Просто Питер. Ч. 32

Услыхав недавно песню «На проспекте Обуховской обороны», я вдруг с удивлением вспомнила, что видела его однажды. «Видела» — это, конечно, сильно сказано: небольшой кусочек в створе улицы Елизарова. Деревья, явно промышленные здания на другой стороне… Зато вспомнила сам этот день, поездку на «Елизаровскую», на квартирник.
Разумеется, квартирники случаются и в других городах, да и в моем, конечно, бывают тоже, вот только я ни разу на них не бывала. Я несколько опасалась, но, во-первых, выступал мой любимый музыкант, во-вторых, репутация квартиры Дмитрия Гороховского (и его самого) такова, что идти туда можно смело. Я и пошла.
С утра хмурилось, к вечеру же погода разгулялась, стало по-летнему тепло и солнечно. Плоховато умея оценивать питерские расстояния, приехала я намного раньше, чем нужно. Зато было время осмотреться в новом для меня районе. И я погуляла по близлежащим улицам: Бабушкина, Елизарова… Попадались обычные пятиэтажки и старые 4-5-этажные дома. Понравились желтые двухэтажные домики с широченными дымоходами. Много деревьев. Спокойно. Попался солидно вышагивающий рыжий кот в ошейнике. Увидела стройку, железную дорогу (может быть, трамвайную), нашла и нужный дом. Но для верности в назначенное время пришла в точку рандеву — вестибюль на выходе со станции «Елизаровская».
Несколько секунд я размышляла, как туда попасть, пока до меня не дошло, что надпись «Выхода нет» не означает, что дверь закрыта. Сильна над нами власть стереотипов… В вестибюле я пристроилась неподалеку от эскалатора, у разделительной стенки. Ждать скучно, поэтому я попыталась угадать, кто же еще пришел на концерт. Пробегающие с эскалатора к выходу в расчет не шли, но некоторое количество людей топталось в вестибюле с неясными целями. Я угадала двух парней в летних рубашках, один белобрысый и белокожий, коротко стриженный, второй длинноволосый, потемнее. Отчего-то они показались мне забавными. Рядом со мной встала очень серьезная девчонка с хвостиком, в джинсах и оранжевой тунике. Мы покосились друг на друга, но знакомиться не стали. Остальные что-то не угадывались, может быть, еще не пришли.
Появился Дима Гороховский, важно прошел и занял место у выхода с эскалаторов. Парни разом шагнули к нему, сказав: «Здравствуйте, Дмитрий!». Мы с девчонкой тоже придвинулись, обозначив, что мы туда же. Парни посмотрели, по-моему, удивленно. Стали подходить люди, в основном, с эскалатора. Какая-то девушка чмокнула Диму в щеку. Большой, громогласный, показавшийся неприятным парень в военизированной кепке, с девушкой. От входа в метро подошел кругловатый щекастый улыбчивый парень и спросил: «Кто последний?». На нас с девчонкой глянул благосклонно.
Выждав положенное время, двинулись за Димой по ул. Бабушкина. Моя пешеходная скорость несколько ниже средней питерской, так что пришлось поднажать, чтоб не отстать. По дороге завернули в магазинчик за водой и сигаретами; пиво не разрешено, дабы не создавать проблем.
Дима живет в огромном, слегка изогнутом сталинском доме темно-песочного цвета. Мы как-то быстро, без суеты, пробежали на второй этаж, заскочили в квартиру, разулись, взяли тапки (они лежат в матерчатых кармашках на стене), прошли в комнату налево, вручив Диме деньги. Он с достоинством каждому говорил «Спасибо». Квартиру я, конечно, не рассмотрела. Да и зачем. Длинный коридор, высокие потолки, белые двустворчатые двери, высокие пороги. Чисто. Ни тени неприятных запахов.
В комнате левая стена завешена черным с эмблемой, у распахнутого окна кабинетный рояль, ближе к двери аппаратура, стул, стойка с гитарой. У правой стены диван и лавки в четыре ряда, застеленные чем-то мягким. У рояля есть и пятый ряд, короткий. На стенах — интересные рисунки, на выступе стены — старинные утюжки. Вслед за девочкой в тунике я пролезла на дальнюю лавку и осмотрелась. «Дальность» лавки весьма условна — артист в двух-трех метрах, передние вообще с ним практически нос к носу, ну, как за столом примерно. Я выбрала место из соображений удобства для спины (можно прислониться к стене) и чтоб избежать сквозняка. Публики оказалось немногим более двадцати человек. Вероятно, комната может вместить и вдвое больше (но будет тесно). Кто-то из завсегдатаев сразу рванул на кухню, им поспешно передали принесенные конфеты и шоколадки (кто принес, конечно). Вообще, публика подобралась интересная. Я весь концерт бессознательно наблюдала, благо, все они были прямо передо мной.
Появился Кирилл Комаров, замер на секунду на пороге, словно решая, стоит ли проходить. Высокий, под притолоку, в джинсах, футболке и домашних тапках. Шагнул, поздоровался, мигом плюхнулся на стул и как будто выдохнул. Глядя в окно (там сиял теплый солнечный вечер), сообщил, что обычно программа первого отделения концерта бывает обусловлена отвратной питерской погодой, но сегодня придется внести изменения. Попросил высказывать пожелания и задавать вопросы, если есть. Взял гитару, попробовал звук…
Как расскажешь концерт… Вроде бы все как обычно: сидит парень, играет на гитаре, поет песни. Так было тысячи раз до него, и будет после. Однако магия происходит. Песни через три (а впрочем, я не считала) я поняла, что публика изменилась. Веселый притих, а мои «смешные» парни, кажется, перестали дышать и шевелиться, и не сводили с музыканта глаз. Моя серьезная соседка натянулась, как струна: тронь — зазвенит. А громогласный грубоватый парень сделался одухотворенным, строгим и красивым. Да что там — все ста-ли красивыми, немного не такими, как в обычной жизни. Для того, наверное, и существует музыка (и вообще искусство).
Мальчик и девочка рядом со мной тихонько, но с большим чувством подпевали. Были и разговоры, а еще Кирилл читал стихи «Питер. Прогулка» и к концу совершенно осип. Петь это ему отчего-то не мешало, прихлебывал изредка из кружки и пел, иногда и без гитары.
В перерыве кто хотел, пили чай, покупали диски (они лежали на рояле рядом с коробочкой, куда надо было класть деньги), ходили курить на площадку. А потом опять были песни, и громкий парень уверял: — «Мы не торопимся!» В какой-то момент Комаров закрыл глаза: устал от нас, наверное. И как будто вообще ушел. Но потом открыл — вернулся. Песни разные пел, и новые, и старые. Про новые немного рассказывал. В конце по-благодарил, пообещал выйти через десять минут и исчез.
Я ждать не стала — домой же еще ехать. Солнце уже зашло, но на улице было еще светло. Было легко и хорошо, я словно и земли ногами не касалась. Как летела. В вагоне метро я с удивлением заметила неподалеку девочку в оранжевой тунике. Она по-прежнему была очень серьезна. Мы как будто весь вечер веревочкой были связаны. Бывает же!