться. Он меня быстро убьет – у него удары-то, я знаю, какие. Потом пусть распинают меня, мертвого. Мне уже все равно будет», - эта мысль показалась ему чуть ли не спасительной. Но поступил он по-другому – так, как заставляли поступить отчаяние и неописуемый страх. Он нанес мужчине в синей тунике и зеленом гиматии удар в челюсть, причем так резко, что тот не успел ни закрыться руками, ни как-либо увернуться. Изобличитель упал на руки находящихся за ним людей. Эта же участь постигла и двоих других мужчин, стоявших рядом с Периклом. Чтобы нокаутировать их, ему понадобилось всего несколько мгновений. Затем наш герой предпринял отчаянную попытку вырваться из толпы. Ему повезло. Он находился не в гуще ее, а ближе к краю. Перед ним было всего несколько человек. Увидев, как он легко и чрезвычайно быстро расправился с тремя крепкими на вид мужчинами, они испугались его, сочли себя неспособными противостоять ему и поспешили расступиться перед ним.
     Перикл выбежал из толпы, бросился прочь с пустыря и устремился в улицу, по которой, как говорилось выше, большинство уходили. Хотя в след ему понеслись из толпы крики, призывающие остановить, схватить его, никто этого даже не попробовал сделать: все растерялись от неожиданности. Вдобавок, увидев, как он сбивает с ног и отшвыривает тех, кто оказался на его пути, испугались. Многие поспешили отойти к стенам домов, уступая ему дорогу.
     Но за ним сразу началась погоня, вторая за сегодняшний день, гораздо более многочисленная, чем первая. К ней присоединился и Желиб. Недавно он подумал было, что упустил беглеца. Помощники в преследовании пошли обратно, не столько сожалея, что не поймали Перикла, сколько досадуя, что были отвлечены от своих дел и потеряли зря время. Желиб услышал вдруг шум. Догадываясь о его причине, поспешил туда, откуда он доносился. И не ошибся.
     На следующих переулках и улицах, по которым бежал Перикл, людей уже было куда меньше. Но среди них нашлись несколько человек, которые предприняли решительные попытки его остановить и схватить. Но наш герой сбивал их с ног кулаками и отшвыривал от себя. Это даже совсем мало замедляло его бег. Один раз на него набросились одновременно четверо, шедших ему навстречу мужчин. Он раскидал их, как детей.
     Нашему герою удалось значительно оторваться и от этой погони. Страх подхлестывал бежать быстрее. Однако скорость отнимала силы. Ноги становились все тяжелее. Но дышал пока наш беглец, хотя и глубоко, тем не менее размеренно-ровно и не очень учащенно.
     Самое ужасное в его положении было то, что как бы хорошо он ни бежал, шансов на спасение не было совершенно, ибо вырваться из города, где все хотят поймать его, чтобы люто казнить, надежд не было никаких. Перикл понимал, что обречен. Единственная надежда у него была только на то, что по пути встретится какой-нибудь храм. В любом святилище обязательно находился жертвенник. Существовал древнейший греческий закон, запрещавший касаться того, кто припал к алтарю. Таких называли «молящими о защите». Однако закон этот далеко не всегда соблюдался, особенно в отношении рабов. Даже если его не оттащат от алтаря, то он все равно неминуемо умрет мучительной смертью от жажды и истощения. Правда, это все же не так мучительно, как умереть от изуверской казни. А те несколько дней, которые удастся пожить, если прибегнет к защите алтаря, представлялись нашему герою сейчас чуть ли не вечностью и чуть ли не спасением.  Но он бежал и бежал, а никакого храма ему не встречалось. Отчаяние все более овладевало им.
     Вдруг он выбежал к стене высотою в одноэтажный дом и длиною шагов в сто. В ярком солнечном свете на фоне голубого неба розовел скат черепичной крыши над нею. В середине стены, покрытой белесой штукатуркой, красовалось крыльцо – четыре колонны, поддерживающие треугольный фронтон с барельефом. За колоннами в дверном проеме сверкал просвет, в котором виднелись человеческие фигуры. Сбоку от крыльца была коновязь, у которой жевали сено белый конь и довольно крупный осел. Рядом стояла распряженная четырехколесная крытая повозка.
     Перикл понял, что оказался перед фасадом палестры. Хотел свернуть и побежать далее, но тут вспомнил, что в каждой палестре, как и в гимнасии, есть алтарь, на котором атлеты обычно совершают возлияния перед тренировкой или состязанием. (Примечание: возлиянием называлось ритуальное проливание вина или молока на жертвенник, сопровождаемое молитвой). Отнюдь не уверенный, что удастся встретить какое-нибудь святилище, наш герой решил попробовать использовать для спасения здешний алтарь.
     Перикл взбежал на крыльцо и остановился у входа, чтобы подавить сильную одышку, которой опасался обратить на себя внимание. В этот момент он испытал колебания, увидев, что палестра полна народу. Все же через несколько мгновений шагнул через порог, слегка задев стоявшего у двери какого-то человека. Тот так был увлечен происходящим на спортивной площадке, что не заметил этого, как не заметил и шаги приближающегося в быстром беге человека. Перикл продвинулся еще чуть-чуть и пожалел, что рискнул искать спасение в палестре: в ней оказалось народу гораздо больше, чем виделось с порога. Должно быть, здесь проходили какие-то увлекательные состязания, собравшие много зрителей. Он хотел выбежать наружу, чтобы продолжить бег от преследователей, но не сделал этого, опасаясь, что те уже слишком близко, и столкнется с ними лицом к лицу. Поэтому решил смешаться с людьми, стоящими под колоннадой. Насколько мог протиснулся между зрителями справа. Остановился и посмотрел на площадку. Она была квадратная, шириною шагов восемьдесят. На ней плотно сидели люди, образуя в середине ее круг, диаметром шагов двадцать. В нем стоял обнаженный рослый светловолосый муж, с такой могучей красивой мускулатурой, что хотелось сравнить ее со скульптурой Геракла. Кулаки его вместе с предплечьями были по-боксерски обмотаны ремнями. У его ног лежал крупный человек, тоже обнаженный, мощного телосложения. Другой мужчина, в фиолетовом хитоне, седоволосый, кажущийся рядом с этими исполинами маленьким и тщедушным, снимал с левой руки лежащего ремень. Ремень, снятый с правой руки, лежал рядом на песке палестры.
     Много людей толпилось под колоннадой, окружавшей площадку. Зрители плотно сидели и между колоннами на краю каменной платформы, являвшей собой пол галереи, идущей по квадратному периметру площадки.
     - Ну кто еще желает со мной сразиться? Кто следующий?! – возгласил стоящий в середине круга богатырь. Перикл сразу понял, что попал на выступление одного из тех высоко-титулованных боксеров, которые зарабатывали деньги тем, что собирали немало зрителей на свои выступления, на которых вызывали сразиться с ними любого желающего.
     Вдруг кто-то дернул Перикла за хламиду. Он вздрогнул и обернулся. Увидел черноволосого мальчика в голубом с красным орнаментом хитоне. Он держал в руках расписной глиняный кувшин.
    - У нас здесь платят, - сказал мальчик.
    - Да-да. Сейчас… Сейчас подойдет мой хозяин. Он уже близко. Послал меня вперед, чтобы я нашел для него место. Он подойдет сейчас. Подожди его у входа, - сказал наш герой, и мальчик отстал от него.
     Перикл решил протиснуться назад к стене, чтобы, продвигаясь вдоль нее за спинами столпившихся под колоннадой людей, добраться до противоположного угла галереи. А там всего несколько шагов до алтаря, квадратной резною плитою выглядывающего среди сидящих в углу площадки зрителей.
     Но тут вдруг его осенило. Он поднял руку и крикнул:
     - Я! Я желаю!
     Растолкав локтями впереди стоящих, шагнул между сидевшими на краю каменной платформы, державшей колоннаду, и спустился из галереи на площадку. Шел по ней, стараясь не наступить на сидящих на песке. Впереди сидящие с любопытством обернулись. Оказавшиеся на его пути, торопливо отодвигались.
     - Кто это? Кто это?
     - Не знаю.
     - С виду не очень-то мощный.
     - Все равно выходит. Молодец – не убоялся Никерата.
     - Да, бывает, с виду почти хлюпик, а на самом деле здоровый – жилистый.
     - Ну, посмотрим, сколько он продержится.
     - Только почему у него ноги такие грязные? Не мог омыть. Город наш позорит.
     - Четыре дня назад дождь хороший прошел, а лужи еще не пересохли. Местами не обойдешь. Свиньи радуются. Видать, по пути сюда влип где-то, - слышались вокруг реплики зрителей.
     Вот наш герой вышел в круг, свободный от зрителей, сбросил с себя хламиду. При этом подумал: «Как хорошо, что у меня на спине никаких следов нет». Он имел ввиду шрамы от плетей. И действительно, за четыре года рабства ему удалось избежать порки, ибо был он послушным и усердным невольником. Перикл протянул руки перед собой. Седоволосый человек в фиолетовом хитоне к этому моменту уже снял с руки лежавшего атлета ремень. Массивный, рослый мужчина с пышно-кудрявой черной шевелюрой, гладко выбритым лицом, тяжело поднялся и принял из рук своего раба синюю тунику. Пока он надевал ее, седоволосый быстрыми, ловкими, привычными движениями намотал ремни на руки Перикла. Надевший тунику муж, потирая сильно ушибленную кулаком голову, с понурым пристыженным видом направился к своему месту среди зрителей, а наш герой атаковал Никерата.
     И начал теснить его.
     - Вот это да!
     - Вот это молодец!
     - Ну, это, видать, настоящий боец!
     - Давай-давай! Руби по-нашему! – восхищенно-подбадривающе загудела публика.
     Хотя ноги Перикла были изнурены бегом, в руках он чувствовал еще немало силы. Рад был тому, что теперь нет надобности сдерживать одышку и снова дышал в полную грудь. Две тренировки, проведенные с Дамоклом дали ему, обладавшему большими способностями, чрезвычайно много: он бился теперь так, что любой бы счел его атлетом, для которого кулачный бой  занятие, в котором он немало преуспел. Опять выручала и превосходная физическая подготовка. Не смотря на большую усталость, не подводили его и ноги. Используя приемы, которым научился у Дамокла, два раза поставил противника в весьма невыгодные положение. Однако тот каждый раз выходил из него без какого-либо ущерба для себя, применив эффективные контрприемы.
     Никерат осадил противника двумя мощными ударами, которые, хоть и пришлись тому в руки, отбросили его назад на шага два-три. Перикл едва устоял на ногах.
     Он услышал за спиной шум голосов, которые ожидал услышать:
     - Где он?!
     - Куда спрятался?!
     - Видать, забился между зрителями где-то!
     - Кто?
     - Да мы раба беглого ловим! Он здесь где-то!
     - Да, я видел. Хотя далеко еще был. Первым на эту улицу завернул. Успел заметить, как он сюда шмыгнул! А то бы мимо пробежали.
     Эти слова, донесшиеся от входа в палестру, подстегнули Перикла, и он из невыгодного для себя положения бросился в неподготовленную атаку.
     И тут произошло что-то странное - он не сразу понял что. Он увидел вдруг над собою седоволосого человека в фиолетовом хитоне, который снимает с его руки ремень. Над ним возвышалась, словно уходящая в голубое небо, как гигантская статуя, могучая фигура Никерата.
     - Ну что, кто следующий?! Ну, выходи?!, - подняв руку, торжественно-вызывающе произнес он.
     В палестре повисла тишина. Даже голоса у входа замолкли.
     И тут наш герой понял, что пропустил сильный удар и оказался в нокауте.
     Публика опять загудела. Перикл услышал с разных сторон:
     - Теперь никто не выйдет.
     - Да, если он даже такого бойца срубил и так скоро.
     - Но не так скоро, как тех восьмерых, что перед ним были.
     - Все же кто это? Что-то я его ни разу не видел. Ни в палестре, ни в городе.
     - Да, наверное, он не наш. Иначе мы бы такого бойца знали.
     - Скорей всего кто-нибудь из пришлых: мало ли у нас гостей всяких торговых. Они тоже любят в палестру заглядывать, когда от дел свободны.
     - Да он в хламиде вышел – явно не купец.
     - Не купец, да, может, приказчик купца. А они тоже в хламидах могут быть, как работяги, хотя люди и небедные.
     - Ну конечно. Не раб же он.
     - Да, в палестру рабы не ходят.
     Раздался голос Никерата:
     - Ну что ж, если больше нет желающих, то, славные мегалополитане, будем считать наше состязание оконченным! Спасибо, что пришли! Да сопутствуют вам боги!
     Вдруг Перикл услышал зычный голос Желиба, по всей видимости, только что прибежавшего сюда, который сказал, преодолевая тяжелую одышку:
     - Где эта тварь?! Не поймали?! Конечно, он где-то здесь – между зрителями прячется. Ну, не уйдет! Здесь ему негде спрятаться… Вот как сделаем. Я у выхода стану. Буду глядеть, чтоб он вместе с выходящими не проскочил. А вы здесь его ищите. Впрочем, со мной тоже пусть кто-нибудь останется – он, между прочим, махается здорово, гад.
     Опасаясь, что Желиб увидит его лицо, да и не только он – другие преследователи тоже могли запомнить его лицо, когда пробегал мимо них – Перикл сразу сел. Теперь был спиной к выходу. Затем, притворяясь, что еще не вышел из нокаута, повалился на бок и лег лицом в песок.   
     Почувствовал, как с правой руки снимают ремень: с левой он уже был снят. Как только сняли и с этой, Перикл встал и, сильно согнувшись, чтобы не видели его лицо, продолжая изображать, что никак не может оправиться от нокаута, сделал несколько шагов к своей валявшейся на песке хламиде, поднял ее, повернулся и, выпрямившись во весь рост, направился к левому углу палестры, противоположному выходу. Там в стене за изящными белыми колоннами галереи темнел дверной проем. Перикл не сомневался, что это вход в баню, ибо, быстро осмотревшись, никакой другой двери, кроме выхода из палестры, не заметил в ней, а если в палестре, как и в гимнасии, было лишь одно помещение, то оно могло быть только баней.
     Он шел туда, потому что спрятаться здесь ему больше было негде. Шел туда, хотя понимал, что преследователи обязательно заглянут в баню, ведь и они понимали, что никакого другого места, где остается скрыться беглому, здесь больше нет. Ну и пусть заглядывают: увидят там человека, который только что сейчас сражался с Никератом. Кому же может прийти в голову, что тот беглый раб, которого стараются поймать, именно он и есть. Да, но наверняка в баню заглянут и те, что запомнили его лицо. Ну так что ж, он в этот момент опустит голову в чан с водой. Мало ли зачем, – может, чтобы умыться или посмотреть на свое отражение: такая роскошь, как зеркало, не у всех есть. Они увидят только тело человека, которого видели нокаутированным, а затем пошедшим в баню. Так что надежда обмануть преследователей есть. Если же его узнают, он постарается пробиться к алтарю.
     Перед Периклом никого не было: зрители все уже покинули этот угол палестры.
     Вдруг он вздрогнул от того, что кто-то схватил его руку, державшую скомканную хламиду. С мыслью: «ну все, пропал», мгновенно в сильнейшем испуге Перикл обернулся. Увидел того черноволосого мальчика в голубом хитоне, с красным орнаментом, который недавно требовал от него плату. Он воскликнул возмущенно:
     - Так где ж твой хозяин?! Он не подошел! Ты наврал чтобы не платить! Давай-ка, плати! Плати, давай!
     «Вот принесла его нелегкая!», - с возмущением, досадой подумал Перикл, продолжая испытывать сильнейший испуг. Он зашипел на него:
     - Никакого хозяина у меня нет – я свободный. И я тебе заплатил еще вначале. Ты меня спутал с кем-то. Ты забыл, парень, я тебе платил.
     Мальчик обернулся к Никерату, у ног которого стоял расписной кувшин:
     - Он врет, владыка! Он не платил – я точно знаю! Заставь его платить!
     Богатырь махнул рукой и сказал:
     - Отстань от него, Каяк. Разве ты мало собрал? Посмотри какой улов у нас сегодня. Молодцы мегалополитанцы – не поскупились.
     Перикл обрадовался, что к нему нет претензий, и пошел далее.
     Однако мальчик забежал вперед его и заступил ему путь.
     - Стой! Я знаю кто ты! Ты тот, кого ищут! И правда, я помню какая у тебя рожа красная была тогда. Как у тех, кто бежал быстро. Ну, я сейчас им скажу, - произнес заносчиво-угрожающе Каяк. Глаза его холодно блеснули злой безжалостной решимостью, и он, пройдя мимо Перикла, зашагал к выходу.
     «Ну все, пропал! Что делать?! Куда бежать?! Бежать некуда! Надо - к алтарю быстрее», - вскричал мысленно в отчаянии и ужасе Перикл.
     Вдруг он услышал за спиной строгий голос Никерата:
     - Стой, Каяк! Куда пошел? А ну, иди сюда.
     «Он остановил его! Вот хорошо…! Но почему он это сделал – ведь он же слышал, что тот говорил мне?» - обрадовался и удивился Перикл. Продолжил идти далее, огромным усилием воли заставив себя не бежать, а сохранить спокойную, непринужденную походку. В то же время всем своим слухом, всем своим существом ловил каждое слово за спиной.
     Каяк сказал:
     - Что, владыка? Зачем позвал меня?
     - Хороший улов у нас сегодня, говорю. Кувшин почти полный. Молодец, Каяк – много насобирал денег. А теперь поспеши вон за тем хорошим человеком, который идет смыть с себя пыль палестры – будешь служить ему в бане, - произнес Никерат.
      «О, да он хочет помочь мне! Он помогает мне!» - несказанно обрадовался Перикл.
     Он вошел в банную комнату. Это было красивое помещение, с росписями на стенах и мозаикой на полу, изображавшими подвиги Ахиллеса и Геракла.  На полу был квадратный очаг. По краям его стояли две удлиненные параллельные плиты, державшие большой медный котел. Под ним тлели угли. От них исходили жар и дымок, обтекающий округлые бока чана, тускло блестевшие в сизоватом мареве. Из котла поднимался густой пар и, смешиваясь с дымом, заволакивал потолок, отчего его почти не было видно. Сквозь эту серую пелену белело большое квадратное отверстие: небо все равно было ярким, хотя его и застилали улетучивающиеся дым и пар. Прямо под этим примитивным дымоходом было в полу такое же по размерам квадратное углубление для сбора дождевой влаги. У стены стояло шесть амфор. Если дождевой воды не хватало или не было вовсе, брали воду из них. Но сейчас резервуар в полу был почти полный. Около него Перикл увидел медные таз и черпак.
     «Эх, не повезло – воду уже нагрели сильно – не окунешься в чан. Ну, если что, уткнусь в таз. Главное сильнее нагнуться, чтобы лица не смогли рассмотреть, - подумал Перикл.
     Он взял ковш. В этот момент в комнате появился Каяк. Глядя на Перикла исподлобья несколько виноватым взглядом, мальчик подошел к нему. В знак примирения наш герой дружелюбно-снисходительно потрепал его за вихры, давая понять, что не сердится на него.
     Каяк взял у него из руки ковш и, проворно черпая то из котла, то из углубления в полу, смешивал в тазу теплую и холодную воду.
     Вдруг Перикл оцепенел: за стеной послышался голос Желиба:
     - Где этот пес гадючий? Не мог он прошмыгнуть незаметно мимо меня, выходя из палестры. Я его рожу хорошо запомнил. Наверняка в палестре остался. А здесь ему прятаться негде, кроме как в бане.
     - Нет его там. Я только что был там – воды ходил попить. Не видел никого там, кроме того парня, с которым бился, и раба моего.
     - Да может, ты не заметил.
     - Как это не заметил?! У меня что, глаз нету?
     - Все равно загляну туда.
     - Что?! Ах ты, мерзавец, раб паршивый! Ты что ж, мне не веришь?!
     - Я не раб.
     - Да, не раб он, - сказал кто-то, должно быть, другой преследователь Перикла. – Он – вольноотпущенник. Уж два года как, наверно. У нас все знают. Все помнят, как хозяин его свободным на площади объявил.
     - Да мне-то что?! Вольноотпущенник – это все равно что раб. Как он смеет меня, свободнорожденного, да к тому же честь и славу всей Греции, оскорблять недоверием. Это же все равно что обвинение в пособничестве беглому. Ах ты, мерзавец!
     Послышался глухой звук удара.
     - Что? Еще? Это я только слегка пока. А сейчас по-настоящему получишь.
     - Да, да. Я понял, владыка. Не надо. Наверно, он, и вправду, проскочил мимо меня как-то.
     - Желиб, конечно, ты не заметил, - снова заговорил другой преследователь. - Эти рабы такие все хитрые бестии. Да как-нибудь наклонился, вроде поднять что-то. Или отвернулся, как вроде спрашивает кого-то. Да что угодно можно придумать. Вот ты и не заметил.
     Это мнение поддержали другие помощники Желиба в поимке беглого. Их, как понял наш герой, здесь было несколько.
    - Конечно, он сейчас к воротам спешит. Так что, давай, дуй туда, Желиб.
    - Ну, его разве опередишь, - огорченно произнес тот.
    - Так он наверняка не бежит. А идет, чтоб не привлекать к себе внимание. А он не местный. Еще заплутаться может. А ты кратчайший путь знаешь. Да вон ноги какие у тебя длиннющие. Успеешь опередить, - продолжали говорить преследователи Перикла.
     Их голоса удалялись.  Наш герой в напряжении прислушивался. Когда они стихли, в банную комнату вошел Никерат. Он уже был одет: могучее тело обтягивала чистая льняная, украшенная синим строгим геометрическим орнаментом туника. Атлет широко улыбался. Перикл хотел броситься перед ним на колени, чтобы благодарить за спасение, но тот предупредил этот порыв повелительным жестом. Сказал:
     - Пойдешь ко мне учеником?
     - О, да я хоть рабом к тебе пойду! – воскликнул Перикл.
     - Рабов у меня хватает и без тебя. Я держу школу кулачников в Патрах. Мне такие парни, как ты, нужны. Из тебя может получиться очень хороший кулачник. Но предупреждаю – обучение очень тяжелое. Зато выйдешь от меня настоящим бойцом. Многие мои ученики стали победителями всем известных игр.
     Перикл с радостью согласился. Никерат повернулся и вышел.
     Быстро помывшись, наш герой вышел в галерею. Увидел стоящий на площадке кувшин, в который Каяк собирал деньги. Темный сосуд четко выделялся изящным силуэтом на фоне ярко освещенного солнцем желтого песка. Справа на краю каменной платформы, держащей галерею, опустив ноги на площадку, сидели между колоннами Никерат и человек в фиолетовой тунике. Увидев Перикла, они встали.
     - Владыка, будешь мыться? – спросил вышедший вслед за нашим героем Каяк.
     - Хотя я вроде бы не валялся на песке, но помылся бы, чтобы пот смыть.
Однако не хочу время терять – надо выезжать. Еще можем сегодня не малый путь проехать. Искупаюсь, пожалуй, в речке на привале.
     - Эта поездка твоя по Аркадии тоже очень удачной получилась. Вместе с тем, что сегодня собрали, уже, наверное, треть мешка набралось монет, - заметил мужчина в фиолетовой тунике.
     - Да, ты прав, Пандион. Правда, не все монеты золотые и серебряные – много и медных. Но и то хорошо. Действительно, всегда в Аркадии хороший улов. Впрочем, не удивительно – богатая область, щедрые люди, любят кулачный бой.
     - Ну а Мессения еще богаче. Там улов будет еще лучше.
     - Это да, Мессения гораздо богаче Аркадии. Но дальше не поедем. Мегалополь последний большой город на нашем пути в Аркадии. Здесь и закончим наше путешествие. Надо возвращаться в нашу родную Ахайю – не хочу надолго оставлять школу без моего надзора: дней двадцать уже разъезжаем. Конечно, Стрепсиад, которого я оставил за себя, хороший помощник мой. Но он сам еще ученик: многого еще не знает и достаточно дать остальным ученикам не может. Хотя уверен – под его оком они не разленятся, как и под моим. Вот когда у меня будет такой же помощник, каким был Эсхин, вот тогда я и до Мессении доберусь. Ладно, довольно разговоров – ехать надо. (Примечание: Аркадия – древнегреческая область в средней части полуострова Пелопоннес. Мессения – древнегреческая область на юге этого полуострова, славившаяся хорошими условиями для сельского хозяйства. Ахайя – древнегреческая область на северо-западе Пелопоннеса).
     Никерат направился к выходу из палестры. Пандион взял кувшин с деньгами и зашагал рядом с хозяином. За ними пошли Каяк и наш герой. Последний прятался за мощной фигурой кулачника, ибо боялся, что Желиб все же не ушел, а поджидает его за выходом. Перикл с опаской выглядывал из-за широченной спины атлета. В дверном проеме были видны только две колонны крыльца и стена ближайшего дома. Это, однако, не делало беглого раба спокойнее: Желиб мог стоять за стеною, сбоку от двери.
     - А все-таки он так и не пришел, Дамокл-то, - сказал Пандион Никерату.
     - Да, не пришел, - ответил тот.
     - Хоть ты специально посылал его пригласить сюда. Да, видать, он тебя по-прежнему боится. Хотя уж немало времени прошло с тех пор, как ты его чуть не прибил насмерть на Немейских играх.
     - Да, мне не хотели чемпионский венок давать из-за него. Хорошо он все же очухался. Но неужели боится еще? Ведь одиннадцать лет прошло. Я с тех пор совсем не выступаю на играх. Ни на каких, как ты знаешь. Конечно, теперь я уже не тот, что был тогда. А он намного моложе меня. Вполне мог стать сильнее меня за это время. И все равно убоялся.
     - В играх ты не участвуешь, но упражняться продолжаешь. Каждый день.
     - Да я без этого не могу уже, без телесных упражнений. Привык. Да и ученики мои не дают облениться – каждый день то с одним бьюсь, то с другим, обучая. Но возраст есть возраст – мне уж сорок девять. А Дамоклу лет тридцать пять, наверно.
     - В твое отсутствие он и стал победителем всех великих игр.
     - Но не каждый раз ему везло – два раза его победил мой ученик Эсхин.
     Жаль, что потом мегалополитанец все же взял над ним верх. И довольно уверенно. Да, конечно, Дамокл стал сильнее, чем был тогда, когда я его чуть в Аид не отправил… И все же жалею, что он не пришел сегодня. Хотелось мне еще раз по голове ему дать хорошенько. Ведь он из тех злодеев-кулачников, которые бить сильнее на рабах упражняются. Говорят, уже многих на тот свет отправил.
     «Дамоклу тебе не пришлось сегодня по голове дать, зато его любимчика ты все же «попотчевал» маленько», - хотел сказать наш герой но промолчал.
     Они приближались к выходу из палестры. Перикл по началу решил не выходить вместе со всеми, а встать сбоку от двери, предварительно попросив кого-нибудь из своих новых друзей подать ему условный знак, если увидит Желиба, скажем, закашляться, будто поперхнулся. Но в последний момент передумал. Даже упрекнул себя в излишней, трусливой, осторожности. «Конечно, он к воротам спешит», - подумал беглец и вышел из палестры. И сразу… увидел стоящего сбоку от крыльца Желиба. Беглого раба окатил смертельный страх. Не только он, а даже Никерат остолбенел от испуга. И неудивительно – пособников беглых рабов, как говорилось выше, карали так же жестоко, как их самих. Слава великого кулачного бойца не прибавляла надежды на снисхождение: в большинстве греческих городов-государств не существовало закона, дающего право на смягчение наказания в таких случаях. Ахейские гости и Перикл уставились на Желиба, а тот на них. Произошла, что называется, немая сцена. Никерат быстро пришел в себя, взял у Пандиона кувшин, высыпал на свою широкую ладонь пригоршню денег и бросил их Желибу со словами: «За твое молчание».
     Монеты, среди, которых блеснули и золотые, зазвенев, упали на мостовую у ног вольноотпущенника. Тот не поднял их. И не потому, что был неподкупен, и не потому, что обиделся за то, что деньги ему кинули пренебрежительно под ноги, и не потому, что счел сумму взятки недостаточной. Отнюдь нет: он просто опешил от такой щедрости. Никерат подумал, что это промедление вызвано иной причиной и кинул ему еще горсть монет, среди которых снова блеснули золотые.
     - Как щедр ты, владыка! Можешь не сомневаться – я буду нем как могила! – воскликнул Желиб и принялся торопливо подбирать деньги.
     Надо ли говорить, какое облегчение испытали наш герой и его спаситель.
     Никерат подошел к повозке и добродушно рассмеялся:
     - Вот так да! Вот уж не думал, что Клеомен такой хороший охранник, что даже днем заснет, охраняя так много денег. Я ж тебя взял с собой, чтобы ты нам помогал охранять заработанное, взял потому что ты хорошо оружием владеешь. А ты службу завалил.
     Из-под полукруглого кожаного верха повозки выглянул молодой черноволосый человек, в короткой льняной тунике, очень широкоплечий, с узловатыми мышцами на руках и ногах. Лицо его имело пугающий вид маски. «Видно, ученик Никерата», - догадался Перикл. Глаза Клеомена щурились, как у только что проснувшегося, увидевшего свет человека. Он сказал:
     - Да нет, что ты владыка. Конечно, нет – я не спал совсем. А просто прилег немного. Ну, глаза завел чуть-чуть…
     - На, возьми, присоедини это к тому, что мы уже собрали, - протянул ему Никерат кувшин. Клеомен взял его и произнес довольно и восхищенно:
     - О, тяжеленький.
     Он вернулся вглубь повозки. Послышалось звяканье монет.
     Желиб тем временем подобрал деньги, вновь поблагодарил и ушел.
     Пандион отвязал от коновязи осла и быстро привычно-ловко запряг его в повозку.
     - Полезай, - Никерат кивнул Периклу на повозку, откуда снова появилась пригнувшаяся атлетическая фигура Клеомена.
    - Это еще кто? – спросил он.
    - Твой новый товарищ. Прошу любить и жаловать, - ответил Никерат.
    - А, понятно. Это хорошо, - Клеомен протянул Периклу руку, помогая влезть в повозку.
    Каяк отвязал от коновязи белого скакуна и подвел его к Никерату, а затем умостился рядом с Пандионом на облучке повозки.
    Атлет легко, несмотря на свои огромные размеры и уже не малый возраст, вскочил на зеленую с красивым оранжевым узором попону, покрывавшую спину коня и, полуобернувшись, спросил Пандиона, который взял в руки вожжи:
    - Хорошо запомнил дорогу к воротам?
    - Конечно, владыка! Ты же знаешь меня – никогда не ошибаюсь. Потому что всегда специально запоминаю, как ехать надо.
    - Ну, хорошо. Тогда поедем быстро. А то боюсь, как бы этот молодчик не оказался слишком коварным, - сказал Никерат и отдал поводья коню.
    Ахейские гости, а с ними и наш герой, двинулись в путь крупной рысью.